19 мая 2018 года, когда Меган Маркл вышла из антикварного Роллс Ройса, который перевез ее и ее мать Дорию Рагланд из бывшей резиденции лорда Астора, величественного дома Кливден, в часовню Святого Георгия в Виндзоре, где в 12 часов дня она должна была выйти замуж, она была настоящим воплощением красоты. При этом в этот момент родилось одно из самых громких имен эпохи.
Когда актриса поднималась по ступеням часовни Святого Георгия, интерьер и экстерьер которой был великолепно украшен самыми пышными и со вкусом подобранными весенними цветами, она была воплощением притягательной скромности, стильной элегантности, прозрачной радости и сияющей красоты. Простота белого шелка ее свадебного платья, разработанного Клэр Уэйт Келлер из Givenchy, с его вырезом горловины в форме лодочки, рукавами длиной три четверти и без украшений, но потрясающе простым лифом и юбкой в сочетании с экстравагантной фатой длиной пять метров и шириной три метра, густо расшитой двумя ее любимыми цветами (зимоцветом и калифорнийским маком), а также пятьюдесятью тремя местными цветами различных стран Содружества.
Все свадебные платья делают заявления. Диана, Принцесса Уэльская, согласно воспоминаниям ее подруги Кэролайн Прайд, использовала свое, чтобы объявить миру: "Вот я и здесь. Заметьте, я ни капельки не стесняюсь и хочу, чтобы все знали, кто я такая".
Кэтрин Миддлтон заявила: "Я стильная, спортивная и традиционная. Я стремлюсь к этому и я наслаждаюсь своей женственностью. Я обладаю изысканным, но консервативным вкусом, с легким намеком на дерзость".
Меган не только передала, что она любила одежду, была женственной, несмотря на ее откровенный феминизм, но также и то, что она была вдумчивой, обдуманной, продуманной и сознательной личностью, которая будет использовать традиции, если они ей подходят, но была готова к тому, чтобы выбросить их за борт, если они не не нравились.
Она взяла абсолютно правильную ноту для женщины, которая входила в самую известную королевскую семью мира, давая публике понять, что ее достоинства были безупречны и ее эффективность будет отполирована.
Однако под этим посланием скрывались противоречия. Говорили, что Королева удивилась тому, что ее будущая внучка, будучи уже однажды замужем и разведенной, выбрала девственно-белый цвет, вопреки всем принятым обычаям в королевских и аристократических кругах, где реальность диктует, что нельзя носить цвет светлее кремового.
Но Меган намеревалась продолжать. Королевские и аристократические традиции были ничтожны для того, чья вера в себя была столь непоколебима, что ее будущий свекор, которому она нравилась, уже ласково ее прозвал Вольфрам.
Цвет ее платья был не единственным сюрпризом, который преподнесла Королеве Меган в
день свадьбы. По традиции, после того, как пара подпишет реестр и выйдет к прихожанам, невеста делает реверанс Королеве, а жених кланяется. Так было всегда, и все ожидали что это будет сделано 19 мая 2018 года.
Принцесса Анна делала это на двух своих свадьбах. Диана тоже сделала это. Так же поступали Принцесса Александра, графиня Уэссекс, герцогини Йоркская, Кентская и Кембриджская.
Однако, когда Меган вышла к собравшимся, и направилась к алтарю с сияющим принцем Гарри, она не сделала реверанса, проходя мимо Королевы. Это вызвало ужас среди собравшихся в часовне Святого Георгия, и один из них сказал мне: "Никто не мог в это поверить. Она вышла и поплыла по проходу, не сделав даже самый легкий рывок в сторону Ее Величества. Никто не видел, чтобы Королева сделала замечание или пожаловалась, но она это заметила. Все так думали".
Как и многие из присутствующих, я списала упущение Меган на нервозность и забывчивость. Это действительно было легко сделать человеку, который не привык к королевским церемониям, но не все отнеслись к этому столь благожелательно, особенно потому, что накануне свадьбы было полно сцен, истерик и требований, большая часть из которых были тщательно скрыты от общественности, хотя ко времени свадьбы были хорошо известны в придворных кругах.
Меган удивительно хорошо владеет собой. Она обладает высшей верой в себя. Она знает, чего хочет, и стремится достичь этого, не принимая возражений. Она удивительно прямолинейна, как могут быть прямолинейны только американцы определенного происхождения, добившиеся успеха в своей жизни.
Она предъявляет требования, и ожидает, что те, кто находится рядом, помогут ей осуществить ее желания. Гарри обожает ее прямоту и силу характера. Он восхищается тем фактом, что она никому не позволяет одержать верх, когда она что-то задумала.
Однако в придворных кругах, где люди стараются избегать проблем, и никто не предъявляет требований, а тем более не задает прямых вопросов или даже не делает прямых предложений, Меган невольно поднимала волну. Это закладывало почву для недоразумений и дурных чувств, которые вскоре будут характеризовать отношения между супругами и многими близкими им людьми.
Сейчас очевидно, что Гарри должен был пресечь все в зародыше, указав Меган, что ей нужно вести себя более по-британски. Он должен был объяснить, что то, что работает в киноиндустрии Голливуда, не работает в Британии. Люди не будут восхищаться ее бесцеремонностью, но начнут обижаться на нее за то, что она трудна в общении, требовательна и дерзка.
Однако Гарри справился с этой задачей наихудшим из всех возможных способов. До сих пор он пользовался репутацией приветливого человека, хотя и был известен своей вспыльчивостью и эмоциональностью, потому что часто принимал все близко к сердцу. Эта эмоциональная сторона его характера теперь вышла на первый план самым неудачным образом. Он начал играть роль альфа-самца, защищающего свою маленькую женщину, бесконечно повторяя свою мантру: "Что Меган хочет, то Меган и получает".
Поступая таким образом, он не только позволил ей продолжать вести себя подобным образом, но и настроил против себя тех, кто раньше был высокого мнения о нем. На самом деле он подливал масла в огонь, когда мог легко потушить пламя частично знаниями, а частично мудростью.
В качестве примера можно привести шумиху, которую подняли Гарри и Меган из-за изумрудно-бриллиантового кокошника, который Принцесса Евгения выбрала для своей свадьбы. Гарри знал порядок. Дату свадьбы его кузины пришлось отодвинуть, чтобы он мог жениться первым, потому что он имел преимущество перед ней. Было бы несправедливо лишать Евгению диадемы, которую она выбрала.
Когда-то тиара принадлежала Великой Княгине Ксении, старшей сестре царя Николая II (тут леди Колин выдумывает - тиара никогда не принадлежала русской царской семье - прим. переводчика). Она была продана королевской семье, когда великая княгиня получила убежище в Англии после Русской революции и казни ее брата и многих других членов ее семьи от рук большевиков.
Королева обещала тиару Евгении. На этом дело и должно было бы кончиться, если бы Меган не решила, что хочет надеть на свадьбу кокошник Великой княгини Ксении, а Гарри, столь страстно желавший исполнить любое ее желание, забыл указать, что ей нельзя одолжить то, что уже обещано его кузине.
Были, конечно, и другие диадемы, из которых можно было выбирать. Большинство действительно впечатляющих диадем в коллекции британской королевской семьи на самом деле принадлежат Российской императорской семье и были куплены королевой Марией, бабушкой нынешней королевы и коллекционером произведений искусства, драгоценностей и мебели.
К ним относится знаменитая Владимирская диадема со съемными каплями изумрудов и жемчуга. Как будущая жена второго сына предполагаемого наследника, Меган никогда не могла выбирать по-настоящему эффектные драгоценности, включая Владимирскую или Гревильскую диадемы.
Драгоценности распределяются по старшинству, и то, что носит старший член королевской семьи, младший не может.
Хотя у Меган был выбор, ни одна невеста не может просто взять все драгоценности, которые она хочет, и носить их. Она ни на что не имеет права. Все, что она может сделать, - это взять драгоценности в долг, но, чем ниже она находится в порядке очередности, тем более ограничен ее выбор.
Однако, конёк Меган - это одежда, и она знает, что подходит ей и работает лучше всего в образе, в котором она хочет предстать. Она не зря является дочерью отмеченного наградами инженера по освещению. С раннего детства она была посвящена в секреты хорошего освещения и фотографии. Она умна, способна и хорошо усвоила уроки. За долгие годы перед камерой она также отточила свое мастерство.
Одно из ее любимых слов до того, как она вышла замуж за британскую королевскую семью, было "классно". Она также понимает гламур, как немногие другие женщины. Мало кто сомневается, что кокошник Великой княгини Ксении понравился ей не только потому, что он более эффектен, но и потому, что его история более романтична и экзотична. Кто, с чувством стиля Меган, не захочет более эффектную и историческую тиару вместо бандо королевы Марии, сделанного в 1932 году?
Если выбор Меган нельзя было оспорить с точки зрения вкуса, то нельзя было ожидать, что королева проигнорирует свое обещание, данное Евгении, да и не пристало невестам носить одну и ту же диадему.
Королева, в конце концов, была поставлена в неловкую ситуацию, поэтому через своего доверенного костюмера, дизайнера одежды и хорошего друга Анджелу Келли дала понять Меган и Гарри, что они должны будут принять то, что было предложено, и не требовать того, чего они не могут требовать.
Дело могло бы так и остаться в тайне, если бы Гарри и Меган не подняли страшный шум не только из-за диадемы, но и из-за таких вещей, как запах часовни Святого Георгия и ингредиенты некоторых блюд, приготовленных к свадьбе.
Меган в своей прямолинейной манере, которая до сих пор так хорошо у нее получалась, сильно обидела одного из сотрудников, когда намекнула, что этот человек лжет, потому что она чувствует вкус ингредиента, который она запретила применять в блюде.
Предполагаемый виновник, глубоко оскорбленный, отрицал его существование, и Меган предупредили, что члены королевской семьи не разговаривают со своим персоналом подобным образом, но теперь будущая невеста чувствовала себя оскорбленной.
Был также скандал, когда Меган не понравилось, как пахла часовня Святого Георгия. Она потребовала опрыскать ее духами по ее вкусу, но предложение было отвергнуто. Как сказал мне один придворный: "Мы были очень удивлены, обнаружив, что эта незначительная телевизионная актриса из Калифорнии была настолько требовательна, что давала нам понять, что мы должны продолжать нашу игру и удовлетворять ее по гораздо более высоким стандартам".
С точки зрения Меган, это была ее свадьба, и поэтому она могла выдвигать любые требования. Гарри не переставал повторять: то, чего она хочет, ей должно быть дано. Он знал, что после долгих лет борьбы она наконец-то добилась того образа жизни, к которому всегда стремилась, и хотел, чтобы все ее желания исполнились.
Меган не понимала, почему эти люди мешают ей? Они были просто служащими, независимо от их притязаний. Они были здесь, чтобы служить, и теперь, когда она стала членом королевской семьи, они должны были сделать все, что в их силах, чтобы сделать ее счастливой.
Меган не могла предвидеть, какое оскорбление она наносила, и не понимала, что попирает чужие чувства, хотя на самом деле они с Гарри унижали персонал. Но она считала, что именно она была их жертвой, а не они ее. Как они могли быть такими, когда они созданы для того, чтобы служить ей, но не делают этого?
Гарри следовало бы знать, а Меган знать не могла, что большинство людей при дворе работают за смехотворно низкие суммы. Все награды за службу - не финансовые, и то, что для них важно, измеряется не монетами, а отношением их работодателей и коллег друг к другу.
На самом деле это было столкновение между прямым трансакционизмом калифорнийского образа жизни и гораздо более тонким королевским образом жизни, но оно также показывает, почему каждая сторона считала себя правой. Ценности и традиции старого мира сталкивались с требованиями и ожиданиями нового, и хотя никто не знал об этом в то время, это столкновение двух различных и иногда несовместимых культур только усугублялось, создавая проблемы.
Поэтому еще до свадьбы начались разговоры о поведении Меган и Гарри и о том, что они нехорошо обращаются с людьми.
Публика, разумеется, ничего об этом не знала. В королевских кругах надеялись, что Меган страдает от предсвадебных нервов, а Гарри разыгрывает из себя мачо, чтобы произвести впечатление на свою будущую жену, но все уляжется, как только они поженятся. Меган смягчит свои калифорнийские привычки, а Гарри, который приобрел вполне заслуженную репутацию хулигана, вернется к образу симпатичного парня, каким он был до этого.
Никто не мог предвидеть, что Меган и Гарри разойдутся до такой степени, что будут зажигать друг друга до еще больших высот, и будут считать тех, кто стоит у них на пути, бесполезными препятствиями, и что, если они не добьются своего, они убегут.
Конечно, никто в королевских кругах никогда не мог предвидеть, что женщины-депутаты парламента, архиепископ Кентерберийский и писательница Хилари Мантел присоединятся к тем, кто утверждал, что неспособность Меган приспособиться к королевской жизни сводится к расизму, а она и Гарри решат сбежать от ограничений королевской власти к свободе знаменитостей.
По всей Британии, в частности, в королевских, аристократических, медиа, политических, популистских и этнических кругах, люди хотели, чтобы этот брак был успешным.
Хотя в королевских и аристократических кругах были первые оговорки о пригодности этого союза из-за скорости, с которой Гарри и Меган связали себя обязательствами, и страха, что каждый из них мог быть ослеплен своими желаниями и не может быть хорошо приспособлен к долгой жизни. Последнее, чего кто-либо хотел, был еще один развод - как только стало очевидно, что Гарри решил жениться на ней, вся королевская семья и двор встали в очередь.
Достоинствами Меган были не только ее несомненный ум и решительность, но и ее приятные манеры, обаяние, живость, чувство юмора и, наконец, ее наследие. То, что она была красивой, стильной, гламурной, фотогеничной, зрелой женщиной, заинтересованной в филантропии (вот это загнула леди С. - замечание переводчика), - это одно, но то, что на самом деле было на ее стороне, это - ее происхождение.
Она была не только американкой, хорошо образованной женщиной с патиной утонченности, но и цветной женщиной. Королева, известная своим остроумием, сказала своему другу: "Мистеру Корбину (лидер лейбористской партии Великобритании - прим. переводчика) будет гораздо труднее избавиться от нас теперь, когда в семье появится Меган".
Это передавало желанную степень правды, поскольку двухрасовая идентичность Меган сделала монархию одновременно отражающей и представляющей мультикультурную, многорасовую Британию так, как никогда не смогла бы сделать белая 37-летняя актриса популярного телесериала калифорнийского происхождения.
Британская пресса и широкая общественность, а также политический истеблишмент также хорошо восприняли смешанное расовое наследие Меган. В других королевских домах существовали смешанные союзы, и общее мнение сводилось к тому, что британской королевской семье давно пора догнать своих континентальных кузенов.
Второй сын датской королевы женился на азиатке (в первом браке - прим. переводчика). Второй сын правящего князя Лихтенштейна женился на цветной американке панамского происхождения. Племянник князя Монако Ренье женился на цветной гражданке Вест-Индии. Двое сыновей австрийского эрцгерцога Гезы женились на женщинах из Африки, один - дважды.
Сын князя Лихтенштейна Максимилиан и его супруга, модельер Анжела Гизела Браун
Королева дала свое благословение двум своим родственникам, когда Достопочтенный Джеймс Ласеллс женился на нигерийской аристократке Джой Элиас-Рилван в 1999 году, и когда Леди Давина Виндзор вышла замуж за Гэри Кристи Льюиса, плотника и реставратора -маори в 2004 году.
Но оба этих родственника были членами расширенной, а не настоящей королевской семьи. Включение Меган Маркл в состав британской королевской семьи должно было послать позитивный сигнал, который был бы хорошо воспринят не только в Великобритании, но и в Содружестве.
Конечно, далеко не все разделяли эту точку зрения. Всегда были и, вероятно, всегда будут люди, которые являются расистами. Но их было достаточно мало и они находились далеко друг от друга, поэтому это не имело никакого значения. Кроме того, в Британии считается преступлением дискриминация кого-либо по расовому признаку. Преступления на почве ненависти жестко контролируются властями, поэтому расисты будут игнорируемы всеми, кроме нескольких фанатиков-единомышленников.
И хотя эти расисты были безгласны и бессильны и никогда не представляли угрозы, американская пресса заставляла всех думать, что Меган в Британии была жертвой расизма, хотя ничто не могло быть дальше от истины.
Справедливости ради следует сказать, что практически все приветствовали этот брак, в основном по расовым мотивам, и никто при дворе не хотел, чтобы внутренние предсвадебные трудности просочились наружу, чтобы они не повлияли на общественное мнение и принятие Меган.
Неявка ее отца была неожиданностью, которую удалось уладить как нельзя лучше, и сам день прошел без сучка и задоринки. По данным Nielsen Social, 29 миллионов американцев и 18 миллионов британцев смотрели свадьбу, а Би-би-си подсчитала, что 1,9 миллиарда человек во всем мире следили за свадебной церемонией онлайн.
В тот вечер невеста подтвердила свои верительные грамоты иконы стиля, надев на прием с черным галстуком во Фрогмор-хаусе классическое вечернее платье из белого шелкового крепа с коротким вырезом от Стеллы Маккартни.
Расположенный в королевском поместье Виндзор, в Виндзорском большом парке, Фрогмор-Хаус находится в пяти минутах езды от замка. Гарри отвез Меган туда на голубом "Ягуаре" типа "Е", который идеально сочетался с большим аквамариновым кольцом, принадлежавшим его матери Диане: это кольцо Меган носила на правой руке.
По словам людей, которые присутствовали там, это была отличная вечеринка, с замечательной атмосферой, и пара, казалось, очень влюбленной друг в друга.
Все, кого я знала, болели за них. Они даже сделали зрелый и, как сказали бы многие, "проснувшийся" выбор - не ехать сразу в свадебное путешествие. Меган и Гарри дали понять, что они глубоко привержены своей работе, которая будет вращаться вокруг благотворительной и гуманитарной деятельности. Им было от тридцати до сорока лет, и они жили вместе до свадьбы, так что вряд ли нуждались в медовом месяце, как молодая пара, начинающая совместную жизнь.
Однако через четыре дня после свадьбы я ужинала в доме влиятельного аристократа с безупречными дворцовыми связями, когда услышала сообщение, которое наполнило меня дурными предчувствиями.
За день до этого Меган присоединилась к Гарри, принцу Чарльзу и Камилле на вечеринке в саду Букингемского дворца, чтобы отпраздновать 70-летия принца Уэльского. То, что произошло тогда, о чем я расскажу позже в этой книге, было настолько шокирующим, что все мы пришли к выводу, что Меган совершенно не подходила на роль королевской герцогини и что было бы чудом, если бы брак удался.
Никто из нас не предполагал, что она и Гарри будут достаточно изобретательны, чтобы найти способ выйти за рамки своего королевского статуса, и что они останутся парой, создавая некоролевский образ жизни в Соединенных Штатах Америки.
Но если то, что случилось, было правдой - а так оно и было,- то вряд ли можно было сомневаться, что она подходит для королевской жизни. По крайней мере, не больше, чем Анджелина Джоли для бокса.
Неудивительно, что они постоянно попадали из одного скандала в другой, учитывая непригодность Меган к королевской жизни и безоговорочную поддержку Гарри. Его неспособность просветить ее относительно того, где она ошибается, только гарантировала, что она совершала одну непреднамеренную ошибку за другой.
На каждый шаг, который они делали правильно, четыре было неправильных. Для тех из нас, кто хотел, чтобы Меган осталась в Британии в качестве полноправного члена королевской семьи, это был трагический исход, который легко можно было бы предотвратить, если бы Гарри просветил свою жену, а не поддержал ее на пути, который в конечном счете привел их обоих к отъезду.
Все, что ему нужно было сделать, - это немного изменить ситуацию. Он легко мог бы подсказать ей, что она создает антагонизм, когда было очевидно, что она хочет одобрения. Тогда исход мог бы быть совсем другим.
Как бы то ни было, поведение Меган непреднамеренно вызвало столько трений и такую критику, что вскоре супруги и их сторонники задались вопросом, не является ли эта основа расистской. Это оказалось бы желанной дубинкой для республиканцев, антимонархистов и левых, которые хотят изменить социальный порядок.
Несмотря на этот негативный исход, проблемы, возникшие из-за неспособности Меган приспособиться к британскому образу жизни, на самом деле сделали жизнь королевской семьи для простых людей более интересной, чем, если бы она вошла в свою королевскую роль так, как мы все надеялись.
Если бы какой-нибудь автор написал художественное произведение с сюжетом, похожим на историю Меган и Гарри, оно было бы отвергнуто как слишком фантастическое, чтобы в него можно было поверить. Тем не менее, если посмотреть на их историю, траектория движения пары имеет чувство уместности, которое предполагает, что они вполне могут вытащить несколько кроликов из своих шляп и закончить именно там, где они хотят быть: на Олимпе знаменитостей, как самая известная и почитаемая королевская пара в Соединенных Штатах.
Ради них обоих, но даже более того, ради сотен миллионов цветных людей во всем мире, чьи надежды и ожидания связаны с их успехом, я надеюсь, что они это сделают.
Когда актриса поднималась по ступеням часовни Святого Георгия, интерьер и экстерьер которой был великолепно украшен самыми пышными и со вкусом подобранными весенними цветами, она была воплощением притягательной скромности, стильной элегантности, прозрачной радости и сияющей красоты. Простота белого шелка ее свадебного платья, разработанного Клэр Уэйт Келлер из Givenchy, с его вырезом горловины в форме лодочки, рукавами длиной три четверти и без украшений, но потрясающе простым лифом и юбкой в сочетании с экстравагантной фатой длиной пять метров и шириной три метра, густо расшитой двумя ее любимыми цветами (зимоцветом и калифорнийским маком), а также пятьюдесятью тремя местными цветами различных стран Содружества.
Все свадебные платья делают заявления. Диана, Принцесса Уэльская, согласно воспоминаниям ее подруги Кэролайн Прайд, использовала свое, чтобы объявить миру: "Вот я и здесь. Заметьте, я ни капельки не стесняюсь и хочу, чтобы все знали, кто я такая".
Кэтрин Миддлтон заявила: "Я стильная, спортивная и традиционная. Я стремлюсь к этому и я наслаждаюсь своей женственностью. Я обладаю изысканным, но консервативным вкусом, с легким намеком на дерзость".
Меган не только передала, что она любила одежду, была женственной, несмотря на ее откровенный феминизм, но также и то, что она была вдумчивой, обдуманной, продуманной и сознательной личностью, которая будет использовать традиции, если они ей подходят, но была готова к тому, чтобы выбросить их за борт, если они не не нравились.
Она взяла абсолютно правильную ноту для женщины, которая входила в самую известную королевскую семью мира, давая публике понять, что ее достоинства были безупречны и ее эффективность будет отполирована.
Однако под этим посланием скрывались противоречия. Говорили, что Королева удивилась тому, что ее будущая внучка, будучи уже однажды замужем и разведенной, выбрала девственно-белый цвет, вопреки всем принятым обычаям в королевских и аристократических кругах, где реальность диктует, что нельзя носить цвет светлее кремового.
Но Меган намеревалась продолжать. Королевские и аристократические традиции были ничтожны для того, чья вера в себя была столь непоколебима, что ее будущий свекор, которому она нравилась, уже ласково ее прозвал Вольфрам.
Цвет ее платья был не единственным сюрпризом, который преподнесла Королеве Меган в
день свадьбы. По традиции, после того, как пара подпишет реестр и выйдет к прихожанам, невеста делает реверанс Королеве, а жених кланяется. Так было всегда, и все ожидали что это будет сделано 19 мая 2018 года.
Принцесса Анна делала это на двух своих свадьбах. Диана тоже сделала это. Так же поступали Принцесса Александра, графиня Уэссекс, герцогини Йоркская, Кентская и Кембриджская.
Однако, когда Меган вышла к собравшимся, и направилась к алтарю с сияющим принцем Гарри, она не сделала реверанса, проходя мимо Королевы. Это вызвало ужас среди собравшихся в часовне Святого Георгия, и один из них сказал мне: "Никто не мог в это поверить. Она вышла и поплыла по проходу, не сделав даже самый легкий рывок в сторону Ее Величества. Никто не видел, чтобы Королева сделала замечание или пожаловалась, но она это заметила. Все так думали".
Как и многие из присутствующих, я списала упущение Меган на нервозность и забывчивость. Это действительно было легко сделать человеку, который не привык к королевским церемониям, но не все отнеслись к этому столь благожелательно, особенно потому, что накануне свадьбы было полно сцен, истерик и требований, большая часть из которых были тщательно скрыты от общественности, хотя ко времени свадьбы были хорошо известны в придворных кругах.
Меган удивительно хорошо владеет собой. Она обладает высшей верой в себя. Она знает, чего хочет, и стремится достичь этого, не принимая возражений. Она удивительно прямолинейна, как могут быть прямолинейны только американцы определенного происхождения, добившиеся успеха в своей жизни.
Она предъявляет требования, и ожидает, что те, кто находится рядом, помогут ей осуществить ее желания. Гарри обожает ее прямоту и силу характера. Он восхищается тем фактом, что она никому не позволяет одержать верх, когда она что-то задумала.
Однако в придворных кругах, где люди стараются избегать проблем, и никто не предъявляет требований, а тем более не задает прямых вопросов или даже не делает прямых предложений, Меган невольно поднимала волну. Это закладывало почву для недоразумений и дурных чувств, которые вскоре будут характеризовать отношения между супругами и многими близкими им людьми.
Сейчас очевидно, что Гарри должен был пресечь все в зародыше, указав Меган, что ей нужно вести себя более по-британски. Он должен был объяснить, что то, что работает в киноиндустрии Голливуда, не работает в Британии. Люди не будут восхищаться ее бесцеремонностью, но начнут обижаться на нее за то, что она трудна в общении, требовательна и дерзка.
Однако Гарри справился с этой задачей наихудшим из всех возможных способов. До сих пор он пользовался репутацией приветливого человека, хотя и был известен своей вспыльчивостью и эмоциональностью, потому что часто принимал все близко к сердцу. Эта эмоциональная сторона его характера теперь вышла на первый план самым неудачным образом. Он начал играть роль альфа-самца, защищающего свою маленькую женщину, бесконечно повторяя свою мантру: "Что Меган хочет, то Меган и получает".
Поступая таким образом, он не только позволил ей продолжать вести себя подобным образом, но и настроил против себя тех, кто раньше был высокого мнения о нем. На самом деле он подливал масла в огонь, когда мог легко потушить пламя частично знаниями, а частично мудростью.
В качестве примера можно привести шумиху, которую подняли Гарри и Меган из-за изумрудно-бриллиантового кокошника, который Принцесса Евгения выбрала для своей свадьбы. Гарри знал порядок. Дату свадьбы его кузины пришлось отодвинуть, чтобы он мог жениться первым, потому что он имел преимущество перед ней. Было бы несправедливо лишать Евгению диадемы, которую она выбрала.
Когда-то тиара принадлежала Великой Княгине Ксении, старшей сестре царя Николая II (тут леди Колин выдумывает - тиара никогда не принадлежала русской царской семье - прим. переводчика). Она была продана королевской семье, когда великая княгиня получила убежище в Англии после Русской революции и казни ее брата и многих других членов ее семьи от рук большевиков.
Королева обещала тиару Евгении. На этом дело и должно было бы кончиться, если бы Меган не решила, что хочет надеть на свадьбу кокошник Великой княгини Ксении, а Гарри, столь страстно желавший исполнить любое ее желание, забыл указать, что ей нельзя одолжить то, что уже обещано его кузине.
Были, конечно, и другие диадемы, из которых можно было выбирать. Большинство действительно впечатляющих диадем в коллекции британской королевской семьи на самом деле принадлежат Российской императорской семье и были куплены королевой Марией, бабушкой нынешней королевы и коллекционером произведений искусства, драгоценностей и мебели.
К ним относится знаменитая Владимирская диадема со съемными каплями изумрудов и жемчуга. Как будущая жена второго сына предполагаемого наследника, Меган никогда не могла выбирать по-настоящему эффектные драгоценности, включая Владимирскую или Гревильскую диадемы.
Драгоценности распределяются по старшинству, и то, что носит старший член королевской семьи, младший не может.
Хотя у Меган был выбор, ни одна невеста не может просто взять все драгоценности, которые она хочет, и носить их. Она ни на что не имеет права. Все, что она может сделать, - это взять драгоценности в долг, но, чем ниже она находится в порядке очередности, тем более ограничен ее выбор.
Однако, конёк Меган - это одежда, и она знает, что подходит ей и работает лучше всего в образе, в котором она хочет предстать. Она не зря является дочерью отмеченного наградами инженера по освещению. С раннего детства она была посвящена в секреты хорошего освещения и фотографии. Она умна, способна и хорошо усвоила уроки. За долгие годы перед камерой она также отточила свое мастерство.
Одно из ее любимых слов до того, как она вышла замуж за британскую королевскую семью, было "классно". Она также понимает гламур, как немногие другие женщины. Мало кто сомневается, что кокошник Великой княгини Ксении понравился ей не только потому, что он более эффектен, но и потому, что его история более романтична и экзотична. Кто, с чувством стиля Меган, не захочет более эффектную и историческую тиару вместо бандо королевы Марии, сделанного в 1932 году?
Если выбор Меган нельзя было оспорить с точки зрения вкуса, то нельзя было ожидать, что королева проигнорирует свое обещание, данное Евгении, да и не пристало невестам носить одну и ту же диадему.
Королева, в конце концов, была поставлена в неловкую ситуацию, поэтому через своего доверенного костюмера, дизайнера одежды и хорошего друга Анджелу Келли дала понять Меган и Гарри, что они должны будут принять то, что было предложено, и не требовать того, чего они не могут требовать.
Дело могло бы так и остаться в тайне, если бы Гарри и Меган не подняли страшный шум не только из-за диадемы, но и из-за таких вещей, как запах часовни Святого Георгия и ингредиенты некоторых блюд, приготовленных к свадьбе.
Меган в своей прямолинейной манере, которая до сих пор так хорошо у нее получалась, сильно обидела одного из сотрудников, когда намекнула, что этот человек лжет, потому что она чувствует вкус ингредиента, который она запретила применять в блюде.
Предполагаемый виновник, глубоко оскорбленный, отрицал его существование, и Меган предупредили, что члены королевской семьи не разговаривают со своим персоналом подобным образом, но теперь будущая невеста чувствовала себя оскорбленной.
Был также скандал, когда Меган не понравилось, как пахла часовня Святого Георгия. Она потребовала опрыскать ее духами по ее вкусу, но предложение было отвергнуто. Как сказал мне один придворный: "Мы были очень удивлены, обнаружив, что эта незначительная телевизионная актриса из Калифорнии была настолько требовательна, что давала нам понять, что мы должны продолжать нашу игру и удовлетворять ее по гораздо более высоким стандартам".
С точки зрения Меган, это была ее свадьба, и поэтому она могла выдвигать любые требования. Гарри не переставал повторять: то, чего она хочет, ей должно быть дано. Он знал, что после долгих лет борьбы она наконец-то добилась того образа жизни, к которому всегда стремилась, и хотел, чтобы все ее желания исполнились.
Меган не понимала, почему эти люди мешают ей? Они были просто служащими, независимо от их притязаний. Они были здесь, чтобы служить, и теперь, когда она стала членом королевской семьи, они должны были сделать все, что в их силах, чтобы сделать ее счастливой.
Меган не могла предвидеть, какое оскорбление она наносила, и не понимала, что попирает чужие чувства, хотя на самом деле они с Гарри унижали персонал. Но она считала, что именно она была их жертвой, а не они ее. Как они могли быть такими, когда они созданы для того, чтобы служить ей, но не делают этого?
Гарри следовало бы знать, а Меган знать не могла, что большинство людей при дворе работают за смехотворно низкие суммы. Все награды за службу - не финансовые, и то, что для них важно, измеряется не монетами, а отношением их работодателей и коллег друг к другу.
На самом деле это было столкновение между прямым трансакционизмом калифорнийского образа жизни и гораздо более тонким королевским образом жизни, но оно также показывает, почему каждая сторона считала себя правой. Ценности и традиции старого мира сталкивались с требованиями и ожиданиями нового, и хотя никто не знал об этом в то время, это столкновение двух различных и иногда несовместимых культур только усугублялось, создавая проблемы.
Поэтому еще до свадьбы начались разговоры о поведении Меган и Гарри и о том, что они нехорошо обращаются с людьми.
Публика, разумеется, ничего об этом не знала. В королевских кругах надеялись, что Меган страдает от предсвадебных нервов, а Гарри разыгрывает из себя мачо, чтобы произвести впечатление на свою будущую жену, но все уляжется, как только они поженятся. Меган смягчит свои калифорнийские привычки, а Гарри, который приобрел вполне заслуженную репутацию хулигана, вернется к образу симпатичного парня, каким он был до этого.
Никто не мог предвидеть, что Меган и Гарри разойдутся до такой степени, что будут зажигать друг друга до еще больших высот, и будут считать тех, кто стоит у них на пути, бесполезными препятствиями, и что, если они не добьются своего, они убегут.
Конечно, никто в королевских кругах никогда не мог предвидеть, что женщины-депутаты парламента, архиепископ Кентерберийский и писательница Хилари Мантел присоединятся к тем, кто утверждал, что неспособность Меган приспособиться к королевской жизни сводится к расизму, а она и Гарри решат сбежать от ограничений королевской власти к свободе знаменитостей.
По всей Британии, в частности, в королевских, аристократических, медиа, политических, популистских и этнических кругах, люди хотели, чтобы этот брак был успешным.
Хотя в королевских и аристократических кругах были первые оговорки о пригодности этого союза из-за скорости, с которой Гарри и Меган связали себя обязательствами, и страха, что каждый из них мог быть ослеплен своими желаниями и не может быть хорошо приспособлен к долгой жизни. Последнее, чего кто-либо хотел, был еще один развод - как только стало очевидно, что Гарри решил жениться на ней, вся королевская семья и двор встали в очередь.
Достоинствами Меган были не только ее несомненный ум и решительность, но и ее приятные манеры, обаяние, живость, чувство юмора и, наконец, ее наследие. То, что она была красивой, стильной, гламурной, фотогеничной, зрелой женщиной, заинтересованной в филантропии (вот это загнула леди С. - замечание переводчика), - это одно, но то, что на самом деле было на ее стороне, это - ее происхождение.
Она была не только американкой, хорошо образованной женщиной с патиной утонченности, но и цветной женщиной. Королева, известная своим остроумием, сказала своему другу: "Мистеру Корбину (лидер лейбористской партии Великобритании - прим. переводчика) будет гораздо труднее избавиться от нас теперь, когда в семье появится Меган".
Это передавало желанную степень правды, поскольку двухрасовая идентичность Меган сделала монархию одновременно отражающей и представляющей мультикультурную, многорасовую Британию так, как никогда не смогла бы сделать белая 37-летняя актриса популярного телесериала калифорнийского происхождения.
Британская пресса и широкая общественность, а также политический истеблишмент также хорошо восприняли смешанное расовое наследие Меган. В других королевских домах существовали смешанные союзы, и общее мнение сводилось к тому, что британской королевской семье давно пора догнать своих континентальных кузенов.
Второй сын датской королевы женился на азиатке (в первом браке - прим. переводчика). Второй сын правящего князя Лихтенштейна женился на цветной американке панамского происхождения. Племянник князя Монако Ренье женился на цветной гражданке Вест-Индии. Двое сыновей австрийского эрцгерцога Гезы женились на женщинах из Африки, один - дважды.
Сын князя Лихтенштейна Максимилиан и его супруга, модельер Анжела Гизела Браун
Королева дала свое благословение двум своим родственникам, когда Достопочтенный Джеймс Ласеллс женился на нигерийской аристократке Джой Элиас-Рилван в 1999 году, и когда Леди Давина Виндзор вышла замуж за Гэри Кристи Льюиса, плотника и реставратора -маори в 2004 году.
Но оба этих родственника были членами расширенной, а не настоящей королевской семьи. Включение Меган Маркл в состав британской королевской семьи должно было послать позитивный сигнал, который был бы хорошо воспринят не только в Великобритании, но и в Содружестве.
Конечно, далеко не все разделяли эту точку зрения. Всегда были и, вероятно, всегда будут люди, которые являются расистами. Но их было достаточно мало и они находились далеко друг от друга, поэтому это не имело никакого значения. Кроме того, в Британии считается преступлением дискриминация кого-либо по расовому признаку. Преступления на почве ненависти жестко контролируются властями, поэтому расисты будут игнорируемы всеми, кроме нескольких фанатиков-единомышленников.
И хотя эти расисты были безгласны и бессильны и никогда не представляли угрозы, американская пресса заставляла всех думать, что Меган в Британии была жертвой расизма, хотя ничто не могло быть дальше от истины.
Справедливости ради следует сказать, что практически все приветствовали этот брак, в основном по расовым мотивам, и никто при дворе не хотел, чтобы внутренние предсвадебные трудности просочились наружу, чтобы они не повлияли на общественное мнение и принятие Меган.
Неявка ее отца была неожиданностью, которую удалось уладить как нельзя лучше, и сам день прошел без сучка и задоринки. По данным Nielsen Social, 29 миллионов американцев и 18 миллионов британцев смотрели свадьбу, а Би-би-си подсчитала, что 1,9 миллиарда человек во всем мире следили за свадебной церемонией онлайн.
В тот вечер невеста подтвердила свои верительные грамоты иконы стиля, надев на прием с черным галстуком во Фрогмор-хаусе классическое вечернее платье из белого шелкового крепа с коротким вырезом от Стеллы Маккартни.
Расположенный в королевском поместье Виндзор, в Виндзорском большом парке, Фрогмор-Хаус находится в пяти минутах езды от замка. Гарри отвез Меган туда на голубом "Ягуаре" типа "Е", который идеально сочетался с большим аквамариновым кольцом, принадлежавшим его матери Диане: это кольцо Меган носила на правой руке.
По словам людей, которые присутствовали там, это была отличная вечеринка, с замечательной атмосферой, и пара, казалось, очень влюбленной друг в друга.
Можно было бы надеяться, что после такого блестящего старта эта пара будет по-прежнему столь же почитаема и приводить людей в восхищение, как и в день свадьбы.
Все, кого я знала, болели за них. Они даже сделали зрелый и, как сказали бы многие, "проснувшийся" выбор - не ехать сразу в свадебное путешествие. Меган и Гарри дали понять, что они глубоко привержены своей работе, которая будет вращаться вокруг благотворительной и гуманитарной деятельности. Им было от тридцати до сорока лет, и они жили вместе до свадьбы, так что вряд ли нуждались в медовом месяце, как молодая пара, начинающая совместную жизнь.
Однако через четыре дня после свадьбы я ужинала в доме влиятельного аристократа с безупречными дворцовыми связями, когда услышала сообщение, которое наполнило меня дурными предчувствиями.
За день до этого Меган присоединилась к Гарри, принцу Чарльзу и Камилле на вечеринке в саду Букингемского дворца, чтобы отпраздновать 70-летия принца Уэльского. То, что произошло тогда, о чем я расскажу позже в этой книге, было настолько шокирующим, что все мы пришли к выводу, что Меган совершенно не подходила на роль королевской герцогини и что было бы чудом, если бы брак удался.
Никто из нас не предполагал, что она и Гарри будут достаточно изобретательны, чтобы найти способ выйти за рамки своего королевского статуса, и что они останутся парой, создавая некоролевский образ жизни в Соединенных Штатах Америки.
Но если то, что случилось, было правдой - а так оно и было,- то вряд ли можно было сомневаться, что она подходит для королевской жизни. По крайней мере, не больше, чем Анджелина Джоли для бокса.
Неудивительно, что они постоянно попадали из одного скандала в другой, учитывая непригодность Меган к королевской жизни и безоговорочную поддержку Гарри. Его неспособность просветить ее относительно того, где она ошибается, только гарантировала, что она совершала одну непреднамеренную ошибку за другой.
На каждый шаг, который они делали правильно, четыре было неправильных. Для тех из нас, кто хотел, чтобы Меган осталась в Британии в качестве полноправного члена королевской семьи, это был трагический исход, который легко можно было бы предотвратить, если бы Гарри просветил свою жену, а не поддержал ее на пути, который в конечном счете привел их обоих к отъезду.
Все, что ему нужно было сделать, - это немного изменить ситуацию. Он легко мог бы подсказать ей, что она создает антагонизм, когда было очевидно, что она хочет одобрения. Тогда исход мог бы быть совсем другим.
Как бы то ни было, поведение Меган непреднамеренно вызвало столько трений и такую критику, что вскоре супруги и их сторонники задались вопросом, не является ли эта основа расистской. Это оказалось бы желанной дубинкой для республиканцев, антимонархистов и левых, которые хотят изменить социальный порядок.
Несмотря на этот негативный исход, проблемы, возникшие из-за неспособности Меган приспособиться к британскому образу жизни, на самом деле сделали жизнь королевской семьи для простых людей более интересной, чем, если бы она вошла в свою королевскую роль так, как мы все надеялись.
Если бы какой-нибудь автор написал художественное произведение с сюжетом, похожим на историю Меган и Гарри, оно было бы отвергнуто как слишком фантастическое, чтобы в него можно было поверить. Тем не менее, если посмотреть на их историю, траектория движения пары имеет чувство уместности, которое предполагает, что они вполне могут вытащить несколько кроликов из своих шляп и закончить именно там, где они хотят быть: на Олимпе знаменитостей, как самая известная и почитаемая королевская пара в Соединенных Штатах.
Ради них обоих, но даже более того, ради сотен миллионов цветных людей во всем мире, чьи надежды и ожидания связаны с их успехом, я надеюсь, что они это сделают.
Для пары, чье происхождение столь радикально отличается друг от друга, Меган и Гарри родились у родителей, чьи союзы имели удивительное сходство.
И принц, и принцесса Уэльские, и мистер, и миссис Томас Маркл были совершенно не похожи друг на друга. Как только их браки распадались, обе пары родителей старались изо всех сил избавить своих детей от страданий, связанных с последствиями развода, на самом деле усугубляя его последствия неожиданным образом.
Если бы Гарри и Меган родились у пар, которые были более совместимы, более уравновешены, лучше понимали необходимость установления более строгих границ и меньше потворствовали своим желаниям, вряд ли у герцога и герцогини Сассекс было бы так много общего, как у них.
Несмотря на все их различия, они имеют такое глубокое сходство, что эта уникальная комбинация оказалась мощной силой, связавшей их вместе так, что они стали удивительно сильной парой.
Рэйчел Меган Маркл родилась на три года раньше Гарри, 4 августа 1981 года. Ее отец Томас Уэйн Маркл-старший, по ее словам, был успешным 37-летним "режиссером освещения для мыльной оперы", который получил премию "Чикаго/Средний Запад" за телевизионное шоу "Сделано в Чикаго" в 1975 году, а позже получил две премии "Эмми" за популярную мыльную оперу General Hospital в 1985 и 2001 годах. Он был номинирован и на другие награды, а также работал над сериалом "Женаты... с детьми", в то время как, по словам Меган, "моя мама была временным работником в студии, когда они познакомились".
Дориа Лойс Рагланд была замужем в течение года и девяти месяцев и за четыре недели до своего 25-летия родила дочь.
Меган нравится думать, что ее отца привлекли в ее матери милые глаза и афро, плюс у них была общая любовь к антиквариату.
Они переехали в дом в долине Лос-Анджелеса, в зеленый и престижный район. Томас зарабатывал около 200 тысяч долларов в год, так что, хотя он и не был богат, семья чувствовала себя вполне комфортно.
Возможно, людям определенного возраста трудно представить, какой была жизнь межрасовых пар четыре десятилетия назад. Реальность такова, что для того, чтобы создать этот союз требовалось большое мужество, как для европеоида Тома, так и для афроамериканки Дории.
По общему признанию, Голливуд, где они работали, был гораздо менее подвержен расовым предрассудкам, чем окраины Ньюпорта (штат Пенсильвания) и Кливленда (штат Огайо), откуда происходили семьи Маркл и Рагланд. Но даже в Калифорнии смешанные пары были скорее исключением, чем нормой, и Меган утверждает, что помнит, как были смущены люди, ошибочно принимавшие ее мать за няню.
Поскольку они жили по соседству с белыми и, судя по всему, были единственной смешанной семьей в округе, недоумение остальных жителей относительно того, какую роль Дория играла в жизни светлокожей Меган, вполне могло быть вызвано скорее невежеством и бездумными ожиданиями, чем предубеждениями.
Но для такой гордой и сильной женщины, как Дория, было унизительно, что ее принимали за няню дочери. Всё указывает на то, что это был один из катализаторов, который сделал брак родителей Меган столь недолговечным.
Хотя Меган была первым и единственным ребенком Дории, у ее отца уже были сын и дочь от первого брака.
В 1964 году, в возрасте двадцати лет, Том женился на Розлин Лавлесс, девятнадцатилетней секретарше, с которой познакомился на вечеринке в кампусе Чикагского университета. В ноябре того же года родилась их дочь Ивонна, ныне Саманта Мари, а через два года - Томас Уэйн Маркл-младший.
После окончания колледжа Том-старший работал светорежиссером на WTTWTV-Channel 11, основной службе Общественного вещания в Чикаго, штат Иллинойс, где и получил свою первую премию "Эмми" в 1975 году.
Сначала брак был счастливым, но через несколько лет Розлин почувствовала себя брошенной. По ее словам, "Том проводил все часы дня и ночи за работой". Его целью было завоевать "Эмми", и пока он приносил хорошие деньги, он не только пренебрегал ею, но и развлекался с другими женщинами. К началу 70-х годов брак был расторгнут, и супруги расстались.
Томас жил в Чикаго, и встречался с детьми по выходным, но после того, как был номинирован на свою первую "Эмми", он переехал в Калифорнию, поселившись в Санта-Монике. Саманта, которая не ладила ни с матерью, ни с братом, переехала к нему первой. Затем после инцидента, во время которого бойфренд Розлин, задерживая грабителей, был застрелен на глазах у матери и сына, к отцу переехал и Том-младший. Единственной ложкой дегтя в жизни с отцом, с его точки зрения, было присутствие его сестры, к которой он питал врожденную антипатию.
Теперь, когда оба ребенка жили с ним, Томас переехал в просторный дом с пятью спальнями на Провиденсия-стрит, примыкающий к загородному клубу Вудленд-Хиллс в долине Сан-Фернандо. Его расположение сделало резиденцию Маркл одним из самых желанных объектов недвижимости в этом районе. Даже сейчас это преимущественно белый район, где около 80% населения составляют европейцы и менее 3,5% афроамериканцы, но в 1980-х годах там жило еще меньше цветных людей. Это был процветающий район, и таковым он и остался.
По словам Марклов, в первые дни отношений Томаса и Дории они были чрезвычайно счастливы. Она принесла в дом долгожданное чувство семьи, объединив их между собой, чего раньше не было.
Сама она происходила из любящей семьи и даже приглашала Томаса с его детьми на семейное празднование Дня Благодарения у Рагландов. Том-младший был удивлен тем, насколько "теплыми и инклюзивными" были родители Дории, ее сводный брат Джозеф и сводная сестра Сандра, и сказал, что они были "такой семьей, о которой я всегда мечтал".
Бабушка Меган Маркл по материнской линии Жанетт 1993.
Даже после того, как родители Дории развелись, а ее отец женился на воспитательнице детского сада Аве Берроу и произвел на свет сына по имени Джоффри Рагланд, а потом развелся, Дория оставалась близкой со всеми ними.
Рагланды были скромной, но отнюдь не богатой семьей. Отец Дории, Элвин, владел антикварным магазином под названием "Это было новым", а ее мать работала медсестрой. Они относились к тем, кого можно было бы классифицировать как мелкую буржуазию в Европе и средний класс в Америке.
Сама Дория была кем-то вроде хиппи, что делало ее теплоту и доброту еще более привлекательными для детей Томаса, чем было бы, если бы она вела себя, как обычные люди.
Вскоре после переезда в дом на Провиденсия-Стрит Дория решила, что семья нуждается в питомце, которого они все могли бы любить. Поэтому она отвела Тома-младшего в приют для животных, где они выбрали смесь бигля и золотистого ретривера, которого он назвал Бо и который стал очень любимым домашним животным.
Как и многие двадцатипятилетние девушки, Дория не была уверена, чем именно она хочет заниматься в своей жизни. Она пробовала себя в качестве визажиста еще до рождения Меган, но, имея ребенка и двух пасынков, которых нужно было обслуживать, мужа, который работал по восемьдесят-девяносто часов в неделю, и вынужденная управлять домом, который позже назовут "пещерным", она решила, что быть домохозяйкой ей не нравится. Поэтому она занялась йогой, чтобы преподавать ее, и очень скоро обязанность нянчить Меган Дория поручила своей матери Жанетте и пасынку Тому-младшему.
Ее семнадцатилетняя падчерица отказывалась нянчиться, предпочитая вместо этого гулять с друзьями. Были сообщения, что Саманта называла Дорию служанкой, но они кажутся выдумкой, поскольку обе семьи помнят, что все хорошо ладили между собой. Возможно, что-то и было сказано в типичной подростковой манере, но это, скорее, было потому, что Саманта больше любила хорошо проводить время со своими друзьями, чем заниматься домашним хозяйством и нянчить младшую сестру.
Тем не менее их дом был чрезвычайно спокойным, в нем почти все шло своим чередом. Детям разрешалось приходить и уходить, когда им заблагорассудится, иметь своих друзей и даже курить травку, если им этого хотелось.
По словам всех Марклов, Том-старший был полностью одурманен Меган с момента ее рождения. Каждую свободную минуту он проводил с ней.
Он любил ее даже больше, чем Дорию, и уделял ей больше времени и внимания, чем своим старшим детям. Это, по-видимому, вызывало некоторое недовольство Саманты, которая ревновала маленькую принцессу, когда она получала столько внимания от своего отца. Но сказать, что это было проблемой, значило бы преувеличить то, что было, в конце концов, совершенно обычной ситуацией. Хотя она и создавала возможности для того, чтобы прошлые обиды нашли неудобное выражение в будущем.
Есть также предположение, что Дориа чувствовала себя обделенной, когда Томас поклонялся у алтаря своего Цветочка, - так оба родителя начали называть Меган.
Читая между строк то, что сейчас говорит семья, вполне вероятно, что реакция Дории на зацикленность Томаса-старшего на Меган была сродни реакции Саманты (ревность). Не то чтобы Дория не любила свою дочь. Но она, похоже, хотела, чтобы Томас-старший был более эмоционально увлечен ею.
Слишком скоро парочка начала ссориться. Дориа была недовольна тем, что большую часть времени ее оставляли одну с ребенком и детьми Томаса, в то время как сам он работал, работал и работал, а потом, вернувшись домой, уделял ребенку больше внимания, а свою жену принимал как должное.
До сих пор в их семье царило полное спокойствие, но по мере того, как между трудоголиком Томом-старшим и заброшенной Дорией возникали трения, она стала подражать привычкам своей падчерицы и начинала приходить и уходить, когда ей заблагорассудится, часто оставляя Меган со своей матерью или с Томом-младшим.
По словам Меган, когда ей было два года, ее родители разошлись. Ее мать вернулась в дом бабушки Жанетты, где они жили в течение недели, и приезжали к отцу на выходные. Она помнила, что гармония царила безраздельно, и между ними никогда не было ни ссоры, ни грубого слова. Это было вполне возможно, хотя семья помнила скорее поверхностную вежливость, чем настоящую теплоту между супругами.
Меган, похоже, придумала более едкий сценарий, и, более того, делала это по уважительной причине. Ходят слухи, что Дория не только поняла, что не хочет оставаться наедине с мужем, которого никогда не было рядом и который воспринимал ее как должное, но и вообще не хотела быть с мужем.
После этого она начала вести такую уединенную жизнь, что возникли подозрения, что она что-то скрывает. Она вела очень скрытную жизнь, и впоследствии стала решительной и независимой. Она делала всё со спокойным достоинством, которое стало впоследствии ее преимуществом, и добилась того, чтобы между ее бывшим мужем и ею царила вежливость, по крайней мере, до тех пор, пока Меган и Том не поссорились. Это свидетельствует о силе ее характера и способности добиваться того, чего она хочет, своим собственным тихим и решительным способом.
Обе стороны семьи Меган подтверждают, что, пока она росла, для нее не было никаких отказов. Отец баловал ее с самого детства. Хотя ее мать устанавливала определенные границы, она также баловала ее, как и остальные члены семьи.
В возрасте двух лет, примерно в то время, когда ее родители расстались, Меган была зачислена в Hollywood Little Red School House. Это была исключительная школа, основанная исключительной женщиной, целью которой было создание исключительных взрослых.
Рут Пиз, урожденная Стовер, была единственным ребенком глухих родителей. Ее дразнили с раннего детства, и она выросла, ценя доброту и разнообразие, а также образование и характер. Во время Второй мировой войны она в своем доме устроила детский сад для шестерых детей. Один из них был наполовину китайским мальчиком, чьи родители с трудом нашли для него место. В то время США были в состоянии войны с Японией, и ребенок, которого часто принимали за японца, вызывал такое предубеждение, что никто другой не принимал его.
Домовладелец Рут тогда возражал против того, чтобы она устраивала детский сад из его собственности, требуя переезда в дом неподалеку на тихой, обсаженной деревьями улице под названием Хайленд-авеню. Ее муж Роберт покрасил здание в красный цвет, чтобы все знали, что это детский сад, они переехали туда и расширились примерно до двадцати детей.
По словам ее дочери Дебби Уэбе, люди начали называть детский сад "маленьким красным школьным домом". С годами школа приобрела такую хорошую репутацию, что среди ее выпускников были дети секс-символа 1950-ых годов Джейн Мэнсфилд, Джонни Деппа и Майкла Бэлзари - басиста группы Red Hot Chili Peppers, а также дети дипломатов.
К 1968 году новые строительные нормы требовали сноса старого здания и строительства нового. Поэтому Меган в 1983 году поступила в значительно расширенное учреждение, чья репутация не имела себе равных на местном уровне. Отнюдь не дешевая (от двадцати до двадцати пяти тысяч долларов по сегодняшним ценам), школа была к тому времени одним из главных центров обучения для детей голливудской элиты.
Меган провела там девять лет, проходя обучение в прогрессивном, но структурированном режиме, основанном на четырех стадиях когнитивного развития, сформулированном швейцарским психологом Жаном Пиаже.
Расположение маленького красного школьного домика в Голливуде было очень удобно для Томаса и Дории. Он работал в студии ABC в соседнем Лос-Фелисе, а она училась на социального работника в нескольких минутах езды, так же легко ей было добраться до ее нового дома к югу от Голливуда.
После школы всегда спортивная Дория брала Меган на велосипедные прогулки, пробежки или занятия йогой, а вечером мать и дочь вместе готовили ужин. Меган теперь приписывает свою любовь к кулинарии именно этому, так что очевидно, что для нее это было любимым занятием.
В 1992 году, в возрасте одиннадцати лет, Меган перешла в среднюю школу Непорочного Сердца. Это снова была школа, куда Голливудская элита и амбициозные люди посылали своих детей. Основанная в 1906 году и расположенная на красивом склоне холма в Лос-Фелисе, штат Лос-Анджелес, она была и остается подготовительной католической школой для девочек с 6 по 12 классы. И снова это был бастион элитарности. Среди выпускников -Тайра Бэнкс, Люси Арназ, Мэри Тайлер Мур и Диана Дисней, а также несколько девушек, которые сделали себе имя в индустрии развлечений.
Отныне и до поступления в университет Меган будет жить в основном с отцом. Они переехали из дома на Провиденсия-стрит в меньшее и более скромное жилье рядом со школой и его работой.
Меган вспоминала, как она, одетая в свою отличительную католическую школьную форму, проводила время после школы в студии, где работал ее отец. Она узнала все о свете, ракурсах съемки и множестве других приемов, которые составляют волшебство Голливуда. Она рассказывала, как "каждый день после школы в течение 10 лет я была на съемочной площадке "Женаты... с детьми", что на самом деле является смешным и извращенным местом для маленькой девочки в католической школьной форме".
По иронии судьбы именно раса, а не пол, стал для Меган проблемой, хотя эту проблему она старательно держала при себе. По крайней мере, в то время.
Был, например, случай, когда она была вынуждена заполнить обязательную анкету на уроке английского языка. Когда ее попросили указать, к какой группе она относится: к белым, черным, латиноамериканцам или азиатам, она была сбита с толку и спросила своего учителя, что ей следует выбрать.
- Выбирай то, как ты выглядишь, Меган, - вспомнила она, - учительница порекомендовала указать европейскую расу. Но Меган отказалась это сделать.
Это слова не ребенка, который доволен своей личностью, а того, кто задумчив, озадачен неопределенностью и обеспокоен ею.
Позже Меган поговорила с отцом, который сказал ей, что в следующий раз она должна просто дописать свой собственный пункт и поставить галочку.
Это говорит о том, что Меган пыталась примирить конфликты, возникающие из-за того, что она была цветным ребенком, которого сверстники могли считать белой, но на самом деле она не знала, куда она вписывается.
Многие другие американцы смешанной расы, если бы им задали тот же вопрос, без сомнения, ответили бы - черный. Тот факт, что она этого не сделала, показывает, что даже в этом возрасте у нее был более тонкий взгляд на предмет, чем у многих других. Она не была готова отрицать свое африканское происхождение, и не была готова сопротивляться европейскому. Поскольку она явно не выглядела человеком смешанной расы, а единственный родитель, который, похоже, появлялся в школе в то время, был ее отец, многие из ее одноклассников просто считали, что она белая. Однажды группа девушек даже предложила ей вступить в клуб только для белых девушек, и она ответила без объяснений: "Ты что, шутишь?"
По ее собственному признанию, "мое смешанное расовое наследие, возможно, создало серую зону вокруг моей самоидентификации, удерживая меня ногами по разные стороны забора". Позже она будет конфликтовать, чтобы принять это.
Этот ранний конфликт в конечном счете не только укрепит ее, но и углубит. Она сочувствовала тем, кто также нелегко вписывался в одну из многочисленных шкатулок жизни. По словам ее школьной подруги Элизабет Маккой, "если с кем-то обращались несправедливо, она заступалась за него. Она была по-настоящему порядочным человеком, который заботился о людях, нуждающихся в помощи".
Ее бывшая классная руководительница Кристина Кнудсен вспоминала: "Она поднимала дискуссию на более глубокий уровень. В нее было много глубины, вероятно, из-за ее собственного опыта и тяжелых ударов взросления". Учительница ссылалась на развод ее родителей, хотя в равной степени вопросы, связанные с ее расовой идентичностью, также должны были повлиять на мышление Меган.
Что характерно, Кнудсен не помнила, чтобы расовый вопрос вообще был проблемой в школе. Это было не так уж и важно просто потому, что школа, где училась Меган, была очень многонациональная. Нельзя смотреть на кого-то свысока, потому что у него другое происхождение, нежели у тебя.
Недавнее исследование показывает, что в школе Меган 35% учеников были белыми, 20% - латиноамериканцами, 17% - многорасовыми, 17% - выходцами из Азии или тихоокеанских островов, 5% черными и 6% предпочитали не заявлять своей национальности. В тот год, когда Меган закончила школу, демография была примерно такой же, с той лишь разницей, что чернокожих студентов было немного больше.
Эти цифры означают, что Меган ни в коем случае не была единственной двухрасовой ученицей, и поскольку НЕевропейцы составляли большинство в две трети, она была в большинстве, а не в меньшинстве, если не считать ее внешности.
Меган была умным ребенком. Она с раннего детства была свидетелем того, как ее темнокожую маму принимали за ее няню. Нужно быть лишенным эмпатии, чтобы не видеть, как подобные переживания окрашивают чувства матери и дочери. Они должны были быть истуканами, чтобы не чувствовать себя смущенными, раздраженными, униженными, не осознавать культурное неравенство между черными и белыми, и быть подверженными множеству противоречивых чувств.
Ни одному ребенку не нравится быть не таким, как все. Ни один ребенок не хочет выделяться из толпы. Ни один ребенок не хочет знать, что люди считают его мать служанкой. Поэтому понятно, что никто не помнит, чтобы Меган когда-либо добровольно делилась информацией о своей расе. Не скрывая этого, она по недомыслию избегала этой темы.
Поскольку Непорочное Сердце было католической школой, а католицизм проповедует, что есть как грехи совершения, так и упущения, Меган знала, что упустить возможность самоутвердиться, равносильно греху упущения. Это осознание не могло ничего сделать, чтобы уменьшить давление, которое она чувствовала, когда ее принимали за белую, потому что, хотя она никогда активно не отрицала своего наследия и действительно любила свою мать и семью своей матери, она также этого активно и не утверждала. Такая дилемма была бы трудна для любого ребенка.
Она всем нравилась и со многими была дружна, но у нее не было настоящего круга друзей, она чувствовала себя изолированной при всей своей поверхностной популярности и поэтому уже считала себя одинокой и независимой. Как она вспоминала:
Хотя у Меган была лучшая подруга, Никки Придди (во всех источниках - Нинаки Придди, - прим. переводчика), с которой она училась с двух лет, и они, очевидно, иногда обедали вместе, ее заявления указывают на то, что она чувствовала, что ее расовая идентичность была проблемой, с которой ей было трудно справиться.
Нинаки Придди и Меган Маркл
Однако вместо того, чтобы жалеть себя или злиться на обстоятельства, она была достаточно позитивна и самоуверенна, чтобы находить решения, которые занимали ее и вызывали одобрение учителей. Это раннее решение проблемы изоляции помогло ей развить уверенность в себе и независимость, которые не только обеспечили ей положительную обратную связь, но и скрыли ее внутренние конфликты за фасадом приветливости.
Эти черты характера сослужат Меган хорошую службу в зрелом возрасте. Выдающийся успех во взрослой жизни может быть первоначально вопросом удачи, но поддержание и использование его в той степени, в какой это делала Меган, являются вопросом твердости, выносливости, решимости и дисциплины. Все эти качества усиливаются, когда человек преодолевает трудности или лишения, и откровения Меган о ее детских трудностях показывают, что она действительно страдала от чувства отчуждения в результате своей двухрасовости. Обстоятельства вынудили ее стать чем-то вроде одинокого волка, а одинокие волки - лучшие охотники.
Хотя борьба за личность Меган никому не была видна в подростковом возрасте, ее решимость уже была очевидна. По словам Марии Поллии, преподававшей ей теологию в младших классах, она была "сосредоточенной девочкой, которая могла размышлять над самыми трудными текстами".
В качестве примера можно привести готовность Меган стать волонтером после того, как ее учительница рассказала в классе, что она работает с бездомными людьми. Когда Меган сообщила Поллии, что тоже работала с ними и хочет делать это снова, она отправила ее на кухню Скид-Роу, где работала сама.
Хотя ее приобщение к благотворительности, как и приобщение принцессы Уэльской Дианы, первоначально заключалось в наблюдении за тем, как ее родители жертвуют тем, кому повезло меньше, чем им самим, на самом деле именно через их пример обе женщины превратили первоначальное приобщение в устоявшуюся практику.
Меган теперь полтора года работала в Скид-Роу, и Поллия говорит: "Люди на кухне, которых я знала, рассказали мне, какая она естественная".
Скид-Роу - очень страшное место. Но, когда она стала работать там, она знала имена всех. Несмотря на всю заботу, которую она проявляла к незнакомцам, Меган было трудно вести себя подобным образом по отношению к своему отцу. Никки Придди вспоминала, что "когда Мег стала старше, ей пришлось еще немного воспитывать Тома, а она не могла этого сделать".
Несмотря на натянутый дипломатический канат, по которому она ходила, передавая сообщения между своими цивилизованными родителями, Меган всегда была той, о ком заботились оба родителя, и ей не нравилось, когда эти роли менялись местами. Ее отказ делать для отца то, что она делала для незнакомых людей, дает бесценное представление о ее характере и показывает, что даже в раннем возрасте она знала, где хочет установить границы. Отдавать чужим - это одно. Дарить близким, которые, по ее мнению, должны были бы дарить ей, - это совсем другое.
____________
Позволю себе высказать собственное мнение об этой части книги леди Колин Кэмпбелл, рассказывающей о внутренних противоречиях Меган в школьные годы.
На мой взгляд, проблема крайне надумана и даже выдумана самой Меган, стремящейся показать, как тяжело ей приходилось в жизни, потому что она была не белой и не черной, поэтому не принималась никакими социальными группами, и лишь она одна была такая смелая, чтобы отказаться дозаполнить анкету, в которой нужно было указать свою расу.
Из повествования Леди Си ясно, что тех, кто не определился с расой, было 6%, поэтому Меган не была столь уникальной, как она пыталась показать всем. Кроме того, многочисленные свидетельства говорят о том, что никаких расовых дискриминаций в школе не было и "цветные" были в большинстве, но даже "белые" принимали ее за свою, поэтому эта ситуация не воспринимается мной, как будто Меган была "свой среди чужих, чужой среди своих". Скорее, она была (и остается на данный момент) "и нашим, и вашим", и, как тот хамелеон, меняет свой цвет в соответствии с окружающей средой. Сейчас, когда выгодно быть на стороне "черных", она "черная", но мы помним, когда она писала в своих резюме, что она "caucasian", когда ей было выгодно быть "белой".
К тому же, по многочисленным воспоминаниям людей, знавших Меган в школьные годы, она не была девочкой, вынужденной обедать в одиночестве. Она была обычным общительным ребенком, которую "любили все": родственники, учителя, одноклассники. Поэтому рассказы Меган о каких-то внутренних конфликтах - это попытка разжалобить публику и показать, какое у нее было несчастное детство. Факты и воспоминания других людей свидетельствуют об обратном.
Книга леди Колин Кэмпбелл содержит очень мало фотографий - буквально полтора десятка на всю книгу, поэтому для публикации перевода я подбираю фотографии сама. Поверьте, для этой части книги было очень трудно подобрать иллюстрации - на всех фото - Меган с друзьями, на лице - счастливая улыбка. Реально счастливая, а не та, которую мы привыкли видеть в последнее время...
В Скид-Роу Меган усвоила один из самых глубоких уроков жизни: добро может быть вознаграждением само по себе, и его преимущества были как практическими, так и эмоциональными. Но, чтобы достичь их, вы должны быть активными.
И Меган, безусловно, была активной. К этому времени она уже была на пути к тому, чтобы стать активисткой, в которую впоследствии превратится. Хотя сейчас она считает, что именно ее учительница Мария Поллия оказала ей поддержку и вдохновение, самый беглый взгляд показывает, что ее отец на самом деле играл такую же фундаментальную роль. Как она сама признавалась, отец внушил ей веру в то, что она может добиться всего, чего захочет, если будет стремиться к этому.
Чрезвычайно трудолюбивый, мужественный в отстаивании того, во что он верил, и прямолинейный, он поощрял ее иметь свой голос и использовать его. Многие члены ее семьи говорят, что Меган с юности обладала поразительной степенью уверенности в себе. Это было благодаря тому ободрению, которое давал ей отец, чтобы она развивала свое суждение, доверяла ему и действовала в соответствии с ним.
Есть, например, реклама жидкости для мытья посуды, которая приобрела почти мифический статус с тех пор, как Меган стала успешной актрисой, а затем еще более знаменитой герцогиней.
В 1995 году Меган увидела рекламу прозрачной жидкости для мытья посуды со слоганом: "Женщины по всей Америке борются с жирными кастрюлями и сковородками”.
Согласно речи, с которой она выступила, когда была еще относительно неизвестной актрисой, на конференции Организации Объединенных Наций, два мальчика из ее класса сказали: "Да. Вот где женщинам самое место - на кухне".
Томас Маркл-старший предложил ей написать письма с жалобами, что она, по ее собственному признанию, и сделала, отправив их первой леди Хиллари Клинтон, известному защитнику прав женщин Глории Оллред и в "Проктор энд Гэмбл" - производителю жидкости для мытья посуды.
В то время как первая леди и адвокат ответили, "Проктор энд Гэмбл" - нет. По словам Меган, через месяц они заменили слоган на “Люди по всей Америке борются с жирными кастрюлями и сковородками". Это навело ее на мысль, что причиной замены стала ее жалоба. Как она выразилась в ООН, "именно в этот момент я осознала масштабность своих действий. В возрасте 11 лет я создала свой небольшой уровень влияния, отстаивая равенство".
Несмотря на позитивность этой истории, в ней есть четыре нестыковки, которые были выявлены, как только Меган и Гарри начали всерьез встречаться, и дворец провел проверку биографии всех людей, которые тесно связаны с королевскими особами.
Во-первых, в 1995 году Меган было не одиннадцать, а четырнадцать лет.
Во-вторых, Хиллари Клинтон не была первой леди в 1992 году, когда Меган было одиннадцать, но стала первой леди в 1993 году, когда Меган было двенадцать.
В-третьих, нет никаких свидетельств того, что ее единственное письмо изменило ход истории. "Проктор энд Гэмбл", несомненно, изменила свой слоган, но Меган с оптимизмом предположила, что это произошло в результате одного письма, написанного одиннадцатилетней или даже четырнадцатилетней Меган Маркл.
Наконец, ни одно рекламное агентство не может заменить рекламу в течение месяца. Рекламные объявления готовятся несколько месяцев. Они являются частью рекламных кампаний, в которых спонтанность и отзывчивость, на которые претендовала Меган, просто не существуют.
Если бы она предположила, что ее письмо, возможно, было одним из многих писем, которые привели к переменам; если бы она не заявила о таких сжатых сроках, которые доказывали, что ее письмо вообще не могло иметь никакого влияния, она была бы более правдоподобна.
Но, излагая факты так, как она это сделала, Меган подрывала законность своих притязаний. В процессе она вызвала подозрения, которые привели придворных, ценящих честность, к выводу, что Меган была "типичным голливудским типом" и всегда стремилась быть впереди самым очевидным образом, в то время как более скромный и реалистичный подход свидетельствовал бы о ее честности.
А так, когда смотришь запись этой речи, то морщишься от ее высокого эгоизма, не говоря уже о наивности, проявляемой многими голливудскими типами, которые думают, что, поскольку они сказали, что черное - это белое, а розовое - зеленое, все принимают эту выдумку за факт.
Справедливости ради надо сказать, что Меган - творение Голливуда. Ценности там иные, чем у дворцов. Фантазии и самореклама не осуждаются, равно как и преувеличения, которые рассматриваются как действенные инструменты для "донесения Вашего сообщения".
Четырнадцатилетняя девочка пишет письмо и получает стандартные ответы, которые Хиллари Клинтон и Глория Оллред обычно посылают всем, кто контактирует с ними. Тем не менее она имеет все основания гордиться своим достижением, даже если она неосознанно заблуждается, принимая вежливый ответ, который посылают общественные деятели, за что-то более личное, и далее считает, что смогла что-то изменить, поскольку компания затем изменила свой слоган, и сделала это в результате ее письма.
Как бы то ни было, это был один из тех поворотных моментов, которые есть в жизни каждого человека. Как и любой другой, он имел далеко идущие последствия. Точно так же, как это дало Меган возможность прийти к выводу, что ее действия имели больший эффект, чем они могли бы иметь. Именно это сподвигло ее стать активной, но также побудило людей, которые смотрели на нее нейтрально, подозревать ее в раздувании себя сверхмеры.
Именно здесь строгие стандарты старого мира сталкиваются с приукрашиванием нового. К саморекламе и преувеличениям традиционно относились с подозрением в королевском и аристократическом мире, где слово всегда было связующим звеном.
Существует сложный кодекс поведения, который не позволяет людям слишком открыто выдвигать себя вперед или претендовать на то, что не принадлежит им по праву.
В самом деле, британская история полна людей, которые отправились на плаху, вместо того чтобы опозорить себя, ставя под угрозу свою честность. В качестве примера можно привести пьесу Теренса Раттигана "Мальчик Уинслоу" 1946 года, в основу которой лег печально известный случай, когда кузен моей покойной подруги Мэри Арчер-Ши Мартин чуть не разорился, защищая своего сына Джорджа от несправедливого обвинения в краже почтового перевода на пять шиллингов, которую он не совершал. Многие люди все еще строго придерживаются изречения: "Претендуйте только на то, что вам причитается".
Эта ошибка со стороны Меган будет преследовать ее снова, как только она совершит переход от скромной голливудской славы к суперзвездности, которую она получила, став членом британской королевской семьи, потому что это было живым доказательством того, что она склонна к преувеличениям. Это, несомненно, не повлияло бы на отношение к ней в Северной Америке, где Голливуд и его обычаи пользуются большим уважением, чем в Британии, но по эту сторону Атлантики это привлекло внимание людей к тому факту, что герцогиня Сассекская обладает как склонностью к преувеличениям, так и склонностью к драматизму, что вызывает подозрение у британцев.
По словам Нинаки Придди, лучшей подруги детства Меган, внимание, одобрение и аплодисменты всегда были для нее движущей силой.
Несмотря на это, она была нормальной и симпатичной, хотя и демонстрировала некоторую твердость духа, которая впоследствии привела ее к выдающемуся успеху. Обе женщины знали друг друга с двухлетнего возраста, когда они вместе ходили в голливудский "маленький красный дом".
В возрасте одиннадцати лет они вместе перешли в Непорочное Сердце.
Ее рассказ - самый достоверный рассказ о первых годах жизни Меган. Он уравновешен, правдив, лишен всякой предвзятости, без злобы или самовозвеличивания, чтобы принизить Меган. Она была там, и все, что она говорит, звучит правдиво.
По словам Никки, "ее мама, Дория, была очень крутой. Она была тем свободным духом, который танцевал вокруг дома и проводил с нами девичьи вечера. Она часто говорила Мэг, чтобы та расслабилась. Она говорила: "Тебе надо повеселиться. Продолжай работать над этим."
Несмотря на свою веселую натуру, Дория обладала твердыми убеждениями и приучила Меган к порядку в семье.
Даже в этом нежном возрасте Меган проявляла исключительные черты характера.
Девушки были так близки, что Меган часто ночевала у Придди в Северном Голливуде. Когда девочкам исполнилось пятнадцать, Далтон и Мария Придди пригласили Меган присоединиться к семье в турне по Европе. Никки была так влюблена в Париж, что провела следующее лето в Сорбонне, но Меган больше интересовал Лондон. Они остановились в отеле рядом с Кенсингтонским дворцом и, конечно же, отправились в Букингемский дворец, где пара была сфотографирована сидящими на перилах напротив статуи королевы Виктории с дворцом на заднем плане.
Никки подтвердила, что "королевская семья была чем-то, что она находила очаровательным". У нее на полке стояла одна из книг принцессы Дианы.
Конечно, Меган не имела ни малейшего представления о том, что ждет ее в будущем, ни о том, что когда-нибудь у нее будет кабинет в Букингемском дворце, ни о том, что она будет сопротивляться дворцовым ограничениям точно так же, как сопротивлялась ее свекровь, с которой она никогда не встретится.
В то время амбиции Меган были более поверхностными. Ее ближайшей целью было поступить в Северо-Западный университет. И сбежать от отца, который теперь нуждался в большей взаимности, чем она была готова предоставить.
В 1990 году Том выиграл 750 000 долларов в лотерею штата Калифорния. Хотя большая часть этих денег была растрачена на неразумные инвестиции в ювелирный бизнес с другом из Чикаго, тем не менее они давали ему возможность работать меньше и баловать своих детей даже больше, чем он это делал раньше.
Все члены семьи Маркл подтверждают, что Том всегда был чрезвычайно щедр. Том-младший получил деньги на открытие цветочного магазина, а Саманте купили вторую машину взамен первой, которую она разбила. Школьные сборы Меган, всегда дорогие, были более легко покрыты из доходов от выигрыша.
В годы учебы в школе Непорочного сердца Меган больше всего на свете отдавалась драматургии. Ее честолюбие, как утверждала Никки, состояло в том, чтобы стать звездой. Это было честолюбие, которое разделял и лелеял ее отец.
В школе знали, что отец Меган - режиссер-постановщик, получивший премию "Эмми" и номинировавшийся практически каждый год, и в драматической студии были только рады, когда Меган назначала его техническим директором каждой постановки, в которой она участвовала.
Нельзя не думать о том, что даже в том раннем возрасте Меган училась тому, как полезно мыть одну руку за другой, и о том, насколько это дополнительное преимущество, когда у тебя есть что-то еще, помимо простого таланта, чтобы помочь тебе в достижении твоих амбиций. И о том, как эти амбиции могут быть еще больше усилены искусством таких знающих людей, как ее отец.
В то время как технические способности Томаса Маркла-старшего, несомненно, улучшали качество каждой постановки, в которой участвовала Меган, он также использовал каждую возможность, чтобы еще больше расширить знания своей дочери о том, что будет и не будет работать на сцене. Он научил ее всему, что касается поиска света, или важности света и тени, тому, где стоять на сцене, даже под каким углом разворачиваться для максимального эффекта.
Он также делал бесконечный поток ее фотографий, чтобы она могла сама увидеть, что он имел в виду, когда говорил ей делать то и не делать этого. Эти технические знания были бесценны, потому что он с колыбели учил ее тому, что большинство актеров узнают только тогда, когда они приближаются к могиле после целой жизни проб и ошибок.
Американская актриса Жижи Перро преподавала актерское мастерство в своей альма-матер (она в свое время окончила школу Непорочного сердца, - прим. переводчика), а также помогала в постановке пьес и мюзиклов. Она вспоминала, что у нее никогда не было проблем с Меган, которая "была на высоте, всегда знала свои реплики и была очень целеустремленной, очень сосредоточенной". Она знала, что Меган будет особенной актрисой.
Меган, однако, хотела быть звездой, как на сцене, так и вне ее. К тому времени, когда она стала подростком, мальчики уделяли ей достаточно внимания, чтобы Меган поняла, что они находят ее привлекательной и они ей тоже нравились.
После этого она станет главной героиней многих романов в реальной жизни, начав с мальчиков из мужского аналога ее школы: средней школы Святого Франциска в соседнем Ла-Каньяда-Флинтридж. Ученики этой школы, основанной монахами-капуцинами западно-американской провинции в 1946 году на землях, купленных у загородного клуба Флинтридж, дружили с девушками Непорочного Сердца.
Общей чертой обеих школ было то, что их ученики могли общаться друг с другом, но они должны были проявлять осторожность в общении с посторонними. Было что-то старомодное в желании педагогов защитить своих учеников от нежелательного влияния. В то время как в Америке открыто поощрялось желание людей с высоким статусом держаться вместе, помогая друг другу на пути к большему успеху, в Европе такие отношения уже рассматривались не только как опасно старомодные и разрушительно ограничительные, но и как снобистские. Это действительно был случай, когда новое общество поддерживало демаркационные линии, в то время как старое общество намеревалось их разрушить, по крайней мере, для большего взаимодействия между классами. Эта разница в культурных установках, как оказалось, серьезно повлияла на отношения Меган и Гарри не только друг с другом, но и со всеми остальными.
Тем временем юная Меган обзавелась целой серией поклонников из школы Святого Франциска и в шестнадцать лет судьба свела ее с Луисом Сегурой, ее первым серьезным бойфрендом. С латиноамериканцем, имевшим репутацию модного щеголя, они были вместе в течение двух лет.
Меган и Луис Сегура
Она дружила со всей семьей Сегура, и они уговорили ее выдвинуть себя в качестве Королевы бала школы Святого Франциска. В Британии это было не принято, а в США Королевы выпускного вечера были и остаются авторитетными фигурами в старших классах, и Меган изо всех сил старалась выиграть, написав эссе о своей работе на кухне хиппи и очаровав как можно больше людей, чтобы они проголосовали за нее.
Она выиграла, и, одетая в бледно-голубое атласное платье без бретелек и тиару, Королева Меган в сопровождении целой толпы придворных и младшего брата Луиса, Дэнни, отправилась на бал.
Королева Меган и Дэнни Сегура
Меган восприняла свой успех как должное. Некоторые девушки, став Королевой, возможно, изменили бы свое поведение, но она осталась той же милой, очаровательной, доступной, но утонченной девушкой, с которой было весело и приятно общаться. По словам друзей, она как будто использовала этот успех в качестве практики для того, что должно было произойти в будущем, как будто это не было большим достижением, а было чем-то само собой разумеющимся. Она намеревалась стать великой звездой, но это был только первый шаг, а потому он не имел никакого реального значения.
В 1997 году в программе "Заметки" о мюзикле Стивена Сондхейма "В лесу", в котором Меган играла Красную Шапочку, она заявила, что хочет поступить в Северо-Западный университет, поскольку это будет первым шагом на ее пути к Бродвею.
В своем последнем ежегоднике она пошла еще дальше и описала себя как "классную", слово, которое навсегда останется ее любимым и значение которого много значило для нее, как в практическом, так и в философском плане. Чтобы подчеркнуть свои амбиции и веру в себя, она проиллюстрировала фотографию цитатой из Элеоноры Рузвельт: "Женщины похожи на чайные пакетики; они не осознают, насколько сильны, пока не окажутся в кипятке".
Никто из сверстников Меган не считал ее нескромной или претенциозной. Хотя она уже тогда была склонна цитировать афоризмы - что она делает до сих пор - для зрителей она была драгоценным камнем в поисках подходящей оправы, чтобы сиять еще ярче, чем сейчас.
Честолюбие - это хорошо. Они с отцом делали и будут продолжать делать все возможное, чтобы улучшить ее перспективы, начиная с дорогостоящей ортодонтии, чтобы у нее была идеальная улыбка, и заканчивая пластической хирургией выпуклого кончика носа. Это была довольно распространенная процедура среди начинающих актрис в Голливуде. Даже легендарная красавица Элизабет Тейлор сделала это в подростковом возрасте. Это была простая процедура. Хрящи удалялись так, чтобы кончик носа был острее, чем предполагала природа.
В случае с Меган процедура с течением времени становилась более заметной, поскольку хрящ между кончиком и костью провисал, придавая ее носу эффект трамплина, который, по иронии судьбы, Гарри имел естественным образом.
Когда Меган окончила школу Непорочного Сердца в июне 1999 года, ее академические и личные качества были очевидны для всех, поэтому их отметили на церемонии Hollywood Bowl. Помимо диплома об окончании школы, ей были вручены награды Notre Dame Club of Los Angeles Achievement Award, Bank of America Fine Arts Award, благодарность в рамках Национальной стипендиальной программы Achievement Scholarship Program и премия За наставничество над младшими школьниками.
Хотя Меган выиграла три стипендии и могла поступить в несколько колледжей либо как стипендиат, либо как платная студентка, ей никогда не приходила в голову мысль, что она должна идти куда угодно, только не туда, куда хочет.
Родители воспитали ее так, чтобы ее желания исполнялись, а ее желанием было поступить в Северо-Западный университет. Этот институт был и остается одним из самых престижных частных исследовательских колледжей в Соединенных Штатах. Оплата за обучение там составляла более 50 000 долларов в сегодняшних ценах. Он занимает 9-е место среди американских университетов и имеет 10-й по величине университетский фонд в стране, оцениваемый более чем в 11 миллиардов долларов.
Расположенный в Эванстоне, штат Иллинойс, его главный кампус занимает около 240 акров, в то время как его вторичный кампус в Чикаго занимает 25 акров. Есть также третий кампус в Дохе, Катар.
Бывшие и нынешние преподаватели и выпускники университета включают 19 лауреатов Нобелевской премии, 38 лауреатов Пулитцеровской премии, 16 ученых Родса, 6 гениальных стипендиатов Макартура, 65 членов Американской академии искусств и наук, 2 судьи Верховного суда, а его Школа коммуникации является ведущим продюсером премии "Оскар", премии "Эмми" и премии "Тони", а также десятков режиссеров, драматургов, писателей, актеров и актрис.
Хотя Томас потерял большую часть своего выигрыша в лотерею, он все еще был очень успешным светорежиссером, и он брал кредиты в банке, чтобы отправить своего драгоценного Цветочка в университет, который должен был стать "всего лишь ступенькой на ее пути к все возрастающему успеху".
Учитывая, что заявленная Меган цель в Северо-Западном университете состояла в том, чтобы стать звездой Бродвея, тот факт, что она предпочла специализироваться на английском языке, а не на актерском мастерстве, говорит о том, что она либо не была так уверена в себе, как казалось, либо была настолько уверена, что не чувствовала необходимости специализироваться в выбранной ею области.
Покинуть защиту дома непросто для любого подростка, но у Меган было больше преимуществ и недостатков, чем у большинства ее сверстников. Будучи ребенком Голливуда, она была гораздо более искушенной, чем ее сокурсницы на восточном побережье. Она лучше одевалась, была более стильной, знала, как себя вести, и была более уверенной в себе, чем большинство из них.
Она подружилась и с мальчиками, и с девочками, как только ворвалась в эванстонский кампус. Она сократила свой внешний вид до того, что считала монохромным шиком; теперь она носила гораздо больше косметики, чем ей позволяли в Калифорнии, и даже стала подкрашивать волосы.
Всегда обдуманная, взвешенная и расчетливая в положительном смысле этого слова, она наблюдала и ждала, прежде чем решить, в какое женское общество вступить. Как только она приняла решение, она пошла прямо к своей цели, включив силу своей личности в непреодолимом натиске, и неудивительно, что прошла посвящение в Каппа-Каппа Гамму с ее содружеством умных и горячих девушек.
Кроме того, они были заядлыми тусовщицами, больше пили вино, чем читали книги, общались в надежде, что те, с кем они познакомятся, окажутся в будущем более полезными, чем те, кого они знают.
Меган так удачно вписалась в эту компанию, что в конечном счете ее изберут председателем по отбору девушек для женского общества.
Как рассказывает Меган, у нее был один недостаток, которого не было у большинства ее сестер. Северо-Западный университет был преимущественно европейским. Большинство студентов были белыми. Они не привыкли к межрасовому взаимодействию, и, по ее собственному признанию, одна из реакций показалась ей удушающей. Меган позже рассказала журналу Elle, как ее обидела интонация соседки по общежитию, с которой она познакомилась в первую неделю учебы в университете.
Та, кто хорошо знает Меган с детства, предостерегает, что не стоит воспринимать эти истории слишком буквально. У нее всегда была склонность приукрашивать, извлекать драматические уроки из самых болезненных событий и, особенно с тех пор, как она стала публичной фигурой, использовать поэтическую вольность, чтобы подчеркнуть то, что она хотела бы сделать, но что на самом деле могло происходить не так, как она рассказывает.
Поскольку расследование так и не смогло обнаружить эту расистскую соседку по общежитию, несмотря на то, что есть записи, в которых отражено, как студенты делили комнаты, кажется вероятным, что эта история скорее выдумана, чем происходила на самом деле.
___________
Примечание переводчика: Получается, что подруга, которая хорошо знала Меган с детских лет, прекрасно понимала, где Меган говорит о себе правду, а где привирает, а Меган, судя по всему, большая любительница приврать. И, как часто бывает у таких "выдумщиц", они в конце концов сами начинают верить, что те истории, которые они придумали, происходили на самом деле.
___________
К счастью, таких происшествий, как настоящих, так и выдуманных, было немного и они происходили очень редко. По ее собственному признанию, чувствительность Меган к своей расе сопровождала ее от инклюзивной Калифорнии до эксклюзивного Иллинойса, несмотря на то, что никто не замечал, насколько это ранило ее.
Поскольку нет свидетельств современников о том, что она испытывала какие-либо реальные расовые трудности, а ее образ жизни предполагает, что ее полностью принимали во всех кругах, и на самом деле она прекрасно себя чувствовала, как не могла бы себя чувствовать любая девушка с реальными проблемами, это говорит о том, что на самом деле она не сталкивалась с существенными или реальными предрассудками.
Это также говорит о том, что она настолько хорошо преодолела терзающую ее внутреннюю расовую неопределенность, что она не помешала ей достичь всего, чего она хотела.
Конечно, мы должны поверить ей на слово, что расовые предрассудки оставались внутренними источниками дискомфорта, но степень ее принятия также положительно отразилась на ее однокурсниках в Северо-Западном университете, двое из которых останутся ее друзьями и в настоящее время.
Когда начался ее первый год, Меган устроила бурю вечеринок, и была популярна как среди девочек, так и среди мальчиков. Она завела себе одного из самых горячих бойфрендов в кампусе - белого баскетболиста ростом 6 футов 5 дюймов из Лейквуда, штат Огайо, по имени Стив Лепор.
Стив Лепор
Он был в баскетбольной команде второго курса, и ему предстояло доказать, что он такой же дисциплинированный и сосредоточенный, как и она. Но он больше интересовался фитнесом, чем вечеринками, намереваясь квалифицироваться как профессионал, и шел на все необходимые жертвы, такие как отказ от женского общества в ночь перед игрой в соответствии со стандартной практикой среди баскетболистов, бейсболистов, футболистов и хоккеистов.
В конце второго учебного года он перевелся в университет Уэйк Форест в Уинстон-Салеме, штат Северная Каролина, где стал выдающимся игроком.
На момент написания книги он является помощником тренера мужского баскетбольного штаба Университета Восточного Кентукки и вместе со своей женой Кэрри - гордым родителем их маленькой дочери Джулианы Руди.
Очевидно, их отношения были недостаточно серьезными для того, чтобы Меган последовала за ним, и она не теряла времени, заменяя его в своих привязанностях, хотя до конца своего пребывания в Северо-Западном университете она больше никогда не была половинкой такого динамичного дуэта.
Это никак не повлияло на удовольствие, которое Меган получала в университете. У нее сложились три дружеские связи, которые в какой-то мере восполнили пробел, получившийся после того, как география разлучила ее с Никки Придди.
Хотя друзья детства поддерживали связь, Меган нашла ей своего рода замену - Линдси Джилл Рот, привлекательную белокурую девушку, дочь еврейских адвокатов из процветающей деревни Лонг-Айленд Латтингтаун в городе Ойстер-Бей в округе Нассау, штат Нью-Йорк.
Девушки быстро подружились, познакомившись в литературном классе Тони Моррисон на первом курсе Северо-Западного университета. Они вместе пили, вместе веселились, вместе учились, а позже, когда закончили колледж, они продолжали поддерживать связь, поскольку Линдси стала продюсером для Larry King Now, The Real Girl's Kitchen и Queen Boss. Тем временем у Меган ничего не получалось до тех пор, пока она не получила роль Рэйчел Зейн в Suits.
В 2016 году, когда Линдси вышла замуж за англичанина по имени Гэвин Джордан, Меган была ее Почетной Матроной (вероятно, подружкой невесты, - прим. переводчика). Это показательно, потому что, когда Меган вышла замуж за Тревора Энгельсона в 2011 году, она выбрала Никки Придди своей подружкой невесты. Несмотря на это, связь между Меган и Рот была крепкой.
______________
Замечание переводчика: Да-да, мы все помним и отчитывания чернокожего официанта на свадебной вечеринке на Ямайке и летающий чай в посольстве Австралии, и в ужасе разбегающийся персонал дворца, когда там поселилась новоявленная принцесса.
_______________
У Меган появилась еще одна подружка, с которой она будет поддерживать связь. Это Женевьева Хиллис, ее сестра по женскому обществу Каппа-Каппа Гамма, но ее самым близким другом в то время была не Женевьева, а афроамериканец по имени Ларнелл Квентин Фостер.
Он был веселым, но очень замкнутым сыном пастора, и его родители, как он чувствовал, были бы разочарованы, если бы узнали о его сексуальности. Он изучал актерское мастерство в Северо-Западном университете и в конечном итоге стал профессором драмы. Сейчас он открытый гей.
В колледже, однако, он жил неподалеку со своими родителями. Они с Меган стали чем-то вроде артистов, часто ходили на авангардные театральные представления или просто вместе тусовались.
Меган часто присоединялась к семье своего друга на обедах по выходным и стала настолько членом их семьи, что посещала службы в их церкви вместе с ними. Ей и Ларнеллу также нравилось готовить вместе: в то время она специализировалась на индийской кухне. Ларнелл позже описал Меган как "очень добрую, очень искреннюю, ту, кто глубоко заботится о своей семье, друзьях и мире".
Отказавшись от трех стипендий, чтобы учиться в Северо-Западном университете и изучать английский язык, Меган через некоторое время после поступления в университет поняла, что ошиблась в выборе специальности. Поэтому она решила переключиться на театральное искусство и международные отношения.
Хотя она все еще стремилась к славе, теперь она расширяла свой кругозор, чтобы получить возможность использовать в качестве сцены дипломатический корпус.
Имея это в виду, Меган обратилась к старшему брату своего отца Майклу, сотруднику Госдепартамента, который специализировался на системах правительственной связи США. В семье считалось, что он из ЦРУ. Вместе со своей женой Тони, которая умерла в 2012 году, он побывал в таких разных местах, как Берлин, Гуам, Бухарест и Оттава. Он был известен своей популярностью и хорошими связями в Государственном департаменте.
Меган хотела, чтобы он нашел ей стажировку в посольстве США за границей. Она объяснила, что подумывает о карьере в области международных отношений и хочет получить некоторый практический опыт дипломатической жизни, чтобы узнать, хочет ли она быть дипломатом. Трудность заключалась в том, что она поставила его в известность о своем желании так поздно, что получить то, что она хотела, можно было бы только воспользовавшись дополнительными связями.
Майкл Маркл, дядя Меган Маркл
В результате того, что ее дядя дергал за веревочки, ей предложили шестинедельную стажировку в качестве младшего пресс-атташе в американском посольстве в столице Аргентины. Она отвечала на запросы, писала письма, перекладывала бумаги из одного отдела в другой, в общем, делала себя полезной, занимаясь тем, что по сути было Ослиной работой.
Но она поразила своего начальника, Марка Крищика, показав себя умелой и изобретательной.
Однако для того, чтобы попасть в Госдепартамент, недостаточно было иметь к нему отношение. Требовалось еще и сдать экзамен на офицера иностранной службы, который Меган сдавала, находясь в Аргентине. К своему огорчению, она потерпела неудачу.
Однако по окончании стажировки, в рамках программы "Международное образование для студентов" она планировала вылететь в Мадрид, чтобы пройти шестинедельный курс испанского языка. Она придерживалась этого плана и позже сочла полученные знания полезными.
Не привыкшая к неудачам, она решила, что ее будущее - в актерской игре, а дипломатия была всего лишь несбыточной мечтой. Она осознала, что этот карьерный путь будет усеян слишком многими трудностями. Мало того, что ей предстояло бы пройти более долгий и трудный путь, прежде чем она станет звездой, которой она хотела стать, но и дипломатическая работа вблизи оказалась менее привлекательной, чем быть звездой сцены или экрана.
В этом ее оценка была точна, потому что независимо от того, насколько высоко взлетает в своей карьере дипломат, вершина дипломатического корпуса просто не имеет того блеска или очарования, которые имеют звезды сцены или экрана.
Однако этот привкус неудачи был всего лишь первым глотком зелья, которое Меган придется глотать снова и снова на протяжении всего ее двадцатилетия.
Яркое сияние в средней школе и университете не всегда является предвестником мирского успеха. На самом деле те, кто искрится в таких безопасных и структурированных условиях, часто не могут осветить реальный мир, в то время как те, кто были более приземленными студентами, взлетают на большие высоты, как только их выпускают в суету реального мира.
Так было и с Меган, когда она окончила Школу коммуникации Северо-Западного университета со степенью бакалавра искусств в области театра и международных исследований.
В то время как Меган блистала в школе и университете, Гарри, который родился через три года и один месяц после нее - 15 сентября 1984 года, явно не блистал.
Брак принца и принцессы Уэльских рухнул вскоре после рождения Гарри, и хотя они оставались вместе в течение следующих восьми лет, брак на самом деле закончился. Пара избегала близости, за исключением официальных случаев.
Чарльз обосновался в Хайгроуве в Глостершире, в доме, который герцогство Корнуоллское купило для него у виконта и виконтессы Макмиллан из Овендена в 1980 году еще до его женитьбы в 1981 году. По словам тогдашнего камердинера Чарльза, Стивена Барри, который возил Диану туда и обратно между Букингемским дворцом и Хайгроувом на полуночные свидания с принцем, она внесла большой вклад в украшение дома.
Однако после того, как брак рухнул, она решила остаться в Лондоне в Кенсингтонском дворце, в то время как Чарльз обосновался в Хайгроуве. Супруги редко бывали вместе, даже по выходным. Всякий раз, когда Диана собиралась остаться в Хайгроуве, Чарльз навещал друзей. Это было настолько цивилизованно, что он даже позволил ей развлекать ее любовника Джеймса Хьюитта. Известный наездник, с благословения Чарльза он также научил Диану и мальчиков ездить верхом.
Хотя между Чарльзом и Дианой, Томом и Дорией существовала схожая неприязнь, обе пары нашли способ преодолевать мели разочарований в той мере, в какой их дети могли поддерживать хорошие отношения с обоими родителями. На первый взгляд, обе группы родителей стремились к отсутствию открытой враждебности, но только Марклы успешно и последовательно достигали этого. Во многом это было связано с эмоциональным состоянием Дианы. Если бы она была счастлива с любовником, у них с Чарльзом сложились бы относительно цивилизованные, по сути, устоявшиеся отношения. Иногда это могла быть даже нежность, как у брата и сестры, которые не особенно близки, но имеют привязанность друг к другу.
Именно так и происходило во второй половине восьмидесятых, когда у Дианы был роман с Джеймсом Хьюиттом. Однако всякий раз, когда ее любовная жизнь не была удовлетворительной, она направляла на Чарльза весь свой гнев и устраивала бурю.
В такие моменты он был виноват во всем. Он разрушил ее жизнь, став тем, кем был, а не тем, кем она хотела его видеть. Если бы не он, ее жизнь была бы идеальной. Эти сцены были травмирующими для всех, включая детей, потому что, в то время как Чарльз оставался спокойным и делал все, что в его силах, чтобы избежать спора, Диана была его полной противоположностью. Когда она готовилась к драке, то старалась, чтобы она состоялась и чтобы все об этом знали. Она кричала на весь дом. Она оставалась в ярости еще несколько часов. Она швырялась оскорблениями и предметами и всегда доводила себя до слез отчаяния и истерики.
Поскольку Диана никогда не была верна ни одному любовнику, включая Джеймса Хьюитта и Хасната Хана, двух мужчин, в которых, по ее собственному утверждению, она была по-настоящему влюблена до Доди Аль Файеда, и поскольку она всегда искала идеального мужчину, который сделал бы ее жизнь полной, ее любовная жизнь была переменчивой, даже когда она была относительно налажена.
Всегда существовал какой-то непредсказуемый элемент в том, что могло бы вывести ее из себя, потому что ее раздражители не зависели от поведения ее мужа или даже любовника. Это была ее внутренняя потребность чувствовать себя любимой, и чувствовать, что эта любовь была чем-то, на что она могла положиться. Всегда старательно направляя свои извержения в сторону мужа, а не любовников, она не создавала стабильной и счастливой атмосферы дома.
Потом, когда все уляжется, она снова станет безмятежной, покладистой Дианой, которая понимала, что должна оставаться замужем за Чарльзом, и лучшим выходом для них было продолжать вести раздельное, но цивилизованное существование - он со своей любовницей, она со своим любовником.
Однако, когда Диане исполнилось тридцать, она начала задаваться вопросом, почему она должна оставаться замужем за Чарльзом. Она откровенно говорила, что хочет иметь любящего мужа и дочь. Это внесло совершенно новый уровень нестабильности в ее семейную жизнь. Теперь она была спусковым крючком не только тогда, когда была недовольна своей личной жизнью. Теперь она мечтала развестись с мужем и выйти замуж за того из любовников, за кого хотела бы выйти в тот момент - главными кандидатами были Джеймс Хьюитт, Оливер Хор и Хаснат Хан.
У Дианы было преимущество перед Чарльзом, которого не было ни у Тома, ни у Дории, но которое Меган разделяла с Дианой. Обе женщины, начиная с раннего детства, были продуктами разрушенных семей. Обе с раннего возраста учились тому, как существовать между противоборствующими сторонами, как спровоцировать конфликт, чтобы получить то, что они хотели. Обе были мягкими и сладкими, но также были жесткими под якобы уязвимой внешностью. Обе развили в себе тактические способности, присущие только детям в разрушенных семьях. В раннем возрасте они научились смягчать свои действия, вести переговоры и использовать любые инструменты, которые хорошо работали для достижения их цели, какой бы она ни была.
Хотя Меган воспитывалась в более мирной обстановке, Диана, несмотря на всю свою непостоянность, была любящей и заботливой матерью. Кроме того, она была самой влиятельной фигурой в нуклеарной семье Уэльсов. Она настаивала на том, чтобы ее дети росли, как обычные дети. Она решила, что они не будут такими дисциплинированными, как другие королевские дети, а будут проявлять всю свою непосредственность. Чарльзу не позволялось вмешиваться, и не было никакой надежды на вмешательство королевы.
Елизавета II, известная в семье как Лилибет, не была фактическим главой в своей семье. Главой был герцог Эдинбургский, чья роль постоянно оспаривалась и часто подрывалась могущественной матерью Лилибет, королевой Елизаветой, королевой-матерью. Поэтому Лилибет привыкла к двум главенствующим фигурам в своей семье - мужу и матери, которые не любили друг друга и которых она сдерживала в своем желании иметь счастливую и гармоничную семейную жизнь. Ее отношение только еще больше подорвало то влияние, которое она и ее муж имели на своего старшего сына и, следовательно, на его жену.
Хотя Филипп изо всех сил старался установить основные правила внутри своей собственной, Маунтбэттен-Виндзорской ветви семьи, Королева-мать была постоянным источником оппозиции, когда дело касалось Чарльза. Так было с самого раннего детства Чарльза. Она никогда не создавала проблем с тремя младшими королевскими детьми, но постоянно вмешивалась в дела Чарльза, потому что он однажды должен стать королем.
По ее мнению, она лучше всех знала, что нужно короне, а в отношениях с Чарльзом считала, что ни один из его родителей не понимал его так, как она. Она чувствовала, что это ее право, как бабушки и королевы-консорт, ободрять его и давать ему всю любовь и советы, в которых он нуждался.
Таким образом, королева-мать непреднамеренно усиливала вакуум влияния Чарльза в его собственной семье. Вакуум, который также поддерживали его родители, к которым он относился с неприязнью, поскольку к этому времени отношения Чарльза с королевой и принцем Филиппом были далеко не теплыми.
По мере того как Уильям и Гарри росли, становясь все более дикими, в аристократических кругах начали распространяться слухи о том, что они вышли из-под контроля. Покойный Кеннет Роуз, один из лучших журналистов своего времени, который лично дружил с несколькими членами королевской семьи, написал в своем дневнике после уик-энда с двоюродной сестрой Филиппа Леди Памелой Маунтбэттен и ее мужем Дэвидом Хиксом, "как утомителен был тринадцатилетний принц Уильям, всегда привлекая к себе внимание". Неудивительно, что он был так избалован перетягиванием каната своими родителями, придворными, слугами и частными детективами. Гарри был избалован еще больше.
Хотя принц Филипп был отцом семейства, имевшим огромное влияние на троих других своих детей, у него практически полностью отсутствовало влияние на Чарльза. Положение его и королевы, как родителей Чарльза, с годами было настолько подорвано королевой-матерью, что родители и сын фактически отдалились друг от друга. Они старались видеться как можно реже, а когда были вместе, то вели себя вежливо, как незнакомые люди. Между ними не было абсолютно никакой теплоты. Я думаю, что Королева и герцог Эдинбургский хотели бы, чтобы все было по-другому, но Чарльз просто не был заинтересован в этом.
Поэтому Филипп не мог вмешаться в воспитание детей Чарльза, хотя, по мнению всех членов семьи, в этом очень нуждались Уильям и Гарри, поскольку им не хватало достаточной степени дисциплины, чтобы они в конечном счете могли должным образом выполнять свои королевские обязанности. Поэтому оба мальчика продолжали расти в своей дикой манере, а все взрослые члены королевской семьи жаловались на отсутствие дисциплины, которую их мать сочла неуместной.
В то время никто из членов королевской семьи не понимал, что Диана на самом деле поощряла своих сыновей быть непокорными, или что она поощряла Гарри развивать мятежную черту, которая была присуща ее натуре. Об этом мальчики неосторожно расскажут позже, когда она скажет им: "Мне все равно, что вы делаете, лишь бы вас не поймали".
Конечно, Диана ожидала, что они всегда будут хорошо обращаться с прислугой. Она бы никогда не потерпела, если бы они грубили незнакомцам на людях. Она без конца повторяла, что они всегда должны помнить, что они - королевские особы, и поэтому они должны вести себя с миром в целом по-королевски.
Но одновременно Диана проповедовала тот же урок, который преподал своим сыновьям Джозеф Кеннеди: "Ты можешь нарушать правила, пока тебя не разоблачат. Дело не столько в правилах, сколько в том, чтобы тебя никто не поймал, когда ты их нарушаешь". Джо Кеннеди поощрял своих сыновей быть аморальными, прививая им этот кодекс. Диана делала то же самое.
Такое вольнодумное отношение было анафемой для королевской семьи. Правила имели значение. Люди были людьми, и каждый иногда нарушал правила. Но осознание того, что ты подчиняешься правилам, а не стоишь над ними, было важной частью того, чтобы быть по-настоящему королевским.
Никто не был лучшим примером этого, чем король Георг VI и его жена королева Елизавета. Королева-мать с самого начала своего замужества железной рукой в бархатной перчатке управляла своей ближайшей семьей, известной как "мы четверо". Король был под большим пальцем своей жены еще до того, как надел кольцо ей на палец. Две их дочери, принцессы Елизавета и Маргарита, также были воспитаны с самого рождения, чтобы всегда подчиняться своей матери.
Бывшая леди Элизабет Боуз-Лайон была сторонницей счастливой семьи, основанной на хороших манерах и традиционных ценностях, которые нисколько не противоречили королевской жизни. То, как будущая королева-мать устроила жизнь в своей семье, укрепило ее, поскольку она требовала железной дисциплины, придерживаясь во все времена традиционных королевских кодексов поведения. Поэтому Лилибет и ее сестра Маргарет были воспитаны как идеальные принцессы, и только после смерти королевы-матери менее формальная сторона Лилибет получила публичное выражение. А до тех пор она должна быть застегнута на все пуговицы, как того требовала ее мать.
Учитывая, что королеве было за семьдесят, когда умерла ее мать, степень контроля, наложенного королевой-матерью, была поразительной. Контраст между этим королевским образом жизни и образом жизни Дианы был очень резким. Хотя и Лилибет, и принцесса Маргарет были очень похожи по характеру, старшая сестра была по натуре сдержанной, хотя и эмоциональной, но в то же время остроумной и веселой. Младшая была определенно более общительной и неортодоксальной, более возмутительной и даже более веселой, но все это в рамках дисциплинированного королевского поведения.
Несмотря на свою веселую натуру, ни одна из сестер никогда не нарушала королевских границ, воспитывая своих детей. Все шестеро - Принц Чарльз, Принцесса Анна, Принц Эндрю, Принц Эдуард, Лорд Линли и Леди Сара Армстронг-Джонс - воспитывались в соответствии с древними королевскими и аристократическими традициями. Это были хорошо воспитанные дети, которые выросли в хорошо воспитанных, дисциплинированных и традиционно воспитанных членов королевской семьи и аристократов. Это означало, что, находясь на людях, они вели себя так, как от них ожидали, а не так, как им самим хотелось, хотя в уединении собственного дома их стандарты могли ослабнуть.
Конечно, это не относилось к детям Дианы. Обоим мальчикам было позволено "разгуляться", цитируя принцессу Маргарет. К тому времени, когда первенцу Дианы и Чарльза, Уильяму, исполнилось три года, Елизавета II оплакивала его недисциплинированность.
В 1986 году, когда он был пажом на свадьбе своего дяди Эндрю с Сарой Фергюсон, он снискал расположение публики, хотя и не своей семьи, ерзая, высовывая язык и вообще ведя себя как непослушный четырехлетний ребенок.
Гарри, которому исполнился год, был еще слишком мал, чтобы кто-то мог знать, пойдет ли он по стопам своего брата, но предвестники, которые окажутся слишком точными, не были хорошими.
Диана поощряла недисциплинированность, а получила дикость.
До этого момента в британской королевской семье был только один дикий королевский ребенок, о котором можно было только мечтать. Это был покойный дядя королевы Джон, эпилептик и (судя по его поведению) аутист, младший сын покойного короля Георга V и королевы Марии. Неконтролируемый, его отец часто говорил, что он был единственным человеком, которого он никогда не мог заставить повиноваться ему. Неуправляемый, но трагичный Джон умер в возрасте тринадцати лет от эпилептического припадка в 1919 году, через два месяца после окончания Первой мировой войны. Хотя его родители любили его, был почти слышен вздох облегчения, что природа пришла на помощь, ибо все указывало на то, что Джон стал бы главным позором для монархии, если бы дожил до совершеннолетия.
Последуют ли Уильям и Гарри по пути прапрадеда Джона, еще предстояло выяснить, но вопрос о том, как следует воспитывать мальчиков, не был однозначным из-за семейных отношений. Чарльз был любимым внуком королевы Елизаветы, королевы-матери. С ее точки зрения, он не мог сделать ничего плохого. Если он хотел закрыть глаза на то, как воспитываются его дети, она не должна вмешиваться. Более того, она понимала затруднительное положение Чарльза. Она сочувствовала его бессилию как отца и мужа перед лицом такой сильной жены, как Диана.
Королеве-матери было известно о поведении Дианы не только из того, что она знала от своей собственной семьи, но и от самой Дианы. Одной из служанок королевы-матери в опочивальне была бабушка Дианы Рут, леди Фермой, которая так не одобряла поведение Дианы, что к моменту своей смерти в 1993 году уже не разговаривала со своей внучкой. Леди Фермой считала Диану вероломной, опасной и безответственной. Она чувствовала, что та была ужасной принцессой Уэльской, подорвала монархию, была плохой дочерью и внучкой, была кем угодно, только не хорошей женой, и более того, оказалась опасно слабой матерью.
С другой стороны, Диана считала, что ее собственная семья и королевская семья были оторваны от нравов того времени. Она чувствовала, что им всем нужно немного расслабиться, чтобы меньше думать о хорошем поведении и быть более близкими к своим чувствам. Не для нее эта "жесткая верхняя губа".
Была ли она счастлива или грустна, она заботилась о том, чтобы все знали об этом. Она чувствовала, что важно быть в контакте со своими чувствами и показывать их, а не прятать за фасадом хорошего поведения. Во многих отношениях ценности Дианы больше соответствовали ее времени, чем семья, в которой она родилась или вышла замуж.
Она твердо решила, что ее дети не вырастут закованными в смирительную рубашку, как это было с королевскими и в меньшей степени аристократическими детьми. Особенно члены королевской семьи всегда были изолированы от повседневной жизни и даже от обычной дружбы. Даже в поколении Чарльза все британские королевские особы ожидали, что их ближайшие друзья, а зачастую и кузены более низкого ранга, будут обращаться к ним "сэр" и "мэм", а не по имени. Все подружки Чарльза были обязаны называть его "сэр", а брат королевы-матери, сэр Дэвид Боуз-Лайон, должен был обращаться к ней "мэм", даже когда принимал ее в своем доме в Сент-Полс-Уолден-Бери, хотя единственным присутствующим человеком был его добрый друг и сосед Бернетт Павитт.
Именно этот уровень формальности Диана справедливо стремилась изменить. Живя в менее ограниченном мире, она твердо решила, что ее дети получат воспитание, которое позволит им общаться с людьми на человеческом уровне, без тех уродливых ограничений, которые королевские формальности накладывают на членов королевской семьи. Служащие должны были называть их Уиллс или Уильям и Гарри, а не Ваше Королевское Высочество или Сэр. Они могут пойти и побеспокоить прислугу на кухне. В первую очередь они должны были быть людьми, а во вторую - принцами.
У Гарри был один непреодолимый недостаток. Он был вторым сыном. Вторые сыновья в королевских или аристократических кругах считаются не иначе как запасные. Все достается первому сыну. Может быть только один король, герцог, маркиз, граф, виконт, барон или баронет. Только первенец может унаследовать трон, дворец, замок, поместье и все его имущество. Вторые сыновья, конечно, кое-что наследуют. У них есть вторичные титулы, вторичные владения, вторичные доходы, которые идут вместе с их вторичным статусом. Но единственный способ сохранить гегемонию заключается в том, чтобы практически все перешло к первенцу.
В мире, где родился Гарри, вторые сыновья - граждане второго сорта. Это явление настолько хорошо известно, что даже имеет собственное название: синдром второго сына. Это не обязательно должно быть проблемой. Мой первый бойфренд был вторым сыном; я вышла замуж за второго сына; и мой друг, с которым я познакомилась после своего брака, был вторым сыном. Некоторые вторые сыновья справляются со своим положением лучше других. Мой бойфренд до замужества и мой давний друг оба относились к этому спокойно, но слишком много вторых сыновей горько завидуют своим старшим братьям. Они возмущены тем, что случайность рождения помешала им получить львиную долю денег, статуса, власти и привилегий. Они забывают, что их статус также является случайностью рождения, и они могли бы также родиться в нищете в Сомали, а не в роскоши в Великобритании.
Одни матери справляются с синдромом второго сына лучше, чем другие. Некоторые воспитывают своих детей так, чтобы они понимали, что жизнь несправедлива, что ты должен быть благодарным за малые и большие милости, а не желать жену, осла или имущество своего брата в соответствии с предписанием десятой заповеди. Они указывают своим вторым сыновьям, как им повезло, что им не придется жить по наследству, которое может быть обременено не только привилегиями, но и сокрушительным грузом ответственности, для которой природа, возможно, не подготовила ни одного из сыновей, но которую первенец должен будет научиться нести, независимо от того, склонен он к этому или нет.
Другие матери настолько очевидно предпочитают ребенка, который унаследует трон или титул пэра, что они портят как первого, так и второго сына на всю оставшуюся жизнь.
Третьи делают то же, что и Диана. Они переигрывают. Хотя она всегда держала мальчиков на привязи, зная, что только Уильям однажды станет королем, она тем не менее пыталась уравнять неравную ситуацию, ошибочно полагая, что сможет восстановить равновесие, обеспечив Гарри дополнительную эмоциональную безопасность.
Даррен Макгрэди, шеф-повар Кенсингтонского дворца с 1993 по 1997 год, вспоминал, как она говорила ему: "Ты позаботься о наследнике, а я позабочусь о запасном".
Она открыто заявляла, что с Уильямом всегда будет все в порядке; а Гарри был тем, за кем она должна была присматривать. Она часто говорила, что Гарри "такой же болван, как я", а Уильям "такой же, как его отец". Это делало ее более покровительственной и снисходительной к Гарри.
Точно так же, как юная Меган чувствовала, что проблема ее расы влияет на нее более остро, чем это видели окружающие, так и Гарри с раннего возраста осознавал разницу между собой и своим старшим братом. Он часто жаловался, что королева-мать осыпала Уильяма вниманием, практически игнорируя его; что она сажала Уильяма рядом с собой, в то время как его сажали подальше, когда они приезжали навестить ее.
Однажды он страшно расстроился, когда дворецкий принес сандвичи для нее и Уильяма, но не для него. Мне трудно поверить, что королева Елизавета, Королева-мать, допустила бы такое пренебрежение, и я подозреваю, что в рассказе был опущен важнейший элемент истории. Тем не менее факт остается фактом: с самого раннего возраста Гарри остро осознавал разницу в значимости между собой и Уильямом, причем до такой степени, что офицер охраны Дианы Кен Уорф рассказывал, как, когда ему было четыре или пять лет, Гарри сообщил их няне: "В любом случае это не имеет значения, потому что Уильям собирается стать королем". Уорфу показалось удивительным, что Гарри, даже в таком нежном возрасте, так хорошо осведомлен об этом факте.
Двухлетняя разница в возрасте означала, что оба мальчика находились на разных стадиях развития. Гарри был мягким и милым ребенком, который ничего так не любил, как лежать рядом с матерью на диване или кровати и смотреть с ней фильмы или телепередачи. Он не стыдился быть маменькиным сынком, в то время как его старший брат был таким независимым и даже агрессивным, что его прозвали Ненавистником.
При наличии выбора детям гораздо больше нравится жить в деревне, чем в городе. Дворцы мало чем отличаются от обычных домов, разве что размерами, и обоим мальчикам больше всего на свете нравилось ездить на выходные в Хайгроув вместе с отцом. Вопреки дезинформации, которую Диана позже распространила о своем муже, Чарльз был хорошим и заботливым отцом, дети любили его так же сильно, как и он их. Он играл с ними так же, как его отец играл с ним. Для них он соорудил специальную яму, наполненную разноцветными шариками, и нырял в нее вместе с ними. Он велел построить для них дом на дереве.
Дом на дереве для Уильяма и Гарри
Он водил их на долгие прогулки по поместью, открывая им глаза на красоту природы и одновременно рассказывая о флоре, которая была его страстью. Он водил их смотреть на новорожденных ягнят, поощрял их держать домашних животных - их мать не была любительницей животных - и показал Гарри, как ухаживать за его любимцем, кроликом.
Чарльз любил сельскую местность, и по мере того, как мальчики росли, они тоже полюбили ее. Они научились стрелять кроликов, получать удовольствие от пребывания на свежем воздухе, что определенно не было чем-то, что нравилось их признанной "столичной малышке" матери.
У Гарри и Уильяма были пони, и с раннего детства Гарри учился ездить верхом, сначала у местного инструктора по имени Марион Кокс, а затем у Джеймса Хьюитта.
Молодой принц был бесстрашен и имел то, что его тетя Анна, олимпийская чемпионка по верховой езде, называла "хорошей посадкой". Любовь к лошадям, конечно же, была свойственна королевской семье. И Королева, и королева-мать были страстными лошадницами. Принц Филипп был первоклассным игроком в поло а, выйдя на пенсию, занялся ездой в экипаже. Принц Чарльз также был игроком в поло, и принцесса Анна чувствовала, что у Гарри также есть такие природные способности, что он может посвятить себя конному спорту.
Больше, чем лошадей, Гарри с раннего детства любил все военное. Джеймс Хьюитт рассказывал мне в 1990-х годах, как он сделал мини-форму для обоих принцев, и как они обожали ходить в ней, особенно после того, как Джеймс научил их правильно отдавать честь.
Но именно Гарри, а не Уильям, по-настоящему любил военную службу, и даже в таком раннем возрасте было очевидно, что его нишей станет карьера в Вооруженных силах.
И это было к лучшему, потому что, как только Гарри пошел в школу, сразу стало ясно, что он такой же неученый, как и его мать.
В возрасте трех лет он последовал за Уильямом в детский сад Монтессори, детский сад Миссис Майнорс в Чепстоу-Виллас в Ноттинг-Хилле, в пяти минутах езды от Кенсингтонского дворца. Джейн Майнорс была дочерью епископа, чьи тридцать шесть подопечных начинали свой день с молитвы, после чего переходили к пению, вырезанию ножницами из бумаги и изготовлению фигур, пению или игре на улице. В те годы, когда детей готовили к получению официального образования, они должны были научиться рисовать и петь, но не читать.
Хотя Гарри, казалось, начал достаточно хорошо, его развитию не способствовала склонность Дианы позволять ему прогуливать занятия. Он предпочитал сидеть с ней дома, часами лежа у нее на коленях, пока они смотрели кино, а не ходить в школу. Подруга Дианы, Симона Симмонс, вспоминала, что "у него чаще был кашель и простуда, чем у Уильяма, но ничего серьезного. Я думаю, что большую часть времени он просто хотел быть дома со своей мамой. Ему нравилось быть с ней наедине и не соперничать с Уильямом".
Диане тоже нравилось быть с ним наедине. Пребывание Гарри у миссис Майнорс совпало с разгаром любовной связи Дианы с Джеймсом Хьюитом. В разное время она предавалась фантазиям о браке с ним, создавая для себя такую степень разочарования, которая не могла способствовать спокойствию. Ее дети, особенно Гарри, были ее утешением, и она получала столько же эмоционального удовлетворения от общения с ними, сколько и они от нее.
Раз в неделю, по средам, Диана водила мальчиков пить чай к их бабушке королеве. Она предупреждала их, чтобы они вели себя как можно лучше, и они, несомненно, так и делали, но их плохое воспитание было очевидно даже тогда, когда они вели себя хорошо.
По словам подруги Дианы Кэролин Бартоломью, Гарри был особенно "демонстративным и ласковым, самым обнимающимся маленьким мальчиком", что само по себе указывало на некоторую степень эмоциональности, которая не соответствовала королевскому образу жизни, в котором эмоциональное сдерживание ценится выше демонстративности. Уже были опасения, что мальчики под присмотром Дианы вырастут такими же сверхэмоциональными, как и она. И это было то, чего никто не хотел, потому что публичные роли лучше всего исполняются с эмоциями, которые сдерживают, а не упиваются ими.
В возрасте пяти лет Гарри последовал за Уильямом в подготовительную школу Уэтерби в Уэтерби Гарденс, Кенсингтон. Этот дом был даже ближе к Кенсингтонскому дворцу, чем дом миссис Майнорс.
Теперь, когда Гарри стал намного старше, сидеть дома, свернувшись калачиком на диване и смотреть фильмы с мамой, было не так привлекательно, поэтому его посещаемость улучшилась. Он был популярным учеником, шумным и веселым - качества, которые он сохранит и во взрослой жизни, по крайней мере до женитьбы.
Когда он не ходил в школу, то бродил по квартирам персонала, болтая с сотрудниками и умоляя Кена Уорфа, офицера охраны его матери, дать ему задания. Гарри ничего так не любил, как получать военные задания. К этому времени все были убеждены, что его будущее - в армии.
Кроме того, Гарри был прирожденным спортсменом. Он был хорош во всем, что делал. Научившись кататься на лыжах в возрасте шести лет, он был бесстрашен на склонах, хотя иногда не мог остановиться. Однажды его пришлось выкапывать из грязи, когда он съехал со снежной трассы и оказался в кустах.
Скоро у него появится больше возможностей для развития своего атлетизма. В сентябре 1992 года Гарри был отправлен в школу Ладгроув, подготовительную школу в Уокингеме, графство Беркшир, недалеко от Виндзорского замка и еще ближе к ипподрому его бабушки, Аскоту. Уильям уже учился там. Присутствие старшего брата облегчало переход. Первые несколько недель Гарри, как и большинство новичков, тосковал по дому, но быстро приспособился, отчасти с помощью Уильяма, а отчасти обнаружив, что теперь у него есть множество спортивных занятий на выбор. Вскоре он с энтузиазмом играл в футбол, теннис, регби и крикет, его физическая сила компенсировала его интеллектуальные недостатки.
Вскоре стало ясно, что Диана права. Гарри был сыном своей матери. У него не было никаких академических наклонностей. Это было своего рода разочарованием для его отца и школы, так как Уильям пошел по стопам отца и проявлял интеллектуальный интерес к множеству предметов.
Позже в том же году королева назовет 1992 год своим annus horribilis (несчастливый год, лат. - прим. переводчика). Гарри нелегко было поступить в школу-интернат в разгар войны в семье Уэльских, когда стало известно о том, что его родители разошлись.
Первым выстрелом стала публикация в марте того же года моей книги "Наедине с Дианой: принцесса, которую никто не знает", в которой говорилось, что у принца и принцессы Уэльских были внебрачные связи, что она хотела выйти замуж, что она страдала булимией и даже что она верила, что ее покойный любовник Барри Маннаки, бывший офицер ее охраны, был уничтожен, чтобы помешать ему рассказать об их романе; это убеждение она позже подтвердит в печати и на телевидении. (Автор никогда не разделяла ее убеждений и всегда считала, что Маннаки погиб в обычной дорожной катастрофе). Книга стала мировым бестселлером, попав в списки бестселлеров New York Times и London Times.
Несколько месяцев спустя вышла книга Эндрю Мортона "Диана: ее истинная история". Когда стало ясно, что эта книга была написана со слов Дианы, она произвела еще больший фурор, и публика наивно полагала, что ее содержание должно быть правдой, если за ее публикацией стоит Диана.
На самом деле, конечно, Диана внесла свой вклад в содержание обеих книг, и причина, по которой книга Мортона была написана, заключалась в том, что она и этот автор поссорились из-за ее решимости предложить версию своей истории, настолько сильно склоненную в ее пользу, что это было больше пропагандой, чем фактом.
С точки зрения детей, однако, самым мучительным инцидентом, должно быть, стала публикация расшифровки телефонных разговоров Дианы 23 августа 1992 года в британском таблоиде The Sun.
Эти записи также можно было прослушать за определенную плату, и хотя самые интимные моменты были вырезаны, остальные не оставляли места для сомнений. У Дианы был роман с Джеймсом Гилби, и, что еще важнее, было очевидным ее презрение к королевской семье. Как она выразилась, возмущенная тем, что они не были ей благодарны за ее присутствие среди них, "после всего, что я сделала для этой гребаной семьи".
В ноябре Чарльз и Диана отправились в турне по Южной Корее. Поведение Дианы было настолько недовольным, настолько явно несчастной она чувствовала себя в присутствии мужа, что история снова превратилась в обсуждение катастрофического положения брака Уэльсов, а не англо-южнокорейских отношений, как предполагалось. В ответ школа Ладгроув запретила своим ученикам доступе к газетам в надежде, что Гарри и Уильям не смогут прочитать публичные спекуляции о состоянии брака их родителей.
Во многих отношениях директор Ладгроува Джеральд Барбер справился с ситуацией как нельзя лучше. Отфильтровав плохие новости, он создал кокон, в котором его ученики прекрасно себя чувствовали, не обращая внимания на уродливые реалии внешнего мира. Таким образом, Гарри и Уильям были максимально защищены от последствий скандала, связанного с распадом брака их родителей. Они ходили на занятия, играли в игры, общались с другими учениками, как будто жизнь за пределами школы шла своим чередом, хотя на самом деле все было наоборот.
Когда Чарльз и Диана вернулись из катастрофической поездки в Южную Корею, Королева согласилась на их раздельное проживание. Для монарха и ее супруга стало очевидно, что единственным выходом будет официальное расставание Чарльза и Дианы. Достигнув своей цели, Диана договорилась с Джеральдом Барбером встретиться с мальчиками в его кабинете, где сообщила им, что они с папой будут жить порознь, хотя оба по-прежнему любят своих мальчиков и ничего не изменится.
По правде говоря, это было гораздо больше, чем просто фигура речи. На самом деле принц и принцесса Уэльские фактически жили раздельно детских лет Гарри. Мало что изменится в их реальном образе жизни, за исключением того, что Диане и Чарльзу больше не придется мучительно притворяться супружеской парой в тех редких случаях, когда долг или удобство сводили их вместе. Как выразился Патрик Джефсон, личный секретарь Дианы, выходные были "настоящим источником трудностей для них обоих", и теперь, когда они расстались, можно было надеяться, что перетягивание каната, за которое, надо сказать, в значительной степени отвечала Диана, закончится.
Но этого не произошло, по крайней мере в краткосрочной перспективе, поскольку Диана продолжала создавать столько трудностей, сколько могла. Только после того, как она сыграла свою роль в интервью Мартина Башира в ноябре 1995 года, что привело к множеству непредвиденных и нежелательных трудностей для нее, она переосмыслила свою тактику и стала более сговорчивой. А к тому времени ее мальчики уже достаточно выросли, чтобы выражать желание проводить больше времени с отцом и его семьей в деревне, наслаждаясь сельскими развлечениями, такими как стрельба, охота, рыбалка и верховая езда, а не оставаться в Лондоне с Дианой в Кенсингтонском дворце, мегаполисе, который она находила желанным, но привлекательность которого надоела обоим мальчикам.
Хотя они вернутся, когда немного подрастут и ночная жизнь станет более важной чертой в их жизни, чем тогда.
Когда Диана сообщила о разводе, Гарри заплакал, а Уильям, чей возраст помог ему лучше понять реальность жизни своих родителей, просто поцеловал ее в щеку и сказал, что надеется, что теперь они с Чарльзом "оба будут счастливее". После того, как Диана ушла, Уильям, играя роль старшего и более мудрого брата, предложил брату дальнейшую линию поведения: они не должны принимать чью-либо сторону, не должны проявлять предпочтения и должны одинаково уважать обоих родителей. Гарри согласился.
В течение трех оставшихся лет, что Уильям оставался в Ладгроуве с Гарри, поведение братьев не могло быть более непохожим. Успеваемость Гарри была повторением успеваемости Дианы, когда она училась в одной школе со своей одаренной старшей сестрой. Но Диана не видела причин для беспокойства из-за учебы Гарри, ведь она была с ним в одной лодке.
Она всегда давала понять Гарри и всем остальным, что они - две горошины в одном стручке. Посмотрите, как хорошо сложилась для нее жизнь. Ей не нужно было достигать академических успехов, чтобы прекрасно жить после школы. Конечно, она была права, но чисто технически - она заостряла внимание на его сильных сторонах и поощряла его чувствовать себя хорошо, несмотря на его плохие результаты в учебе.
В 1995 году Уильям покинул Ладгроув и поступил в Итон. В сентябре Чарльз, Диана и Гарри сопровождали его в первый день в колледже.
Гарри присоединился к Уильяму в Итоне три года спустя, когда их мать уже умерла. Смерть Дианы тяжело ударила по обоим мальчикам, но Гарри страдал сильнее, чем Уильям. Он всегда был маменькиным сынком и, будучи намного моложе Уильяма, был не так хорошо подготовлен, чтобы справиться с потерей.
По его собственному признанию, он "эмоционально отключился" и был "очень зол". Это не помогло ему в учебе, и его пребывание в Итоне было трудным.
От друзей, чьи дети сейчас учатся в Итоне, я знаю, что даже сейчас школа считает за честь дать образование наследнику и наследнице престола. Тем не менее, успехи Гарри в Итоне были далеко не выдающимися.
Другой итонец рассказал: "До сих пор существуют всевозможные легенды (в Итоне) о том, как школа должна была изменить свои академические требования, чтобы Гарри мог сдавать тесты. И даже тогда он подводил их, к отчаянию своих учителей".
Многие из этих претензий были подтверждены выводами суда по трудовым спорам в 2005 году, когда Сара Форсайт, искусствовед, подала в суд на Итон за несправедливое увольнение. Она утверждала, что глава отдела искусств Ян Берк попросил ее "помочь принцу Гарри с текстом для его экспрессивного художественного проекта" на экзамен по искусству уровня А. Во время судебного процесса были представлены доказательства, свидетельствующие о том, что Итон не только чудом поставил положительные оценки на вступительных экзаменах Гарри, но и дальше они делали все, чтобы он сдавал текущие экзамены.
Суд вынес решение в пользу Мисс Форсайт, а директор Тони Литтл, заместитель директора преподобный Джон Паддфут, Иэн Берк и другие "были прямо обвинены трибуналом в том, что они были неудовлетворительными свидетелями, чьи слова были ненадежными". Также трибунал сообщил, что он не стал выяснить, помогал ли Итон Гарри в списывании на экзаменах, только потому, что "это не входит в функции этого трибунала".
Ко времени прибытия Гарри в Итон Уильям зарекомендовал себя успешным студентом, как среди учителей, так и среди учеников. Он хорошо успевал в учебе. Он был спортсменом. Он прекрасно ладил со своими сверстниками. Позже он будет избран в группу префектов, которые управляли школой, избран главой Oppidan Wall (игра в Итоне, немного схожая с регби, - прим. переводчика) и награжден Почетным мечом как армейский кадет.
"Он был самоуверен и враждебен. Он был очень сердитым молодым человеком. Он крутился вокруг да около, тыча всех носом в то, что он принц Генрих Уэльский: как раз то, чего не следовало делать. В Итоне всегда учились члены королевской семьи. Дядя королевы, герцог Глостерский, учился в Итоне, как и два его сына, принцы Уильям и Ричард, а также племянники Эдди (герцога Кентского) и Принц Майкл. Так же как и брат королевы Марии принц Александр Текский и его сын принц Руперт, чья мать была внучкой королевы Виктории Принцессой Алисой Олбанийской. Король Непала, Король бельгийцев Леопольд III... список довольно бесконечен. У Гарри на плече была определенная фишка, и это делало его непопулярным".
Точно так же, как цвет кожи Меган был для нее невидимой проблемой, королевский статус Гарри - или, по крайней мере, его восприятие этого - становился проблемой для него.
И так оно и было. Он убегал из школы. Он пил и курил. Он вел себя оскорбительно. И он баловался наркотиками.
Люди, чьи дети учились вместе с ним в школе, утверждают, что он был "непопулярен среди мальчиков, но учителя давали ему некоторую слабину не только потому, что он был принцем - хотя это было основной причиной – но и потому, что он так трагически потерял свою мать. Кто мог забыть этого бедного двенадцатилетнего мальчика, идущего за гробом своей матери с венком, на котором было написано "Мама"?
К счастью для Гарри и в меньшей степени для Уильяма, в момент смерти матери у них была второстепенная женская фигура, которая уже играла значительную роль в их жизни со времени разлуки родителей. Александра "Тигги" Легг-Бурк была назначена личным помощником принца Уэльского в 1993 году, вскоре после его расставания с Дианой.
Она отвечала за благополучие и, в меньшей степени, за развлечения двух принцев, когда они находились на попечении отца. Хотя ее часто описывали как няню, это описание неточно. Во всяком случае, старое французское монархическое описание гувернера для королевских детей более точно отражало ее статус, поскольку она была членом высшего класса, которым няньки не являются.
Тогда ей было двадцать восемь, и ее королевские верительные грамоты были безупречны. Ее брат Гарри был почетным пажом королевы с 1985 по 1987 год. Ее дед по материнской линии, третий Лорд Гланаск, был лордом-лейтенантом Брекнокшира во времена правления отца королевы, короля Георга VI. (Лорды-лейтенанты - представители монарха в различных графствах).
Ее мать, достопочтенная Шан Легг-Бурк, была фрейлиной Королевской принцессы с 1987 года, в 1991 году была назначена Верховным Шерифом Пауиса, а позже стала Лордом-лейтенантом Пауиса, где располагалось семейное поместье Глануск-парк площадью 6000 акров.
Краткое изложение обязанностей Тигги было простым: займи мальчиков чем-нибудь. Поскольку она была воплощением аристократического, но простого и приземленного образа жизни, то получив назначение, она четко сформулировала разницу между своим подходом к детям и подходом Дианы: "Я даю им то, что им нужно на данном этапе: свежий воздух, ружье и лошадь. Она дает им теннисную ракетку и ведро попкорна в кино".
Диана всегда завидовала любой женщине, к которой ее дети относились с теплотой. Когда они слишком полюбили свою няню Барбару Барнс, она избавилась от нее с быстротой, которая явно говорила о том, какой она была соперницей и собственницей. Однако она мало что могла сделать, когда стало ясно, что оба мальчика обожают Тигги, как это подтвердили Принцесса Маргарет и ее кузина леди Элизабет Энсон.
Королевская семья была в восторге от того, что у мальчиков появилась "более сельская женщина" в их жизни, чтобы уравновесить влияние их столичной матери. Диана пыталась использовать курение Тигги против нее, требуя, чтобы ее сыновья не находились в одной комнате с ней, когда она курила. Эта и другие уловки, такие как требование, чтобы Тигги вышла из комнаты, когда она разговаривала с сыновьями по телефону, не смогли ослабить власть Тигги над мальчиками, и Диана была одержима ею.
Всегда склонная видеть закорючки там, где все остальные видели прямые линии, Диана сказала своему адвокату Лорду Мишкону, что "Камилла на самом деле была не любовницей Чарльза, а приманкой для его настоящей любимицы, няни Тигги Легг-Бурк", факт, который он засвидетельствовал во время расследования Лордом-судьей Скоттом Бейкером смерти Дианы в октябре 2007 года.
Диана также изложила эту теорию своему дворецкому Полу Барреллу в письме, которое она написала в октябре 1993 года и содержание которого также было предложено в качестве доказательства во время расследования. Она заявила:
Если, как утверждала Диана в течение трех лет между 1993 и 1996 годами, Чарльз действительно был влюблен в Тигги и намеревался жениться на ней, а Камилла была всего лишь приманкой, то это делало абсурдным мнение общественности о том, что Диана считает Камиллу ответственной за распад ее брака.
Однако, поскольку большая часть драм, связанных с предполагаемой ролью Тигги в жизни Чарльза, происходила за стенами дворца, вне поля зрения и слуха широкой публики, публика продолжала верить, что Диана рассматривала ее как главную угрозу, хотя она этого не делала.
К 1995 году Диана была настолько поглощена верой в то, что Тигги заменит ее на посту принцессы Уэльской, что ей удалось убедить себя, что Чарльз оплодотворил Тигги. Как заявил ее личный секретарь Патрик Джефсон, Диана "ликовала, обвиняя Легг-Бурк в том, что она сделала аборт".
Не желая держать эту информацию при себе, своих друзьях и соратниках, Диана подошла к Тигги на рождественской вечеринке во дворце 14 декабря и сказала ей об этом в лицо.
Тигги пришла в ярость и посоветовалась со знаменитым адвокатом по клевете Питером Картер-Руком. С благословения королевы четыре дня спустя он написал Диане, требуя извинений и опровержения. Это, вместе с интервью Дианы "Панораме" месяцем ранее, привело к тому, что 20 декабря королева написала Чарльзу и Диане, требуя, чтобы они немедленно развелись.
Тем временем публика продолжала верить, что замечание Дианы в ее интервью "Панораме" о том, что "нас было трое в браке", относилось к Чарльзу, Камилле и ей самой, тогда как на самом деле оно относилось к Чарльзу, Тигги и ей самой.
Последствия для Дианы наступили быстро и яростно. 22 января 1996 года ее личный секретарь Патрик Джефсон, сочтя свое положение несостоятельным после того, как она так испачкала свою репутацию, что сделала несостоятельным свое собственное положение, подал в отставку. Днем позже то же самое сделала его ассистентка Николь Кокелл. Теперь Диана была парией в королевских и светских кругах. К тому времени, как пресса узнала об этой истории, она была полностью изолирована.
Диана сильно переиграла свою роль. Поступая так, она потеряла симпатию своих самых верных сторонников, оттолкнула всю королевскую семью, за исключением двух своих детей, а также настроила против себя истеблишмент и оказалась полностью лишенной сторонников, кроме самого интимного окружения. Дальше ей предстояла серьезная игра в догонялки, чтобы вновь утвердиться в качестве уважаемого общественного деятеля, и к моменту своей смерти она лишь частично восстановила свое положение. Хотя подлинная трагедия ее несчастливого конца стерла все с лица земли, она также создала целый ряд новых осложнений для ее детей, в частности для ее младшего сына.
О том, как много выходок их матери было известно Гарри и Уильяму, когда дело шло к разводу, - спорный вопрос. Судя по последующим высказываниям Гарри, он никогда не углублялся глубоко в перипетии отношений своих родителей или в тонкости многих высказываний и позиции своей матери.
Однако несомненно то, что и Гарри, и Уильям остались преданными Тигги. В 1996 году Уильям отказался пригласить кого-либо из своих родителей на празднование Четвертого июня в Итоне (самый известный праздник Итона - празднование дня рождения короля Георга III, покровителя колледжа, - прим. переводчика), пригласив вместо этого Тигги.
А когда Диана погибла, Тигги немедленно улетела в Балморал, чтобы быть с мальчиками. Гарри не отходил от нее, пока не покинул замок, и, по словам Лиз Энсон, "мальчики всегда были желанными гостями в ее доме в Норфолке".
Полугодовые каникулы Гарри в октябре 1997 года совпали с запланированной поездкой принца Чарльза в Южную Африку. Это было всего через шесть недель после смерти Дианы, поэтому он решил взять Гарри с собой вместе со школьным другом Чарли Хендерсоном и Тигги. Это был правильный шаг. Гарри не только отвлекся, но и познакомился с совершенно новым миром, который в равной мере зацепит и вдохновит его. Он встретился с президентом Нельсоном Манделой, вождями различных племен и старейшинами, отправился в свое первое сафари, увидел "Спайс Герлз" и получил яркое описание англо-зулусской войны 1879 года, в которой погиб принц-император, наследник императора Наполеона III.
В 1999 году Тигги вышла замуж за Чарльза Петтифера. Она отказалась от своей роли гувернантки, но не от продолжающейся дружбы с Уильямом и Гарри, которые оба приехали на ее свадьбу. Она, конечно, посещала их и осталась близким другом семьи. Она также присутствовала на параде Суверена в Сандхерсте в апреле 2006 года, когда Гарри вышел в отставку в качестве офицера престижного домашнего кавалерийского полка, в котором Королева является главнокомандующим, а принцесса Анна - полковником.
К этому времени Гарри уже был на пути к тому, чтобы найти себя. Его юность была чем-то вроде пустыни. Потеря матери заставила его эмоционально замкнуться, хотя вполне возможно, что он когда-нибудь вырос бы без какого-то эмоционального багажа, учитывая беспокойный брак его родителей и постоянно меняющиеся взгляды матери, а также то, как она избаловала его.
Он также унаследовал ее неакадемические, но очень эмоциональные наклонности. Это наследство вызвало у него столько же конфликтов, сколько у самой Дианы нерешенные проблемы, возникшие из-за развода ее родителей. Как и его мать, Гарри вырос в иногда изменчивую, непредсказуемую, враждебную, агрессивную, но в то же время очаровательную, милую и энергичную личность.
Когда The News of the World опубликовала зловещий отчет о том, как он принимал наркотики и пил в клубе Club H, ночном клубе с черными стенами, который Чарльз разрешил мальчикам открыть в Хайгроуве, и о его вторжениях в соседний паб The Rattlebone Inn, Принц Уэльский отреагировал мудро. Он отправил его в Фезерстоун-Лодж, реабилитационную клинику для наркоманов в тогдашнем немодном районе Пекхэм на юго-востоке Лондона, где он сидел на сеансах терапии с наркоманами и узнал, что многие из бывших героиновых наркоманов начинали с марихуаны. Гарри сопровождал Марк Дайер, бывший офицер Валлийской гвардии, которого в 1997 году Чарльз назначил конюшим и который сопровождал Гарри в Южную Африку.
К этому времени Марко, как Гарри называл Дайера, стал для него чем-то вроде мужского образца для подражания, и хотя Гарри едва ли стал трезвенником после этого эпизода, это позволило ему не поддаться соблазну наркотиков. Вместо этого он сдался в объятия армии.
Он намеревался поступить в Королевскую Военную академию Сандхерст, чтобы обучаться в качестве армейского офицера, но сначала он в сентябре 2003 года отправился в Австралию на первый этап своего учебного года. Это было сделано по приказу его отца, который сам провел год в кампусе Timbertop средней школы Джилонга в юго-восточном штате Виктория, когда был подростком.
На самом деле Гарри намеревался проводить время, играя в поло в Аргентине и катаясь на лыжах в Клостерсе, но Чарльз, помня об опасности слишком частых вечеринок, настоял, чтобы Гарри последовал примеру Уильяма, который отправился в Белиз и Чили, где он выполнял гуманитарную работу для благотворительной организации устойчивого развития Raleigh International. Поэтому Чарльз организовал для Гарри работу в Тулумбилле, овцеводческой станции площадью 400 000 акров в Квинсленде, после чего он должен был отправиться в Лесото, чтобы работать с детьми в подражание своей матери.
Австралийская часть года была не совсем удачной. У Гарри были сложные отношения с прессой, которую он считал назойливой. Не помогало и то, что он не выполнял никаких официальных обязательств, но австралийский государственный кошелек должен был покрыть часть расходов в размере 1,3 миллиона долларов на офицеров его охраны. Австралийская пресса чувствовала, что он обязан предоставить им "доступ к телу". Но он препятствовал фотографированию, отказывался отвечать на вопросы, а просто делал заявления, в которых ясно давал понять, что он крайне зол и считает их назойливостью.
Ситуация не улучшилась, и когда он вернулся в Лондон перед отъездом в Лесото. Его фотографировали шатающимся от одного ночного клуба к другому в компании нескольких женщин с неизменным стаканом в руке. У одного из клубов произошла ссора с фотографом, и к тому времени, как он отбыл в Лесото на второй год своего отпуска, он уже почти укрепил свою репутацию пьяного и неуклюжего парня.
Хотя в то время это не было очевидно, этот аспект его личности, вызывая негативные комментарии в ханжеских порталах бульварной прессы, сработает в его пользу в дальнейшем.
Лесото вошло в жизнь Гарри благодаря Марку Дайеру. Дайер дружил с Дэмиеном Уэстом и его братом Домиником, звездой американского телесериала "Роман", которые учились в колледже Ampleforth в их родном Йоркшире вместе с королем Лесото Летсие III и его младшим братом принцем Сеисо.
Побывав с Гарри в Южной Африке и увидев, как он влюбился в Африку, Дайер договорился, чтобы Доминик Уэст представил Гарри принцу Сеисо. Оба мужчины потеряли своих матерей, Королева Мамохато умерла незадолго до их встречи в Лондоне. Она была почитаемой фигурой в высокогорном, не имеющем выхода к морю королевстве, которое полностью окружено Южной Африкой.
Лесото занимало второе место по уровню ВИЧ-инфекции в мире. Около тридцати процентов взрослого населения заражено этим вирусом, средняя продолжительность жизни сократилась с шестидесяти до тридцати лет, и в 2000 году король был вынужден объявить ВИЧ/СПИД стихийным бедствием.
Лесото также было бедным королевством, где тысячи детей отправлялись в горы, чтобы ухаживать за стадами крупного рогатого скота и овец с пятилетнего возраста, живя в полностью мужском окружении без каких-либо материальных или эмоциональных удобств.
Черпая вдохновение из отношения своей матери к тем, кто страдает от бедности, а также от СПИДа, Гарри увидел в этом возможность внести свой вклад. Он ухватился за возможность провести время в Лесото.
В течение первых нескольких недель принц Сеисо играл роль хозяина, водил его по окрестностям и рассказывал об огромных проблемах, с которыми сталкивался народ его бедной страны.
Гарри перешел на работу в сиротский приют для больных СПИДом под названием "Детский дом Манцасэ" в Мохале-Хук, сажал деревья, строил заборы и вообще делал все, что требовалось, чтобы протянуть руку помощи. Он всегда хорошо ладил с детьми, что я могу подтвердить, видя, как терпеливо они с Уильямом играли с моими сыновьями в поло, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Он привозил из Англии мячи для футбола и регби и часто устраивал игры с детьми. У него также сложились трогательные отношения с четырехлетним сиротой по имени Мацу Потсане, с которым он поддерживал контакт на протяжении многих лет.
Несмотря на свою антипатию к прессе, даже в этом раннем возрасте Гарри знал, как использовать ее, чтобы привлечь внимание к делам, дорогим его сердцу. Поэтому он попросил Марка Дайера пригласить Тома Брэдби из ITN сделать получасовой документальный фильм о его пребывании в приюте, заявив: "Эта страна нуждается в нашей помощи".
Документальный фильм собрал 2 миллиона долларов для Красного Креста Лесото и рассказал миру об отчаянном положении, в котором жили многие жертвы эпидемии СПИДа в Лесото.
Документальный фильм также оказался поворотным моментом в восприятии публикой Гарри.
До сих пор британская публика знала только о его беспокойной, мальчишеской стороне. Теперь они увидели, что перед ними принц с сердцем, человек, который любит детей, который не заботится ни о цвете кожи, ни о классе, который хочет что-то изменить. Это расположило к нему британскую публику, которая была очень добра и сострадательна. Теперь они стали принимать его в свои сердца так, как делали это только тогда, когда он шел за гробом своей матери. Это было даже к лучшему, поскольку поведение Гарри давало прессе богатый повод для критики.
На вечеринке по случаю двадцатидвухлетия своего друга Гарри МИДа он появился в нацистской форме со свастикой. Затем якобы из-за травмы колена он продлил свой учебный отпуск и отправился в Аргентину, где был достаточно здоров, чтобы работать и играть в поло, прежде чем уехать снова в Африку, на этот раз, чтобы остаться с семьей девушки, с которой он начал встречаться.
Несмотря на патину противоречий, вызванных его рекламой, Гарри действительно завоевал расположение публики как один из самых любимых членов королевской семьи. С этого времени и до самой свадьбы его популярность только возрастала, пока он не стал самым популярным членом королевской семьи после королевы.
Этот процесс был ускорен, когда принц Чарльз женился на Камилле Паркер Боулз 8 апреля 2005 года. Очевидное приятие Гарри и Уильямом брака их отца во многом повысило уважение общественности к обоим мальчикам, а также отвратило тех, кто всеми способами пытался помешать Камилле играть какую-либо роль в жизни Чарльза. Если бы пресса знала, что большую часть последних четырех лет своей жизни Диана рассматривала в качестве замены себе Тигги, а не Камиллу, они бы поняли, почему мальчики имели более тонкий взгляд на брак своих родителей, чем общественность.
Месяц спустя Гарри, наконец, поступил в Королевскую Военную академию Сандхерст в качестве офицера-кадета Уэльса. То, как быстро Гарри прошел через интенсивные и трудные трехдневные вступительные экзамены, показало, что он действительно был похож на свою мать: не академический, но когда ему было интересно, достаточно яркий, сосредоточенный, решительный и обладающий подлинными лидерскими качествами.
Кен Уорф предсказал Диане: "Вот мальчик, которому суждено сделать карьеру в армии. Это всегда было тем, что он хотел сделать".
На этот раз он прошел все тесты, включая лидерские и физические, которые не могли быть сфальсифицированы, как это было в Итоне.
Курс офицерской подготовки в Сандхерсте призван привить офицерам уверенность в себе и развить в них лидерские качества. По словам генерал-майора Пола Нансона, коменданта Королевской Военной академии Сандхерста с 2015 года и генерал-офицера, командующего вербовкой и начальной подготовкой с 2018 года, речь идет о том, чтобы "научить новым привычкам и, надеюсь, помочь вам избавиться от старых".
Самые простые вещи меняют людей. Если вас заставляют вставать рано, правильно заправлять постель, содержать комнату в чистоте, гладить одежду в соответствии с желаемым стандартом, стоять прямо, иметь хорошо организованную обстановку, быть вовремя, выполнять свои обязанности, вы станете дисциплинированным, эффективным и уверенным в себе.
Гарри обнаружил, что привитие дисциплины и хороших привычек меняет жизнь.
В апреле 2006 года Гарри, к тому времени значительно более выправившийся, чем тогда, когда он поступил в Сандхерст, завершил свое обучение. Он был назначен корнетом (младшим лейтенантом) в королевских войсках.
На выпускном вечере присутствовали его дед, герцог Эдинбургский, отец и мачеха, а также Уильям, который недавно поступил в Сандхерст, окончив Университет Сент-Эндрюс в Шотландии. Присутствовали также Тигги, Марк Дайер и Джейми Лоутер-Пинкертон, бывший конюший королевы Елизаветы, королевы-матери, назначенный личным секретарем обоих мальчиков 2 мая 2005 года.
Гарри наконец-то достиг совершеннолетия и наконец-то нашел себя.
В отличие от Гарри, который обрел стабильность, когда бросил школу и пошел в армию, Меган после окончания университета попала в реальный мир, полный борьбы и раздоров.
Она вернулась в Калифорнию, и ее отец был счастлив поддержать ее, когда она сменила желание быть звездой Бродвея намерением стать звездой экрана. Если она и поняла что-то во время учебы в Северо-Западном университете, так это то, что у нее не было того, что необходимо, чтобы стать большой театральной звездой. Она не была ни Джеральдин Пейдж, ни Пэтти Люпон, ни Анджелой Лэнсбери. По общему согласию профессионалов, она не обладала ни выдающейся красотой Шарлиз Терон, ни сексуальной привлекательностью Дженнифер Лопес, способной катапультировать ее к быстрой славе.
Для Томаса и его любимого Цветочка не имело значения, преуспеет ли она на большом или малом экране, или получит известность в рекламе; все, что имело значение, - это то, что она станет настолько большой звездой, насколько сможет.
Меган могла бы надеяться, что ее "раскроют", как Лану Тернер или одну из голливудских Королев эпохи расцвета кино, но, будучи ребенком Голливуда, она была достаточно умна, чтобы понять, что это маловероятно. У нее не было природных данных. Позже она объясняла отсутствие своего успеха тем, что не была достаточно черной или достаточно белой. На самом деле проблема заключалась в ее физиономии, а не в ее расе.
Тайра Бэнкс и Ванесса Уильямс не считали свой цвет проблемой, но обе женщины были потрясающе красивы. Хотя Меган и была привлекательна, она просто не была такой красивой, сексуальной, яркой или запоминающейся, чтобы сразу бросаться в глаза, как это делали Бэнкс и Уильямс. У нее не было достаточной для кинозвезды умопомрачительной фигуры. Ее фигура лучше подходила для работы моделью, за исключением того, что она была недостаточно высокой, чтобы иметь успешную карьеру модели.
Хотя она любила камеру и уже знала, что делать, чтобы максимизировать свои достоинства, она просто не любила ее настолько, чтобы стать еще одной Мэрилин Монро, Джиной Лоллобриджидой или Софи Лорен. Великие звезды женского пола были либо потрясающими красавицами, либо выдающимися талантами, как Мэрил Стрип, в то время как Меган, несмотря на все ее надежды, амбиции и атрибуты, не была ни тем, ни другим.
То, что у Меган было в активе, было честолюбием, но это честолюбие было намного выше ее видимых качеств, а это означало, что любой успех, которого она добьется, будет зависеть от ее характера больше, чем что-либо еще.
Возможно, это был очень удручающий для нее период, когда она ходила от прослушивания к прослушиванию, от встречи к встрече, но получала отказ за отказом. По словам людей, знавших ее тогда, Меган не собиралась сдаваться, несмотря на то, что временами впадала в уныние. Она твердо верила в то, что она особенная, что она лучше, чем ее воспринимают другие, что она настолько умна и находчива, что сможет превратить любую возможность во что-то более важное, как только переступит порог. Все, что ей было нужно, - это передышка, любая передышка, даже маленькая. Как только она ее получит, то найдет способ занять центральное положение, которое она хотела для себя.
Хотя поначалу наблюдателям казалось, что Меган может потерпеть неудачу и сдаться, она была достаточно умна и решительна, чтобы понять то, чего не понимали многие другие. Успех в глазах общественности - это не только природные данные. Все зависит от восприятия и связей с общественностью. Речь идет о том, чем вы себя окружаете. Вам не нужно быть великой красавицей, чтобы быть признанной красивой. Все, что вам нужно, - это быть достаточно проницательной, чтобы максимизировать свои активы: достаточно стильной, достаточно фотографируемой, достаточно хваленой, чтобы широкая публика ассоциировала вас с красотой.
В качестве примера можно привести Диану, принцессу Уэльскую. Довольно симпатичная женщина со слишком большим носом, слишком маленьким ртом, слишком плоскими скулами, но красивыми глазами, хорошим цветом кожи, хорошей одеждой, хорошей прической и достаточной выдержкой, чтобы создать иллюзию неотразимой красоты.
Первый настоящий прорыв Меган произошел благодаря ее связям, а не благодаря ее собственным усилиям, и, вероятно, она бы даже не попала на пробы, если бы ее не поддержала ее хорошая подруга Линдси Рот, которая работала на кастинге в романтической комедии Эштона Катчера "Больше, чем любовь". Она предложила Меган роль с одним словом, и та получила ее, но до этого Меган сообщила режиссеру Найджелу Коулу, что прочитала сценарий и считает, что она лучше подходит для более крупной роли.
Хотя она не получила роль, которую хотела, она все же получила ту, которую предложила ей Линдси Рот, и даже сумела расширить ее так, что в итоге она сказала в пять раз больше слов, чем было задумано.
Это не привело к дальнейшему успеху, как надеялась Меган, и ее попытка повысить ставку не повлияла на ее отношения с Рот, с которой она остается близкой подругой, но с тех пор она приобрела репутацию девушки, которая ничего не боится, среди тех, кто ее любил, и самодовольной выскочки среди тех, кто ее не любил.
Ее следующая роль была в научно-фантастической юридической драме Century City, в главных ролях которой были Йоан Гриффит, Виола Дэвис и Нестор Карбонелл. Но рейтинги были настолько плохи, что в эфир вышли только четыре из девяти снятых эпизодов. Меган, игравшая тусовщицу, произнесла свою единственную реплику в такой гипертрофированной манере, что вполне могла быть Ричардом Бёртоном, переигрывающим свои ранние роли в кино, пока Элизабет Тейлор не научила его смягчать тон для экрана.
Один продюсер сказал мне, что желание Меган добиться успеха было одним из факторов, которые помешали ей сделать это. Позже, когда она уже стала герцогиней и озвучивала диснеевский документальный фильм "Слоны без границ", эта критика была повторена - ее озвучивание было чрезмерно угодливым, преувеличенным и слащавым.
Среди многих вещей, которые были у Гарри и Меган общими, было их яркое романтическое прошлое. Незадолго до поступления в Сандхерст Гарри завел роман с Челси Дэви, яркой, жизнерадостной блондинкой-зимбабвийкой, с которой познакомился через Саймона Дисса, одного из своих глостерширских друзей, входившего в круг, известный как отряд Глоссов. Она получила образование в Англии в Челтенхемском колледже, прежде чем перевестись в Stowe School, чтобы получить диплом бакалавра, но, когда они встретились, она собиралась вернуться в Южную Африку, где жила ее семья, чтобы читать PPE (политика, философия и экономика) в Университете Кейптауна. Именно тогда, когда он был в Лесото, Гарри снова встретился с ней.
Челси Дэви - очень привлекательная девушка, и я могу засвидетельствовать, что познакомился он с ней на поло. Она умна и общительна. Гарри присоединился к ней и ее друзьям в ночном клубе под названием "Родос Хаус", и вечер прошел так плавно, что они провели большую часть времени на танцполе, сплетенные в страстные объятия. Это было начало романа, который будет длиться в течение семи лет.
У них было много общего. Оба были физически бесстрашны. Она была великолепной наездницей, умела ездить верхом без седла и, как известно, выжимала жизнь из змеи голыми руками. Она, как и Гарри, любила Африку, независимо от того, отправлялась ли она на сафари в Ботсвану или просто отдыхала в своих семейных владениях.
Ее отец Чарльз Дэви был одним из крупнейших белых землевладельцев в Зимбабве, его владения охватывали 800 000 акров, в то время как ее мать Беверли, урожденная Дональд, была Мисс Родезия в 1973 году. Чарльз Дэви также вел дела с Уэбстером Шаму, государственным министром по делам западных провинций. В то время правительство Роберта Мугабе подвергалось международной критике за его политику захвата земель, не говоря уже о запугивании и злоупотреблении властью, которые были характерными чертами режима Мугабе. Чарльзу Дэви в конечном счете пришлось разорвать свои связи с Шаму. Это было не легко ни для Челси, ни для Гарри, которые были невинными людьми, втянутыми в игру, которую не они сами придумали. Они были безумно влюблены друг в друга, и в какой-то момент Гарри признался, что она была его первой настоящей любовью.
Конечно, пресса никогда не может насытиться хорошим романом, и когда Гарри исполнился 21 год и он дал обычное интервью по этому случаю, его уговорили прокомментировать свои отношения с Челси. Он ответил: "Я бы с удовольствием рассказал всем, какая она потрясающая. Но, знаете ли, это моя личная жизнь, и как только я начну говорить об этом, меня будут спрашивать об этом постоянно". Этого было достаточно, чтобы удовлетворить газеты, чей всепоглощающий интерес к делу Гарри и Челси казался бесконечным.
Поначалу трения между ними были связаны с их молодостью и вынужденными разлуками. Челси оставалась в Южной Африке в течение первых двух лет, чтобы получить степень бакалавра в Кейптаунском университете в 2006 году, в то время как Гарри поступил в Сандхерст, закончил курс подготовки офицеров, прежде чем быть зачисленным в Blues and Royals. Хотя королевский протокол считал неуместным, чтобы она присутствовала на его выпускной церемонии, она прилетела.
В 2006 году Челси вернулась в Англию, чтобы получить степень бакалавра права в Университете Лидса. Гарри тем временем служил в армии. Было объявлено, что в следующем году его подразделение будет дислоцироваться в Ираке, что вызвало огромный переполох, и министр обороны согласился с Гарри, который хотел быть отправленным на передовую.
Королева, которая во время Фолклендской войны позволила поставить на карту жизнь принца Эндрю, как и любого другого солдата, моряка и летчика, согласилась со своим внуком. Хотя Гарри в конечном счете не послали в Ирак, потому что его присутствие там стало бы магнитом для повстанцев, угрожая жизни других людей.
Вместо этого его послали в Афганистан, где он отслужил две отдельные командировки. Это принесло ему уважение публики так, как ничто другое никогда не смогло бы это сделать. Тот факт, что он был храбр, полон решимости исполнить свой долг, счастлив быть вместе со своими соратниками и не ждать от них особого отношения, снискал ему уважение, которого он до сих пор не имел.
Даже когда он делал глупости, например, был сфотографирован обнаженным в Лас-Вегасе с группой пьяных друзей, включая Тома Инскипа, уважение, которое он заслужил, оставалось неизменным. В самом деле, публика восхищалась им еще больше за то, что он был "немного парнем". Это доказывало, что он был не только храбрым человеком, но и принцем, который в своей основе был просто еще одним доступным и приятным человеческим существом.
Если Челси была готова дать Гарри слабину в том, что касалось его пьянства, она не собиралась упускать из виду то, что считала само собой разумеющимся. Когда Гарри предпочел посетить финал Кубка мира по регби в Париже, а не быть с ней на ее двадцать второй день рождения, она бросила его.
Это было лишь первое их расставание. В 2009 году, после того как Гарри решил начать двухлетний курс обучения полетам на вертолетах для Армейского воздушного корпуса, она была достаточно решительна, чтобы изменить свой профиль в Facebook, где в пункте "Отношения" она указала "Не одинока". Она знала, что это лишь вопрос времени, когда новости просочатся в прессу, но ей нравилась эта передышка, так как к тому времени ей уже порядком надоело вторжение прессы, и она с нетерпением ждала возможности отдохнуть от напряженных отношений на расстоянии.
В течение следующих двух лет отношения Гарри и Челси то возобновлялись, то прекращались.
Они были искренне привязаны друг к другу, но их молодость и карьера Гарри в армии означали, что ей придется пойти на те же жертвы, что и другим армейским женам и подругам, постоянно вступая в конфликт с прессой, которая следила за каждым ее шагом.
К моменту свадьбы Уильяма и Кэтрин Миддлтон 29 апреля 2011 года их статус оставался нерешенным, но доверие между ними было настолько сильным, что Челси не только помогла Гарри написать речь шафера, но и была его "плюс 1" на свадьбе и последующих событиях.
К 2012 году Гарри и Челси определенно двигались в противоположных направлениях.
Принцесса Евгения знала, что ее двоюродный брат хочет завести себе подружку и что ее хорошая подруга Крессида Бонас недавно рассталась с бойфрендом Гарри Вентвортом Стэнли. Они вместе учились в Лидском университете, но когда Вэнтворт Стэнли уехал на каникулы один, их отношения прекратились. Поэтому Евгения представила Гарри с Крессидой друг другу, и они поладили.
Какое-то время, все выглядело так, как будто бы они идеально подходили друг другу. Оба были атлетически сложены, красивы, богемны, и у нее было то преимущество, что она принадлежала к британскому высшему классу, а ее семья была такой же яркой, как у Гарри.
В отличие от семьи Дэви, семья Крессиды привыкла к прессе. Ее мать и тетя были молодыми девочками в 70-е годы, и не проходило ни одной недели без того, чтобы их имена не появлялись в колонках сплетен. Ее мать Леди Мэри Гэй Керзон была старшей из двух дочерей шестого графа Хоу от второго брака. Ее тетя Леди Шарлотта Керзон была на год моложе, и в 1970-е годы сестры Керзон были такими светилами общества, что невозможно было пойти на вечеринку где-нибудь в Лондоне или графстве, не столкнувшись с одной или другой из них.
В то время Мэри Гэй была замужем за своим первым мужем, Эсмондом Купером Кеем, у которого были даже лучшие связи, чем у девочек Керзон, если такое вообще возможно. Его дедом по материнской линии был могущественный газетный магнат Эсмонд, 2-й виконт Ротермир, а его тетя, жена достопочтенного Вира Хармсворта Пэт, была одной из самых выдающихся фигур в обществе. В то время как сам Вир был очень спокоен, практически сдержан, с восхитительно забавным чувством юмора, Пэт, которой нравилось то, что она стала 3-й виконтессой Ротермир в 1978 году, была непредсказуемой подстрекательницей, постоянно одетой в Лакруа (французский модельер, - прим. пер.), с большим бантом в ее вьющихся каштановых волосах, стилизованных под Ширли Темпл, ее уши и руки были отягощены драгоценными камнями размером с миндаль. Ее образ заканчивался неизменным бокалом шампанского в одной руке и ослепительной палочкой для коктейля в другой. Пэт пила только шампанское, но терпеть не могла пузырьки. Отсюда и золотая палочка для коктейлей и ироническое прозвище Пузырек, которое она ненавидела, а друзья стеснялись называть ее так в лицо.
К тому времени, когда в 1989 году родилась Крессида, Мэри Гэй была уже в третьем браке со старым бизнесменом по имени Джеффри Бонас. Когда-то у его семьи было много денег, но теперь их не было. Крессида была их единственным ребенком, но у нее было семь сводных братьев и сестер: три сводных брата по отцовской линии от первого брака ее отца, сводная сестра от брака Мэри Гэй с Эсмондом и две сводные сестры и сводный брат от второго брака Мэри Гэй с Джоном Анструзером-Гоф-Калторпом.
К счастью для ее родителей, Крессида была спортсменкой и выиграла спортивную стипендию в колледже Park Prior в Бате, после чего она училась в Stowe, а затем отправилась в один из любимых университетов аристократии, Лидс, где она изучала танцы. Она была красивой девушкой, и это было хорошо, потому что она хотела стать актрисой.
За годы, прошедшие между рождением Крессиды и ее знакомством с Гарри, в британском обществе произошли глубокие перемены. Они раскрепостили всех, включая членов королевской семьи и аристократию, в результате чего у каждого теперь был более широкий выбор того, что он мог делать со своей жизнью.
Это было результатом переворота иерархической лестницы, которая когда-то определяла социальный порядок снизу вверх, от вертикали к горизонтали. Разделение между классами все еще существовало, но теперь оно не воспринималось как непреодолимое. Хотя аристократия все еще имела определенное влияние, в национальном плане она перестала быть оракулом, каким была в те дни, когда вертикальная иерархия сопровождалась почтением.
Британское общество больше не было почтительным, это давало каждому свободу исследовать свои желания и амбиции таким образом, который был немыслим в предыдущем поколении.
Крессида и Гарри, которые исследовали возможности того, какой могла бы быть их жизнь - вместе или порознь – не имело значения, поэтому были типичны для открытости, которая теперь характеризовала британское общество.
Во многих отношениях Гарри и Крессида идеально подходили друг другу. Они хорошо подходили друг другу не только физически и по происхождению, но и по интересам и мировоззрению.
В аристократических кругах поговаривали, что Мэри Гэй больше, чем Крессида, мечтает о том, чтобы ее дочь вышла замуж за члена королевской семьи, но поскольку Крессида и Гарри так хорошо подходили друг другу, все скрестили пальцы и понадеялись, что между чашкой и губой не будет проскальзывания.
Крессида, однако, боролась с жестким пристальным взглядом прессы. Когда она появилась на "Женском часе" (программа на BBC Radio 4, прим. пер.), то подчеркнула некоторые трудности.
"По-моему, это все из-за того, что тебя держат в клетке. Особенно в этой стране... я нахожу, что люди очень быстро сажают вас в коробку или ставят в угол и думают: “О, ну, ты такой, значит, ты должен быть таким”. Это невероятно расстраивает".
Она столкнулась с реальностью, с которой столкнулись и мои друзья, которые в ее возрасте могли бы стать членами королевской семьи.
Если только вы не были так мучительно влюблены в этого человека, что готовы были бы быть привязаны к позорному столбу, чем жить без него, и если бы вы не знали с полной уверенностью, что останетесь так же влюблены в него, то пытка быть членом королевской семьи будет невыносимой.
К 2014 году Крессида поняла, что она не готова. Они с Гарри расстались по-дружески, так же как они расстались с Челси. Затем она спокойно вернулась к своему прежнему бойфренду, Гарри Вэнтворту Стэнли, другому высокому, красивому второму сыну, чья мать - нынешняя маркиза Милфорд-Хейвен, жена главы семьи Маунтбэттенов, из которой происходит линия принца Гарри, Маунтбэттен-Виндзор.
Крессида осталась в таких хороших отношениях с королевской семьей, что в прошлом году присутствовала на свадьбе Гарри с Меган и принцессы Евгении с Джеком Бруксбэнком.
К этому времени Гарри уже был чем-то вроде героя в глазах публики. Его первая командировка в Афганистан в качестве передового авиадиспетчера в провинции Гильменд внезапно закончилась, когда немецкая газета Bild и австралийский журнал New Idea нарушили запрет на освещение его присутствия.
Разочарованный тем, что его заставляют бросить своих людей, но понимая, какую опасность представляет для них его постоянное присутствие, он был вывезен по воздуху прежде, чем талибы успели напасть. Расстроенный и разочарованный тем, как закончилось его назначение, он тем не менее был рад получить медаль за оперативную службу в Афганистане от полковника его полка, его тети Анны, Королевской принцессы, в казармах Комбермера.
Помимо любви к структуре, дисциплине и духу товарищества в армии, Гарри нравилось то, что он был просто обычным человеческим существом. Его королевский статус не имел для него никакого значения, разве что иногда мешал ему получать назначения, которые подвергли бы опасности его товарищей, если бы стало известно, что в этом замешан Его Высочество Принц Генрих Уэльский. Задача для него и его начальства состояла в том, чтобы найти значимую роль, которая дала бы простор его способностям, не подвергая его товарищей повышенной опасности.
Как и его отец, брат и дядя, Гарри стал пилотом вертолета, и именно поэтому его отправили в Афганистан во второй раз. На этот раз секретности не было, так как его назначение было объявлено заранее в акте доверия и неповиновения со стороны британских властей. Его прибытие в Кэмп Бастион, где он четыре месяца служил вторым пилотом и наводчиком вертолета "Апач", было негативно воспринято талибами, чей представитель Забиулла Моджахед сказал агентству Рейтер: "Мы используем все свои силы, чтобы избавиться от него, убив или похитив. Мы сообщили нашим командирам в Гильменде, чтобы они сделали все возможное, чтобы устранить его".
Кэмп-Бастион был так же безопасен, как Форт-Нокс. Сделав это заявление таким образом, талибы обрекали себя на провал. Британская и американская пресса была в восторге от присутствия Гарри, что в равной степени способствовало моральному духу союзных войск в Афганистане и репутации Гарри в Англии.
Статус Гарри как храброго солдата укрепил его популярность и помог расширить его возможности, как армейского офицера, так и принца. Однако его присутствие в зоне боевых действий было слишком рискованным для всех заинтересованных сторон, поэтому, к его разочарованию, он был тихо переведен на должность штабного офицера в штаб армии в Лондоне.
Служил он в конной гвардии, и в его обязанности входило помогать координировать важные для армии события в Лондоне. Возможно, это было разочарованием для тех, кто любил находиться в зоне реальных боевых действий, но это также была возможность оставить свой след в творческом плане. В отличие от Чарльза и Уильяма, чье положение непосредственных наследников трона относительно легко определяло их роли, Гарри, будучи вторым сыном, имел больше возможностей. В разумных пределах он мог делать все, что хотел. Роль запасного могла предоставить ему возможности, которых не было бы у старшего сына, если бы только у него хватило воображения и решимости воспользоваться ими.
То, что Гарри сделал дальше, покрыло его славой и показало, что его гуманизм был не пустым барабаном, чтобы бить в него ради собственного прославления, а искренним и глубоко укоренившимся желанием создать возможности для тех, кто их не имел. Он создал Invictus Games, спортивное мероприятие Паралимпийского типа для раненых, больных или немощных солдат любого пола, официально запущенное им в бывшем олимпийском центре в Стратфорде, Восточный Лондон, в марте 2014 года.
Эти игры были вдохновлены весьма успешными лондонскими Олимпийскими Играми 2012 года и играми воинов, которые были созданы Олимпийским комитетом Соединенных Штатов в 2010 году.
К этому времени все поняли, что Гарри искренне сочувствует тем, кому повезло меньше, чем ему самому. Он с момента основания был покровителем компании Wal
With the Wounded, основанной в 2010 году, ходил в Арктику от их имени в 2011 году и собирался дойти до Южного полюса в 2015 году.Его чувство юмора также собрало ему много поклонников, например, в 2012 году, когда во время официального визита на Ямайку он "победил" самого быстрого человека на земле Усейна Болта, обманом добежав до финиша до того, как гонка началась.
В марте 2015 года дворец объявил, что Гарри покинет армию в июне. Армейские ограничения мешали ему в личной жизни. Принесет ли ему лично пользу отсутствие дисциплины, с которой ему придется иметь дело в гражданской жизни, - это другой вопрос.
Всю свою жизнь Гарри нужно было чем-то заниматься. Он преуспел в армии, потому что был такой личностью, которая нуждалась в дисциплине, чтобы выявить в себе лучшее. Еще маленьким мальчиком он умолял Кена Уорфа давать ему задания. Он обладал лидерскими способностями среднего ранга, был хорош в выполнении приказов, обладал энергией и храбростью, и ему нравилось быть окруженным людьми и общаться с ними. Он был идеальным армейским человеком, но не обладал внутренней искрой или самодисциплиной, которые позволяют людям процветать в неструктурированной среде.
Еще больше осложняло ситуацию то, что Гарри был упрям и воспитывался Дианой. Он был вторым сыном, роль которого никогда не могла быть так четко определена, как роль его старшего брата, и с течением времени эта роль становилась все менее значимой конституционно. Он неизбежно должен был испытать судьбу принца Эндрю, который родился вторым в очереди на престол и оказывался все ниже и ниже в таблице престолонаследия с рождением каждого ребенка, который его отодвигал.
Были сомнения, что у Гарри есть внутренние ресурсы, чтобы полностью реализовать свой потенциал без четких границ, которые предоставляет институт, подобный армии, но энтузиазм, с которым он принимал королевские проекты в гражданской жизни, воодушевлял наблюдателей. Может быть, у него действительно есть все необходимое, чтобы стать успешным гражданским принцем.
В отличие от своей общественной жизни, в частной Гарри изо всех сил пытался найти девушку, которая хотела бы взять его на полный рабочий день. Эта работа никому не была нужна. Хотя он был довольно приятным парнем и, несомненно, физически привлекательным, с крепкой фигурой подтянутого солдата, у него были эмоциональные проблемы. Он часто бывал неоправданно зол. Я знаю один случай, когда он попытался напасть на ровесника своего отца без всякой причины. Его оттащили офицеры его охраны, и ему повезло, что инцидент не имел последствий.
Он мог быть грубым и предъявлять много требований к самым близким людям. Казалось, он верил, что все его беды связаны со смертью матери, но люди, хорошо знавшие эту семью, не соглашались с ним.
Его родственники говорят мне, что он всегда будет доставлять неприятности, потому что Диана просто отказалась предусмотреть последствия. Патрик Джефсон, ее личный секретарь, подтвердил это, рассказав, как трехлетний Гарри на полном ходу врезался на своем трехколесном велосипеде в голень старшего кавалерийского офицера, приехавшего с официальным визитом к своему Главнокомандующему. Хотя Диана и ругала его, она не наказала его, и Гарри уехал без сожаления и последствий.
В аристократических кругах не было секретом, что он отчаянно хотел жениться и создать собственную семью. В отличие от многих мужчин, которые хотят сеять свой дикий овес и будут порхать от женщины к женщине, не думая об эмоциональной вовлеченности, Гарри имел почти женское отношение к отношениям. Он больше желал любви, чем секса. И хотя он мог легко получить секс, длительная любовь оказалась до сих пор удручающе неуловимой.
В самом деле, поиски Гарри любви стали почти жалкими. Он просил друзей свести его с девушками, которые были хорошо воспитаны и привлекательны, и, чтобы убедиться, что они хотят его, а не его имени и ранга – те самые вещи, которые, по иронии судьбы, отталкивают большинство хорошо воспитанных девушек - он притворялся кем-то другим. Он проделал это с подругой моих детей, баронессой Джессикой Хейдель, которая нашла все происходящее настолько странным и неприятным, что впала в ступор.
Как один из самых известных мужчин в стране ожидает, что хорошо образованная, воспитанная, умная девушка отреагирует, когда он попытается начать отношения инкогнито? Должна ли она согласиться на этот обман, или она должна сказать, что он блефует? Почему он думает, что ее так волнуют его ранг, стиль и титул, что он должен притворяться кем-то другим? Как девушка должна начать настоящие отношения с тем, кто не тот, за кого себя выдает? Сумасшедший, просто сумасшедший.
Хотя Джессика считала Гарри очень милым человеком, она не могла представить себе, чтобы у нее были отношения с кем-то, кто начинал общение подобным образом.
Могу вам сказать, что это была потеря Гарри, а не ее. Она красивая голубоглазая блондинка с идеальной фигурой. Она стильная и со вкусом одетая и, более того, настоящая аристократка. Она была бы самой замечательной герцогиней Сассекской.
Потом Гарри встретил Меган.
Как уже говорилось ранее, Меган прилетела в Лондон, чтобы посмотреть, как Серена Уильямс играет в теннис на Уимблдоне. Эта поездка будет иметь решающее значение, и то, как она произошла, дает реальное представление о том, как Меган достигла тех высот, которые она имеет.
Почти два года назад она приобрела влиятельного британского менеджера по имени Джина Нелторп-Коун, которая работала над ее имиджем и устанавливала связи, которые Меган никогда не смогла бы установить самостоятельно. Поскольку Меган никогда бы не встретилась с Гарри без помощи Нелторп-Коун, а бизнес-менеджер - один из немногих людей, которые были свидетелями того, что на самом деле произошло, ее вклад жизненно важен, и не в последнюю очередь потому, что ее выдающийся успех в выбранной ею области указывает на то, что она является авторитетом, которые создают успех или неудачу в общественной жизни.
Именно благодаря наблюдениям Нелторп-Коун мы можем узнать о качествах, которые сделали Меган такой успешной, какой она стала. Главная цель - это обаятельная, соблазнительная и харизматичная личность, физически красивая, наделенная острым умом и уникальной решимостью добиться успеха.
Эти две женщины встретились в Оттаве в 2014 году, когда управляющий директор и соучредитель престижной компании Kruger Cowne Talent Management company приехала в этот город, чтобы продвигать One Young World Summit, конференцию для 18-30-летних, открытую премьер-министром Джастином Трюдо.
Меган была там не только как успешная, хотя еще и незначительная актриса, но и как основательница Tig. В своем блоге она написала о том, как стала консультантом и как “One Young World Summit приглашает молодых людей со всего мира, которые активно работают над преобразованием социально-политического ландшафта, и это большое благо. Это делегаты, выступающие против нарушений прав человека, экологических кризисов, проблем гендерного равенства, дискриминации и несправедливости”.
Эти две женщины разговаривали по телефону и несколько раз переписывались по электронной почте, прежде чем встретиться лично. Нелторп-Коун впервые увидела Меган, когда появилась в гостиничном номере в Оттаве, который та делила с Кори Витиелло во время своего пребывания в Канаде.
Если бы Нелторп-Коун обдумала обстоятельства этой встречи, она, возможно, поняла бы, что Меган непреднамеренно дает ей представление о том, как она относится к другим по отношению к себе. Именно Кори открыл дверь, когда Меган, не готовая к заранее назначенной встрече с посетителем, появилась с завязанными на затылке волосами и одетая в махровый халат.
Не выказывая никаких угрызений совести из-за того, что могло быть истолковано как проявление неуважения, Меган быстро подошла к ней, и они обнялись, как будто знали друг друга целую вечность. "Она была восхитительна: теплая, представительная и невероятно харизматичная".
Социальные навыки Меган теперь полностью поглотили Нелторп-Коун.
Откровенно заявляя о желательности извлечь выгоду из каждой возможности, Меган использовала саммит и свой блог для продвижения как Tig, так и самой себя, а также уделяла ему то внимание, которого он заслуживал.
Она хорошо подготовилась и знала, что компания Kruger Cowne Talent Management company представляет 300 топ-менеджеров в более чем 70 странах, включая Шер, Боба Гелдофа, сэра Ричарда Брэнсона и Элли Макферсон. Они специализировались на подборе корпоративных заказов, публичных выступлениях и выступлениях для своих клиентов, а также на переговорах по литературным, издательским и рекламным сделкам в таких несопоставимых областях, как спорт, дизайн, мода, СМИ и вещание.
Если бы Меган удалось уговорить Нелторп-Коун взять ее на работу, она бы поднялась на следующую ступеньку лестницы, чтобы достичь того самого великого успеха, который она хотела достичь. Более того, она совершила бы прыжок из Северной Америки в Англию, куда, как она позже призналась английской светской львице Лиззи Канди, и хотела попасть.
Меган и Нелторп-Коун сразу же стали тем, что Диана Уэльская называла "быстрыми друзьями".
Вскоре бизнес-менеджер спросила, не хочет ли Меган, чтобы она представляла ее. Техника Меган, описанная другими и подтвержденная рассказом Нелторп-Коун о том, как они оказались вовлечены в это дело как лично, так и профессионально, состоит в том, чтобы вполне достойно сделать первый шаг, позволить всем понять, насколько она великолепна, а затем отступить и позволить им бежать за ней. Это блестящий способ действия, потому что другой человек думает, что он контролирует ситуацию, в то время как на самом деле именно Меган является движущей силой и держит все под контролем.
Нелторп-Коун стала ее коммерческим агентом, помогая ей получать одобрение и спонсорские сделки с ведущими брендами. По ее мнению, Меган - прежде всего деловая женщина.
Поскольку эти две женщины легко подружились после нескольких встреч, Нелторп-Коун прониклась к ней глубокой привязанностью и была уверена, что та чувствует то же самое. Они даже путешествовали вместе, наслаждаясь временем, когда Меган становилась все более узнаваемой.
В июне 2016 года Меган прилетела в Лондон на пиар-вечеринку, которая позволила ей посмотреть, как ее подруга Серена Уильямс играет на Уимблдоне. Она установила одну из тех непосредственных дружеских связей с Вайолет фон Вестенхольц, директором по связям с общественностью компании "Ральф Лорен".
Вайолет была другом детства принца Гарри. Ее отец Пирс, барон фон Вестенхольц, бывший олимпийский лыжник, который является одним из самых старых и близких друзей принца Чарльза. В результате Вайолет и ее брат Фредерик и сестра Виктория выросли вместе с принцами Уильямом и Гарри. Семьи оставались близкими, и Вайолет знала, как отчаянно Гарри хотел с кем-то познакомиться. Одна королевская особа сказала мне: "Она устроила ему свидание вслепую с Меган Маркл. Остальное - история".
Вайолет никогда не подтверждала, что сыграла роль Купидона, но к тому времени, когда общественность узнала об отношениях Гарри с Меган, в аристократических кругах ходили слухи, что королевская семья рвала на себе волосы в результате проверки биографических данных, дававших очень неоднозначные отзывы о Меган Маркл. Причем одни люди хвалили ее, а другие предполагали, что Меган Маркл была известна в Голливуде и Торонто как "превосходный манипулятор". Это было все равно что познакомить Тифозную Мэри с Нью-Йорком. Но у Меган была одна спасительная черта: ее двурасовая идентичность была ответом на молитвы семьи.
Как заявила Нелторп-Коун, Меган "невероятно умна" и играла безупречно с того момента, как Вайолет предложила познакомить ее с Гарри, и до того, как они собирались пожениться. По словам самой Меган, "когда она хотела нас познакомить, у меня возник один вопрос: добрый ли он? Потому что, если бы он не был добрым, то это не имело бы смысла". Меган проявила как раз ту степень нежелания, которая была нужна, и это убедило Вайолет в том, что она действительно была красивой, милой, представительной и любящей молодой женщиной, какой казалась.
Ее продолжали видеть такой, пока они с Гарри не собрались пожениться. Только тогда начали появляться трещины в идеальном фасаде, который она до сих пор представляла королевскому миру. Но никто не совершенен, и мало кто верил, что Меган станет чем-то иным, кроме положительного дополнения к королевской семье, в то время как никто не мог себе представить, что через год брака она заложит основу для того, чтобы она и Гарри ушли с поста старших членов королевской семьи.
Однако за пределами королевского мира трещины образовывались по мере того, как роман Меган и Гарри набирал обороты. Первым, кто проявился сквозь трещины, был Пирс Морган, которого Меган окучивала во время предыдущих визитов в Лондон. Они выпили в последний раз перед тем, как она отправилась на свою первую встречу с принцем Гарри, и, как говорит Пирс, после этого она не замечала его.
Хотя она, несомненно, чувствовала необходимость проявлять осторожность и защищать свои зарождающиеся отношения от любопытных глаз прессы, факт остается фактом: она допустила тактическую ошибку. Пирс Морган - благородный человек. Несмотря на всю свою риторику и противоречивость, он никогда бы не предал ее доверие. Поступая так, как она это сделала, она заложила почву для того, чтобы нажить себе врага, если что-то пойдет не так. И когда это случилось, Пирс стал ее врагом.
Еще одной подругой Меган, которую она завела за последние пару лет, когда летала туда-сюда, пока Нелторп-Коун поднимала ее авторитет и пополняла ее банковский счет, была бывшая модель, телеведущая и светская львица Лиззи Канди.
Они подружились настолько, что Меган призналась, что хочет бросить Suits, переехать в Лондон, присоединиться к элитному актерскому составу реалити-шоу "Сделано в Челси" и выйти замуж за британца.
Тот факт, что она не принадлежала ни к высшему классу, ни к британцам, похоже, не входил в расчеты Меган, когда она призналась в своем стремлении присоединиться к актерскому составу реалити-шоу о британцах из высшего класса, живущих в Челси, и вскоре она умоляла Лиззи найти ей "богатого и знаменитого англичанина".
Лиззи предложила познакомить ее с мультимиллионером-футболистом Эшли Коулом, но Меган отклонила это предложение, как только поняла, кто он такой. Лиззи подумала, что это могло быть из-за семейного прошлого Эшли, но один из критиков Меган предположил, что "это потому, что вкус Меган не распространяется на цветных мужчин. Вам достаточно взглянуть на ее историю, чтобы увидеть, что все ее значимые мужчины были европейцами".
Конечно, цветная женщина не обязана ограничивать себя только цветными мужчинами, но один из английских друзей Гарри и Меган предполагал, что предложение Лиззи оскорбило Меган, которая была чувствительна к своей расовой принадлежности. Неужели Лиззи пытается сказать, что она годится только для того, чтобы общаться с мужчинами смешанной расы? Для Меган это было бы унизительно, но вскоре после этого она встретила Гарри, так что ей не нужно было ничего исправлять.
Когда Лиззи услышала новости, она написала Меган: "Хороший улов". Меган ответила: "Да, я знаю!!" и исчезла навсегда.
Следующим, кого Меган вычеркнула из своей жизни, была Нелторп-Коун. Несмотря на то, что они были такими близкими друзьями, что доверяли друг другу свою личную жизнь, путешествовали вместе и создали то, что бизнес-менеджер считала подлинной связью, когда Меган сообщила ей после ее третьего свидания с Гарри, что они “серьезны", что они планируют "совместное будущее", и что она и Гарри сказали друг другу: "Мы собираемся изменить мир”.
Нелторп-Коун пыталась предупредить ее о том, что он - член королевской семьи.
Меган подняла руку и заставила Нелторп-Коун замолчать.
Вскоре после этого и за неделю до того, как стало известно об отношениях Меган и Гарри, она написала Джине по электронной почте, что отказывается от своей карьеры, и расторгает контракт с ней. С тех пор Меган игнорировала существование Нелторп-Коун, ведя себя так, словно у них никогда не было плодотворных профессиональных отношений или тесной личной дружбы, или даже как будто они никогда не встречались.
Несмотря на весь свой "яростный ум", Меган, похоже, не понимала, что, вычеркивая людей из своей жизни, она заставляла их чувствовать, что она использовала их, а когда они переставали быть ей полезны, она выбрасывала их, как будто их никогда и не существовало. Можно привести доводы в пользу того, что Меган была осторожна и защищала себя, но факт остается фактом: она создавала себе проблемы.
Она настраивала против себя людей, которые были ее друзьями, которые хотели продолжать быть ее друзьями, и не важно, насколько успешной она была или насколько великой она стала, выйдя замуж за Гарри. Она должна была чувствовать, что наступит день, когда эти люди расскажут о ней все.
И так и случилось. Хотя Меган во время своего скандального интервью в Южной Африке рассказывала Тому Брэдбери, что она была "наивна, когда друзья предупреждали ее об опасности средств массовой информации", Нелторп-Коун считает ее совсем не наивной и сделала все, чтобы мир знал об этом.
Хотя она и пыталась представить себя невинной, "она была не инженю, а мудрой женщиной с миссией своей жизни, миссией поиметь не какого-нибудь старого принца, а ПРИНЦА..."
Нелторп-Коун утверждала, что ее опыт общения с Меган показал, какая она неискренняя и не испытывает никаких угрызений совести, плетя огромную паутину, чтобы скрыть свою расчетливость за завесой несуществующей невинности. Джина отвергает утверждения Меган о чистоте сердца и целеустремленности, когда она встретила Гарри.
Меган утверждала, что "будучи американкой, она даже не знала, кто такой Гарри". Это заставило Нелторп-Коун "громко рассмеяться", потому что у юной Меган не только были книги о Диане, и она неоднократно смотрела видео с ее похорон и впоследствии использовала ее в качестве образца для подражания, но Меган призналась ей, когда они пили в "Делоне" в тот день, когда она должна была встретиться с принцем Гарри в первый раз, что она гуглила его. Она не только точно знала, кто такой Гарри, но и была очень взволнована встречей с ним, зная, что он станет ее билетом к всемирной славе, если они поженятся.
Конечно, Меган должна была быть слепой и глупой, чтобы не увидеть, как Гарри может изменить ее жизнь к лучшему, если они сблизятся. Но что действительно делало ее неотразимой для одинокого принца, так это не ее внешность, хотя она и помогала, а огонь, который ярко горел в ней.
Она обладала теплотой и решимостью оставить свой след, который обжигал землю, пока она шла по ней к месту назначения. С каждой ступенькой, по которой она поднималась вверх по лестнице успеха, ее личность становилась сильнее, ее социальные навыки выше, ее презентация более отточенной. При этом ее патина мягкости и уязвимости сияла еще ярче.
За те почти семь лет, что она прошла путь от несостоявшейся актрисы до мировой знаменитости, Меган действительно избавилась от всего негатива, который когда-то сдерживал ее, по ее собственному выражению.
В наши дни, когда она включала жар этой выдающейся личности с целью растопить чью-то защиту, ей обычно это удавалось. Она была совершенно убедительна в своих проявлениях заботы и искренности. Если и был намек на сталь под поверхностью, то он был положительным, а не отрицательным, поскольку указывал на ее огромную силу характера и целеустремленность.
Меган была так откровенна в своих амбициях, в своем желании наложить отпечаток на любую ситуацию, которая ей нравилась, что люди считали, что мягкость, которую она проявляла, была единственной чертой Меган, и что все признаки твердости скрывали мягкое и благородное сердце.
В то время как те, кого Меган бросила, относились к ней цинично, те, с кем она оставалась дружна, были убеждены, что она действительно замечательный, бескорыстный, восхитительный, любящий и дающий человек, как утверждали такие друзья, как Джессика Малруни. И сильный.
Когда она встретила Гарри и решила, что он ей нравится, он стал последним в длинной череде людей, испытавших ее притяжение.
Они впервые встретились за выпивкой в начале июля 2016 года в частном клубе Робина Берли "5 Хартфорд-стрит" («5HS») в Мейфэре.
- Я даже не слышал о ней, - сказал Гарри, пока Вайолет фон Вестенхольц не упомянула ее имя. Он попросил Вайолет дать ему немного информации. - Я никогда не видел Suits. Я никогда раньше не слышал о Меган и была очень удивлен, когда вошел в комнату и увидел ее, сидящую там. Я подумал: "Ладно, мне придется начать свою игру".
Если вы проанализируете слова Никки Придди и других людей, которые хорошо знали Меган на протяжении многих лет, то обнаружите закономерность. Меган так сдержанна, но так жива, даже когда молчит, и так полна энтузиазма и, по-видимому, спонтанна, а когда нет, так горяча, что пробуждает лучшее в каждом, на кого хочет произвести впечатление. Но ее самообладание передает мужчинам невысказанное послание, что они должны "начать свою игру", как выразился Гарри. Он признался, что с самого начала понимал, что название игры будет приятно Меган.
Она гордая и открытая феминистка, и та, кто не только отстаивает радости расширения прав и возможностей, но и не претендует на то, чтобы сохранить контроль над своей судьбой.
Это невозможно сделать, не управляя ее отношениями, а также другими обстоятельствами ее жизни.
Когда после ухода Тревора Меган сказала, что разлука не пугает ее, но придает сил, она на самом деле сказала, что никогда больше не будет иметь дела с мужчиной, который не выполнит ее требования так, как хотела бы она. Все эти годы, пока Тревор цеплялся за свою честность и отказывался найти ей роль, она знала, что мужчина стоит того, чтобы иметь его, только если он дает ей то, что она хочет здесь и сейчас. Если он не сможет или не захочет, она перейдет к кому-то другому, кто сможет и захочет. Такое отношение давало ей определенную степень автономии, которая была привлекательна для мужчин, которым нравятся сильные женщины. Они истолковывали это как силу и независимость, а не черствость или оппортунизм.
Это был не единственный аспект личности Меган, который с самого начала пленил Гарри. Она открыто говорила о своей потребности иметь "голос" в своей жизни не только с мужчиной, но и со всеми остальными. Он был поражен ее самоуверенностью.
Она также ясно дала понять, что должна держать себя в руках и что у нее нет времени на тех, кто ей не нравится.
"Ну, что мы будем делать завтра? Мы должны встретиться снова”, - сказала она.
Ни на одну наносекунду она не выказала ни малейшего почтения. Для принца, привыкшего к этому, но жаждущего быть принятым как мужчина, это было чрезвычайно привлекательным качеством. По иронии судьбы именно это качество Уоллис Симпсон покорило сердце бывшего короля Эдуарда VIII. Это также сработало и у Ричарда Бертона, когда он пытался завоевать Элизабет Тейлор, которая привыкла к тому, что ее почитают как богиню кино.
Гарри и Меган покинули Хартфорд-стрит, 5, зная, что произошло нечто особенное. На следующий вечер взволнованный принц, парящий в небе от предвкушения, как может парить только тот, кто по-настоящему влюблен, встретился с чрезвычайно уверенной, но очень теплой и отзывчивой Меган в Сохо-Хаусе. Ее друг Маркус Андерсон устроил для них укромное местечко, где они могли спокойно выпить вина.
Они были вместе в течение пяти дней, что было абсолютно фантастично.
Хотя критики Меган обвиняли ее в неискренности, в том, что она хорошо подготовилась и знала о нем гораздо больше, чем утверждала, факт остается фактом. Если ее мотивы были более меркантильными, чем его, это не меняет того факта, что между ними явно было что-то особенное. Это позволило их отношениям развиваться с большой скоростью.
После третьего свидания Меган сказала Нелторп-Коун, что они с Гарри так серьезно относятся друг к другу, что уже строят планы на будущее.
Позже пара утверждала, что у них было пять или шесть месяцев уединения, прежде чем их отношения стали достоянием общественности. Но это было не так. Они встречались всего несколько раз за неполных четыре месяца, прежде чем стало известно об их отношениях. Это показывает интенсивность, с которой проходили встречи. Меган снималась в Торонто, поэтому Гарри несколько раз прилетал к ней. Она также приезжала в Лондон раз или два, оставаясь с ним в Ноттингемском коттедже, который тогда был его домом в Кенсингтонском дворце.
В этом маленьком и необычном коттедже раньше жили отставные секретари, такие как сэр Алан "Томми" Ласселлз, которого принцесса Маргарет справедливо обвиняла в том, что он разрушил ее шансы выйти замуж за капитана Питера Таунсенда. Всякий раз, когда принцесса видела его прогуливающимся по Кенсингтонскому дворцовому комплексу, она говорила своему шоферу, чтобы тот "задавил ублюдка", - инструкция, которую он благоразумно избегал выполнять. Но коттедж был скромным, поэтому Меган и Гарри могли уединиться, чтобы вывести их отношения на новый уровень.
30 октября 2016 года Sunday Express опубликовал на обложке фотографию Меган с громким заголовком "Тайный роман Гарри с телезвездой". Теперь весь мир знал, что у принца Гарри есть девушка по имени Меган Маркл.
На самом деле он жил с Меган в Торонто, когда разразилась эта история. Через несколько часов она впервые в жизни стала известным человеком.
Меган наконец-то добралась туда, куда хотела, и веселье действительно началось.
Отчаяние может быть отличным мотиватором, особенно, если вы используете его для подпитки своей настойчивости. Меган была достаточно честолюбива, чтобы попробовать другую тактику, исходя из того, что если одно не сработает, то сработает другое.
Настоящая тусовщица, она ходила на вечеринки так часто, как только могла, несомненно, имея двойной мотив: получать удовольствие и встречаться с людьми, которые могли бы ей быть полезными на пути к успеху.
Ей повезло однажды вечером в 2004 году, когда она отправилась на мероприятие в Западном Голливуде, где собрались молодые начинающие продюсеры, режиссеры, писатели, актеры и актрисы. Меган услышала чей-то голос, который привлек ее внимание.
Он был смелым, многословным, уверенным в себе и харизматичным. Ей также понравилось то, что она увидела: дородный шестифутовый мужчина с телом атлета и рыжевато-золотистыми волосами сёрфера, чьи ярко-голубые глаза излучали уверенность.
Тревор Энгельсон родился в Грейт-Неке, Лонг-Айленд, штат Нью-Йорк, в октябре 1976 года, получил образование в своем родном городе, а затем изучал журналистику в Университете Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе. Он был таким же амбициозным и целеустремленным, как Меган. Собираясь стать продюсером, он начал с самой нижней ступеньки карьерной лестницы. Алан Рич предложил ему сначала поработать агентом и устроил на работу в Агентство талантов Endeavor.
Тревор, однако, все испортил, и был уволен, когда его поймали за рассылкой нежелательных сценариев на фирменном бланке агентства, пока его босс был в отъезде. Но вскоре Энгельсон получил работу в качестве ассистента в O/Z Films. Его пригласил сокурсник Ник Осборн и его партнер Джеффри Зарнов. Ник признался, что им "нужен был ловкач, который мог бы принести еду к столу", что Тревор сделал так успешно, что когда Осборн основал Underground Films, его помощник последовал за ним, а потом и вовсе захватил компанию.
Слово за слово, и уже к концу ночи Меган очаровала Тревора.
После этого их роман развивался быстрыми и решительными темпами. Не прошло и года, как она переехала к нему. Это ее вполне устраивало. Жизнь с Тревором, который зарабатывал хорошие деньги, сняла с нее финансовое давление, но она не могла полностью жить за его счет, поэтому у нее была череда рабочих мест, пока она ждала своего большого успеха.
Она работала хозяйкой (сотрудник, который встречает и рассаживает посетителей, - прим. переводчика) в ресторане Беверли-Хиллз, упаковывала подарки в местном магазине и выполняла работу каллиграфа, подписывающего приглашения на специальные мероприятия. Она гордилась тем, что сделала приглашения на свадьбу певицы Робин Тик и актрисы Паулы Паттон в июне 2005 года, и утверждала, что каллиграфия не только приносит ей хорошие деньги, но и дает ей заработок в ожидании прослушиваний.
Она чувствовала, что это было "классно", и к этому времени Меган была уже на пути к созданию "классного" образа. Некоторые люди находили ее поведение утонченным, в то время как другие считали ее претенциозной и полной дерьма. Продюсеры Suits публично пели ей дифирамбы, а другой голливудский продюсер сказал мне, что Меган Маркл "не высоко ценится в индустрии", но теперь, когда она стала герцогиней Сассекской, "люди, которые ранее не обратили бы на нее внимание", теперь счастливы рассматривать возможность иметь с ней дело. Успех порождает успех, и я знаю от ее друзей, что "Мэг сосредоточена на успехе и на самом деле ее не волнует, нравится ли она людям. Если она получает то, что хочет, ей все равно, что о ней думают". Но не все согласны с этой точкой зрения. Другие говорят, что Меган терпеть не может отказов, и хотя она делает вид, что все в порядке, она, как никто другой, вынашивает обиды.
Тревор и Меган жили в нескольких элегантных съемных домах, в том числе, в Хиллдейле в Западном Голливуде и двухэтажном доме в колониальном стиле в Хэнкок-парке, историческом районе в центре Лос-Анджелеса, построенном нефтяным магнатом и филантропом Джорджем Аланом Хэнкоком. Их дом был всего лишь одним из многих прекрасно спроектированных домов 1920-х годов, которые делают этот район очень желанным.
К тому времени, как Тревор и Меган стали жить вместе, он уже был на пути к тому, чтобы стать успешным продюсером и менеджером талантов. Он жил и дышал работой. Он провел всю свою жизнь, читая сценарии, добиваясь продаж или устраивая вечеринки.
Тем временем Меган получала отказ за отказом, и она уговаривала Тревора дать ей работу, но он обычно отказывался. Он говорил, что сделает ей предложение только тогда, когда сочтет, что она ему подходит.
Тревор Энгельсон был по-своему честен. Это, по словам друзей, станет причиной негодования Меган. Ей было трудно простить своего бойфренда, когда он отказывался дать ей роли, которые она считала идеальными для себя. Хотя она была вынуждена уважать его точку зрения, что выдвижение ее на роли, которые он считал неподходящими для нее, может привести к отказу для нее и подрыву его авторитета в индустрии. Он непреднамеренно вызывал в ней холодную ярость, которая впоследствии обернется против него.
Меган хорошо скрывала свой гнев, пока не начала писать анонимный блог под названием The Wor
Actress "Работающая актриса". В нем она рассказывала, как ей было неприятно, когда ей отказывали или не брали на роли, для которых она, по ее мнению, идеально подходила, хотя никто с ней не соглашался. Она писала о тех тяжелых временах, когда ложилась в постель с бутылкой вина и хлебом в качестве утешения, потому что у нее не было той роли, о которой она мечтала. Она испытывала горечь отказа и разочарование от того, что ее таланты никто не признавал. В блоге она открыто говорила о своей жалости к себе и боли, и хотя она не писала это прямо, в ее словах скрывалась ярость.2006 год был неудачным, как для Тревора, так и для Меган. Он был исполнительным продюсером Zoom, бюджетного супергеройского боевика/комедии стоимостью 75,6 миллиона долларов с Кортни Кокс, Чеви Чейзом и Рипом Торном в главных ролях. Несмотря на возложенные надежды, фильм собрал в прокате 12,5 миллиона долларов, был повсеместно признан скучным и совсем не смешным, а ведущий актер Тим Аллен был номинирован на Razzle Award в категории "Худший актер".
В это время Меган получила роль девушки с портфелем в игровом шоу Deal or No Deal. Это приносило ей более стабильный и большой доход, чем когда-либо, но, по ее собственным словам, было ежедневным напоминанием о том, что она далеко не там, где хотела бы быть профессионально.
К следующему году дела Тревора снова пошли на лад. Он стал сопродюсером "Лицензии на брак", романтической комедии с Робином Уильямсом в главной роли, а затем начал работать исполнительным продюсером в комедии Сандры Буллок и Брэдли Купера "Все о Стиве".
В 2010 году Тревор получил работу продюсера фильма "Помни меня", мелодрамы с участием британских сердцеедов Роберта Паттинсона и Пирса Броснана. Он смог предложить Меган роль, и хотя она была небольшой, Мэг все же надеялась, что это даст ей шанс получить более значимые роли. Этого не произошло, и способности Меган по-прежнему оставались непризнанными.
Несмотря на это, она продолжала надеяться, и ее отношения с Тревором были крепче, чем когда-либо. По словам Никки Придди, которая оставалась самой близкой подругой Меган и в то же время стала близкой подругой Тревора, они были так влюблены друг в друга, так хорошо подходили друг другу, что она никогда не могла представить их обоих с кем-то еще.
Однако время Меган уходило. Ей было уже под тридцать, а она все еще не достигла славы. У нее не было амбиций стать характерной актрисой, хотя она страстно желала, чтобы ее актерский талант был признан, как если бы она была одной из великих звезд, как Элеонора Дузе, Энн Бэнкрофт или Пэтти Дьюк. Она хотела стать звездой. И она была ничуть не ближе к достижению своей цели, чем тогда, когда начала играть в театральных постановках в школе.
Затем появилась роль, для которой природа, воспитание, ее собственный характер и личность сделали ее идеалом. Рэйчел Зейн была жесткой, дерзкой, элегантной, сдержанной, компетентной, умной, но испорченной помощницей юриста в высококлассной юридической фирме. Она должна была хорошо выглядеть, но не настолько, чтобы быть на первых ролях. Она должна была быть достаточно сексуальна, чтобы привлечь внимание одной из звезд, Патрика Джей Адамса, который играл Майка Росса, но не настолько сексуальна, чтобы выглядеть вульгарно. Она должна была быть достаточно утонченной, чтобы показать привилегированное происхождение. Она должна была быть хладнокровной и убедительной, потому что Рейчел снискала уважение коллег, которые восхищались ее юридическими способностями, хотя она и не смогла сдать экзамены.
Агент Меган Ник Коллинз из Gersh Agency предложил ей эту роль, и хотя она считала, что ее кастинг прошел так плохо, что она попросила его организовать второй, на самом деле все прошло хорошо.
Когда Ник Коллинз позвонил Меган, чтобы сообщить, что она получила роль, она была в восторге, но ответила сдержанно. Раньше ее надежды рушились, когда казалось, что слава ей обеспечена, и, чтобы история не повторилась, теперь она отказывалась позволить своим чувствам взять верх над ней, как это было в прошлом.
Тем не менее она с нетерпением ждала съемок "пилотной серии" в Нью-Йорке осенью. Ни она, ни Патрик Джей Адамс не могли с уверенностью сказать, было ли хорошим предзнаменованием то, что они уже когда-то работали вместе над другим "пилотом", который не имел успеха. Однако на этот раз все было хорошо.
Успех не ограничился только тем, что происходило в карьере. В конце съемок Меган и Тревор полетели в Белиз, где он сделал ей предложение. Она согласилась без возражений.
Меган получила известие, что съемки первой серии Suits начнутся в Торонто 25 апреля 2011 года. Единственным недостатком было то, что они с Тревором должны будут жить между Канадой и Калифорнией, но она была полна решимости наладить свои отношения с ним и сериалом и с радостью отдалась им обоим.
Шоу вышло в эфир 23 июня, получив положительный прием от критиков и зрителей. Это было стильно, интересно и изысканно, и среди многих элементов, которые были хорошо восприняты зрителями, были ее страстные отношения с Патриком Джеем Адамсом на экране.
Меган внешне была милой и ранимой, но в то же время с жестким характером, и это сочетание мягкости и твердости придавало ей авторитет, который идеально подходил для этой роли. У них с Патриком определенно была "химия", как на экране, так и вне его, и он рассказывал, что они с Меган были очень близки, потому что "мы были самыми молодыми актерами в составе и оба пришли с наименьшим опытом. На протяжении всего шоу мы росли вместе".
Позже Меган рассказывала, как напряженно, но удовлетворительно она воспринимала требования, предъявляемые к ней в этом ее первом успешном шоу. Она росла не только как актриса, но и как начинающая звезда. Были требования публичности, прически, макияжа, гардероба, взаимодействия с актерами и съемочной группой, а также со всеми, чей путь пересекался с ее.
Она намеренно сохраняла некоторую сдержанность за дружелюбным и доступным фасадом. Она стремилась к тому, чтобы ее признали командным игроком, и следила за тем, чтобы ее обаяние никогда не вытеснялось проявлениями эгоизма.
В разгар всей этой деятельности она также планировала свою свадьбу с Тревором, которая должна была состояться 10 сентября 2011 года в живописном отеле Ocho Rios на Ямайке, главной особенностью которого являлся один из лучших пляжей на острове. Хотя Меган и воспользовалась услугами своего собственного организатора свадеб, она твердо держала руку на пульсе.
Поскольку ямайцы больше привыкли к капризам клиентов, чем персонал Виндзорского замка, ее поведение не выглядело как выходящее за рамки приличий, поэтому она не распушила перья, как позже поступит перед своей второй свадьбой. Они с Тревором сняли весь отель на четыре дня. Счет частично оплатил Томас Маркл-старший.
Самой незначительной частью мероприятия стала их свадебная церемония, которая заняла целых пятнадцать минут. Остальное время было посвящено веселым конкурсам и развлечениям, таким как гонки на тачках.
И Меган, и Тревор теперь неплохо зарабатывали, и Меган была в восторге от того, что выходит за него замуж. Свадьба, которую она планировала, должна была стать отражением не только близости их отношений, но и их успеха.
Хотя Меган всегда стремилась показать себя одновременно классной и клёвой, она чуть не попала в ловушку, когда ей пришла в голову блестящая идея раздавать всем своим гостям "травку" в специально изготовленных крокусовых мешочках с надписью "Тссс...".
Несмотря на свою репутацию производителя лучшей марихуаны в Западном полушарии, Ямайка неоднозначно относилась к своему основному экспорту. Американские власти оказывали значительное давление на правительство Ямайки, чтобы пресечь торговлю "травкой" - использование, хранение, распространение или торговля этим наркотиком карались длительным тюремным заключением. Им очень повезло, что никто не сообщил о них в полицию, иначе их празднества быстро прекратились бы, и они оказались бы в ямайской тюрьме.
Более того, Меган была настолько хладнокровна, что даже не потрудилась объяснить гостям, что было в пакетиках с крокусами. Она ожидала, что они узнают сами. Однако не все они это сделали, и некоторые из гостей забрали пакеты обратно в США. Только пройдя таможню, они узнали, что Меган невольно превратила их в контрабандистов наркотиков. Их это ничуть не забавляло.
За исключением этого, свадьба Меган и Тревора прошла успешно. Это утвердило их в своем кругу как "крутых, классных и стильных" хозяев, и когда Тревор вернулся в Лос-Анджелес, а Меган - в Торонто, Никки Придди и все остальные их друзья уверенно ожидали, что этот союз навсегда.
Тревор Энгельсон был высоким, дерзким, мускулистым продюсером фильма, который стал первым мужем Меган. Они были так влюблены, что она говорила своей лучшей подруге Никки Придди, что она не переживет, если с ним что-нибудь случится. Затем она переросла его.
Однако во время съемок второй серии Suits жизнь Меган претерпела еще одно изменение. Торонто - гораздо меньший и более сплоченный город, чем Лос-Анджелес. Актриса в быстро развивающемся кабельном сериале, таком как Suits, имеет там гораздо больший авторитет, чем она бы имела в киношной столице мира. Если и дальше все пойдет так, как она планировала, то совсем скоро будет вхожа в круги канадской элиты. И Меган очень рассчитывала на это.
К третьей серии она познакомилась и подружилась с Джессикой Малруни, женой актера и телеведущего Бена Малруни, чьим отцом был премьер-министр Канады Брайан Малруни, а также с Джессикой Грегуар и ее мужем Джастином Трюдо. Его отцом был бывший премьер-министр Пьер Трюдо, а матерью - Маргарет Синклер, первая леди-хиппи, чьи романы с Тедом Кеннеди и Миком Джаггером широко освещались и в равной степени шокировали канадцев и американцев, в то время как ее роман с Фиделем Кастро до сих пор преследует ее сына Джастина (нынешнего премьер министра Канады, - прим переводчика), чье сходство с коммунистическим диктатором много обсуждалось. Маргарет Трюдо в конечном итоге стала единственной канадской женщиной, которая была одновременно и женой, и матерью премьер-министров, поскольку Джастин, который был членом парламента с 2008 года, стал лидером Либеральной партии в 2015 году и премьер-министром в 2017 году.
Меган "была очень впечатлена общением с людьми такого роста". Мало того, что она сама стала знаменитостью, теперь она общалась с "лучшим классом людей, чем в Лос-Анджелесе", где ее друзья и партнеры Тревора были успешными, но не высшего ранга.
Как заметил канадский обозреватель Синан Говани, успех Меган в жизни был больше обязан людям, с которыми она общалась, чем ее достижениям на экране. Она была хитрым оператором и в полной мере использовала любую возможность, которая ей представлялась, иногда даже создавая возможности, когда ни одна не была очевидна.
Именно в этот момент Меган поняла, как политика может продвинуть ее путь к еще большему успеху. Канада - более левое общество, чем Соединенные Штаты. Хотя Голливуд на словах поддерживал левые идеи, его главной целью был успех в кино. По сравнению даже с самыми правыми канадцами, проснувшийся Голливуд казался удивительно правым центром, до такой степени, что бывший консервативный премьер-министр Брайан Малруни казался пугающе левым даже самым левым из американских демократов.
Если принять во внимание, что канадские круги Меган теперь состояли из представителей политической элиты как левых, так и правых, и что среди канадцев всех политических оттенков существовало единодушие в том, что гуманизм был социальным обязательством, становится очевидным, что Меган возобновит гуманитарную деятельность, от которой она отказалась, как только начала свой путь в мире.
За те годы, что она боролась за то, чтобы стать актрисой, она могла бы стать волонтером, если бы захотела, но правда была в том, что она была слишком сосредоточена на реализации своих амбиций, а также слишком поглощена тем, чтобы хорошо проводить время, путешествовать по миру с Тревором, посещать такие места, как Вьетнам и Центральная Америка, или просто веселиться с ним и делать себя как можно более заметной на социальной сцене, чем беспокоиться о гуманизме.
Однако теперь, когда она оказалась в окружении, где подобное поведение возвысило бы ее из обычной актрисы на побегушках до заботливого человека, чьи нежные чувства к менее удачливым людям заслужили бы ей уважение ее новых коллег, Меган вновь решила стать альтруистом, что уже однажды принесло ей одобрение ее учителя теологии в Непорочном Сердце, Марии Поллии, когда она много лет назад добровольно работала на кухне хиппи.
Она попросила своих новообретенных друзей направить ее в общественный проект и была направлена в Центр Святого Феликса.
Добрые дела Меган с этим Центром могли бы остаться незамеченными миром за пределами Центра Святого Феликса и круга ее друзей и коллег, если бы герцог и герцогиня Сассекские не выбрали Центр в качестве одного из 12 благотворительных фондов, которые они выделили в декабре 2019 года в своем Instagram для добрых дел, которые каждая благотворительная организация "делает, чтобы помочь одиноким, голодным и бездомным".
Затем Wентр Святого Феликса опубликовал единственную фотографию с Меган, когда она добровольно работала с ними, и сделал заявление:
Мы чувствуем себя очень благодарными и гордыми за то, что Герцог и Герцогиня Сассексские, Принц Гарри и Герцогиня Меган Маркл отметили нас, как одну из 12 благотворительных организаций, занимающихся важной работой. На этой фотографии Меган работает на нашей кухне!
Меган Маркл была активным сторонником и волонтером Центра Св. Феликса, когда она жила в городе, работая над Suits. Она регулярно работала волонтером на нашей кухне в рамках программы общественного питания.
Герцогиня также пожертвовала еду из набора Suits, и в один день благодарения принесла всю еду, индеек и продукты для более чем 100 человек.”
Благотворительная организация закончила свои дифирамбы, заявив, какие "теплые воспоминания" у них были о "прекрасной Меган", рассказав не только о том, как Меган помогала им, но и о том, почему такие люди, как Малруни и Трюдо относились к ней с таким уважением.
Именно в третьем из семи сезонов Suits, в течение которых Меган играла Рэйчел Зейн, ее брак с Тревором начал разваливаться.
В своей биографии "Меган: Голливудская принцесса" Эндрю Мортон предполагает, что Меган начала презирать Тревора, потому что теперь, когда она получила известность, она начала смотреть на него свысока. Дела у него шли не так хорошо, как ей хотелось бы, и, кроме того, его буйная натура начала раздражать ее теперь, когда она вращалась в более утонченных кругах.
Тревор всегда был безмятежен там, где нужно было держать все под контролем.
Он приходил на прием, слегка запоздав, с взъерошенными волосами и выбившейся из брюк рубашкой, а на лацкане пиджака могло виднеться пятно от еды, в то время как идеально сдержанная и уверенная в себе Меган всегда была безукоризненно одета. Нью-Йоркский энтузиазм Тревора казался ей безвкусным, а его легкомысленность отталкивающей.
Поскольку Мегэн все больше и больше преуспевала в "Форс-мажорах", он начал ездить в Торонто каждые несколько недель, чтобы быть с ней, и даже выполнял там как можно больше своей работы. К тому времени он также открыл офис в Нью-Йорке, как для того, чтобы быть ближе к ней, так и по коммерческим соображениям. Хотя он думал, что пребывание с ней в Торонто улучшит их брак, на самом деле его присутствие имело противоположный эффект.
Более того, его карьера шла в никуда, и это, вдобавок к его стилистическим недостаткам, уменьшало его привлекательность. Из Тревити-Трева-Трева, без которого она не могла представить себе жизни, он превратился в человека, которого она уже не знала.
Эта перемена в настроении, поразившая Тревора, как гром среди ясного неба, назревала уже давно. Успех произвел на Меган неизгладимое впечатление. Это высвободило все ее скрытые чувства, включая злобу, которую она затаила против Тревора за то, что он не смог помочь ей, когда имел возможность и отказался сделать это, поставив свою драгоценную честность выше ее потребностей.
И что еще более важно, успех придал ей сил, поэтому она больше не нуждалась ни в ком, кроме себя самой.
Уважаемые читатели! Заранее приношу извинения за возможную корявость перевода. Эта часть книги далась очень трудно — она изобиловала цитатами из дневника Меган, которая пытаясь высказать свою мысль красиво, зачастую забывала о чем хотела сказать. Часть цитат я так и не смогла понятно и осмысленно перевести и просто их выкинула.
_____________________________
Итак, воодушевленная успехом Suits, Меган больше не нуждалась ни в ком, кроме себя самой.
Никки изменила свое мнение о подруге и считала, что с течением времени Меган стала более жесткой и склонной к оппортунизму.
В соответствии с интерпретацией Никки мотивов, Меган, найдя себе новый и более «классный» круг друзей, не хотела, чтобы ее связывали с ее неудачником мужем или даже с ее старым и менее авторитетным кругом друзей.
Конечно, люди меняются со временем, и Меган не была исключением. По мере того, как она становилась звездой, ради чего так упорно трудилась, она сильно менялась. Ее давней лучшей подруге Никки казалось, что ее «тон голоса, манеры, то, как она смеялась» изменились до такой степени, что они «больше не казались мне реальными».
Движение вверх может иметь свою цену. Некоторые готовы ее платить, другие нет. Меган явно была готова. Ее новый статус означал, что она превратилась из неудачливой актрисы в успешную. Она была счастлива и ожидала, что те, кто любил ее, тоже будут счастливы за нее.
По словам Никки, «когда она была в городе, она хотела, чтобы я бросила все свои дела, чтобы увидеть ее. Если я бывала занята, то она говорила: “Почему ты не хочешь меня видеть? Я здесь. Давай потусуемся».
Однако, если она хотела отменить встречу, она делала это легко и ожидала, что подруга поймет, что теперь у нее есть дела поважнее, чем встречи со старыми друзьями.
Этот конфликт можно было бы разрешить, если бы обе желали этого, но теперь невозможно сказать, чья непримиримость привела к разрыву связей. Никки считает, что Меган слишком зазналась из-за шоу, что успех ударил ей в голову, и что теперь она разрывает связи со своим прошлым, потому что ее старые друзья больше не были ровней ей.
Характерно, что именно Никки Придди прервала дружбу с Меган, что дает нам много информации о том, как действовали обе женщины и что они ценили. Нужно иметь много силы, чтобы сломать хребет многолетней дружбе, но были две соломинки, которые помогли Нинаки Придди это сделать.
Во-первых, когда Меган понравилась приютская собака и она попыталась отобрать ее у тех, кто проявил к ней интерес раньше нее. Она написала по электронной почте письмо в собачий приют, утверждая в нем, что питомцу будет лучше жить у звезды «Форс-мажоров», чем с другим потенциальным владельцем.
Никки чувствовала, что Меган поступает нечестно, чтобы получить преимущество, на которое у нее не было права, и это оставило кислый привкус во рту.
Предсмертным звоном разбитой дружбы стало то, как Меган вела себя в конце своего брака с Тревором. Никки была ошеломлена тем, как она закончила отношения, просто отправив ему обратно свои свадебное и обручальное кольца без каких-либо объяснений, заставив его чувствовать себя так, как будто он — что-то прилипшее к подошве ее ботинка.
Хотя между ними всегда бывали ссоры, не было никаких предвестников того, что их отношения находятся под угрозой, а тем более того, что им грозит конец.
Никки, которая была дружна и с Меган, и с Тревором, позвонила своей давней подруге, чтобы поговорить с ней об этом, после того, как встретила Тревора и узнала, каким жестоким и бессердечным способом Меган покончила с этим браком. Но Меган отказалась общаться по этому поводу с лучшей подругой, с которой дружила с двухлетнего возраста.
Никки чувствовала, что Меган не только изменилась сама, но и, создав новый круг общения, больше не хотела беспокоиться о старом.
«Для меня было очевидно, что она уже не та подруга, с которой я росла, — сказала Никки и решила полностью вычеркнуть ее из своей жизни.
Люди, знавшие Меган всю ее жизнь, считают, что Никки поступила мудро, вовремя порвав с ней. По крайней мере, это решение она приняла сама. В отличие от отца Меган.
Если потеря самой близкой подруги и беспокоила Меган, то она ничем этого не показала. Для нее это было время больших перемен, и, вероятно, она была так занята своей новой жизнью, что ей некогда было сожалеть о тех, кого она оставила или кто бросил ее.
С января 2010 года она вела откровенный блог под названием The Wor
Actress, в котором рассказывала о своем опыте сначала безработной, а затем работающей актрисы. Это отнимало много времени и эмоций. Она ярко описала страдания, которые испытала, когда не не могла найти работу.Меган делилась проницательным пониманием своей психики и влиянием, которое оказали на нее годы, когда ее отвергали, и бесконечные попытки добиться успеха. Она писала о том, как она обманом заставила себя поверить в то, что она преуспеет, бесконечно повторяя мантру: «Я все время пытаюсь придать себе достаточно мужества, чтобы пройти прослушивание и снова и снова сталкиваться с неудачей. Дело в том, что иногда, когда вы обманываете себя, это действительно работает. Я поверила в мою маленькую глупую мантру и … так оно и было».
В течение первого года съемок Suits она продолжала вкладывать в блог свое сердце и душу, непреднамеренно давая читателю понять, как успех изменил ее. В марте 2010 года, перед своим прорывом, она призналась: «Я ненавижу ходить по красной дорожке. Это заставляет меня нервничать и чесаться, и я не знаю, в какую сторону смотреть. Я просто становлюсь тем занудным ребенком, которым я когда-то была. Я ненавижу это. Я схожу с ковра и отряхиваюсь. Звучит драматично, но это действительно нервирует меня».
Успех возымел свое действие. Хотя она ни в коем случае не была главной звездой, после того, как она начала сниматься в «Форс-мажорах», она уже позиционировала себя, как звезда, которая едва справляется со своей известностью. Для этого ей пришлось занять презрительную позицию по отношению к славе и ее требованиям.
Она писала: «В этом году я участвую в выставке лошадей и пони. Споры с организаторами начались уже с производства и пиара — наряд, который я надену, гостиница, в которой я остановлюсь, вечеринки, на которых я буду присутствовать». Она также намекнула на «полеты первым классом, которым меня посылает студия», как будто она выросла в мире частных самолетов, и путешествие первым классом было скорее неудобством, чем роскошью, к которой она едва привыкла.
Вместо того, чтобы откровенно принять весь этот опыт так, как она приняла боль неудачи, она дистанцировалась от того, к чему стремилась всю свою жизнь, презрев привилегии и требования успеха.
Трудность с этим предостережением заключалась в том, что аудитория, к которой она обращалась, на самом деле была ею самой, а ее наставление было ни чем иным, как разговором с самой собой. Было очевидно, что она обожала быть на пути к славе и была загипнотизирована своим новым успехом. Большую часть десятилетия она стремилась достичь того, чего добилась, и кто мог бы упрекнуть ее в том, как она относится к своему успеху?
Затем она рассказала, что не могла не смешивать восторг от своей удачи, самовосхваления и презрения: «Потому что сверкать этими жемчужно-белыми зубами (хм, винирами, — примечание автора) и дефилировать на красной ковровой дорожке своим сексуальным маленьким телом (хм…) является частью работы, для которой вы прыгнули на борт, когда вам посчастливилось подписать контракт в тот день, когда вы прошли кастинг».
Как будто этого было недостаточно, она также дала первые намеки на шизофреническое отношение к признанию, которое она позже продемонстрирует, когда станет по-настоящему знаменитой. Когда мастер, пришедший починить посудомоечную машину, узнал ее и попросил сделать с ней селфи, «чтобы доказать брату и отцу, что он меня видел», она пожаловалась, что он нарушил ее личное пространство.
Она также продемонстрировала первые ростки придирчивых требований, которыми она станет известна, как только станет членом королевской семьи. В своем блоге она пожаловалась на поведение водителя, который забирал ее из аэропорта. Он совершил три главных греха. Во-первых, он размахивал в аэропорту табличкой с ее полным именем. Проницательная и авторитетная Меган заявила, что «обычно это просто имя и фамилия». Во-вторых, он имел неосторожность вторгнуться в ее личное пространство и показать ей фотографии на своем айфоне, пока они ждали ее багаж. В-третьих, он вывел ее из себя, когда доставил не по тому адресу.
Это был первый зафиксированный случай, когда новоиспеченная Меган искала сочувствия своей аудитории, демонстрируя, как тяжело ей приходится из-за неумелости, недостаточности или простой бесчувственности людей, которые должны были облегчить ей жизнь, но каким-то образом умудрялись стать для нее проблемой. Единственная трудность в этом сценарии заключалась в том, что таксисты получают свое назначение от диспетчера. Следовательно, виноват был не несчастный Джим, по крайней мере в этом отношении, а диспетчер, который дал ему неверный адрес.
Меган также призналась в своем блоге, что она не знала, «что повлечет за собой работа актрисы. Я подолгу работаю, я путешествую для прессы, мой разум запоминает. У меня голова идет кругом. Мои дни размыты. Мои ночи беспокойны. Мои волосы причесаны, лицо накрашено, мое имя узнаваемо, мой звездный счетчик растет, моя жизнь меняется».
Летом 2012 года Меган прекратила вести блог The Wor
Actress. Через два года она начнет новый блог. The Tig был в целом более профессиональным предприятием. Созданный успешным цифровым агентством Торонто Article, он получил свое название от Tignanello, вина, созданного в 1970 году Пьеро Антинори в одноименной винодельне, датируемой 1385 годом.Это был блог образа жизни, который ловко и самосознательно торговал ее успехом в качестве актрисы, в то же время зарабатывая ей около 100 000 долларов в год и подтверждая ее стремление позиционировать себя стильной и авторитетной фигурой. The Tig по собственному выражению Меган, был "центром взыскательной палитры тех, кто жаждет еды, путешествий, моды и красоты".
Не сомневайтесь, Меган не дура. Она намеревалась использовать блог, чтобы не только поднять свой авторитет, но и увеличить банковский счет. После этого она подходила к знаменитостям, которые попадались на ее пути, и предлагала им платформу, чтобы высказать свое мнение. Это был мастерский ход, поскольку, хотя заявленные цели блога были легкими, она сумела связать писателей, художников, активистов и звезд. Блог быстро стал успешным, и к тому времени, когда она закрыла его в 2017 году, незадолго до ее свадьбы с Гарри, у нее было около 2 миллионов подписчиков.
Поскольку Меган была умна и быстро училась, впитывая, как губка, все уроки, полученные от талантливых людей, которые пересекали ее путь, она совершенствовала свои действия в то время, как блог приобретал все большую популярность. Будучи блогом об образе жизни, он освещал все: от тенниса с Сереной Уильямс до таких звезд, как Элизабет Хёрли и Хайди Клум. Также получали достаточное освещение такие серьезные проблемы, как пол, раса, активность и бедность, чтобы сбалансировать явную поверхностность других тем.
The Tig сыграл важную роль в другой области жизни Меган. Она полюбила знаменитого шеф-повара Кори Витиелло с тех пор, как впервые увидела его в ресторане The Harbord Room в центре Торонто.
Он был самым желанным мужчиной в городе, у которого была серия громких романов, в том числе с бывшим членом парламента, бизнес-леди и филантропом Белиндой Стронах, чей отец - миллиардер Фрэнк, является одним из самых богатых людей Канады. Другой его известной возлюбленной была телеведущая Таня Ким, которая была соведущей популярного ток-шоу с Беном Малруни.
Кори был бы бриллиантом в ее короне, если бы ей удалось каким-то образом ухитриться окрутить его, что она и сделала, опубликовав в Тиге восторженный отзыв о его ресторане, содержавший еще более восторженное описание самого шеф-повара.
По словам одного из друзей детства Меган, пожелавшего остаться неизвестным, она чрезвычайно соблазнительна, когда нацеливается на людей, на которых хочет произвести впечатление.
Меган обладает потрясающим обаянием, очевидной уязвимостью, мягкостью и индивидуальностью. У нее очень много сексуальной привлекательности, большая часть которой исходит от ее личности и тех больших карих глаз, которые сияют от восторга, когда она хочет ослепить. Она также очень умна и прекрасно проводит время.
Но прежде всего, она уверена в себе. По ее собственному признанию, расставание с Тревором стало для нее "вдохновляющим опытом". Как только она сбросила эту кожу и обнаружила, как укрепляет ее освобождение от многих тревог и неуверенности, от которых она страдала раньше, она стала гораздо более сильной и могущественной личностью, чем когда-либо прежде.
"Она знает свою силу, и ей нравится владеть ею", - сказал мне кто-то, кто хорошо ее знает.
Меган считала, что, как только она войдет в ресторан Витиелло, он будет принадлежать ей. И так оно и оказалось. Вскоре Кори переехал в трехкомнатный дом на Ярмут-Роуд, 10, в Ситон-Виллидж, который Меган оформила в стильных светлых тонах, подобрав современные картины и мебель, как в уютном, выкрашенном в желтый цвет супружеском доме, который она делила с Тревором на Бульваре Сансет.
"Она жила здесь очень тихо", - рассказал Билл Капетанос, уроженец Греции, которому уже перевалило за семьдесят и который был ее соседом. У них были теплые отношения, и он иногда помогал ей, когда она нуждалась в помощи соседей. Когда он встретил Дорию, она не просто поблагодарила его за то, что он был таким хорошим другом ее дочери. Она поблагодарила его за помощь "своему ангелу", что показывает уровень родительского обожания, к которому привыкла Меган.
Спокойный образ жизни Меган продолжался до тех пор, пока на сцене не появился Гарри. Только тогда она начала развлекаться, устраивать обеды, устраивать большие вечеринки и вообще вести светскую жизнь, что было совершенно нехарактерно для ее обычного поведения.
На самом деле Меган была домоседкой, которая любила сидеть дома со своим мужчиной, когда они не были на городских вечеринках. Ее основной компанией были две собаки из Лос-Анджелеса, бигль Гай и эльзасско-лабрадорский кросс Богарт, а также, как ни странно, ее блог, которому она посвятила так много часов, что он был для нее как живой компаньон.
Эта любящая дом сторона характера Меган очень нравилась родителям мужчин, с которыми она была связана, поэтому они неизменно любили ее. Родители Тревора, Дэвид и Лесли Энгельсон, относились к ней как к родной дочери, что было не вполне естественно, если вспомнить, что евреи часто хотят, чтобы их сыновья женились на еврейках.
Так же ее полюбили и Джерри и Джоанна Витиелло, которые считали, что "семья - это все". Они приняли в свою семью Меган, чьи отношения с их сыном Джоанна Витиелло позже охарактеризовала как серьезные. Она считала, что у Меган хорошее чувство юмора, и она очень привлекательна.
Меган и Кори жили вместе. Им было за тридцать. Они не были детьми, и хотя она никогда не говорила этого, но намекала, что брак был возможен.
Однако не все радужно смотрели на Меган, пытающуюся пробиться наверх. Социальный обозреватель Шинан Говани считал ее "просто актрисой кабельного телевидения", которая "не имела большого значения", когда повстречала Кори Витиелло. С другой стороны, он (Кори) был огромной местной звездой. Его все знали и все любили.
Он также дружил с такими людьми, как Малруни и Маркус Андерсон, директор по глобальному членству в элитном частном клубе Soho House, который имеет филиал в Торонто. Теперь и Меган стала близкой подругой для всех них. Их дома и Сохо Хаус стали для нее вторым домом.
Говани считал, что если бы она не приехала в Торонто, то никогда бы не вышла замуж за принца Гарри.
Говани считает, что в том, как Меган продвигалась в обществе, был элемент обдуманности, и она воспользовалась представившейся ей возможностью. Он также чувствовал, что она не довольствовалась только тем, что была актрисой. Она прекрасно понимала, что после "Форс-мажоров" у нее нет перспектив. Она не становилась моложе.
Благодаря Кори, звезда Меган взошла в геометрической прогрессии. Мало того, что они были гламурной парой, вращавшейся в самых высоких кругах, связи, которые она установила через него, позволили ей расправить крылья так, как никогда не смогло бы сделать кабельное шоу, подобное Suits.
Хотя Кори был жизненно важен для развития Меган, было бы ошибкой игнорировать ту роль, которую ее усилия и амбиции сыграли в ее растущем успехе. The Tig был ее творением. Это был, в некотором смысле, ее ребенок, а также ее платформа, и это оказалось неоценимым в повышении ее авторитета, давая ей доступ в те круги, которые она бы не смогла попасть.
По словам Меган, частью ее новообретенного могущества было осознание того, что она проделывала свой собственный путь, не сумев отбросить свои дурные предчувствия и просто позволив себе разорваться. Приняв сознательное решение отпустить весь негатив, который сдерживал ее, она начала принимать те аспекты своей личности, которые ранее были проблематичными. Главным среди них была ее расовая принадлежность.
В Канаде Меган обнаружила, что быть двурасовой гораздо выгоднее, чем в США. Канадцы гораздо более спокойно относятся к таким вопросам, как раса и статус, чем американцы, и помимо использования своей расы так, как она никогда не делала раньше, она начала использовать свою половую принадлежность в блоге, чтобы переходить в такие области, где раса, пол и активность могут быть использованы положительно. Меган была на задании, и это задание состояло в том, чтобы "процветать, а не выживать". Она будет использовать все, что у нее есть, чтобы сделать свою жизнь лучше и богаче. Она будет процветать.
Просто современная Скарлетт О'Хара! - Это уже отсебятина ROYALS.
В сентябре 2014 года у Меган должен был быть выходной на неделю. Она решила предложить свои услуги в качестве добровольца Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке.
В гуманитарном мире не так уж много громких имен, и Меган справедливо считала, что, если бы она могла связать себя с этой организацией в каком-то качестве, то в дальнейшем получила бы значительные выгоды. Она была осторожна с ООН, ведь она еще не была достаточно знаменита: "Форс-мажоры" все еще были относительно небольшим кабельным телевизионным шоу. Поэтому она сказала им, что будет счастлива подавать кофе и отвечать на телефонные звонки, хотя, едва оказавшись там, она затмила Фумзиле Мламбо-Нгкуку, исполнительного директора организации "ООН-Женщины", и Элизабет Ньямаяро из движения "Хефорше", ибо единственное, чего хотела Меган - это продемонстрировать свою динамичную личность. Через несколько минут после знакомства с ней люди понимали, что она была исключительной, и хотя это не всем пришлось по вкусу, это сработало в ее пользу.
Используя свое обаяние и навыки общения в сети и приобретя репутацию яркой и отзывчивой женщины, Меган на следующий год вернулась в ООН. На этот раз она выступила в переполненном помещении под названием Организация Объединенных Наций перед Генеральным секретарем ООН. В течение девяти с половиной минут она красноречиво, увлекательно и трогательно рассказывала о том, как вышла в эфир теперь уже печально известная реклама жидкости для мытья посуды Ivory, и как она (Меган) поставила ее на путь феминистской активности. Ее сильная речь снискала ей большое уважение в политических кругах, в которых она теперь вращалась. Это укрепило ее стремление к тому, чтобы ее воспринимали всерьез, не только как влиятельного человека в своем блоге, но и как политического активиста.
Для аудитории Suits она могла быть просто Рэйчел Зейн, которая не могла сдать экзамены по праву, но тем не менее имел юридическую практику, а Майк Росс ел из ее рук, но для Малруни и Трюдо, которые были той аудиторией, на которую она действительно хотела произвести впечатление, она превращалась в тяжеловеса, чьи гуманитарные полномочия делали ее достойной их внимания и дружбы.
Несмотря на впечатляющие успехи Меган в ее общественной жизни, потребность быть замеченной начала сказываться на ее отношениях с Кори. Хотя Кори всегда старался говорить только положительные вещи о своей бывшей девушке, их друзья, которые пожелали остаться неизвестными, говорили: "Она была необычайно напориста под мягкой и милой внешностью. Она всегда искала лучший столик в ресторане, хотела сидеть на самом лучшем месте, прямо и совсем не тонко напоминая всем, что она была огромной звездой, хотя на самом деле ею не являлась. Город предоставляет налоговые льготы кинокомпаниям, поэтому звезды кино и телевидения гораздо более высокого уровня, чем Меган Маркл, стоят по два цента. Это было просто неловко. Кори не такой парень, и я думаю, что через некоторое время это начало действовать ему на нервы, и он начал терять уважение к ней".
Хотя Меган могла быть очень любящей, она была настолько страстной, что иногда она воспринималась как примадонна. Друзья считают, что Кори все больше разочаровывался в ее поведении, но что особенно раздражало его, было то, что она начала присваивать себе авторство рецептов, которые он создавал.
Вскоре после этого случая Меган уехала в Англию, чтобы посмотреть, как ее подруга Серена Уильямс играет в теннис на Уимблдоне. Одним из качеств Меган, которые ее друзья находят привлекательными, является ее готовность пересечь весь мир, чтобы поддержать их.
Ее недоброжелатели не считают это добродетелью, предполагая, что она продвигает себя под видом поддержки. Они задаются вопросом, почему она всегда поддерживает очень богатых или очень бедных, и подтверждают это замечанием, что при этом часто присутствует камера, чтобы записать, насколько великолепна Меган. Один человек, у которого не было таких оговорок, была звезда тенниса.
Они познакомились в феврале 2014 года, когда спутниковый телеканал DirecTV устроил огромную телевизионную вечеринку на искусственном пляже, созданном из миллиона тонн песка, в отапливаемой палатке на пирсе 40 на реке Гудзон в Манхэттене.
По словам Меган, "мы сразу же нашли общий язык". На Тиге она рассказывала об их первой встрече: "Мы фотографировались, смеялись и болтали не о теннисе или актерском мастерстве, а о старых добрых девчачьих вещах".
Отношения Меган и Серены станут ключевыми во многих отношениях. Помимо того, что она никогда бы не встретила Гарри, если бы не пошла смотреть, как ее подруга играет на Уимблдоне, это была теннисная звезда, чье умелое использование средств массовой информации вдохновило ее развивать Tig так, как она это делала, и, что еще более важно, чье присутствие в ее жизни помогло Меган преодолеть препятствия, с которыми она сталкивалась всю свою жизнь в отношении своей расовой идентичности.
Если бы Меган не подружилась с Сереной, если бы она не поняла, насколько положительным может быть преимущество цветной женщины, если бы она не приняла свою афроамериканскую идентичность так, как это сделала Серена, она вполне могла бы продолжать выжидать, как она делала всю свою жизнь.
К счастью, Меган наконец-то совершила скачок из области неопределенности, которую она характеризовала как "серость", к принятию своей двухрасовой идентичности, поскольку это оказалось еще одним поворотным моментом, который позволил ей сделать еще более важный скачок - от актрисы на кабельном телевидении до члена британской королевской семьи.
Есть некоторые сомнения относительно того, действительно ли отношения между Кори и Меган закончились до того, как Меган встретила принца Гарри. Хотя Меган позже будет утверждать, что это так, а Кори отказался подтвердить, что наводит на подозрения, что это не так. Совпадение или нет, но их роман определенно подходил к концу, и если Меган посчастливилось заменить одного красивого и прославленного Адониса еще более знаменитым и важным красавчиком, она была бы сумасшедшей, если бы не воспользовалась моментом.
В наши дни новости распространяются почти со скоростью света. До появления интернета истории, которые появлялись в воскресенье, оставались неизвестными до понедельника, пока их не опубликуют газеты. Дневные газеты никогда не выходили по выходным. В результате публике всегда приходилось ждать до утра понедельника, чтобы получить полный отчет, который давали только газеты. Так было даже тогда, когда произошло такое важное событие, как смерть принцессы Уэльской.
Интернет изменил это. Через несколько часов после того, как Sunday Express раскрыл существование Меган в жизни Гарри, все крупные издания собрали воедино все истории и разместили их на своих веб-страницах. Степень информации, вся положительная, была впечатляющей. В то время никто об этом не задумался.
Получается, что некоторые издания, например, журнал People в США и Daily Mail в Англии, получили доступ к такой лестной, глубокой информации о Меган в течение нескольких мгновений после выхода истории, что напрашивался вопрос: кто создавал повествование за кулисами?
У Меган был Tig, но никому не приходило в голову, что она сама дергает за ниточки, чтобы марионетки прыгали так, как ей хочется. Большинство журналистов полагали, что актрисы слишком тупы, чтобы писать свои собственные реплики, а тем более создавать свой собственный рассказ. Они полагали, что Tig был написан кем-то другим, и так было всегда.
И все же имелись явные признаки того, что выбор времени мог быть не совсем случайным. Меган бросила Нелторп-Коун за неделю до этого, а в понедельник 31 октября 2016 года, на следующий день после утечки Sunday Express, The Vancouver Sun опубликовала историю о том, как она продвигала свою коллекцию весенних платьев из пяти частей, все предметы стоимостью менее 100 долларов, для канадского сетевого магазина Reitmans.
Хотя Меган была слишком осторожна, чтобы назвать Гарри по имени, ее профиль за последние двадцать четыре часа вырос настолько экспоненциально, что, когда она сказала: "Моя чаша любви переполнена, и я самая счастливая девушка в мире", она подтвердила свой статус подруги Гарри.
Эта фраза была доведена до читателей в тот же день журналом People, который, как вскоре оказалось, имеет особый доступ к Меган, поскольку именно он сообщил миру о том, что "принц Гарри настолько серьезен с актрисой Меган Маркл, что помолвка может быть в не столь отдаленном будущем, предполагают инсайдеры". Заголовок статьи гласил: "Принц Гарри уже представил Меган Маркл принцу Чарльзу"... - это значит, что информация могла исходить только от Гарри, Меган или кого-то очень близкого.
Вопрос заключается в следующем: чьим интересам лучше всего служило подтверждение, что Меган была девушкой Гарри и у них были серьезные отношения?
Поскольку я сама была жертвой утечек в прессу и пережила необычайные девяностые годы, когда Диана Уэльская сама наводила на след различных журналистов, а затем представляла себя жертвой папарацци, у меня развился нюх на подделки. Когда информация, сообщаемая в истории, настолько личная, она может исходить только от одного из вовлеченных людей. Как только я увидела личные подробности в этих историях, я могла сказать, что источником был кто-то очень близкий к этой паре. Зная, как Гарри ненавидит прессу, которую он винит в смерти своей матери, и зная, что у него не было мотива для утечки новостей о его отношениях с Меган, я попыталась докопаться до сути вещей. Поэтому я позвонила Адаму Хелликеру, в то время общественному обозревателю Sunday Express и человеку, которого я знала, любила и уважала на протяжении десятилетий.
Адам сказал мне: "Наводка пришла по старинке. От прислуги". Это не объясняло подробностей других историй, но в данный момент я была довольна тем, что оставила все, как есть. До тех пор, пока у вас не будет достаточно информации, чтобы прийти к обдуманному выводу, всегда лучше сохранять открытый ум.
Неудивительно, что, когда роман Гарри и Меган стал мировой новостью, журналисты начали повсюду выискивать сенсации, которые дали бы каждому из них преимущество над конкурентами.
Некоторые страны смотрели более благосклонно, чем другие, на возможность вступления американской актрисы смешанной расы в британскую королевскую семью. Но для других ее цвет всегда будет проблемой. Даже если это было плюсом в Великобритании, США, Канаде и многих других странах Содружества, в других, менее прогрессивных государствах, особенно в культурах, где было мало смешения между расами, классами и вероисповеданиями, это всегда рассматривалось через другую призму.
Кроме того, речь шла о прошлом Меган и ее положении актрисы. Хотя британская пресса предпочла представить ее как главную звезду и, кроме того, достаточно респектабельную, пресса во многих других странах придерживалась более желчного взгляда. Их замечания могли показаться нам устаревшими, но для них они были естественными. Они были основаны на традиционных ценностях, которыми те все еще дорожили, даже если мы больше не дорожили. По их понятиям, мужчине одного сословия неприлично иметь дело с женщиной другого сословия, если только она не проститутка, с которой у него роман, и в этом случае он ведет его тайно. Все более серьезное было бы неприемлемо. Если вы к этому еще и добавите разницу в цвете, это создаст совершенно новое измерение.
В то время как мы на Западе придерживались мнения, что это старомодная и оскорбительная точка зрения, и что такие отношения, как отношения Гарри и Меган, могут продвигать межрасовую инклюзивность, а также социальное перекрестное опыление, более фанатичная точка зрения состояла в том, что существуют различия за пределами класса и цвета кожи, которые западные СМИ запутывают.
Поднимался также вопрос о статусе. Согласно этой линии рассуждений, Меган не была главной звездой. Ее имя не было нарицательным. За две недели до этого никто не смог бы опознать в ней звезду даже в масштабах Suits. Это шоу было настолько незначительным, что даже сейчас мало кто знает имена других актеров. Почему западные СМИ преувеличивали ее статус, если она действительно была подходящей партией для британского принца?
Журналисты из этих скептически настроенных изданий вскоре обнаружили о Меган богатейшие сокровища информации, разбросанные по равнинам ее прошлого, подобно множеству забытых реликвий. В этой охоте к ним присоединились многие из европейских коллег, например, из Германии, чьи средства массовой информации имеют сильный бульварный элемент. Это не прирученные СМИ. И никогда ими не были.
Хотя по тону и содержанию некоторые из них были сродни The National Enquirer в США, многие другие представляют собой более серьезные и солидные издания. Само слово "таблоид" для американцев означает что-то из низкопробного разнообразия супермаркетов, но в остальном мире оно лишено этой уничижительной подоплеки и является просто описанием более популярной части прессы.
Тем не менее, все эти публикации имеют одну общую цель с более грязным элементом американского рынка. Они стремятся к разоблачению и не остановятся ни перед чем, чтобы добраться до сути истории, пока она достаточно актуальна.
Меган было за тридцать. Она жила полной жизнью. У нее была целая серия мужчин. Она пробовала свои силы в самых разных видах деятельности. Не было никаких сомнений, что в ее жизни есть слои, которые можно будет развернуть, достойные новостей истории, которые можно будет раскопать. Вопрос только в том, насколько грязной окажется эта грязь.
Рассуждая, как человек, которому за последние сорок пять лет пришлось подать в суд на каждую крупную газетную компанию Великобритании за клевету, я могу подтвердить, что даже относительно авторитетные издания редко сопротивляются искушению придать сенсационный оттенок поверхностным инцидентам в прошлом знаменитости, поэтому самые невинные черты могут быть представлены, как ужасные недостатки. Алан Фрейм, бывший в свое время заместителем редактора Daily Express, родственной газеты Sunday Express, однажды сказал мне, что его газета получила столько противоречивых сообщений о моем прошлом от стольких людей, называвших себя моими лучшими друзьями, что он счел бы меня самой популярной женщиной на Земле, если бы они не были столь язвительны. Многие из информаторов, естественно, хотели получить финансовую компенсацию за свои рассказы, какими бы лживыми они ни были.
Тлетворное влияние грязной наживы также распространяется в противоположном направлении. Британские газеты особенно славятся тем, что платят солидные суммы информаторам, которые могли бы, но в равной степени и не могли бы, твердо оперировать фактами. Многие издания достаточно циничны, чтобы не позволить правде встать на пути хорошей истории, когда они хотят представить восток как запад, а север как юг. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы увидеть, как журналисты такого толка будут готовить статью из сенсационных и непроверенных фактов.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы обнаружить, что у "известной актрисы" была предыстория, причем такая, которую не нужно приукрашивать. Не прошло и недели, как половина Флит-стрит (цитадель британской прессы, - прим. пер.) узнала из своих расследований в Голливуде и Торонто, что Меган занималась самосовершенствованием, очаровывала, унижала и отвергала как мужчин, так и женщин в своем восхождении на вершину. Один журналист из Mail сказал мне:
Другими словами, Меган бросила целую кучу друзей обоего пола, не считая мужчин, с которыми у нее были романтические отношения, и сделала это таким образом, что они стали врагами. Эти люди с удовольствием общались с прессой, а когда не могли ничего сказать, направляли журналистов к кому-то еще, кто мог бы это сделать.
В течение первой недели ноября 2016 года репортеры со всего мира предлагали огромные суммы денег за сведения из жизни Меган Маркл. И некоторые откликнулись. Даже если бы они этого не сделали, способному журналисту хватило бы нюха, чтобы понять, что где-то поблизости зарыто тело.
Добыча была настолько богата, что журналист Mail сказал мне: "Не так уж часто нам приходится преуменьшать, вместо того, чтобы преувеличивать. Но с Меган мы должны были поступить именно так. С самого начала. Это был единственный способ донести информацию до юридического отдела".
В подходе британской прессы к этому сценарию было и другое, более трогательное измерение. Журналист из Mirror прекрасно описал все это, сказав: "Никто не хотел причинить вред Гарри. Он был действительно популярен, и если это была та девушка, которую он хотел, и если она могла сделать его счастливым, что она определенно делала, никто не хотел проливать дождь на его парад. Почти по общему, но молчаливому согласию мы все заняли мягкую позицию".
Однако эта позиция не была достаточно мягкой для Меган, которая привыкла не к любопытной прессе, а к прирученной, которая рабски сообщала все, что она или ее представители им скармливали. К концу первой недели настоящей славы она была так боялось того, что про нее может быть сказано прессой, что Гарри сделал заявление:
Это заявление было мастерским ходом. Гарри не только нарушил границы дозволенного, но и встал на защиту Меган, чего никогда не делал с Челси Дэви и Крессидой Бонас, обеим пришлось годами терпеть пристальное внимание прессы, не услышав от него ни слова в их защиту. Это означало, что Меган была выше их.
Это заявление также показало их обоих в самом позитивном свете, вызвав сочувствие у легионов романтиков и поклонников, которые поддерживали их на пути к долгосрочному счастью.
Более того, это препятствовало дальнейшему расследованию. При этом он затыкал рот не только недобросовестным критикам, но и справедливым, которых впоследствии можно было бы несправедливо обвинить в расизме, если бы они не отступили. Он блестяще перепутал роль действительного исследователя с троллями, целесообразным распределением равной вины между теми, кто пишет реальные истории, и теми, кто использует интернет в качестве форума для выражения своих сомнительных мнений.
Как общественный деятель, у которого много друзей, я могу сказать вам, что никто никогда не читает комментарии, сделанные о них в интернете, если вы не в настроении хорошо посмеяться. Все общественные деятели регулярно подвергаются троллингу. Только когда возникает реальная юридическая проблема, СМИ следят за разделами своих комментариев. В противном случае все считают, что сумасшедшие, которые бродят по интернету, - это такая крошечная, хотя и шумная часть читающей газеты публики, что о них следует скорее забыть, чем признать.
Но в своем заявлении Гарри смешал ответственных писателей с сумасшедшими комментаторами, используя последних, чтобы заставить замолчать первых. Это была похвально эффективная техника, и она, безусловно, дала ему и Меган достаточно времени и пространства, чтобы спокойно развивать их отношения.
Сексизм был еще одной красной селедкой, брошенной в смесь с полезной целью. К этому времени пресса обнаружила, что Меган действительно несет личную ответственность за содержание Tig. В нем она регулярно била в двойные барабаны расизма и сексизма. В контексте блога сексизм, возможно, имел смысл, когда он мешал женщинам полностью реализовать свой потенциал, но в контексте сообщений британской прессы об отношениях между одним из ее принцев и его любовным интересом, не было никакого сексизма. Они просто пытались собрать дополнительную информацию о ее прошлом и обосновать слухи, циркулирующие вокруг ее деятельности. Поднятие проблемы сексизма не только заткнуло рот прессе, но и отвлекло их от того, что рано или поздно они обнаружат: насколько уместно для любого члена королевской семьи в конституционной монархии, которая должна оставаться политически нейтральной и уважать мнение всех своих граждан, вступать в контакт с агрессивным, инициативным, амбициозным, самоуверенным, левым политическим активистом?
Tig был наглядным доказательством того, что ее убеждения и личность несовместимы с королевской ролью, которую ей неизбежно придется исполнять, если ее отношения с Гарри закончатся браком. Главный вопрос, от которого они с Гарри сумели отвлечь внимание прессы, был прост: как такая громогласная особа, как Меган Маркл, сможет вписаться в роль, требующую молчаливого принятия точек зрения, которые не согласуются с ее собственными? Интересно поразмышлять о том, что, возможно, удалось бы избежать больших неприятностей, если бы такие вопросы рассматривались с самого начала. Но, сделав заявление, которое сделал Гарри, они с Меган избежали неизбежных проблем до тех пор, пока не поженились и ей не стало ясно, что она предпочитает продолжать использовать свой голос там, где должна молчать.
Таким образом, выиграв время, Гарри и Меган фактически только оттягивали неизбежное. Они действительно верили, что им удалось заставить замолчать все те СМИ, которые, возможно, готовились закрыть их роман. Каждый из них явно не понимал важности непреложного: неверно оценивая степень своего успеха в борьбе с негативной рекламой, Гарри и Меган открывали для себя множество неверных представлений о своем контроле над прессой. Жаль, что Гарри был слишком мал, когда его мать была жива, чтобы оценить, как сильно ее попытки повлиять на прессу нанесли ущерб ей.
Что касается Меган, то она совершенно не знала, как работает британская пресса. Она путала американские и канадские издания, давшие ей известность, с куда более подрывными, инквизиторскими, непочтительными и дерзкими. Она была похожа на ребенка, чей любимый питомец - послушный и любящий, но своенравный Кавалер-кинг-чарльз-спаниель. Она щиплет его за нос, дергает за щеки, грозит кулаками и приказывает сидеть смирно. Она уходит, уверенная, что все под ее контролем, не понимая, что он просто не потрудился показать ей, кто здесь главный. Но в следующий раз все будет по-другому.
Ни один общественный деятель в Британии не может функционировать без глубокого понимания того, как работает британская пресса. Она уникальна. В мире нет другой такой прессы. Она так радикально отличается от североамериканской прессы, к которой привыкла Меган, что она была совершенно не готова к тому, что жизнь с вниманием прессы будет означать для ее жизни. Если бы они с Гарри не устроили себе передышку, сделав заявление, она, возможно, поняла бы еще до замужества, что похожа на пловца, привыкшего к хорошо нагретому бассейну, погруженному зимой в ледяной холод Северного моря.
Пресса во всем мире по сравнению с британской - ручная. Это так же верно как для американцев и канадцев, так и для европейцев, жителей Ближнего Востока, Азии или субконтинента. Единственная пресса, которая имеет слабые отголоски британской, - это австралийская, но даже они - ничто по сравнению с обитателями Флит-стрит.
Во многом это объясняется тем, что в Британии существует традиция активного иконоборчества, восходящая к XVIII веку. В то время, когда монархии в Европе были надежными и самодержавными, пресса жестко контролировалась, а общественное мнение формировалось короной, британский монарх был узурпатором, приглашенным парламентом, чтобы сидеть на троне, в то время как настоящий король находился в изгнании за морем. Это неизбежно вело к нестабильности и возможности смены режима, вызывая раздвоение лояльности, которое приводило к инакомыслию и давало голос тем, кто иначе не имел бы его. Родилась самая свободная пресса в мире. Никто после этого не остается неуязвимым для журналистов: ни король, ни принц, ни аристократ, ни правительство, ни чиновник, ни общественный деятель, ни даже частное лицо, которое привлекло бы внимание журналистов.
К 1714 году был создан первый клуб сатириков. Членами клуба Scriblerus были два самых влиятельных писателя эпохи - Александр Поуп и Джонатан Свифт. Они проложили путь для Уильяма Хогарта, социального критика, живописного сатирика и карикатуриста-редактора, чьи самые известные работы - "Прогресс повесы" и "Прогресс блудницы".
К концу столетия сатирики, такие как Джеймс Гиллрей, настолько утвердились в качестве социальных комментаторов, что им сходило с рук самое возмутительное высмеивание всех общественных деятелей, включая короля Георга III и его семьи, особенно, его наследника будущего Георга IV. К его чести, у принца-регента было достаточно чувства юмора, чтобы оценить некоторые карикатуры, которые высмеивали его, и Фермер Георг, как называли его отца, также хорошо воспринял добрые шутки.
Именно на этом фундаменте сатиры зародились в ХХ веке британские таблоиды (названные так потому, что они были популярной прессой, несмотря на то, что некоторые из них были широкоформатными). Дед моей невестки Лорд Бивербрук и его конкуренты лорды Нортклифф и Ротермир были титанами популярной прессы. Благодаря их усилиям сатирическая традиция была преобразована в нечто столь же популистское и беззаботное, но более приемлемое для широкой читающей публики.
Вскоре к ним присоединились другие газетные магнаты, такие как Сесил Хармсворт Кинг, племянник Нортклиффа и Ротермира по материнской линии, и сэр Уильям Эмсли Карр, который в течение пятидесяти лет редактировал News of the World. Для них ни одна история не должна быть написана в точности так, как рассказывает субъект интервью. Роль журналиста состояла не в том, чтобы некритично сообщать о том, что сказал или сделал субъект интервью, а в том, чтобы изобразить субъекта без почтения и с достаточным количеством сенсации, чтобы оживить историю, одновременно уколов субъект раз или два.
Считалось само собой разумеющимся, что общественные деятели всегда воспринимают себя более серьезно, чем другие готовы воспринимать их, поэтому доза непочтительности была здоровой. Даже когда эти публикации писали лестно, они умудрялись включать в себя ровно столько тычков, чтобы подчеркнуть, что все и вся несовершенны, а их долг - уравновесить положительное с отрицательным. Их послание было таково: мы нелицеприятны. Это остается верным до сих пор.
Более престижные газеты, такие как правые Times и Telegraph, или левые Guardian и ее сестра Observer (старейшая воскресная газета в мире), не были иконоборцами. Они не стремились принизить всех и вся так, как это делали их более популистские собратья. Когда они писали свои статьи, они не пинали людей просто ради того, чтобы пнуть. Если очернение не имело отношения к делу, то они не включали его беспричинно, как это делала популярная пресса. Так продолжалось даже после прибытия Руперта Мердока в Англию в последние два десятилетия двадцатого века. Хотя он изменил тон и содержание самой августейшей газеты в стране, сделав содержание Times похожим на то, что вы можете прочитать в среднестатистических газетах, таких как Mail и Express, одна фундаментальная разница осталась. Times все еще не была иконоборческой. Она оставалась такой же, как и другие престижные газеты, без ехидного тона бульварных газет.
Меган была неспособна оценить важные различия между американской и британской прессой. Если бы она попыталась понять, с чем имеет дело и почему все так устроено, у нее был бы шанс. Но в своем невежестве она потеряла способность справляться с ситуацией.
В Британии больше национальных газет, чем в любой другой стране мира. Их слишком много, чтобы перечислять, но, кроме перечисленных выше, самыми популярными являются Sun, People, Star и Mirror. Ни в одной другой стране нет более свободной и энергичной прессы, и нет такого количества названий, борющихся за долю доступной читательской аудитории. В результате конкуренция становится более жесткой, чем на любой другой территории в мире.
В Соединенных Штатах, например, действительно нет ни одной значимой ежедневной газеты, которую читали бы широкие массы людей по всей стране. Есть New York Times, Washington Post, Los Angeles Times и их более дешевые собратья, но все они местные. Там нет ни одного крупного национального издания, которое могло бы конкурировать с ними. Поэтому в данной области конкуренция менее интенсивна, чем в Англии, где каждая газета должна бороться за свое место под солнцем.
Сочетание соперничества и иконоборчества усугубляется еще одной особенностью, присущей только Британии. Соединенные Штаты, Канада и большинство европейских стран давно признали равенство всех социальных групп, либо потому, что они стали республиками, либо, если они остались монархиями, их королевские семьи воспринимались как формальные и чисто церемониальные представители государства. Несмотря на то, что Британия является по меньшей мере таким же эгалитарным и меритократическим обществом, как и любая другая западная демократия, и даже больше, чем многие другие, во многих сегментах британского общества сохраняется заблуждение, что старая иерархия остается на месте, могущественная и обструкционистская, как всегда. Это заблуждение придает дополнительную остроту многим сделкам в повседневной жизни, потому что некоторые органы печати, будь то популярные или широкоформатные, потворствуют устаревшим предрассудкам, как будто они все еще актуальны сегодня. Тем самым они увековечивают разрушительные и вводящие в заблуждение мифы о структуре британского общества.
Конечно, существуют веские коммерческие причины, по которым различные издания ведут себя именно так. Играя на предрассудках, зависти, страхах, надеждах и мечтах своих читателей, они продают свои статьи тем читателям, чье мнение они формируют и отражают. Более беспристрастный подход привел бы к коммерческому провалу, поэтому они оправдывают свои действия и иногда даже убеждают себя, что верят в фантазии, которые они выдумывают.
Помимо междоусобиц, существует также вежливость, которую одна акула проявляет к другой. Как и многие политики и юристы, они признают, что, независимо от того, на чьей они стороне, они все вместе участвуют в игре. Я видела много лучших друзей среди журналистов с их противниками, каждый принцип которых противоположен их собственным. Я знаю случаи, когда они сознательно разрушали жизни невинных людей, чтобы достичь того, что они считают более важной целью, например, в 2016 году некоторые публикации намеревались разрушить репутацию одного из моих знакомых в надежде свергнуть Генерального секретаря Содружества. Когда я вмешалась от имени этого человека в одну из публикаций, мне сказали, что они ничего не имеют против него лично, но уничтожение его жизни будет небольшой платой, если они избавятся от баронессы Скотленд.
Гарри, конечно, слишком хорошо знал, каким гадючьим гнездом может быть британская пресса. Он испытывал к ней настоящую ненависть, порожденную верой в то, что они убили его мать. Честно говоря, они ничего подобного не делали. Диана выжила бы в той автокатастрофе, если бы была пристегнута ремнем безопасности. Она также была ответственна за то, что пресса преследовала ее в тот вечер. Перед отъездом с Сардинии она позвонила журналистам, чтобы сообщить им о своем прибытии в Париж. Она продолжала давать им советы, как только приехала в этот город. Если за вами гонятся люди, которых вы поощряете, вы, несомненно, несете ответственность за создание погони.
Конечно, Гарри было всего двенадцать, когда умерла его мать. Он был слишком молод, чтобы иметь зрелое суждение о ней, как о личности. По его собственному признанию, когда он встретил Меган, он еще не оправился от травмы, вызванной ее смертью.
Это не обязательно было его ошибкой. Есть целые пачки работ, написанных об эмоциональном воздействии на детей в возрасте до четырнадцати лет, когда умирает родитель. "Неспособность скорбеть и меланхолия" Джонатана Р. Педдера (1982), продолженная книгой Зигмунда Фрейда "Скорбь и меланхолия" (1917) и книгой Эрны Фурман "Умирает родитель ребенка" (1974), которая была основана на ее собственном опыте в концентрационном лагере Терезиенштадт, когда там умерла ее мать. Таким образом, неспособность Гарри горевать была естественной частью феномена потери ребенком своего родителя. Но это не значит, что виновата пресса.
В Британии большинство людей, занимающих должности, заслуживающие внимания прессы, питают здоровое подозрение к средствам массовой информации. К сожалению, у большинства из них также есть преувеличенный страх, который вызывает истерические и иррациональные реакции в тот самый момент, когда требуется уравновешенность. В этом отношении я говорю, исходя из жизненного опыта.
Мне посчастливилось провести первые двадцать четыре года своей жизни, обласканной вниманием прирученной прессы. В течение следующих сорока шести лет мне приходилось терпеть нежелательное внимание британских таблоидов. Поэтому я понимаю, откуда взялись страхи Меган и Гарри, как немногие другие, хотя бы потому, что большинство людей никогда не испытывали полного ужаса от вторжения британских СМИ, как испытала его я.
Если вы посмотрите, насколько открытой была Меган в своих двух блогах, то очевидно, что она совершила самую кардинальную из всех ошибок для любого активного в общественной жизни человека. Она слишком много о себе рассказывала. В то время как она думала, что завоевывает поклонников своей открытостью и честностью, она также давала потенциальным недоброжелателям информацию, которую они в конечном счете могли использовать против нее.
Я не могу припомнить ни одного публичного человека, который бы выставил себя на всеобщее обозрение так, как это сделала она. Одно из главных правил знаменитостей - задраивать люки в присутствии журналистов или слуг. Вы должны раздавать информацию о себе, о своих чувствах и действиях, как будто вы скряга, вынужденный пожертвовать на дело, к которому вы не имеете никакого отношения. Если вам нужна реклама по уважительной причине, например, в благотворительных или коммерческих целях, вы надеваете свои праздничные тряпки и следите за каждым своим словом. Вы не говорите репортерам, каковы ваши самые большие надежды, страхи, желания, амбиции или любые из бесчисленных вещей, которые Меган раскрыла в своих двух блогах. Вы не пишете статей, которые настолько откровенны, что с таким же успехом вы могли бы общаться с психиатром. В интервью вы изображаете открытую личность, держа свой рот закрытым, не рассказывая обо всем, кроме предмета, о котором вас спрашивают. Когда вы видите репортеров снаружи и вокруг, вы приятны, спокойны, неинформативны и сдержанны. Вы не распространяете истории о себе или о ком-то еще, кого вы знаете.
Бывают, конечно, этичные журналисты, но вам не следует прыгать в воду, если вы не уверены, что она не проберет вас до костей. Принцесса Монако Грейс, например, была настолько близкой подругой бывшего редактора Evening News Гвен Робинс, что обычно оставалась с ней в ее квартире в Лондоне, когда хотела сбежать от дворцовой жизни в Монако. Я наслаждалась личной дружбой с такими журналистами, как Сью Дуглас, бывший редактор Sunday Express, и фрилансер Кэтрин Олсен (Леди Манчем в частной жизни).
Тем не менее, это исключение, а не правило, которое лучше всего было изложено сэром Джоном Фальстафом в первой части шекспировского "Генриха IV": лучшая часть доблести - это благоразумие.
Многие знаменитости и члены королевской семьи имеют хорошие рабочие отношения, в отличие от дружбы, с избранными журналистами. До встречи с Меган Гарри поддерживал дружеские отношения с Ребеккой Инглиш из Mail и еще с одним-двумя другими репортерами, установив с ними человеческие связи, которые приносили пользу и ему, и им.
В этом отношении он пошел по стопам своей матери. Диана поддерживала отношения с такими журналистами, как Ричард Кей и сэр Дэвид Инглиш, редактор Daily Mail. Это были не личные дружеские отношения, а целесообразность, с помощью которой она управляла своим общественным профилем. Тот факт, что Гарри делал то же самое, указывал на уровень зрелости, что было похвально. Нет ничего более нецивилизованного, чем общественный деятель, который не может по-дружески обращаться с приятным журналистом.
За неделю, прошедшую между тем, как Sunday Express рассказала о присутствии Меган в жизни Гарри, и его заявлением, которое фактически стало предупреждением прессе, она осознала разницу между прессой, к которой она привыкла в США и Канаде, и британской. До сих пор она управлялась со своим профилем с удивительной ловкостью. У нее никогда не было негативной рекламы, несмотря на то, что ландшафт, по которому она шла, был усеян остатками прежних отношений.
Причина проста. До сих пор она просто не была достаточно знаменита, чтобы заслужить негативное внимание. Это происходит только тогда, когда кто-то имеет достаточно высокий авторитет, чтобы привлечь нежелательную рекламу. До 30 октября 2016 года вся информация в средствах массовой информации о Меган была заполнена либо ею самой, либо через студии. Она сама была заполнителем колонки, которую журналисты используют, чтобы дополнить репортажи, когда больше нет ничего стоящего, или когда они должны платить кинокомпаниям в порядке quid pro quo (услуга за услугу, - прим.пер). Теперь пресса жаждала самостоятельно дополнить картину.
Первая волна репортажей была настолько позитивной, что таблоиды хотели восстановить равновесие с помощью сенсаций. Их первым пунктом назначения был кто-нибудь из ее прошлого, кто мог бы рассказать им, какая она на самом деле. К их чести, ни один из ее бывших близких друзей, бойфрендов, бывших мужей или даже членов семьи не стал делиться секретами. Все они с достоинством хранили молчание. А когда они этого не делали, то были настолько сдержанны в своих высказываниях, что их нельзя было обвинить в том, что они говорят чепуху.
В значительной степени потому, что у Меган всегда хватало здравого смысла общаться с порядочными людьми.
Тем не менее, некоторые из людей, с которыми журналисты хотели бы побеседовать, хранили оглушительное молчание. Это было безошибочное свидетельство того, что им есть что рассказать. Поэтому они опрашивали людей, которых она знала менее хорошо, людей, которые были бы менее лояльны. Конечно, там сдержанности было меньше.
Нарисованная картина была неоднозначной. Некоторые люди, как ее соседи, например, не могли сказать о ней ничего плохого, в то время как другие рассказывали, что она была "безжалостным и честолюбивым манипулятором" и легко сбрасывала со счетов людей, как только они становились ей не нужны.
Посторонние могли бы удивиться, узнав, что британская пресса держала в тайне зажигательные истории о Меган. Но они это делали, как теперь доказывает их поведение. Гарри попросил перерыв, и поскольку он был так популярен, что даже те сегменты средств массовой информации, которые не были роялистами, понимали, что Меган подруга старшего члена королевской семьи, и, что еще более важно - цветная, поэтому никто из них не хотел быть обвиненным в расизме, все они решили отступить и не мешать паре.
Хотя Гарри и Меган могли бы подумать, что отступление прессы было единственным результатом их заявления, это было далеко от истины. Причины были гораздо сложнее.
И пресса, и дворец знали, что существует грязь, которая может повредить Меган, поэтому в этом отступлении было сочетание целесообразности и просвещенного эгоизма. Непосвященные могут верить, что между дворцом и прессой существует полная разобщенность, но на самом деле все обстоит иначе. Обе сущности имеют симбиотические отношения.
Дворец нуждается в прессе, чтобы освещать деятельность королевских особ и поддерживать интерес общественности к ним, в то время как пресса нуждается в королевских особах, потому что они являются мировыми мега-знаменитостями, а значит, надежным источником пропитания. Кроме того, газеты выполняют для дворца важную функцию. Они помогают ей в сборе информации, полезной для поддержания монархии и защиты интересов королевской семьи. Поскольку журналисты, прежде чем опубликовать статью, обязаны обращаться в пресс-службу дворца за комментариями, они являются богатым и часто непреднамеренным источником информации. Многие члены королевской семьи пытались скрыть свою деятельность от семьи и придворных, но любопытные репортеры, всегда задавали по этому поводу неудобный вопрос сотруднику пресс-службы.
Королевская семья узнала об отношениях Меган и Гарри задолго до того, как об этом узнала пресса. Когда стало очевидно, что роман превращается в нечто большее, чем три ночи, проведенные вместе, дворец сделал то, что он делает всегда. Он начал свое собственное расследование о прошлом Меган, потому что он всегда выясняет предысторию каждого, кто становится близким другом любого члена королевской семьи.
Один придворный сказал мне, что существовала озабоченность по поводу прошлого Меган, но поскольку сначала считалось, что это была "просто интрижка", там решили "не переходить мост в случае, если мы не доберемся до него».
Тем не менее, во дворце была тревога из-за того, что могла прознать пресса, хотя, на мой взгляд, это было бы самое лучшее, что они могли сделать. Это остановило бы их связь прежде, чем она успела бы перерасти во что-то более серьезное. Из всего, что мы узнали о ее прошлом, было совершенно очевидно, что у нее могут быть неприятности с большой буквы "Н".
Дворец, разумеется, не собирался сообщать прессе о своих опасениях. Ни один компетентный пресс-офицер не стал бы этого делать, но оставалась надежда, что любовь пройдет, Гарри встретит девушку с менее сложным прошлым и более податливым характером, и тогда все вздохнут с облегчением.
В течение следующих шести месяцев пресса не нарушала покой пары, как и никто из близких людей Меган. Первым человеком, который прервал молчание, была ее сводная сестра Саманта, которая объявила в апреле 2017 года, что она пишет книгу под названием "Дневник нахальной сестры принцессы". На этом этапе ее критика скорее подразумевалась, чем утверждалась, но она не причиняла Меган никакого вреда, а Саманте - не несла никакой пользы. Саманта производила впечатление ревнивой сестры, ищущей внимания, стремящейся к успеху за счет своей младшей сестры, но я узнала, что на самом деле была более острая причина. Хотя сестры никогда не были близки, у них всегда были сердечные отношения, но когда Саманта написала Меган, чтобы поздравить ее с успехом, та ответила ледяным молчанием.
Между тем романтика продолжала процветать. В сентябре в Торонто прошли игры Invictus, и впервые Меган и Гарри официально появились на публике в качестве пары. Она выглядела шикарно в белой рубашке большого размера, заправленной в облегающие синие джинсы, в то время как он был одет столь же неформально.
В нарушение королевского протокола они держались за руки, что и впоследствии продолжили делать. В течение всего этого появления они продолжали быть откровенно физическими, их руки и ноги соприкасались в очень публичной демонстрации привлекательности, показывая всем, что горячая пара, полностью одурманенная друг другом.
Говорят, что публика любит влюбленные пары, и это, безусловно, относится к Гарри и Меган. Их назвали глотком свежего воздуха: красивая, восхитительно неформальная пара, которая, казалось, была влюблена друг в друга.
В кругах британского истеблишмента люди были в основном довольны тем, что Гарри нашел себе такую красивую девушку, которая, казалось, была так же сильно влюблена в него, как и он в нее. О цвете ее кожи говорили много, но не как о недостатке, а как о свойстве. И все считали, что время для романа было особенно благоприятным в отношении Содружества Наций.
В течение некоторого времени вопрос о руководстве этим августейшим учреждением обсуждался среди 53 государств-членов. Эта должность не передается по наследству.
Первым главой Содружества был король Георг VI, за ним последовала его дочь королева Елизавета II, чья любовь к Содружеству уступает только любви к стране, в которой она родилась. Она пользуется большим уважением среди многих глав правительств, представляющих другие 52 бывшие британские колонии, с которыми она работала на протяжении всего своего долгого правления.
Было много случаев, таких как кризисы в Родезии и Южной Африке, когда Содружество было опасно близко к распаду. И именно королева, ее преданность делу, мудрость и её расовая непредвзятость были тем клеем, который держал его вместе. Но ей уже перевалило за девяносто, и вопрос о преемнике обсуждался по меньшей мере десять лет. Некоторые страны хотели, чтобы следующим главой был назначен глава одной из стран, в то время как другие, помня о своекорыстии одних государств и опасной коррупции других, полагали, что только нейтралитет британского монарха защитит его целостность так, как ничто другое.
Тревожный расовый вопрос иногда поднимал свою уродливую голову, и некоторые из черных наций задавались вопросом, почему учреждение с большим черным, чем белым населением должно возглавляться главой семьи, которая была исключительно белой. Однако, если Гарри женится на Меган, британская королевская семья перестанет быть чисто белой. Это оказало бы положительное влияние на все Содружество, особенно в свете того, что вопрос назначения его следующего главы должен был выйти на обсуждение на следующей встрече глав правительств в апреле 2018 года.
Букингемский дворец объявил о помолвке Гарри и Меган 27 ноября 2017 года. Новость была встречена публикой с неподдельным энтузиазмом, и этот энтузиазм был даже больше, чем, когда Уильям обручился с Кэтрин Миддлтон. Несмотря на следование традициям, британское общество отбросило снобизм и обе помолвки подтвердили это. Происхождение Кэтрин из крепкого среднего класса, а также цвет кожи и класс Меган рассматривались как подтверждение того, что британская монархия стала похожа на американское президентство. Любой человек, независимо от происхождения, может стремиться к этому.
20 апреля 2018 года Королева исполнила свое самое заветное желание, когда принц Чарльз был назван ее преемником на посту главы Содружества.
Некоторые из верховных Комиссаров Содружества сказали мне, что не было никаких сомнений в том, что помолвка Гарри с Меган облегчила это назначение.
В промежутке между объявлениями о помолвке и назначением Чарльза преемником королевы на посту главы Содружества произошел самый выдающийся скандал, связанный с цветом кожи Маркл. Только принцесса Майкл Кентская, женщина, которую все осуждали в королевских кругах, могла организовать нечто столь бессмысленно саморазрушительное. На ежегодном званом обеде королевы для всех членов королевской семьи в Букингемском дворце за несколько дней до Рождества ее сфотографировали с черной брошью на пальто.
Она не из тех, кому люди в здравом уме захотели бы подражать. Она тщеславна и утомительна. Я бы поставила хорошие деньги, что она надела эту брошь, чтобы привлечь внимание, которое она ищет на каждом шагу. Хотя позже она выступит с заявлением, в котором заявит, что "очень сожалеет и огорчена любым нанесенным оскорблением", я, например, не могла отделаться от ощущения, что она намеренно собиралась выбить новичка с первых страниц, что она и сделала. И хотя она сделала это с размахом, было бы несправедливо, если бы я не указала ей, что брошь, которую она носила, по справедливости не могла рассматриваться, как имеющая расистский подтекст, поскольку она представляла собой не черного раба к югу от Сахары, а североафриканского аристократа. Это был Моретто Венециано.
Альберто Нарди, венецианский ювелир, создавший брошь, решительно возражал против того, как невежественные комментаторы в Англии и Америке вскочили на расистскую подножку, чтобы осудить сделанное им ювелирное изделие, даже не осознавая его культурного значения. Было написано много глупостей, и я хочу защитить объект, который имеет богатую историю и уникален для Венеции.
Брошь изображает мавританского Венецианского принца. Это было подтверждено историком ювелирных изделий Анастазьей Буттита, которая объяснила: "Аристократы в этих изделиях изображались как чернокожие. И с годами эти предметы стали одним из важнейших символов города, символизируя для венецианцев их открытость другим культурам. Такие предметы не только не являются расистскими по своему происхождению, но и несут в себе самое мощное послание инклюзивности.
Могла ли Принцесса Майкл на самом деле передать позитивное послание, а не негативное, в котором ее обвиняли? Если это так, то Меган следовало бы отметить, что публичным деятелям всегда опасно игнорировать общественные заблуждения, даже если они более осведомлены и правы.
Она тоже скоро бросится в яму общественного неодобрения, как это сделала принцесса Майкл, которая так же самоуверенна, как Меган, и так же слепа к эффекту, который она производит, выбирая между своими собственными желаниями и чувствительностью других.
Не успел утихнуть фурор, вызванный выбором броши Марией Кристиной, как Гарри совершил столь же неблагоразумную оплошность.
К сожалению для него и для Меган, ее последствия были бы гораздо более разрушительными. Это началось достаточно невинно, после успешного Рождества в Сандрингеме. Королева создала прецедент. Впервые в жизни невесту пригласили присоединиться к королевской семье на священные рождественские праздники. Меган не могла представить, что ее встретят с распростертыми объятиями до того, как обручальное кольцо окажется у нее на пальце. Мало того, что все обращались с ней так, словно она уже была членом семьи, так еще и пресса словно обезумела, когда она, Гарри, Уильям и Кэтрин шли в церковь из большого дома.
В тот день родилась Великолепная Четверка, что повысило ожидания и увеличило акции Меган в геометрической прогрессии. Теперь она действительно выглядела так, как будто была на пути к тому, чтобы стать одной из самых известных женщин в мире, а также любимой частью королевской семьи.
27 декабря Гарри был гостевым редактором программы "Сегодня" на BBC Radio 4. На самом деле традиция приглашать редакторов на Рождество началась четырнадцать лет назад. И он не был первым королевским редактором. В 2004 году редактором была Сара, герцогиня Йоркская. Уильям и Кэтрин также были приглашены радио Би-би-си 1 в начале года, чтобы рассказать о кампании Heads Together mental health, которую они начали с Гарри. Теперь это была его возможность продемонстрировать "целый ряд тем, включая насилие в отношении молодежи и психическое здоровье", согласно объявлению, сделанному дворцом.
Гарри прекрасно себя оправдал. Он был теплым, заботливым, внимательным, обаятельным и интересным. Он производил впечатление по-настоящему милого и доброго человека.
Как и его мать, он не был интеллектуалом, но, как и она, обладал большим эмоциональным интеллектом. Затем он совершил ляп, чтобы покончить со всеми ляпами.
Рассказав о том, как удачно прошло Рождество в Сандрингеме с Меган, он сказал, что она наконец обрела семью, которой у нее никогда не было.
Мои сыновья дружат с племянником Меган после их появления с ним на MTV в The Royal World. Он и его мать гостили у нас в нашем замке в Сассексе. Я не думаю, что нарушаю тайну, повторяя, что вся семья была расстроена, когда услышала, что Гарри вычеркнул их из жизни.
Дело в том, что обе ветви семьи Меган были близки ей. Том-старший буквально разорил себя, поддерживая ее. По ее собственному признанию, он был прекрасным отцом. Ее дяди сделали все, что могли, чтобы помочь ей.
По словам Меган, Тома-младшего, Саманты, Тайлера и его матери Трейси Дули, "Том-старший - щедрый человек, который отдаст тебе рубашку, если сочтет, что она тебе нужна. Марклы играли гораздо большую роль в воспитании Меган, чем семья Рагланд. Ее мать долгое время отсутствовала.
Хотя семья Рагланд тоже была теплой, по словам сводного брата Дории Джозефа Джонсона, время, которое они проводили вместе, было не таким уж частым, но тем не менее, "семье всегда было приятно собираться вместе. Это всегда было хорошее время. У нас есть маленькая семья: не так уж много кузенов, дядей и тому подобных родственников, о которых мы знаем. Поэтому, когда мы собирались вместе, мы всегда были рады видеть друг друга".
Саманта была первой, кто не попал в цель. Она обвинила Меган в том, что та была "мелким социальным альпинистом", и сказала, что их "отец всегда давал Мэг все". В то время как публика могла подумать, что Саманта была просто ревнивой сестрой, их отец намекнул, что причина может быть связана с тем, что Меган игнорировала Саманту. Сестры никогда не были близки, но и не были в ссоре. Они просто жили в разных частях страны. Поэтому когда Меган проигнорировала Саманту, все были удивлены. Это причинило боль, и раненая сторона нанесла удар.
Тем не менее, они были семьей, и у семей могли быть свои взлеты и падения, но они все еще оставались семьей. По крайней мере, так считали Марклы.
Свадьба была назначена на 19 мая 2018 года. День приближался, и семьи Маркл и Рагланд были "унижены перед всем миром", когда только ее мать и отец получили приглашения. Дядя по отцовской линии Майкл, организовавший для нее стажировку в американском посольстве в Буэнос-Айресе, был озадачен. Как и ее дядя по материнской линии Джон Джонсон и его жена.
Ее племянник Тайлер, с которым она нянчилась, когда они были маленькими, пожелал ей всего хорошего и удивился, почему она не пригласила всех.
Их было немного, и, хотя все они жили в разных местах - во Флориде, Мексике, Калифорнии, Орегоне и т. д. - они все были в хороших отношениях с Меган. Даже Саманта так думала. Никто из них не был в ссоре с ней, хотя некоторые, например, ее брат и сестра, не разговаривали друг с другом. До последнего момента некоторые члены семьи надеялись, что их приглашения уже в пути.
Когда всей семье стало ясно, что их намеренно не замечают, некоторые из них рассердились. Хотя большинство воздерживались от публичного выступления, отец Тайлера Том-младший написал открытое письмо Гарри, в котором, в частности, заявил: "По мере того, как приближается ваша королевская свадьба, становится очень ясно, что это самая большая ошибка в королевской истории".
Этот конфликт никому не принес чести. Хотя пресса нравился драматизм происходящего, на самом деле все это было просто неловко и неуместно. В то время как некоторые комментаторы считали, что брат и сестра Меган плохо себя вели, ругая ее, другие считали, что они были возмущены справедливо.
Какова бы ни была точка зрения людей, единственным неоспоримым фактом было то, что отказ пригласить ее семью плохо отразился на Меган, которая была возмущена негативным освещением.
Публика и пресса не знали, что гнев из-за того, что их не пригласили на свадьбу, не ограничивался отцовской и материнской ветвями семьи Меган, которыми пренебрегали. Практически никто из европейских королевских особ также не был приглашен, как и многие королевские кузены в Англии, которых обычно приглашают на свадьбы королевской семьи. Это шло вразрез с установившимся обычаем, согласно которому приглашаются даже троюродные и троюродные братья, а свадьбы и похороны являются двумя случаями в жизни, когда королевские и аристократические кланы собираются вместе.
Хотя общественность никогда не была посвящена в это, гнев среди родственников превратился в ярость, когда выяснилось, что Гарри и Меган пригласили сотни благотворителей, все были им незнакомы. Но самым обидным для многих родственников, которых не замечали, было присутствие знаменитостей, которых Гарри и Меган едва знали.
За кулисами разворачивался еще худший сценарий. Это сыграло на руку британской прессе, которая была рада освободиться от самоограничения.
Несмотря на то, что Меган не пригласила на свадьбу ни одну из сторон своей семьи, кланы Маркл и Джонсон / Рагланд почувствовали, что их бросили в роли парии перед всем миром. Британские СМИ старались не издеваться над Рагландами, предположительно потому что боялись обвинений в расизме. Но у них не было таких угрызений совести, когда дело касалось европейских Марклов.
Вся семья Маркл считала, что Меган выставила их на посмешище, не пригласив, и это мнение подтвердилось, когда британские газеты принялись выставлять их всех на посмешище. В этих репортажах было что-то жестокое и бесчеловечное. Таблоиды вели себя так, словно имели право издеваться над семьей, потому что Меган и Гарри питали к ним такое скудное уважение, что даже не снизошли до того, чтобы признавать их существование приглашениями. Хотя Том-старший был единственным, с кем они пообщались, это не помешало им изобразить его как тупого и неряшливого разгильдяя. Он был изображен в самых нелестных позах, подразумевалось, что он был пьяницей и раздолбаем.
Поскольку всю свою жизнь Том-старший провел на телевидении, он понимал, что его дурачат, и согласился сфотографироваться с каким-то дружелюбным папарацци. Когда он понял, что его подставили и выставили полным идиотом, он так расстроился, что перенес сердечный приступ и был госпитализирован в Мексику. Затем Mail on Sunday опубликовала разоблачительную статью, представив его в самом нелестном свете, после чего у него случился второй сердечный приступ. На этот раз его отвезли в Калифорнийский медицинский центр Шарп-Чула-Виста, где ему поставили стенты и выставили счет на сумму около 130 000 долларов. Он был выписан 17 мая и предупрежден, что не может путешествовать.
Хотя Том-старший и Меган поддерживали с ним контакт после первого сердечного приступа, и она уговаривала его приехать и вести ее к алтарю, что он, по его словам и намеревался сделать, но после второго сердечного приступа ее смущение было настолько велико, что она отказалась с ним связываться и перестала отвечать на его многочисленные попытки связаться с ней.
Зато Гарри написал Тому. Он ругал его за то, что тот расстроил Меган, но не спросил у человека, который собирался стать его тестем, как он переживает свой второй сердечный приступ.
Оскорбленные чувства и неверное суждение собирались превратить то, что пресса уже окрестила Markle Debacle (Разгром Маркла), в нечто разрушительное и причиняющее ненужный ущерб и боль всем вовлеченным сторонам.
В преддверии свадьбы Гарри и Меган Марклы и Рагланд/Джонсоны были не единственными семьями, чье равновесие было нарушено вместе с их надеждами и ожиданиями. То же самое было и с королевской семьей, хотя для них, казалось, существовали преимущества, которые уравновешивали бы недостатки.
Несмотря на значительное преимущество цвета кожи Меган и очевидно явную любовь между супругами, существовал неудобный факт: у Меган было прошлое, которое могло повредить престижу королевской семьи, если пресса начнет его обнародовать. Как уже говорилось раньше, никто не может быть близко допущен к общению с королевской семьей, пока их происхождение не будет исследовано дворцом. Я знаю много примеров, когда заинтересованной королевской особе тихо сообщали, что ему не следует продолжать видеть того или другого человека. Дворец разлучил принца Эндрю и Ку Старк (американский фотограф и актриса, - прим. пер.) и попытался разлучить Чарльза и Камиллу. Они бы преуспели и в этом, если бы принц Уэльский не сообщил властям, что она является "не подлежащей обсуждению частью его жизни".
Вмешательство не ограничивалось личной жизнью членов королевской семьи. Иногда это отражалось и на профессиональной сфере. Еще в 1970-х годах муж принцессы Александры Достопочтенный сэр Ангус Огилви был вынужден уйти с поста директора и прекратить свою деятельность в качестве бизнесмена в свете скандала с Lonrho, когда эта компания была уличена в нарушении санкций против Родезии.
Даже благотворительность не застрахована от вмешательств дворца. Поскольку это считается действительной профессиональной частью королевской жизни, и есть много людей, которые сколотили состояние сомнительным путем, а затем пытались добиться респектабельности, жертвуя большие суммы на королевские дела, деятельность по сбору средств королевских благотворительных организаций или благотворительных организаций, связанных с королевскими семьями, внимательно отслеживается.
Я знаю один случай, который никогда не предавался огласке, когда одному из самых высокопоставленных членов королевской семьи было запрещено брать дополнительные суммы от имени своей основной благотворительной организации от особенно щедрого дарителя, который, как считалось, справедливо или нет, не имеет значения, убил двух супругов. Запрет распространялся и на то, чтобы это лицо допускалось в любой королевский дворец в любом качестве.
Вмешательство никогда не было сюрпризом для членов королевской семьи, которые намеревались раздвинуть границы, которые были проведены для сохранения целостности и репутации монархии. В самом деле, редко кто из королевских особ поступает так, как поступил Принц Чарльз, отказавшись бросить Камиллу.
Цвет кожи Меган был преимуществом, которое давало ей и Гарри гибкость, которой они никогда не обладали. Нет никаких сомнений в том, что если бы она была белой, то были бы произведены закулисные маневры, чтобы разорвать отношения до того, как они могли бы привести к браку. Недостатками было ее прошлое, а также открытая пропаганда Меган идеологий, которые могли бы политизировать аполитичный характер монархии. Была также ее непопулярность среди людей, с которыми она пересекалась в прошлом, некоторые из которых неизбежно вышли бы из тени, когда она вышла замуж за члена королевской семьи, и настраивали бы журналистов против нее.
Но еще хуже, чем все вышеперечисленное, были жесткие порнографические ленты, претендующие на то, что в них снималась Меган Маркл. Я видела эти записи. Все мы знаем, что в настоящее время можно убедительно записать на пленку поддельные записи - с головой одного человека, наложенной на тело другого. Может быть, женщина в лентах - двойник Меган. Может быть, это лицо Меган, наложенное на чье-то тело в циничном упражнении по зарабатыванию денег. В любом случае, нет никаких сомнений, что в женщину, которая выглядит точно так же, как Меган, крепко проникает огромный пенис, принадлежащий жеребцу первого порядка, и что персонаж Меган стонет в манере, напоминающей ее выступления в Suits.
Тело предполагаемой Меган очень похоже на то, что мы можем себе представить, за исключением того, что ее груди гораздо больше, чем те, которые есть у Меган в настоящее время. Однако, если посмотреть на фотографии, сделанные ею в начале ее двадцатых годов, когда она только начинала работать в индустрии, можно заметить, что ее груди в узких вырезах гораздо полнее к подмышкам, чем сейчас. Это говорит о том, что она вполне могла увеличить свою грудь, а затем уменьшить ее, когда стала более успешной, как это сделала Виктория Бекхэм.
Поскольку хронология порнографических записей совпадает с периодом отсутствия работы у Меган, сомневающиеся находили совпадения, которые позволяли им оставаться убежденными в том, что это она.
Для любого уважаемого учреждения, тем более для королевской семьи, такой сценарий был далеко не желателен. В каком-то смысле даже не имело значения, подлинны эти записи или сфабрикованы: само их существование было проблемой. Мысль о том, что у любого члена британской королевской семьи могло быть прошлое, которое позволяло существовать секс-ленте, настоящей или фальшивой, и она была выложена в интернете на всеобщее обозрение, и что всегда найдется процент людей, которые поверят в ее подлинность, даже если это не так, была проклятием. Единственное, что сдерживало всех критиков этого брака, - решимость Гарри жениться на Меган, несмотря ни на что.
Тем не менее, это было очень тревожно, потому что сама Меган - личность, которую люди либо любят, либо ненавидят. В то время как некоторые люди, такие как архиепископ Кентерберийский и сам Гарри, были убеждены в искренности Меган, другие беспокоились, что она может быть оппортунисткой, которая использует обстоятельства, работающие в ее пользу.
Может быть, она была слишком бойка, слишком опытна, слишком искусна в изображении себя Маленькой Чудесной Мисс, чтобы отступить и сдаться? Один критик отметил, что ее поведение было неприятным:
Ее провозглашенный гуманизм, вкупе с политической активностью, также давал пищу для размышлений. Британский истеблишмент - один из самых утонченных в мире. Его наиболее умные представители гораздо менее доверчивы, чем большинство их коллег, из других стран. Хотя эти люди часто очень принципиальны, их путеводной звездой является реализм. Они освежающе свободны от предрассудков, очень современны с духом времени, заинтересованы в работоспособных решениях, а не в косности и лицемерии. Они знают, что гуманизм - это чаще всего маска, надетая лицемерными искателями внимания, чтобы скрыть свои истинные намерения, поскольку они стремятся получить одобрение, притворяясь более замечательными, чем они есть на самом деле. Например, я была свидетелем того, как сэр Дэвид Иди, старший судья королевского департамента, который обычно вел дела о диффамации, отклонил попытку миллиардерши произвести на него впечатление, назвав себя "филантропом" по профессии, хотя на самом деле она была известна, как безудержный социальный альпинист.
- Филантроп?- сказал он с горечью, выражая этим испепеляющим вопросом все, что он думает о ее притязаниях и, следовательно, о ее характере.
На самом деле никого не интересовало, был ли гуманизм Меган искренним или нет, до тех пор, пока она была готова выполнять работу супруги члена королевской семьи, как и когда это от нее требовалось. Но ее откровенная политизация вызывала настоящее беспокойство. Это могло запятнать корону, если они с Гарри поженятся.
Британская монархия, как и все другие конституционные монархии в Европе, решительно аполитична. Все они понимают, что их выживание зависит от абсолютной нейтральности; сам смысл их существования зиждется на их способности обеспечить обществу защиту от посягательств амбициозных политиков, которую способны дать только аполитичные главы государств.
Ни для кого не секрет, что в частном порядке большинство членов королевской семьи либо крайне центристски настроены, либо политически немного левее центра. На самом деле это либеральные консерваторы.
Царствующие королевские семьи осознают необходимость перемен. Они желают улучшения участи своих граждан. Однако они также понимают, что для того, чтобы общество оставалось стабильным, необходимо сохранять элементы прошлого. Чтобы изменения были действительно эффективными, они должны быть измеряемыми и постепенными. Урок, извлеченный из революций, состоит в том, что выплескивание ребенка вместе с водой из ванны, даже когда просто необходимо почистить ванну, делает людей бездетными. То, что Меган выступала за перемены, считая их неизбежно позитивными, указывало на некоторую степень наивности, которая могла стать опасной, когда у нее была королевская платформа, поскольку она явно не знала о дестабилизирующих аспектах перемен.
Насколько можно было судить, политические настроения Меган также были решительно американскими. Америка - молодая страна, а Британия и все остальные европейские монархии - древние. За последние два столетия европейское общество претерпело значительные изменения, поскольку все государства демократизировались, а некоторые стали республиками. Современные монархии часто более стабильны и меритократичны, чем их республиканские собратья, в результате чего современные конституционные монархии рассматривают себя не просто как форму правления, а как наилучшую форму правления. По их мнению, их система правления защищает благосостояние всего общества не только как оплот против захвата власти амбициозными политиками, но и как представитель всех граждан своей страны независимо от их политических убеждений. Республиканское же правительство всегда представляет только тех граждан, которые голосовали за партию власти.
В дворцовых кругах ходили слухи, что Меган недостаточно опытна, чтобы оценить тонкости мира, в который ей предстоит вступить, и что Гарри не сможет поможет ей разобраться.
За год, прошедший с момента публикации в Sunday Express новости об отношениях Гарри с Меган и их помолвке, власть имущие смогли получить то, что они считали точной мерой ее существования. Хотя она снискала расположение принца Уэльского, сгладив некоторые шероховатости в его отношениях с Гарри, и понравилась королеве, потому что ей нравились яркие, жизнерадостные и веселые люди, как Меган, но у сторонних наблюдателей было ощущение, что она может оказаться более проблемной, чем они рассчитывали.
Это объяснялось тем, что она была сильной духом, имела ярко выраженные политические пристрастия, высказывала свое мнение там, где желательно было бы промолчать, и постоянно заявляла, что должна была идти своим путем, поэтому атмосфера конфронтации преследовала ее везде, куда бы она ни пошла. Во дворце, где больше ценилась атмосфера доброжелательности, призадумались и задались вопросом, не разрушит ли ураган Мэг все те здания, которые они хотели бы сохранить. Также наблюдателей беспокоил контроль Меган над Гарри.
Надо признать, что он был счастлив. Создавалось впечатление, что и он, и Меган парили высоко в облаках, поднимая друг друга на все большую высоту. Их отношения казались довольно многослойными. Гарри расхаживал вокруг, играя роль альфа-самца, защищающего гипер-женственный цветок от потенциально неблагоприятных элементов, в то время как она гладила его по спине и кудахтала над ним, как мать-наседка над своим цыпленком.
Ну и что с того, что большую часть разговора вела она, и даже когда он хотел что-то сказать, она либо перебивала его, либо заканчивала фразы, которые он начинал? Она была чрезвычайно женственной, в то время, как он был чрезвычайно мужественным, на каком-то уровне играя Инь и Ян почти стереотипно. Но некоторые люди, обеспокоенные тем, что Меган была более сильной, умной и способной партнершей, отмечали, что она обладала женственностью сильного и уверенного в себе матриарха, а не услужливой и послушной маленькой женщины. Они задавались вопросом, возможно несправедливым, не была ли она слишком доминирующей.
"Удивительно, что единственным человеком, который этого не видел, был Гарри", - сказал мне знакомый, который теперь покинул дворец, совершенно упуская из виду, что если Гарри был счастлив следовать за Меган, то это движение его устраивало.
Если отбросить положительные стороны этой пары, то "она и Гарри спотыкались", - сказал мне кто-то из его близких.
Контролирующая, доминирующая ультра-женственная женщина, играющая на мужественности и слабостях красивого и беззащитного принца, - это одна из интерпретаций. Другая - это пара, настолько созвучная друг другу, настолько поглощенная друг другом, настолько влюбленная друг в друга, что один заканчивает предложения другого, потому что они перестали быть двумя индивидуальностями и теперь живут как единое целое.
Конечно, у Меган было много времени для Гарри. Быть с ним - не такая уж большая жертва для нее. Да, он был в плену у нее, и, похоже, это произошло очень скоро после их знакомства, но, как и многие альфа-самцы, он нашел себе альфа-самку, которая была более сильной личностью, чем он, и он был счастливо очарован ею. Тот факт, что Меган была намного умнее и мудрее принца, который провел всю свою жизнь, будучи обласканным нянями, слугами, частными детективами, прислугой и придворными, вполне мог быть плюсом, когда дело касалось Гарри, даже если критики считали, что так не должно быть.
Жаждущий любви, чувствующий любовь и верящий, что она взаимна, он отдавал свою судьбу в ее руки. Для тех, кто сомневался в ее мотивах, это было пугающе не только в практическом плане, но и в эмоциональном, но для тех, кто не сомневался, их отношения были мечтой.
Поскольку Гарри так далеко продвинулся по линии наследования престола, ни один его брак никогда не будет иметь такого конституционного значения, чтобы угрожать основам монархии, как это могло бы быть у прямого наследника. Поэтому было безопасней попытаться закрыть проблему, если она действительно существовала, с помощью семьи и друзей.
Первым, кто попытался повлиять на Гарри и заставить его действовать более взвешенно, был Уильям. К этому времени всем стало ясно, что Гарри и Меган стремительно двигаются к браку. По их собственному признанию, к третьему свиданию они уже планировали свое совместное будущее и даже рассказывали друг другу, как вместе изменят мир. Гарри никогда прежде не проявлял такого пристрастия к тому, чтобы оставить свой след в истории, и наблюдатели забеспокоились, что такой резкий поворот может привести к проблемам, если он не сделает шаг назад и не продолжит отношения более вдумчиво.
Эти опасения существовали бы даже в том случае, если бы позиции Гарри и Меган были более равными, но тот факт, что они не были равны, был тревожным сигналом. Когда у одного было так много, а у другого так мало, неизбежно возникал вопрос, что Меган могла использовать Гарри. Но у самого Гарри таких сомнений не было. Он был слеп, как и я, пока не обнаружил обручальное кольцо на пальце и мельничный жернов на шее.
Но Уильям слишком хорошо осознавал все возможные проблемы. Он попытался внести элемент осторожности в расчет Гарри, предупредив брата, что их мать всегда была сторонником длительных отношений, а не внезапных страстей. Однако, Гарри уже сжег свои мосты эмоционально, а теперь начал сжигать их и лично. Его реакция на слова Уильяма была агрессивной, неблагодарной и обиженной. Он даже обвинил его в том, что он ревнует и пытается лишить его права на счастье, что на самом деле было смешно, так как Уильям всегда любил своего брата и всегда желал ему счастья. Но это все же не помешало Гарри возмутиться вмешательством брата и придать его мотивам совершенно личный и несколько иррациональный оттенок.
Гарри было относительно легко сжечь мосты с Уильямом, потому что теперь он был одной половинкой пары, которая обособилась от всех остальных. Меган всегда была одной из тех женщин, которые полностью поддерживают своего мужчину, которые проявляют такую преданность, что всегда принимают его сторону против всех и вся, в результате чего они занимают позицию "Мы против всего мира". Достаточно взглянуть на почти одинаковые черно-белые фотографии, на которых оба ее мужа позировали после свадьбы, чтобы понять, как она видит себя и мужа: переплетенных руками, повернутых спиной к миру, вместе смотрящими на далекий, но невидимый горизонт - сплетенные вместе, но отдельно от всех остальных.
Это отношение "Мы против всего мира" имеет мощную привлекательность для мужчин, которые хотят защитить любимую женщину, поэтому альфа-самцы являются идеальными партнерами для женщин, которые хотят быть защищенными. А Меган, несомненно, женщина, которая хочет, чтобы ее защищали.
Такая динамика имеет большую привлекательность для пары, но она может вызвать беспокойство у близких, особенно в том, что есть элементы, которые напоминают паранойю. По мере того, как пара все больше отгораживается от окружающего мира и сплетается друг с другом, близкие могут чувствовать, что они становятся нездорово обернутыми друг в друга. Им все время кажется, что все нападают на них и хотят разрушить их отношения, но на самом деле это просто попытки сохранить здоровое равновесие, что и произошло, когда Уильям попытался убедить Гарри не спешить.
Никто не хочет потерять любимого человека из-за растущего романа, который имеет исключительный подтекст. Поэтому вполне понятно, что Уильям был обеспокоен тем, что ему грозила опасность потерять брата, которого он любил.
Хотя циники могут считать, что Меган намеревалась отделить Гарри от его семьи и друзей, Гарри всегда будет зависим от сильной, доминирующей женщины, потому что он был маменькиным сынком именно такой женщины.
Несмотря на всю свою теплоту и привязанность, Диана была одержимо ревнивой и властной собственницей. Кроме того, она была очень сильной личностью. Как и Меган, она казалась мягкой, милой и беззащитной, хотя на самом деле она была и всем этим, а также всеми противоположностями этого. Она могла быть милой, очаровательной и веселой, как Меган. На самом деле, между двумя женскими характерами, личностями и образом действий было так много общего, что было почти неизбежно, что Гарри быстро и бесповоротно попадет под чары Меган. Нет ничего более привлекательного для маменькиного сынка, чем женщина, похожая на его мать. Говорят, что большинство мужчин женятся на своих матерях, и хотя я бы поспорила с точностью такого общего утверждения, трюизм заключается в том, что мужчины, которые любят своих матерей, тяготеют к женщинам, которые похожи на их матерей.
Чтобы понять власть Меган над Гарри и то, почему он так стремился отдать свою судьбу в ее руки, нужно понять, как его мать подготовила его именно к такой женщине. Диана была очень противоречивой личностью. Для каждой добродетели существовал свой порок. Она могла быть теплой, доброй, естественной и любящей, но могла в одно мгновение стать жестокой, холодной и мстительной. Она была умелым манипулятором и определенно не придерживалась максимы, что "благотворительность начинается дома".
Она часто отгораживалась от друзей и семьи без всякой причины, а потом, если это устраивало ее, приближала обратно. В детстве ее сильно эмоционально травмировал развод родителей. Это наложило на нее самый ужасный отпечаток и было причиной многих несчастий, которые преследовали ее до самой зрелости.
По словам людей, которые хорошо ее знают, Меган проявляет многие черты характера Дианы. Как положительные, так и отрицательные стороны. Диана в первые дни их брака изолировала Чарльза от всех его друзей, и Меган становилась для Гарри настолько привлекательной, что у него не было времени, энергии или желания для кого-то еще. Меган никогда не прощает и не забывает обид, реальных или воображаемых, что было классикой Дианы, и, подобно свекрови, которую она никогда не знала, когда она хотела очаровать, она очаровывала, но когда она решала бросить человека, она бросала так, как будто это был прокаженный в библейские времена.
Будучи такой же сильной личностью, как Диана, она также обладает способностью, хочет она того или нет, внушать настоящий страх мужчинам, которые влюбляются в нее. Если они не будут полны энтузиазма, чтобы дать ей ответ, которого она требует, она даст им понять, что они подвели ее. Во многих отношениях зрелая, посттреворовская Меган заставляла своих мужчин осознать, что им лучше дать ей то, что она хочет, если они хотят удержать ее. Неспособность Тревора дать ей роль, которую она хотела от него получить, научила ее никогда больше не "продавать себя напрасно", как она сказала подруге. По замыслу Меган, супружеские пары должны соответствовать требованиям друг друга. С тех пор, как рухнул ее первый брак, Меган научилась заставлять мужчин хотеть дать ей всё. Как выразился Гарри, "то, что Меган хочет, Меган получает".
Психотерапевт Бэзил Пензер однажды сказал, что мужчины гораздо больше очарованы женщинами, которые бросают им вызов, чем те, кто этого не делает.
Меган, как и Диана, в совершенстве овладела "искусством переменчивого подкрепления". Как и ее свекровь, Меган также впадала в холодную ярость, когда не добивалась своего, что делало невозможным для других не соглашаться с ней и поддерживать приятные отношения, в которых взрослые соглашаются не соглашаться, сохраняя при этом здоровую степень личной автономии. Те, кто ей не нравился, рисковали потерять ее, и это порождало в людях страх потерять ее – не только в мужчинах, но и в родителях и друзьях.
Хотя Диана в равной степени могла внушать ужас потери тем, с кем была связана, ее техника была совсем не такой крутой. Она так увлекалась своими собственными эмоциями, что ей приходилось сначала распутать себя, прежде чем она могла отделить себя от кого-то. Поэтому отношения Дианы редко заканчивались без взрыва, в то время как Меган, которая была гораздо более сдержанной, оттачивала свое искусство так бесшумно, что не было даже стона, когда она навсегда разрывала связь.
И все же параллели между этими двумя женщинами были настолько очевидны, что зрители опасались, что Гарри, с детства знакомый с ужасными последствиями действий против воли своей матери, был настолько возбужден, что Меган смогла получить власть над ним, причем это сделало ее власть непобедимой. Справедлива ли эта оценка, покажет только время, но несомненно одно: Меган является доминирующим партнером в их союзе, и она не терпит никаких угроз ни с какой стороны.
В качестве примера можно привести реакцию Гарри на предложение Уильяма немного повременить со свадьбой. Его реакция была настолько негативной, что братья поссорились совершенно ненужным образом. Кэтрин попала под перекрестный огонь.
Теперь Меган начала взывать к защитным инстинктам Гарри, извлекая выгоду из сомнений семьи относительно скорости, с которой их отношения стремились к постоянству, еще больше отрывая его от прежней сети поддержки. Вместо того чтобы ослабить связь Гарри с Меган, вмешательство Уильяма усилило ее и влияние Меган на Гарри возросло. Это вызвало беспокойство не только в семье, но и среди придворных. Затем Гарри довел дело до конца, попросив разрешения повидаться с бабушкой и дедушкой, и сказав им, что хочет жениться на Меган.
Любая семья, столкнувшись с возможностью союза, который имеет все признаки стать проблемным, будет пытаться отложить окончательное решение в надежде, что время может принести понимание, и союз развалится сам под тяжестью своей непригодности, если это окажется так.
У королевы и принца Филиппа были хорошие отношения с Гарри. Филипп известен в королевских кругах как покладистый прагматик, который всегда будет пытаться найти способ примирить королевский долг с личными побуждениями. В его глазах не было лучшего решения, чем продолжение отношений Гарри и Меган без брака, пока все сомнения не рассеются.
Гарри знал, что его дед принадлежал к поколению, в котором брак был связан не только с личной самореализацией, но и с династическими обязательствами. В прошлом любовники были личным делом каждого человека. Мужчина может спать с кем угодно, но женитьба - совсем другое дело. Такие вопросы, как долг перед нацией и семьей, должны учитываться в любом семейном уравнении, и если вы не можете гарантировать положительный результат, вы должны сопротивляться желанию жениться.
История была усеяна ужасными предупреждениями, такими как брак двоюродной сестры принца Филиппа принцессы Эны Баттенбергской с королем Испании Альфонсо XIII, который закончился предсказуемым несчастьем и помог подорвать испанскую корону. Но когда мужчина до скрежета зубов хочет жениться на женщине, осторожность не всегда берет верх.
Широко известно, что, когда Гарри заговорил о женитьбе со своими дедушкой и бабушкой, Принц Филипп, уже понимающий, что Меган Маркл не сможет вписаться в роль королевской герцогини без пересадки личности, указал ему, что "мы встречаемся с актрисами, но не женимся на них".
Это не было снобизмом с его стороны. Качества, которые делают актрису успешной, абсолютно противоположны тем, которые делают хорошей королевскую герцогиню, и у него не было сомнений в том, что было бы несправедливо, как для Меган, так и для монархии ожидать, что она будет выполнять пожизненный королевский долг в то время, как ее личные качества полностью противоречат требованиям королевской роли.
Что не сообщалось, так это остальная часть разговора, которая дошла до меня из двух разных источников, один из которых был близким другом королевы, а другой - принцем. Гарри, отчаянно влюбленный в Меган и готовый на все, лишь бы удержать ее, отверг предложение деда с настойчивостью наркомана, которому грозит лишение свободы. Он сообщил ему, что женится на Меган, несмотря ни на что.
Честно говоря, Меган тоже хотела выйти за него замуж. Она также закрыла глаза и уши на все предупреждения о том, почему она не сможет приспособиться к роли королевской герцогини. Никто на самом деле не предполагал, что она сможет выйти замуж за Гарри, и вместо того, чтобы пытаться приспособиться к новой ситуации, она убедит его создать новую, более подходящую ей роль, отказавшись от королевской жизни. Все три участника разговора представляли себе только одну возможность, а именно: Меган приспосабливается к королевской роли, в то время как на самом деле существует альтернатива: Меган и Гарри отказываются от своих королевских ролей и изобретают для себя новые.
Существенным фактом в согласии на брак было место Гарри в линии наследования. Гарри, Королева и Принц Филипп знали, что вскоре он передвинется на шестое место, как только родится третий ребенок герцогини Кембриджской, который должен был родиться в апреле 2018 года. Эта позиция имела решающее значение, поскольку после отмены закона О королевских браках 1772 года, который был заменен законом О престолонаследии 2013 года, Гарри был второстепенным в истинном значении этого слова. Вероятность того, что он унаследует трон, была теперь так мала, что отказ в разрешении на любой брак, даже такой, который мог бы быть проблематичным, казался бы актом злобы или, хуже того, предубеждения.
Королева любит консенсус и всегда очень хорошо информирована о том, что происходит в мире, а также в ее собственной семье, поэтому, когда слова Филиппа повысили градус общения, Елизавета II вмешалась с намерением снизить его. Гарри даже не позволил ей закончить то, что она говорит. Он оборвал ее на полуслове с воплями, что собирается жениться на Меган во что бы то ни стало, и "если тебе это не нравится, тебе придется смириться".
Королева никогда раньше не слышала этого выражения, да и я тоже, пока мне не пересказали весь разговор, но я полностью согласилась с ее замечанием, что "мне не нужно объяснять, что это значит. Как только я услышала это, я поняла".
Однако на этом дело не кончилось. Принц, который пересказал мне этот разговор, сказал, что Гарри тогда совершил переворот, заявив своим бабушке и дедушке, что их обвинят в расизме, если они не согласятся на брак. Конечно, Гарри слишком хорошо знал, что раса Меган не была негативной для семьи, она была позитивной. Но публика об этом не знала, поэтому это был его козырь в рукаве. Елизавета II и Принц Филипп не имели иного выбора, кроме как уступить своему решительному внуку.
Семья очень боялась, что, помимо непригодности Меган для королевской роли, ей нравилось то, чего она могла достичь, став женой Гарри, и именно это, а не любовь к нему, было ее мотивацией. Хотя они надеялись, что их сомнения беспочвенны, ее послужной список не позволял им быть уверенными в этом, что было весьма прискорбно, поскольку они были уверены, что Кэтрин любит Уильяма, а Софи Уэссекс - Принца Эдварда. Они надеялись, что со временем их страхи рассеются.
По иронии судьбы, единственным неисчерпаемым утешением, признанным всеми в семье и во дворце, была двухрасовость Меган. Это был единственный наиболее важный аспект ее личности, который помог преодолеть все сомнения, вызванные ее доминированием над Гарри, политическими наклонностями и прошлым поведением. Как сказал мне принц, "если бы Меган не была цветной женщиной, они бы никогда не позволили ей выйти замуж за Гарри. Это было единственное, что безоговорочно говорило в ее пользу". Это укрепило разнообразие британского общества.
Поскольку жребий был брошен, а Гарри был настроен решительно, все старались быть позитивными. Меган определенно обладала многими достоинствами. Она была красивой, стильной, жизнерадостной. Она была яркой и энергичной. У нее была хорошая трудовая этика. Она была хорошей компанией, если ты соглашался с ней. Она намеревалась очаровать Чарльза и Королеву, и в какой-то степени ей это удалось. Все надеялись, что возникшие опасения рассеются, когда она станет членом королевской семьи.
Чтобы показать, как в семье рады Меган, королева даже пригласила ее на рождественскую вечеринку в Сандрингеме в 2019 году. Все делали всё возможное, чтобы она почувствовала себя желанной гостьей. И, хотя она отвечала с очарованием и грацией, которыми обладает, когда хочет, чтобы ее восприняли положительно, тем не менее, от нее исходило какое-то скрытое чувство, которое некоторые восприняли как презрение или неодобрение.
Одна из британских королевских особ рассказала европейскому коллеге, что Меган ясно дала понять, что не одобряет охоту и стрельбу и поэтому не будет принимать участие в традиционной охоте в День подарков.
Хаос бывает во многих формах и вызван многими вещами, и в преддверии свадьбы белая часть семьи Меган оказалась богатым охотничьим угодьем для британских таблоидов. Черная сторона семьи считалась запретной. Не из-за каких-либо гуманитарных чувств, а потому, что британская общественность атаковала бы прессу за расизм. Но семья Маркл считалась богатой добычей, которую можно было стрелять на каждом шагу.
Том-младший, Саманта, Тайлер и его мать Трейси - все были выставлены на посмешище, каждое их действие рассматривалось под микроскопом, поскольку таблоиды соревновались друг с другом, чтобы рассказать, насколько они неангличане, и какие они деревенщины.
На самом деле такому поведению не было никакого оправдания. Это было унизительно и неконструктивно, но цена, которую иногда приходится платить за свободную прессу, - это оскорбленные чувства. Несчастная семья Маркл была привязана к позорному столбу.
Хотя Марклов и смущало то, как их представляли в британских таблоидах, это было ничто по сравнению с тем, как таблоиды начали изображать Тома-старшего. Он справедливо заявил, что они показывали его похожим на неряху, на белый мусор, на пьяницу. Они преследовали его днем и ночью в течение шести месяцев с момента объявления о браке его дочери до недели перед свадьбой, когда он исчез из виду после сердечного приступа. Том-старший позже рассказывал по телевидению о том, как неловко было выглядеть болваном перед всем миром.
С утра до вечера за каждым его поступком наблюдали, каждое его движение комментировали и осуждали. Советы Гарри и Меган были столь же непрактичны, сколь и безличны.
Когда в самом начале их романа Дориа получила самый слабый намек на то, что Тому-старшему пришлось переживать в течение нескольких месяцев, Гарри сразу вмешался, особенно жалуясь на то, как таблоиды обращаются с его будущей тещей. Теперь, когда его будущий тесть получал намного более сильную дозу того же яда, ему давали неэффективные и даже глупые советы. Они прекрасно понимали, насколько нереально было не общаться с прессой, когда каждый день они преследовали его на каждом шагу.
Если вы одинокий человек, живущий в центре густонаселенного города, вы подвергаетесь вниманию прессы ежедневно, как только выходите из дома. Вы не можете прятаться, как медведь в своей берлоге. Хотите вы этого или нет, но вы доступны. Даже если вы не будете разговаривать с прессой, они все равно будут следить за вами, фотографировать вас и выставлять вас на посмешище, если они этого захотят. Так оно и было, даже когда он просто покупал продукты в местном супермаркете.
Гарри и Меган, казалось, не испытывали никакого сочувствия к унижению, которому подвергался ее отец, когда его ежедневно изображали в самом нелестном свете. Они могли нанять отцу консультанта по взаимодействию со средствами массовой информации, они должны были бы сделать то же самое для Саманты и Тома-младшего. Такое простое действие было бы гуманным и умным, потому что это гарантировало бы Меган положительные ответы от ее родственников, а не тот негатив, который исходил от отвергнутых ею родственников.
Вместо этого они с Гарри решили не обращать внимания на происходящее, что несколько озадачивало. Гарри всегда так сочувствовал матери, несмотря на то, что она обычно сама предупреждала своих предполагаемых преследователей о своем выходе, а также выразил беспокойство, когда Дория подверглась чрезмерному вниманию, но Том-старший не получил ни поддержки, ни внимания, а только повторение пустых банальностей.
К смущению дворца и изумлению публики, "Разгром Маркла", как вскоре назвали издевательство над семье Маркл, усилился по мере приближения даты свадьбы. Совершенно очевидно, что семья Меган была неискушенной в общении с прессой, но почему бы и нет? Они не были ни общественными деятелями, ни аристократами, ни членами королевской семьи.
Они были просто американскими рабочими.
Тем не менее, ситуация по мере развития событий становилась все более неловкой для всех Марклов, которые были выставлены на посмешище. Таблоиды чувствовали, что они легкая добыча для насмешек, поскольку Меган ясно дала понять, что они были настолько нежелательны, что их даже нельзя было пригласить на ее свадьбу. В ответ Том-старший поддался на уловку журналиста, который предложил сфотографировать его, занимающегося более престижной деятельностью, чем та, которая до сих пор была представлена на фотографиях в прессе. Вместо того, чтобы покупать пиво в местном гастрономе, он должен был быть сфотографирован за снятием мерок для костюма, рассматриванием фотографий своей дочери и ее жениха, бегом трусцой вверх по холму с гирями в руках?
Том-старший, несомненно, наивно полагал, что такие действия улучшат его имидж, или что другие журналисты не узнают, что он и один из их коллег сговорились между собой, но кто может винить человека, которого привязывают к позорному столбу за попытку вернуть себе хоть каплю достоинства?
За неделю до свадьбы его неудачная попытка перевести повествование во что-то более презентабельное была разоблачена в Mail on Sunday. Лишив его остатков самоуважения, газета рассказала, что он сотрудничал с папарацци, сделав фотографии за огромную сумму денег, что было не совсем точно. Таблоиды были таблоидами, и преувеличения в них были в порядке вещей. Унижение Тома было настолько ужасным, что он не только перенес сердечный приступ, но и предложил отказаться от поездки на свадьбу.
К их чести, Меган и Гарри отклонили его предложение и настаивали, чтобы он прилетел и отвел ее к алтарю. Однако, когда у него случился второй сердечный приступ вскоре после того, как его выписали из больницы в Мексике после первого, они потеряли терпение. Меган перестала с ним разговаривать, а Гарри принялся отчитывать его с помощью эсэмэсок. Том ответил, что на самом деле они сожалеют о том, что он не умер, поэтому они могут притвориться грустными и не беспокоиться о нем. Их ответом было полное отсутствие реакции на него и на все последующие сообщения и телефонные звонки от него.
Худший кошмар дворца, по крайней мере, до тех пор, пока Меган и Гарри не сбежали, теперь начался всерьез.
Для сотен миллионов людей, которые наблюдали, как Гарри и Меган поженились в часовне Святого Георгия 19 мая 2018 года, их сказка стала реальностью. Невеста выглядела такой красивой, такой скромной, такой сияющей, а жених казался таким счастливым, таким красивым, таким гордым. Она была вершиной женственности, он - вершиной мужественности.
Это была не просто любовная история, но и послание, самой важной частью которого было то, что у цветных людей появилась надежда. Бывшие маргиналы теперь могли стремиться к чему угодно. Одна из них достигла наибольшей высоты, если не брать в расчет должность президента Соединенных Штатов Америки. Теперь она стала Королевским Высочеством, и полноправным членом самой престижной семьи на земле - британской королевской семьи.
Теперь Меган стала воплощением надежды и стремлений для людей во всем мире, маяком света для миллиардов людей, которые впоследствии могли смотреть на нее и думать: если она смогла достичь этого, то, может быть, и мои дети смогут достичь еще больших высот, даже если я не смогу. Это было, по любым меркам, огромным достижением. Но это была также большая ответственность, и те из нас, кто знал, как много надежд возлагалось на нее, надеялись и молились, чтобы у нее были все качества, чтобы жить в соответствии с этим.
Американский шоумен Фаррелл Уильямс сказал Меган и Гарри: "Я так счастлив за ваш союз. Любовь - это потрясающе. Любовь прекрасна. Никогда не принимайте ее как должное. Но в нынешней ситуации, я просто хотел сказать вам, что это так же важно для многих из нас.
Серьезно. Мы рады за вас, ребята".
Ответ Гарри и Меган отражал их позиции. В то время как Гарри любезно кивнул, полностью согласившись с выраженными чувствами, Меган сказала: "О, спасибо", прежде чем заявить, что ее критики "не делают ее жизнь легкой".
Она совершенно упустила из виду то, что теперь у нее есть священный долг, который она обязана исполнить, и как бы тяжело это ни было, она разрушит надежды людей во всем мире, если потерпит неудачу. Поэтому не имело значения, облегчат ли критики ей жизнь или нет. Действительно, сам факт того, что они этого не делали, был еще одной причиной для того, чтобы приложить все усилия и преуспеть в роли, которую она теперь воплощала.
Конечно, нелегко оправдать ожидания других. Быть королевской особой во многих отношениях неблагодарная задача, скорее, как быть светской монахиней, хотя и призванной быть иконой стиля. Личные награды есть, но они выражаются не в том эмоциональном смысле, к которому привыкла Меган, будучи волонтером в бесплатных столовых, и не в аплодисментах, которые она получала, выступая перед камерой или аудиторией в ООН. Во всем этом есть большой аспект самопожертвования, который никогда полностью не компенсируется поверхностным очарованием, окружающим широко освещаемые аспекты королевской жизни.
Меган была своего рода экспертом по Диане, принцессе Уэльской. Поэтому она была знакома с историей, когда Диана на торжестве по случаю ее первого официального знакомства с принцем Чарльзом в Королевском оперном театре в Ковент-Гардене пожаловалась княгине Монако Грейс на чрезмерное внимание прессы.
Пока Диана сокрушалась о том, каким "ужасным" она находила всеобщее внимание - внимание, кстати, которое она сама обеспечивала себе до самого конца своей жизни; внимание, которое и привело ее к смерти, поскольку оно не могло существовать без участия прессы, и которое Диана старательно поддерживала, несмотря на свои протесты против этого, - Грейс сказала с равной долей остроумия и правдивости: "Не волнуйся, дорогая. Станет только хуже". И это случилось, хотя, несмотря на все жалобы Дианы на обратное, внимание усилилось после развода.
Совершенно очевидно, что Меган брала пример с Дианы, возмущаясь вторжениями прессы, в то же время противореча гламурным аспектам, которые пресса и публика требовали от их новой иконы стиля. Как и Диана, которая тоже была в полном согласии со своими чувствами, Меган имела противоречивое отношение к плюсам и минусам королевской власти. Если бы у нее был более открытый и менее личный подход к своей новой роли королевской герцогини, если бы она меньше сосредотачивалась на ощущениях, которые она вызывала в себе, и не путала теплое с мягким, она была бы полностью согласна с тем, что говорил Фаррелл Уильямс. Она бы поняла, что, когда становится трудно, сильные идут - к успеху, а не жалуются или жалеют себя. Так или иначе, вы обязаны платить за свои привилегии, и хотя минусы неприятны, плюсы стоят того, чтобы потратить усилия, особенно, если она надеялась взять на себя огромную благотворительную роль, которую они с Гарри определили для самих себя.
Меган бы гораздо лучше приспособилась к своей королевской роли, если бы кто-то из ее близких указал, что она была совершенно счастлива оставить свою актерскую карьеру ради королевской жизни, и теперь, когда у нее была еще большая роль, с большим потенциалом и большим количеством наград, она должна была сосредоточиться на положительных моментах, а не барахтаться в негативе и рисковать своими шансами на успех. У нее не было проблем с тем, чтобы держать свои чувства при себе, когда она работала актрисой. Она охотно околачивалась на съемочной площадке, дожидаясь своих трех минут съемок, часами напролет. Она не возражала против нескольких часов прихорашивания, чтобы сделать прическу и макияж, и легко общалась с командой. Она охотно позволяла использовать себя в рекламных кампаниях и, когда никто не был готов, добровольно работала на других под эгидой гуманитарной деятельности. Теперь у нее была платформа, с которой она могла взяться за все благотворительные проекты, которые, казалось, вдохновляли ее прежде, и было большим разочарованием узнать, что она, казалось, не могла понять, что все еще есть цена, которую нужно заплатить.
В некотором смысле быть королевской особой не так уж и отличалось от ее роли актрисы в телесериале. Да, были и различия. Там было больше внимания, и она должна была соответствовать совершенно другим стандартам, но, если бы она получила другую роль в другом телевизионном шоу, разве она не ожидала бы, что ей придется знакомиться и подстраиваться под новых сценаристов, продюсеров, режиссеров, операторов и всех остальных, связанных с новым шоу. Так же она должна была делать при дворе.
Но, поднявшись от малой славы к большой, она, казалось, потеряла голову, и ее чувство меры сместилось. Диану Уэльскую постигла та же участь, когда она вышла замуж за принца Чарльза, но она была вдвое моложе Меган, и у нее, по крайней мере, хватило благоразумия сдерживать свои эмоции, пока она не была готова сбежать. А Меган, едва выйдя замуж, уже оплакивала свою судьбу и хотела, чтобы все вошли в ее тяжелое положение, но в то же время требовала отношения к себе, как к королевской особе.
Успех в качестве королевской герцогини был возможен только в том случае, если бы она оставалась командным игроком, если бы она понимала, что роль изменилась, и это новая роль, которую она должна играть по новым правилам, которые отличались от тех, к которым она привыкла. Она не могла рассчитывать на эмоциональное удовлетворение, которое получала от съемочной группы или актеров шоу, или даже от случайных рецензентов. Ей придется довольствоваться совершенно другим видом удовлетворения, на этот раз более интеллектуализированной, духовной версией, которая будет менее очевидной, но не менее реальной и значимой. Гипер-эмоциональные интервью должны были остаться в прошлом. Вместо двадцати человек актерского состава или съемочной группы, она ежегодно будет общаться с десятками и сотнями тысяч людей, но в более формализованной, менее эмоциональной обстановке. Жизнь королевской особы на государственной службе так скоротечна, так насыщена, общение с людьми так мимолетно, что просто нет времени получать обратную связь, как она привыкла, от инженера по свету или оператора, с которым она ежедневно часами общалась на съемочной площадке. Однако со временем можно понять, что обратная связь существует: она просто более тонкая.
Была также проблема дисциплины и контроля, и здесь баланс радикально отличался от того, к чему она привыкла. Если бы Меган и Гарри проявили терпение и дипломатичность, как это делали его бабушка и дедушка, Королева и Принц Филипп во время восшествия на престол, медленно и осторожно изложив свои приоритеты, а не заявив, как Меган после свадьбы, что она намерена "начать все сначала" - тем самым давая понять, что всем лучше быть начеку, так как новая метла намеревалась мести по-новому, - она получила бы более позитивный отзыв.
Меган привыкла к тому, что на съемочной площадке существует структура, позволяющая ей взаимодействовать с продюсерами, режиссерами и сценаристами. До этого шоу ей почти не удавалось повлиять на кого-либо, чтобы расширить свою роль, но, по ее собственному признанию, она добилась такого успеха, что заставила режиссера смягчить сексуальные сцены и превратить ее роль в нечто более мощное, чем первоначально представляла из себя Рэйчел Зейн.
Королевская власть имеет другую структуру. Придворные организуют и консультируют. Члены королевской семьи действуют, но делают это в четко определенных границах. Королевская семья - это ансамбль. Каждый исполнитель существует для того, чтобы укрепить корону. Монарх - главный в ансамбле. Важность каждого определяется его близостью к трону. После монарха идет непосредственный наследник. После него идет следующий в очереди наследник, и так далее по шкале старшинства. Если вы шестой танцор в хоровой линии, то вы должны выступать после номера пять и до номера семь, и если сделаете это не вовремя, вы испортите весь номер. В королевских семьях, как и в бродвейских шоу, каждый игрок должен знать свое место. Если вы нарушите ряды, вы навредите шоу. Особенно вы принесете вред, если нарушите строй и дадите понять аудитории, что вы лучше, чем все остальные участники ансамбля. Делая это, вы не только возвышаете себя за счет всего шоу, но также показываете других в негативном свете.
Поскольку цель королевской семьи состоит в том, чтобы представлять свою нацию в целом, в каждой королевской семье существует только один главный. Недисциплинированный и деструктивный игрок ансамбля, который нарушает ранг, в конечном счете будет ни чем иным, как разрушающей силой, если речь идет о королевской семье. А идея создать свой собственный танец, отличный от того, который все ожидают увидеть, была настолько непостижима, что никто не думал о такой возможности. За исключением Меган, которая явно обдумывала именно такую возможность, иначе почему она не распустила свою голливудскую команду, когда вышла замуж?
Именно на этом фоне и состоялась свадьба. За кулисами было огромное облегчение, что сам день прошел хорошо.
Помимо неприятной огласки, связанной с отцом Меган и остальными членами семьи Маркл, ее собственное поведение и поведение Гарри в преддверии свадьбы вызывали скорее страх, чем утешение. При его поддержке она потребовала контроля над свадьбой, несмотря на то, что ни один из них не нес за нее никакой финансовой ответственности и несмотря на то, что она была новичком на королевской сцене, а он вел себя так, как будто ей было позволено нарушать все существующие традиции и правила.
Меган никогда не нарушала и не проявляла неуважения к параметрам, установленным производителями "Форс-мажоров" для обеспечения успеха. Она была счастлива вписаться в эту схему вещей. Да, она была известна своей требовательностью и вызовом, стремлением найти лучшие черты для себя, желанием расширить свою роль, но все это делалось в профессионально уважительной манере. Если она могла понимать и уважать эти параметры, то почему они с Гарри старались не уважать и игнорировать параметры королевского мира?
В королевских кругах не было секретом, что Диана была индивидуалисткой, которая часто не только не уважала, но и порочила королевский мир, несмотря на то, что он был ее платформой для величия. Гарри также время от времени проявлял склонность к тому, чтобы дискредитировать семью, совершенно не думая о том, что он восстает против того самого, что придавало ему хоть какую-то степень величия, которой он обладал.
Возможно ли, что сочетание Меган и Гарри с его эмоциональными проблемами и материнским наследием и ее властной и требовательной натурой, могло привести к вызову, который монархия совсем не ожидала от королевских особ?
Что же касается всех членов королевского круга, то требования Меган и Гарри позволить им делать все, что им заблагорассудится, не слишком заботясь о прошлом, не предвещали ничего хорошего ни для Меган, как личности, ни для них, как пары. В королевских и аристократических кругах, как и в любом другом учреждении, новички должны иметь некоторое уважение к ценностям и традициям мира, к которому они присоединяются. Это справедливо, независимо от того, является ли учреждение компанией, юридической фирмой, телевизионным сериалом или чем-то еще. Новички не должны требовать фундаментальных изменений в образе жизни, пока они не приспособятся к нему.
У многих есть разногласия по поводу некоторых вещей, и всем дается свобода игнорировать второстепенные правила, которые не являются фундаментальными для существования института, но мысль о том, что кто-то на начальном уровне будет навязывать новый способ делать вещи по старому порядку, немыслима. Мысль о том, что такой представитель истеблишмента, как Гарри, сочтет приемлемым ожидать, что все будут подчиняться ему, а он и новичок, вроде Меган, на каждом шагу начнут нарушать традиции, никогда не приходила никому в голову, пока это не произошло. И когда это произошло, они получили ожидаемую реакцию, потому что у общества существует убеждение, что ценности, которые поддерживают в королевском или аристократическом образе жизни, отягощены мудростью, сформировавшейся на протяжении сотен, а иногда и тысяч лет проб и ошибок.
Британский актер Ларри Лэмб однажды сказал мне и покойной Элизабет Стюарт Фотрингем, владелице двух величественных домов в Шотландии: "Кажется, есть правило или, по крайней мере, руководство для всего в вашей жизни, и я понял, что многое из этого имеет смысл. Это мудрость веков. Даже то, как вы едите суп, практично. Вы вычерпываете его, наклоняя тарелку от себя, в отличие от всех нас, но если он прольется, он не прольется на вас. Держу пари, вы никогда не представляли себе, насколько умны такие мелочи".
Помимо практичности многих способов поведения, существует также основополагающий кодекс поведения, в котором долг, честь, надежность, порядочность и все другие безупречные добродетели являются живыми понятиями, к которым человек должен стремиться. Благородство - это не только вопрос ранга, но и способ существования, поэтому одним из самых больших оскорблений в элитных кругах является обвинение кого-то в том, что он не умеет себя вести.
Поэтому для многих стало неожиданностью, когда Меган при полной поддержке Гарри заявила людям, с которыми теперь общалась, что считает их образ жизни, ценности и правила поведения ниже своих собственных.
Один из членов королевской семьи подтвердил это, заявив: "Она настолько самоуверенна, что это пугает. Я привыкла думать, что королева Елизавета (королева-мать) была самой самоуверенной личностью, которую я когда-либо встречала. Меган ее затмила".
Именно здесь мы видим линию, восходящую к предыдущим поколениям. Меган - не первая из влиятельных личностей, которые были поглощены британской королевской семьей. Королева-мать была первой. Принятая в семью герцогиней Йоркской в 1923 году, она была такой сильной натурой, такой решительной и волевой, таким хитрым и эффективным манипулятором, что даже Гитлер счел своим долгом назвать ее "самой опасной женщиной в Европе".
Ее муж Берти, более известный в истории как король Георг VI, был так же очарован ею, как его брат Дэвид, тогда принц Уэльский, а затем король Эдуард VIII и герцог Виндзорский, Уоллис Уорфилд Симпсон.
Я немного знала герцогиню Виндзорскую, но оставлю свои замечания о ней на потом. Достаточно сказать, что Меган и Гарри продолжают давнюю традицию могущественных женщин, пленяющих Виндзорских принцев, многие из которых, по-видимому, склонны отдавать свою судьбу в руки этих женщин, каждая из которых рассматривалась своим принцем как Дельфийский Оракул. Все три были откровенно честолюбивы, но только две из них действительно получили то, что они хотели, а третья пережила свой худший кошмар.
Оглядываясь назад, становится очевидным, что у Меган был план, касающийся ее свадьбы. Она хотела, чтобы это был самый красивый и гламурный праздник. Это должно было быть идеальное место для ее знакомства с миром в целом. Это утвердило бы ее, как красивую, желанную, женщину стиля и вкуса, как человека, у которого есть все, каждая добродетель, от поверхностного стиля и красоты до глубокой бездны характера. Она представляла себя драгоценностью, которую королевской семье посчастливилось иметь в своей короне, и мир должен был это увидеть. Она не хотела, чтобы кто-то из ее семьи, за исключением родителей, был там. Она не хотела, чтобы кто-нибудь из них или ее старых друзей попал под лучи славы на ее параде.
Она не хотела иметь слишком много связей с прошлым, которое оставила позади. Тогда она была обычной девушкой на побегушках. И вот теперь она взлетела на самую вершину. Теперь она была необыкновенной женщиной, и она всем своим видом передавала послание, что она уникальна и совершенна настолько, насколько это возможно.
Это было началом новой жизни, славной жизни, жизни, в которой она будет наслаждаться славой, которой она искала всю свою жизнь и добивалась в течение последних семи лет.
Кроме того, ее свадьба давала возможность познакомиться с людьми, которых она едва знала, но которые потенциально могли пригодиться в будущем, такими как Опра Уинфри. Отныне она будет звездой А-листа, и она намеревалась укрепить свой статус, имея в друзьях настоящих звезд, таких как Джордж и Амаль Клуни, несмотря на то, что знала их лишь совсем немного.
По словам самой Меган, она в высшей степени честолюбива. Как именно, еще предстоит выяснить, хотя последние два года показали, что она женщина безграничных амбиций и дальновидности.
Однако, как только они с Гарри объявили, что уходят из королевской жизни, чтобы сколотить свое финансовое состояние, стало ясно, что быть старшим членом королевской семьи, занимающим одно из самых выдающихся мест на земле, для нее недостаточно. Это место было слишком ограниченным, и вместо того, чтобы приспособиться к нему, она решила, что оно должно приспособиться к ней. Тем самым она продемонстрировала, насколько она действительно меняет правила игры. Это то, чему аплодируют ее поклонники, и, по иронии судьбы, одним из людей, которые больше всего поддерживали ее, была королева.
Елизавета II и Филипп в свое время тоже меняли правила игры, но делали это так, чтобы не раскачивать королевскую лодку. Королева все еще надеется, что плавание Меган и Гарри в будущее позволит им функционировать таким образом, чтобы они могли пробиться, не нанося ущерба своему королевскому наследию, создавая новый образ жизни, от которого будущие поколения запасных могли бы извлечь выгоду.
Хотя Меган и Гарри, уходя из королевской семьи, подчеркивали что их целью была финансовая независимость, многие считают, что ее амбиции не ограничиваются тем, чтобы набивать карманы, используя королевские возможности.
Задолго до того, как публика узнала, что Меган поощряет Гарри отступить от своей королевской роли, она заложила основу для этого. Она делала это различными способами, одним из которых было донести до каждого, с кем она вступала в контакт, что она не испытывает благоговения перед монархией. Как сказал его друг, "одно можно сказать наверняка. Она никогда не испытывала никакого уважения к институту, в который вступила, выйдя замуж. С самого начала было очевидно, что она чувствует, что знает лучше нас, и может просветить всех нас, бедных слюнтяев, в том, как мы должны жить".
В то время как сторонники Меган будут восхищаться тем, что она могла быть настолько твердой в своих убеждениях и взглядах, что оставалась равнодушной и не впечатленной своим вхождением в самую выдающуюся семью мира, те, кто пересекался с ней, были поражены тем, что они приняли за неуважение к себе. Примером может служить ее поведение в преддверии свадьбы. С самого начала она сопротивлялась королевской традиции при полной поддержке Гарри, который ходил вокруг и говорил: "Чего хочет Меган, то и получает".
Примером могут служит такие случаи, когда Меган довела до слез Кэтрин Кембриджскую из-за платья Шарлотты; когда Меган фактически назвала члена персонала лжецом, в то время, как женщина явно говорила правду (что привело к тому, что Меган сделали замечание, что королевские особы не разговаривают с персоналом подобным образом); перепалка из-за предполагаемой затхлости часовни Святого Георгия, которая привела к тому, что Меган запретили распылять ароматы по всей древней часовне, чтобы она пахла как дамская комната в Сохо-Хаусе.
За эти годы я посетила множество мероприятий в часовне Святого Георгия, в том числе, посвящение принца Уильяма в рыцари Ордена Подвязки. Я могу сказать вам, что она имеет успокаивающий букет древней, ухоженной и чистой часовни, которой и является. Скамьи, обработанные пчелиным воском, сияют патиной столетий, который также испускает тонкий, но восхитительный аромат.
Это было явной анафемой для кого-то столь "классного", как Меган, которая к этому времени рассматривалась ее поклонниками не только как Петроний Арбитр "классности", но и как ее квинтэссенция. Несмотря на то, что Меган имела некоторое представление о том, что считается антиквариатом в Америке, поскольку ее дед держал антикварный магазин, она не знала, что то, что считается антиквариатом в Америке, то есть что-то старше 75 лет, почти новодел в Европе. Она не была знакома с ароматом мебели, хорошо отполированной на протяжении веков. Вместо того, чтобы распознать приятный аромат ухоженного здания, вроде часовни Святого Георгия, она обнаружила, что этот запах ей чужд и потому отталкивает.
Людям не нравится, когда новичок показывает им на словах или на деле, что они не так хороши, как он, и это вызывает особую обиду, когда получатель критики имеет доказательства того, что это не так, в тысячах комплиментов, полученных им за десятилетия. Поскольку Меган обвиняла часовню в зловонности, когда ее часто хвалили за тонкий и древний запах, это вызвало обиду. Многие люди в Виндзоре пришли к выводу, что ей нужно многому научиться, и Гарри должен быть мудрым и сообщить ей об этом факте, вместо того, чтобы вести себя так, как будто все остальные были невежественны, кроме них двоих. Хорошей отправной точкой, по их мнению, было бы понимание парой того, насколько ограничены ее знания об их мире. Но, напротив, она была настолько самоуверенна, что производила впечатление презрительной всезнайки.
А что касается свадьбы, то она точно знала, чего хочет, и они оба хотели, чтобы она это получила.
"Это наша свадьба, и мы хотим, чтобы все было по-нашему", - заявила Меган, но поскольку Гарри почти ничего не говорил, кроме повторения мантры "Чего хочет Меган, то и получает", никто не обманывался, понимая, что использование ею местоимения первого лица во множественном числе означает, что она выражает только свое мнение.
Список приглашенных был первым из многих традиций, которые были отвергнуты по приказу Меган при полной поддержке Гарри. Были приглашены сотни людей, связанных с благотворительностью, что подтвердило их полномочия как филантропов, мыслящих терминами благотворительности. В список также были включены все знаменитости, с которыми она когда-либо пересекалась. С некоторыми она едва познакомилась, с другими - виделась всего два или три раза, но они с Гарри пригласили их всех, и все, кто пришел, добавлял гламура этой свадьбе.
Эндрю Мортон заметил, что это был умный карьерный шаг, потому что, как только они были приглашены, они были в долгу у этой пары.
Брак с британской королевской семьей не был обычным явлением. Такое случается раз в жизни. Для семьи Меган это было нечто большее: она была источником огромной гордости, которая превратилась во всемирное унижение. Принц Филипп особенно хорошо понимал это: три его сестры не были приглашены на его собственную свадьбу, потому что их мужья были немецкими офицерами во время войны, которая закончилась за два года до его свадьбы. Это причинило ему боль, а принцессе Готфрид фон Гогенлоэ-Лангенбург, маркграфине Баденской, и принцессе Георг Ганноверской - огромное смущение.
Меган и Гарри, однако, были безразличны к тому, как их действия отразятся на ее семье. По их мнению, у нее появилась новая семья, к которой она теперь стремилась. Это были не члены королевской семьи, от которых к этому времени они уже отворачивались, несмотря на рассказ Гарри по радио, что Меган так хорошо привязалась к его родственникам, что они заменили ей семью, которой у нее никогда не было. Нет, эта новая семья состояла из представителей шоу-бизнеса или знаменитостей в ее новой жизни, которая, как казалось Меган, началась только после того, как она получила свою роль в Suits.
Эта новая семья включала в себя актерский состав Suits, который почти в полном составе был на свадьбе, а также знакомых Меган, таких как Джессика Малруни, Маркус Андерсон, Опра Уинфри, Гейл Кинг, Амаль и Джордж Клуни.
Для дворца управление Гарри и Меган списком приглашенных казалось неуместным и опасным. Королевские и аристократические свадьбы - это не повод для того, чтобы жених и невеста подтверждали свои гуманитарные полномочия перед глазами всего мира или приглашали знаменитостей, которые на самом деле были счастливы тем, что их принимают в королевские круги. Свадьбы предназначены для празднования Союза двух семей, когда приглашаются все ветви семей жениха и невесты, а также все близкие или давние друзья.
Исключив свою семью, Меган и Гарри причинили вред не только им, но и самим себе, особенно самой Меган, поскольку большинство людей пришли к выводу, что Меган больше, чем Гарри, несет ответственность за исключение своих родных из списка приглашенных. Единственное, чего дворец не хотел, так это чтобы кто-то вошел в королевскую семью, как испорченный товар, но поскольку свадьба Гарри и Меган не была государственным событием, никто во дворце не имел права вмешиваться.
В подходе Меган и Гарри было еще одно измерение, которое тоже казалось разрушительным. Чтобы оправдать исключение родственников Меган, они также пренебрегли приглашением членов королевской семьи, которые считаются "более широкой родней". Это вызвало бесконечное возмущение, и в этом не было никакого смысла, особенно учитывая, что в часовне были сотни свободных мест. Несмотря на то, что все сделали хорошее лицо, это раздражало. Внуки герцога и герцогини Кентских Леди Амелия Виндзор, лорд Даунпатрик и леди Марина Виндзор были на этой свадьбе лишь тремя из многих представителей дальней королевской родни. Так же не были приглашены и все европейские королевские особы. Главы государств и правительств не приглашались, потому что брак Гарри не был государственным делом, это был семейный праздник. Все в королевских кругах знают, насколько важны такие мероприятия, как упражнения на сближение. На человеческом уровне они были даже более важны для королевских особ, потерявших свои троны. Такие случаи, как браки и большие юбилеи, являются редкой формой подтверждения их некогда славного, а теперь утраченного статуса. Эти люди не только лишились значимой возможности, но и привели многих к выводу, что Гарри и Меган бессердечны.
Жестоким считалось и то, что были отвергнуты и некоторые из самых старых и верных друзей Гарри. Такие люди, как Том «Скиппи» Инскип, пострадали за Гарри, когда того поймали на приеме наркотиков. Том позволил прессе несправедливо осудить его, взяв на себя вину, которая по праву принадлежала Гарри, и промолчав, чтобы спасти шкуру друга. Невозможно было поверить, что Том и Лара Инскип не были приглашены в Фрогмор-хаус. Обида? За то, что также пытался предостеречь Гарри от поспешного вступления в брак.
Гарри был гостем на Ямайской свадьбе Тома с дочерью лорда Сент-Хелена достопочтенной Ларой Хьюз-Янг на Round Hill в 2017 году. Они были настолько хорошими друзьями, что Том и Лара пошли на крайнюю жертву, запретив своим гостям пользоваться мобильными телефонами во время свадебных торжеств, чтобы удовлетворить желание Меган уединиться. Это не очень понравилось другим гостям, но лучшие друзья с радостью принимают других лучших друзей даже к неудобствам меньших друзей.
Тем не менее, как только Меган узнала, что Скиппи был не в восторге от ее существования, он был подвергнут глубокой заморозке и исключен вместе с женой из святая святых. При этом Меган сообщила всем, включая мировую прессу (которая подхватила их унижение), что Инскипы были понижены с первого до второго класса.
Инскипы, однако, вернут должок. Обычно члены королевской семьи приглашаются в качестве крестных родителей детей своих друзей. Отказ пригласить королевского друга может быть истолкован как пренебрежение. Поскольку у Лары вот-вот должен был родиться ребенок, их друзья хотели знать, пригласят ли они Гарри стать крестным отцом. Они сказали, что не собираются делать ничего подобного, и повторяли это так часто, что эта фраза попала в воскресную колонку светской хроники Mail on Sunday.
Королевские свадьбы - это незабываемые события не только для тех, кто смотрит их по телевизору, но и для тех, кто их посещает, и для тех, кто этого не делает. И в часовне Святого Георгия, и во Фрогмор-хаусе было так много неожиданных недомолвок, что несколько человек задались вопросом: "Что происходит?"
Если бы Гарри и Меган придерживались королевских и аристократических традиций, то были бы приглашены все родственники, которых предписывал обычай. Очень немногие приглашенные отказались бы, поэтому в часовне было бы множество малоизвестных членов королевской семьи и около пятидесяти гостей из прошлого Меган.
Среди них были бы такие люди, как ее дядя по отцовской линии Майк Маркл, дядя по материнской линии Джозеф Джонсон и его жена Памела. Скорее всего, они не стали бы участвовать в вечернем празднестве во Фрогмор-хаусе, но честь была бы оказана всем присутствующим, и Меган показала бы всему миру, что, как бы она ни гордилась своим успехом в этом мире, она не стыдится своих корней. Это повысило бы ее репутацию, но вместо этого она поставила под сомнение декларируемые ею ценности. Это была роковая ошибка с ее и Гарри стороны.
По общему признанию, у Меган и Гарри было достаточно сторонников, которые вели бы себя точно так же, как они. Но большинство людей считают, что они начали свой брак в водовороте, и как только этот тон был задан, изменить его стало трудно. Тем не менее, церковная служба, прием в Виндзорском замке и последующее празднование в Фрогмор-хаусе прошли с большим успехом.
По словам одного посетителя, "это была прекрасная вечеринка", "очень счастливый случай".’
Пара явно была "очень влюблена", хотя они проводили довольно много времени, позируя для фотографий.- Несмотря на это, отсутствующие вызвали много разговоров и еще больше спекуляций. Поскольку такое исключительное поведение казалось нетипичным для Гарри, люди спрашивали, могла ли Меган получить такой жесткий контроль над ним, что она уже тогда изолировала его друзей?
Для старшего поколения это было похоже на то, как мать Гарри использовала список приглашений на свою собственную свадьбу и свадебный завтрак, следующий за ним, чтобы показать свою власть. Она вычеркнула имя своей приемной бабушки, леди Барбары Картленд, из списка на том основании, что она привлечет к себе слишком много внимания публики, тем самым заберет внимание, которое Диана приберегала для себя. Автор Кеннет Роуз писал, как отец Дианы "Джонни Спенсер говорил мне, что он хотел бы надеть свою серую форму, когда Диана выйдет замуж за принца Уэльского, но сама Диана возражала. Она думала, что это будет отвлекать внимание от ее собственной внешности. Это очень необычно, как что-то из "Короля Лира".
Когда Джонни Спенсер показал Диане свой черновой список, она вычеркнула всех членов семьи, которые не потрудились приехать на свадьбу ее сестер! Однажды она станет очень грозной.
На самом деле Диана уже в девятнадцать лет была грозной женщиной, и она воспользовалась своим замужеством, чтобы передать послания многим из окружения своего мужа, а также всему миру в целом, во многом так же, как это делали Меган и Гарри. Она даже пыталась помешать Чарльзу пригласить многих его ближайших друзей, таких как Лорд и Леди Трайон, а когда он уперся, настояла, чтобы они присутствовали только на церковной службе, но не на свадебном завтраке в Букингемском дворце. При этом она указала на то, что их понизили в классе, - тактика, которую ее сын и его жена применят с такими людьми, как Инскипы.
Люди, заметившие параллели между поведением Дианы, ее сына и невестки, начали задаваться вопросом: будет ли Меган так же избавляться от персонала, друзей и родственников, как это делала Диана, когда присоединилась к королевской семье? В 1981 году, через несколько месяцев после свадьбы, она настояла, чтобы Чарльз избавился от своего верного камердинера Стивена Барри. Затем она вынудила уйти его личного секретаря, достопочтенного Эдварда Адина, сына бывшего личного секретаря королевы Майкла, Лорда Адина, несмотря на то, что Эдвард Адин отказался от весьма успешной карьеры в адвокатуре, чтобы работать на принца Уэльского. Она также уволила своего личного секретаря Оливера Эверетта, потому что он продолжал давать ей информационные материалы, которые она не хотела читать, хотя он тоже отказался от успешной карьеры дипломата, чтобы занять этот пост. Были ли параллели с Дианой случайными, или люди должны были подготовить себя к нападениям, подобным нападениям Дианы?
Ответ не заставил себя долго ждать. Через три дня после свадьбы Гарри и Меган посетили вечеринку в саду Букингемского дворца, посвященную 70-летию принца Чарльза, на которой присутствовали представители его многочисленных благотворительных организаций и партнеров. Меган выглядела очень красивой, когда они с Гарри вышли на лужайку. Они нырнули внутрь, радостно протягивая руки тем, кого отобрали для представления. Она очаровала всех. Через пятнадцать минут она повернулась к Гарри и сказала: "Гарри, это действительно скучно. Давай уйдем отсюда".
К его чести, он сообщил ей, что им придется остаться.
Гарри сказал, что они должны остаться, и они двинулись дальше.
Как упоминалось в Главе 1, на следующий вечер я ужинала с аристократом с безупречными дворцовыми связями. Главной темой разговора было желание Меган убежать, как только она покажет себя, а на вечеринке в саду воцарится скука. Официальные мероприятия сбили ее с толку. Если она не может проявлять свои эмоции, то ей незачем присутствовать.
Человек, который подслушал разговор между ней и Гарри, был настолько ошарашен, что не мог держать это при себе. Мы все согласились, что это очень плохой знак. Меган искренне верила, что ей достаточно принарядиться, излучать восторг и очарование, позируя перед камерами, а затем уйти через пятнадцать минут, как только наступит скука. Она явно не понимала, что гражданские обязанности королевской семьи и аристократии включают в себя встречу и приветствие как можно большего количества людей в подобных случаях.
В нашем мире нет коротких путей. Вы либо выполняете свои обязанности в полном объеме, либо терпите неудачу. Большая часть доброжелательности, которая генерируется, происходит не перед камерой, а вне ее, когда вы взаимодействуете с людьми, которые приехали издалека, чтобы встретиться с вами, иногда с большими затратами и с большими неудобствами.
Она явно не понимала разницы между появлением кинозвезды и появлением королевской особы перед публикой. "Она думает, что жизнь - это фотосессия, - сказал аристократ. - Ей еще многому надо научиться, - добавила я.
Затем выяснилось, что "во дворце начали делать ставки на то, как долго продлится брак. Большинство людей выбирают два года, оптимисты - пять". Третья сторона дала ему восемнадцать месяцев, а я вообще отказалась от пари. Помимо того, что я не обладала достаточными знаниями, чтобы сделать обоснованное предположение, я также надеялась, что она поймет, насколько важная роль ей была отведена. Я хотела, чтобы она оправдала мои ожидания. Я видела этот брак таким, каким он был, - уникальным местом в истории".
Беседа завершилась сообщением, что недавно ставший герцогом Сассекским Гарри получил во дворце новое прозвище. Теперь он был известен как Гарри Минетчиков, потому что люди во дворце были убеждены, что его мозги были одурманены умопомрачительно хорошим сексом.
"Это было бы трогательно, если бы не было так опасно", - сказал мне королевский кузен. - Его глаза следят за ней по комнате, как будто он преданный щенок, а она - самый замечательный хозяин, который когда-либо существовал. Это были Дэвид и Уоллис (герцог и герцогиня Виндзорские) или Берти и Элизабет (Альберт, герцог Йоркский, король Георг VI и Леди Элизабет Боуз-Лайон, герцогиня Йоркская, а затем королева Елизавета).
И все же Гарри противостоял Меган, когда она хотела, чтобы они избегали того, что он считал своим долгом, хотя она и не понимала всей важности этого. Это само по себе было многообещающим знаком. Это означало, что там, где речь шла о его долге, он мог выполнить его и, более того, мог побудить ее сделать то же самое. Пока это продолжалось, оставалась надежда на Гарри Минетчикова и Трудную Меган, поскольку такие люди, как писатель Дэвид Дженкинс, партнер бывшего редактора Vogue Александры Шульман, уже начали называть новоиспеченную герцогиню Сассекской.
Мало кто из нас знал, что менее чем через два года Меган и Гарри откажутся от королевского образа жизни, заявив, что хотят стать "финансово независимыми". Поскольку до встречи с Меган Гарри никогда не жаловался на то, что у него есть финансовые проблемы, можно с уверенностью заключить, что именно она была движущей силой этого решения и что Джина Нелторп-Коун была права с самого начала.
Меган Маркл - прежде всего, деловая женщина. Хотя в этом нет ничего плохого, на самом деле, это кажется мне значительно более низким призванием, чем быть альтруистичным и живым воплощением надежд миллиардов людей.
Может быть, Меган и не лгала, когда написала в своем первом блоге, что ее не интересует слава сама по себе. Возможно, ее истинной целью было сочетание активности и вознаграждения, сопутствующего успеху. Она писала, что ей нравятся привилегии знаменитостей: наряжаться, прихорашиваться, продвигаться по службе, и получать деньги. Дело было даже не столько в деньгах, ей требовалось финансовое вознаграждение за работу. И поскольку королевские особы компенсируют свою деятельность уважением, а не вознаграждаются за нее материально, то работа королевской особы, долг, выполненный без финансовой прибыли, был не для нее.
Сразу же после свадьбы Меган и Гарри никто и не подозревал, что ее амбиции будут превышать уровень королевской герцогини. Все в королевских кругах верили, что она получила величайшую роль в своей жизни, и, будучи актрисой, она будет играть ее до конца. По ее словам, после замужества она "пустилась во все тяжкие". Она была образцовой исполнительницей, и поначалу казалось, что ее актерские способности будут успешно реализованы на более широкой сцене, которую она приобрела вместе с титулом, когда стала Ее Королевским Высочеством Герцогиней Сассекской.
Меган обладала огромным обаянием. Поначалу, исполняя свои королевские обязанности, она казалась теплой, доброй, приземленной, милой, скромной и стремящейся угодить. Ее первым мероприятием без Гарри была поездка с Королевой в королевском поезде до Честера на северо-западе Англии.
У монарха был плотный график занятий: от открытия моста Хаттон, который пересекает реку Дон, до встречи с группой сирийских беженцев, занимающихся традиционными ремеслами, просмотра танцевального представления группы местных выздоравливающих наркоманов под названием "Падшие Ангелы" и концерта детей начальной школы, исполняющих песни вместе с актерами из фильма 2016 года "Ласточки и Амазонки", который был снят по книге Артура Рэнсома, опубликованной в 1930 году. После того, как королева открыла вторую мемориальную доску за день, они отправились на прогулку, Королева пошла вдоль толпы направо, в то время как Меган была проинструктирована идти налево. Королевские помощники сообщили прессе, что Елизавета II специально попросила свою новую внучку приехать, чтобы показать ей "широту работы, которую выполняет королевская семья".
Меган сказала, как она рада быть здесь, и Королева, обычно сдержанная, была необычайно оживлена, улыбаясь и смеясь, когда Меган сидела рядом с ней.
Хотя пресса оценила это событие как большой успех, те, кто был более беспристрастен, задались вопросом, почему Меган бойкотировала королевские наряды. Королева была одета в один из своих типичных нарядов - мятно-зеленое пальто от Стюарта Парвина поверх шелкового платья в цветочек, шляпку от Рейчел Тревор Морган и неизбежные белые перчатки, жемчуг и бриллиантовую брошь.
Меган надела белое платье от Живанши с черным поясом, черный клатч и черные туфли. Хотя она и выглядела шикарно, все же оделась по-королевски, но для тех, кто понимал, она нарушила несколько портновских правил:
– Она не надела шляпу, хотя в таких случаях по обычаю королевские женщины носят шляпы, особенно когда сопровождают королеву; она надела черное и белое, которые являются двумя королевскими траурными цветами, наряду с лиловым;
– Она носила французскую одежду, а не британскую, что было нарушением протокола, согласно которому британские королевские особы носят одежду британских дизайнеров, чтобы поддержать британскую торговлю. В то время как для нее было почти приемлемо носить свадебное платье от французского кутюрье, потому что его дизайнер была британкой, то же самое не относилось к повседневной одежде.
Хотя некоторым утешением было то, что пресса не ругала Меган за нарушения, они заметили, что она проигнорировала королевский протокол на первом же мероприятии с Ее Величеством. Вряд ли это был способ заслужить похвалу, к тому же вскоре стало известно, что Анджела Келли, костюмер королевы, личный дизайнер и, что еще важнее, личный друг, позвонила Меган и сообщила ей, что королева будет в шляпе, поэтому Меган тоже должна надеть ее. Меган ответила ей, что она не будет носить шляпу, и на этом разговор закончился.
Было ли это с ее стороны признаком намеренного пренебрежения традициями института, в который она вступила, или это было непреднамеренное пренебрежение, порожденное невежеством? Поскольку Меган была известна тем, что всегда выполняла требования продюсеров своих телевизионных шоу и фильмов относительно одежды, могло ли это быть проявлением независимости и сообщением о том, что она не будет придерживаться традиций монархии, а будет создавать свои собственные правила, какие и когда она захочет?
В последнее время было так много мелких знаков, что она не чувствовала необходимости подчиняться никаким правилам поведения, кроме своих собственных, главным из которых было то, что она не сделала реверанс королеве в день своей свадьбы после подписания регистрационной книги в часовне Святого Георгия.
Вскоре выяснилось, что Меган действительно решила разработать свой собственный протокол в отношении одежды. Несмотря на неоспоримый стиль и шик, ее выбор цветов был больше похож на выбор Седьмой Авеню Нью-Йорка, чем на выбор Дома Виндзоров или, если уж на то пошло, Оранского дома, Саксен-Кобург-Готского, Бернадотов, Лихтенштейнов, Люксембург-Нассау, Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург или Гримальди.
По мере того как она появлялась на публике все чаще и чаще, казалось, что она играет главную роль в своей собственной интерпретации ситкома, в котором шикарная американская женщина решает, что она слишком стильна, чтобы беспокоиться об уважении модных принципов института, в который она вышла замуж. Неудивительно, что британская пресса обратила на это внимание. Они слишком хорошо знали, что королевские женщины обычно носят цветные одежды, чтобы выделяться в толпе. Считается вежливым, если вы делаете себя видимым для тех, кто взял на себя труд прийти к вам. Это один из многих второстепенных и неписанных протоколов, основанных на соображениях, в соответствии с которыми действуют все королевские женщины. Это форма уважения к публике, и пренебрежение протоколом неуважительно как к публике, так и к чувствам, стоящим за протоколом.
Хотя цвет подходит Меган, ее концепция шика является очень буржуазно-французской: стиль одежды, который пересек Атлантику семьдесят лет назад и отпечатался в сердцах и умах тех модниц, чей вкус ограничен безопасностью и уважением к любому цвету, если этот цвет черный. Ее редко видели в чем-либо, кроме траурного цвета, черный был ее любимым, иногда она использовала серый и белый для разнообразия.
Это был только вопрос времени, когда выбор нарядов Меган должен был начать привлекать внимание прессы. Хотя она была красиво одета, и практически все, что она носила, выглядело на ней замечательно, и все вещи, которые она надевала, распродавались так быстро, что "эффект Меган" стал феноменом, она тем не менее накапливала банк враждебности, который, казалось, противоречил ее усилиям. Она так явно заботилась о том, чтобы выглядеть как можно лучше и гламурнее, что было немыслимо, чтобы она сознательно пыталась обрушить критику на свою голову.
Однако некоторые из ее решений настолько грубо нарушали правила приличия для женщин высокого ранга, что она либо получала плохие советы, либо вообще отказывалась их принимать. Например, ее склонность носить коктейльные наряды в середине дня означала, что она либо не знала, что является приемлемым нарядом в определенных ситуациях и в определенное время для женщины ее положения, либо тогда она больше заботилась о том, чтобы хорошо выглядеть, чем одеваться с должным уважением к обычаям своей приемной страны, и пренебрегала британскими обычаями в тот самый момент, когда хотела получить всеобщее одобрение за свою красоту.
Были один или два примера, которые демонстрируют ошибку, которую она совершала. В одном из немногих случаев, когда она носила многоцветный принт на кремовом фоне, а не на своем неизбежном черном или сером, платье было сшито из прозрачного материала с подкладом, но с прозрачными длинными рукавами и квадратным вырезом спереди и сзади, который был таким глубоким, что между лифом и рукавом едва оставался дюйм.
Одним махом она нарушила два правила: 1) Вы не носите одежду с прозрачными рукавами в течение дня, потому что это коктейльная одежда, которую следует носить только после захода солнца, и 2) Вы не носите днем одежду с глубоким декольте, если только ткань одежды не подразумевает дневной вариант, например, непрозрачный хлопок.
Еще хуже было, когда Меган впервые появилась на балконе Букингемского дворца после церемонии Trooping the Colour на параде Конной гвардии в 2018 году. Хотя на ней было красивое бледно-розовое платье от Каролины Эррера с огромными модными пуговицами, оно удивило вырезом с открытыми плечами, как будто дресс-код был коктейльным или вечерним, а не официальным дневным нарядом. Она дополнила платье очаровательной шляпкой от Филипа Трейси того же цвета, хотя ее выбор сумочки тоже был необычным: белый клатч от Каролины Эррера, окаймленный золотым металлом. Никто не носит золотые аксессуары днем. Они считаются вульгарными и неэлегантными.
Месяц спустя Меган снова появилась в вечернем наряде днем на балконе Букингемского дворца. Это было еще одно платье от кутюр еще одного иностранного дизайнера. И снова платье от Диора было красивым, но, по британским понятиям, неподходящим для такого случая. Оно было из черного шелка с вырезом бато: стиль, который всегда носят только после наступления темноты или с неформальной одеждой, такой, как пляжная одежда, за исключением свадебных платьев. Ее шляпка была еще одним стильным изобретением, к счастью, британской модистки, на этот раз Стивен Джонс. Но ее сумочка тоже была вечерней: черный шелковый клатч, но хотя бы без золотого металла, как месяцем ранее.
Для верующих эта оплошность была еще более нежелательной из-за того, что Меган решила надеть вечерний наряд в церковь.
Поводом стало празднование столетия со дня основания Королевских Военно-Воздушных Сил 1 апреля 1918 года.
Все началось со службы в Соборе Святого Павла в память о многих членах королевских ВВС, которые подвергли себя опасности или пожертвовали своими жизнями ради нации. Принцы Гарри и Уильям были пилотами вертолетов, и это событие имело для них личное значение.
После службы над Букингемским дворцом пролетело 100 самолетов. Королевская семья наблюдала за происходящим с балкона, а Меган наслаждалась своим почетным местом рядом с королевой.
Одна принцесса сказала: "Я только надеюсь, что пресса не заметит нарушения ею дресс-кода. Мы не хотим, чтобы они критиковали ее. Насколько я понимаю, она чрезвычайно чувствительна к критике. На самом деле она нуждается в постоянном обожании. Вероятно, именно поэтому Гарри держит рот на замке".
Я не могла не заметить, что Гарри вполне мог молчать по неведению, поскольку и до появления Меган в его жизни, он всегда выглядел неопрятным. Мода явно не была его сильной стороной.
К сожалению, неподходящие наряды Меган были не единственным поводом для обсуждений. Знатоки также заметили, что она понятия не имеет, как правильно по-британски приветствовать незнакомцев. Всякий раз, здороваясь с незнакомцами, она сообщала им, как рада их видеть. По множеству веских причин стандартное приветствие должно всегда звучать так: «How do you do?» (как поживаете?)
Во-первых, оно дружелюбно и нейтрально. Хотя оно может показаться сдержанным для тех, кто более экспансивен, причина, по которой такое приветствие всегда было стандартным, проста. Вы не можете знать, что вам приятно встретиться с людьми, пока вы не познакомитесь с ними. Поэтому вы претендуете на чувство, которого у вас еще нет, если вы говорите им, как вы довольны. Это в лучшем случае неискренность и даже равносильно лицемерию. Избегать неискреннего и лицемерного поведения - это вопрос принципа, а также политики, ибо а) неискренность является признаком плохого характера и б) лицемерие указывает на слабость, а также на двуличие.
Если вы действительно хотите расширить границы и показать незнакомцам, насколько вы добры и дружелюбны, вполне приемлемо сказать: "Thank you so much for coming" (большое спасибо, что пришли), хотя старые стандартные королевские вопросы, такие как «You travelled far?» (Вы приехали издалека?) или «Have you been waiting long?» (Вам пришлось долго ждать?) одинаково любезны и не несут риска перешагнуть грань и нечаянно скатиться в неискренность или лицемерие.
Представители истеблишмента сожалели, что Гарри, переросший свою школьную склонность к антагонизму и ставший популярным общественным деятелем, не указал Меган, как раздражают британцев некоторые особенности ее поведения. Вместо того, чтобы взять ее под свое крыло и направить в нужное русло, он либо игнорировал ее нарушения, либо поддерживал ее, даже когда она была неблагоразумна или неразумна. Это было контрпродуктивно, потому что Гарри не мог ожидать, что целый институт, а тем более целая нация, изменит свои правила поведения, чтобы облегчить жизнь женщине, которая либо по невежеству, либо потому, что искренне считала свой путь лучшим, хотела поступать так, как ей заблагорассудится. И, вероятно, считала, что, если у кого-то от ее поведения встают волосы дыбом, то это вина не ее, а владельца волос.
Занимая подобную позицию, Гарри терял уважение слева, справа и в центре. Жаль, что из трудолюбивого подростка он превратился в уважаемого молодого человека, который пользовался популярностью у всех, с кем общался, от тех, с кем тесно сотрудничал, до незнакомых людей. Его поведение, когда он был с Челси Дэви и Крессидой Бонас, настолько сильно отличалось от того, что было с Меган, что наблюдатели предположили, что именно Меган ответственна за его внутренние изменения.
У Челси и Крессиды не было никакой неловкости ни с кем, кроме прессы, за исключением тех случаев, когда он был пьян, чувствовал себя одиноким и мог сердито наброситься на ближайшего зрителя. В остальном он вписывался в круг общения обеих девушек, а они - в его. У них у всех была яркая общественная жизнь, и все хорошо ладили друг с другом. Гарри всегда говорил, что не хочет ничего больше, чем быть просто человеком, просто Гарри, и общался вместе со всеми на равных. Они были просто обычной парой, может быть, более гламурной, может быть, более заметной, но тем не менее равной. К началу брака Меган и Гарри все изменилось.
Гарри и Меган больше не были просто еще одной парой друзей. Теперь от них обоих исходила особая аура. Они были более развиты, более внимательны, более сознательны, более прогрессивны. Они больше не были обычными людьми, они были особенными людьми, чье осознание своей судьбы изменить и спасти мир отделяло их от простых смертных, таких как друзья Гарри.
По мере того как они устраивались в браке, позиция Меган "Мы против всего мира" стала преобладать. Она старалась держать дистанцию между Гарри и некоторыми из его самых старых и близких друзей, которых она явно считала слишком легкомысленными или слишком традиционными для такой сознательной и просвещенной пары, как она и Гарри. Мало того, что наступило время расплаты для тех, кто поступил так же, как Уильям и Том Инскип, когда они советовали Гарри не торопиться. Теперь те, кто оказался отвергнут, как и те, кто остался в фаворе, начали замечать, что Гарри больше не был таким открытым и веселым, как раньше.
Под влиянием Меган он стал гораздо серьезнее. Там, где раньше он был готов посмеяться, теперь он должен был спасать мир вместе с ней. Прогрессивная риторика, гиперполитические настроения, йога и медитация заменили веселые забавы, которыми пара наслаждалась до встречи друг с другом.
Меган, которая могла выпить с Лиззи Канди, которая была подружкой с Сереной Уильямс, могла сохранять и поддерживать структуру своих дружеских отношений и вести себя таким образом, что друзья могли честно сказать, что она совсем не изменилась. Но с друзьями Гарри она даже не потрудилась быть дружелюбной, и она не делала никаких попыток вписаться в его круг, как она делала в Канаде, Нью-Йорке и Лондоне до встречи с Гарри. Теперь, когда она стала принцессой Соединенного Королевства, она приобрела и соответствующую важность, и, к сожалению его старых друзей, Гарри приобрел ее тоже и стал таким же скучным, как Меган.
Даже когда Гарри поддерживал связь с несколькими старыми друзьями из прошлого, которые каким-то чудом избежали выбраковки, Меган ясно дала им понять, что у нее нет ничего общего ни с друзьями Гарри, ни с их женами и подругами, за редким исключением. Особенно ясно это проявилось на свадьбе школьного приятеля Гарри из Ладгроува Чарли Ван Штраубензи с Дейзи Дженкс.
В поле, примыкающем к семейному дому, где проходил свадебный прием, царила типично английская атмосфера высшего класса. Все были расслаблены. Большинство людей хорошо знали друг друга и общались так уже много лет. Это были сливки английского общества, люди теплые, дружелюбные. Те, кто не знал Меган, были рады познакомиться с ней. Вопреки тому, что часто думают иностранцы, англичане очень дружелюбны и общительны, по крайней мере в высших классах. Поэтому не было ничего неожиданного в том, что одна девушка подошла к Меган, представилась и сказала, какой красавицей она ее считает. Она также сказала, что знает, что у Меган сегодня день рождения, и поздравила ее. Меган посмотрела на нее так, словно она совершила большую ошибку, заговорив с ней, и, не сказав ни слова, ушла.
Остается только надеяться, что у Меган сложилось впечатление, что люди не должны первыми заговаривать с членами королевской семьи, иначе ее реакция была бы непростительной. Даже если она и верила в это, в кругу друзей Гарри подобное правило не действовало. Если бы это было так, королевские особы действительно жили бы очень одиноко, потому что никто не смог бы подойти к ним и начать разговор. Но даже если бы это правило действовало, ни одна из других королевских женщин не вела бы себя так, как она, за исключением принцессы Майклы Кентской, которая относится к себе так же серьезно, как Меган.
За свадебным завтраком события разворачивались еще хуже. Другая девушка сказала Меган, как она восхищается ею, и как замечательно, по ее мнению, что они с Гарри поженились. Она сказала ей, что болеет за них, и пожелала им всего хорошего. И что же ответила Меган? Она оглядела ее с ног до головы, отвернулась, не сказав ни слова, и не обращала на нее внимания до конца свадебного завтрака.
"Она была великолепно одета, - сказал мне один из гостей. - Меня удивило, какая она маленькая. Но она, бесспорно, хороша собой. Она действительно была хорошо одета, но больше для городской свадьбы, чем для сельской. Она была на высоких каблуках, в то время как все остальные были в эспадрильях. Я имею в виду, что свадьба была в поле. Вы не наденете высокие каблуки на свадьбу, которая, как вы знаете, будет в поле. Было видно, что ей неуютно рядом с нами. Это была типичная английская свадьба. Все знали друг друга, и все были веселыми и жизнерадостными. Может быть, она чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды. Гарри был шафером, но когда он не выполнял свои обязанности шафера, они с Меган держались особняком".
Кто-то еще рассказал мне, как Меган неоднократно уходила и сидела в одиночестве, и что Гарри присоединялся к ней каждый раз, когда замечал ее отсутствие. В этом был смысл. Мне говорили из разных источников, что у Меган есть привычка уходить от больших групп. Если она не чувствует себя комфортно, она не прилагает никаких усилий, чтобы вписаться в компанию. Она удаляется со сцены. Однако она делает это только тогда, когда находится там с мужчиной или когда рядом есть мужчина, на которого она положила глаз. Тогда у него есть выбор. Он либо оставляет ее вариться в собственном соку, либо идет к ней.
К этому времени различные приемы Меган так хорошо сработали с Гарри, что он был счастлив охотно и полностью быть в ее плену. В то время как его друзья были рады видеть его счастливым, они были озадачены тем, как он мог настолько измениться, что теперь фактически стал новой личностью. Вскоре появился и новый тревожный ракурс, который беспокоил его друзей. Он и Меган начали вести себя так, словно они жили в своем собственном мире, не думая и не заботясь о том, как их действия повлияют на окружающих.
Хотя они могли быть совершенно очаровательными, когда хотели, они часто нарушали границы традиционного поведения, согласно которым вели себя большинство его друзей. Более всего это было заметно на званых обедах. Их публичные проявления любви были настолько показными, что зрителям было неловко за их поведение.
Во-первых, они прижимались друг к другу, воздвигая невидимый барьер между собой и всеми остальными, как будто они были единственной парой, которая когда-либо была влюблена, и что все присутствующие были настолько незначительны, что у них не было на них времени. Вместо того, чтобы принимать участие в празднике, общаться с толпой, они были полностью поглощены друг другом, шепча друг другу на ухо, как будто они были единственными людьми в мире.
Шептаться в обществе - это дурной тон, он исключает других, но Гарри и Меган, казалось, даже не подозревали о том, какое оскорбление они причиняли, заставляя всех наблюдать за их священным общением. К тому же, они постоянно лапали друг друга и, если этого было недостаточно, чтобы показать, как сильно они желали друг друга, они периодически целовались, как подростки на пятом свидании.
Как бы ни были неприятны подобные проявления для людей, воспитанных с детства с запретом публичных проявлений привязанности, то, что катапультировало поведение Гарри и Меган в невыносимость, был хаос, который они создавали, когда приходило время садиться за стол.
По обычаю, супружеские пары никогда не сидят рядом друг с другом. Помолвленные пары - да, но супружеские - никогда. Для этого есть веские причины. Помимо того, что люди, живущие вместе, обычно меньше общаются друг с другом, чем с теми, кого они видятся реже, главная цель званого обеда - чтобы люди общались и хорошо проводили время. Это невозможно, если пары не рассредоточены вокруг обеденного стола. Хозяйки серьезно относятся к рассадке гостей, потому что место за столом важно не только с точки зрения создания хорошей беседы, но и по другим причинам. Самый почтенный мужчина садится по правую руку хозяйки, следующий - по левую, в то время как для хозяина и женщин правило меняется на противоположное.
Гарри и Меган испортили несколько званых обедов, отказавшись садиться отдельно друг от друга. Один из очевидцев рассказал мне: "Вместо того, чтобы принять участие в мероприятии, они вели себя так, как будто были разгоряченными молодыми любовниками, эксгибиционистски утверждая свою поглощенность и сексуальное желание друг к другу". В процессе они смущали всех присутствующих, и хотя нет никаких сомнений в том, что они не намеревались выражать неуважение или создавать препятствия для беседы, эффект от их поведения был неуважительным и обструкционистским. Один королевский кузен сказал мне: "Неудивительно, что люди перестали приглашать их на обед".
Еще одна жалоба на молодоженов состояла в том, что они стали скучными. Беседа с ними уже не доставляла окружающим того удовольствия, которое было до того, как они открыли друг друга и собрались изменять мир. Исчезли легкое подшучивание Гарри, смешливое остроумие Меган и ее девчачье обаяние. В тех редких случаях, когда они действительно позволяли кому-то войти в их магический круг, их разговор был напряженным и тяжелым. В то время как Меган все еще могла быть привлекательной со своими друзьями, с друзьями Гарри она создала пропасть незаинтересованности, углубленную ее эпатажной прогрессивностью, а он повторял ее.
Для людей, знавших родителей Гарри, Меган делала с их сыном и его друзьями то же самое, что Диана делала с Чарльзом и его друзьями. Диана была столичной девочкой, которая считала деревенскую жизнь скучной. Чарльз и его друзья были любителями сельской жизни. Хотя Меган была больше натуралисткой, чем Диана - например, она ловила рыбу со своим отцом, – она была настолько решительно настроена против всего, что представлял собой королевский мир, что люди боялись, что она собиралась оторвать Гарри от его корней. И он, казалось, был настолько полностью под ее чарами, что не было никакого смысла пытаться вмешаться, тем более что все, кто ранее пытался вмешаться, стали врагами.
Прежний Гарри перестал существовать, и его место занял новый Гарри, но, несмотря на сомнения, которые его окружение теперь питало по поводу того, какое влияние оказывает на него его брак, в более широком мире они с Меган стали мировыми суперзвездами. Она была почитаема как икона стиля, а Гарри продолжали воспринимать как своего парня, поскольку до сих пор не было известно, как сильно он изменился.
Ее нетрадиционно британская и, по-британски, бесхитростная манера поведения не была очевидна для ее поклонников, даже когда такие арбитры стиля, как Ники Хаслам, начали осуждать ее как «обыкновенную». Это было иронично, потому что сама Меган считала себя «классной», мало понимая, что в Британии любой, кто слишком сам себя провозглашает «классным», автоматически отвергается, как что-то инородное.
Вполне возможно, что Меган не понимала, что ведет себя так, что вызывает отторжение. Демонстрация готовности быть гармоничной в противовес открытой самоуверенности, которую некоторые интерпретировали как агрессивность, помогла бы ей обрести сторонников вместо того, чтобы получить недоброжелателей. Ненавязчивость, возможно, выиграла бы для нее и всех, кто был с ней рядом, время, чтобы внести поправки, необходимые для того, чтобы успешно вписаться в королевскую семью. Но она заявила, что намерена «стать глотком свежего воздуха», став членом королевской семьи, и делала все, ожидая, что все должны принять ее правила игры, не понимая при этом того, что у других тоже имелась своя точка зрения и что должно быть место для взаимного уважения. Она же считала, что все должны были склониться перед ее превосходством, и это вызывало возмущение, когда более мягкий подход способствовал чему-то более конструктивному.
Меган, несомненно, сильна духом и прямолинейна в своих убеждениях. Она ожидает, что другие будут восхищаться ею, и не терпит возражений. Она также очень чувствительный человек, который купается в признательности других и уходит, когда не получает ее. Потом она лелеет свои оскорбленные чувства, глубоко и лично обижаясь на то, что не получила того, что считала своими заслугами.
Кто-то, кто хорошо ее знает, сказал мне: "Если ты не ценишь ее, она не тратит время на попытки завоевать тебя. Она тебя вычеркивает. У нее нет времени, чтобы тратить его на тех, кого она называет скептиками. У нее есть миссия изменить мир, как она его видит, к лучшему, и добиться того, чего она хочет, и если вы не сочувствуете или не согласны с ней, она не может тратить свое время или энергию на вас".
В то время как ее сторонники считают это доказательством ее силы и честности, такая решительность не всегда обеспечивает гладкую езду. «Делая все возможное» во время своего брака, она не только отстаивала свои позиции и убеждения, но и шла по головам, утверждая свои правила. Непредсказуемые люди, которые выступают за перемены и воинственно заявляют о своем намерении изменить варианты развития событий, которые другие могут пожелать оставить как есть, неизбежно сталкиваются с негативной реакцией. Ураган Меган, как ее иногда называли во дворце, не заставил себя долго ждать и пронесся по коридорам власти при полной поддержке Гарри.
Уже через несколько месяцев после свадьбы Гарри и Меган поняли, что их желание начать глубокие перемены не было встречено с тем энтузиазмом, который они себе представляли. Наивность Меган относительно того, как на самом деле работает реальная власть в институтах, которые ею обладают, и ожидания Гарри не так легко объяснить. Он провел всю свою жизнь как член королевской семьи. Он должен был понимать, что реформы не могут быть внезапными или драматичными, и уж точно не могут быть такими частыми или "эффектными", какими они оба хотели бы их видеть.
"Результативность" одно из любимых понятий Меган, и она взяла ее на вооружение вместе с рвением к постоянным переменам. Ни один из них не понимал, что постоянные и безжалостные изменения могут привести к нестабильности. Они считали себя гуманитариями, которые ежедневно должны искать области, нуждающиеся в улучшении, освещать их и приступать к осуществлению изменений, которые они считали желательными. Они отказывались видеть, насколько разрушительным может в конечном итоге стать их "освещение".
Вместо того, чтобы прислушаться к более опытным людям, Гарри и Меган решили, что те, кто проповедует им осторожность, должны быть отвергнуты как традиционалисты, которые просто "ничего не понимают". Они решили, что проблема заключается в "традиции". Слово "традиция" в том виде, в каком оно употреблялось ими, стало универсальным для любого аспекта статус-кво, с которым они не были согласны. Вскоре они уже жаловались, что их притесняют по традиции.
Вскоре для Гарри и Меган слово "традиция" стала ругательным словом, которое они использовали, чтобы показать презрение любому, кто стоял между ними и тем, что они хотели сделать, когда экстраполировали свою концепцию яркого нового мира, и как они приведут всех к свету.
И Меган, и Гарри всегда обладали отличными навыками общения. Они обладали даром выражать свою точку зрения с такой убежденностью, что даже те, кто не соглашался с ними, не могли отрицать, насколько искренне они аргументировали свои позиции. Они также использовали громкие слова, чтобы уничтожить своих противников. Была ли это хозяйка, пытающаяся усадить их за обеденный стол там, где она хотела, или придворный, желающий, чтобы Меган уважала дресс-код королевской семьи, или Гарри, отвергающий опасения придворных, которые пытались обуздать его и Меган, бомбардирующих свой персонал двадцатью и пятьюдесятью новыми идеями каждые несколько дней. Они отбрасывали все опасения о потенциально нежелательных последствиях, как будто из их добрых намерений ничего плохого никогда не могло произойти, и обвиняли "традицию" в том, что она стоит на пути "перемен", что было еще одним из их любимых слов.
Теперь всем окружающим было ясно, что Гарри и Меган обижены тем, что они считают ненужными ограничениями, которые ставят им на пути. Они оба были так страстно, так мессиански настроены по поводу необходимости изменить мир к лучшему, что вскоре стали жаловаться, что их "усилия по модернизации монархии не были признаны или вознаграждены", что "никто не оценил их таланты" или не знал, как "использовать" их "особые качества". Они открыто презирали других членов королевской семьи за их стиль ведения дел, обзывая его чопорным, отсталым, традиционным, чопорным и старомодный.
Они критиковали придворных за то, что они "безнадежно устарели и неэффективны", заявляя, что они не столь "умны", как Меган и ее голливудские коллеги, которые действительно знали, как "донести послание". Когда эта критика не давала им возможности действовать с желаемой свободой, они оглядывались вокруг в поисках того, кто стоит за наложенными на них ограничениями. Они пришли к выводу, что все в королевской семье, за исключением королевы, завидовали им, их популярности, их звездным качествам, их уникальным талантам, которые, если их правильно использовать, могли бы изменить монархию и мир к лучшему. Это в первую очередь касалось Уильяма и Кэтрин, и, конечно же, это был только вопрос времени, когда они начали ясно давать понять, что Уильям и Кэтрин действительно завидуют им и их более высоким звездным качествам.
Эти жалобы никак не улучшали атмосферу, царившую вокруг пары, но некоторые формулировки были настолько чужды королевскому или аристократическому стилю и настолько характерны для человека типа Меган, что слушатели пришли к выводу, что это именно она пишет сценарий, хотя и она, и Гарри высказывали одинаковые опасения. Некоторые слова, произносимые ими, явно показывали, кто на самом деле был архитектором недовольства. Меган и Гарри громко заявляли о неспособности дворца извлечь выгоду из того, что они описывали как свои "уникальные" или "особые дары" и "звездные качества". Помимо того, что от таких терминов, как "уникальные/особые дары" и "звездное качество", за версту несет Голливудом, но они чужды британскому языку, Гарри и Меган использовали столько американизмов, что это заставило всех подозревать Меган.
И Меган, и Гарри упрямы. Во дворце не было никаких сомнений в том, что они оба были искренни в своем желании достичь своих целей, но также не было никаких сомнений в том, что они вызывали тревогу. Гарри изменчивый и эмоциональный, он во многом сын своих родителей, ибо Чарльз и Диана разделяли взрывные и порой упрямо темпераментные черты характера.
Меган была столь же страстной и решительной. Даже в Голливуде, где напористость часто рассматривается как добродетель, а слово "жулик" - как комплимент, Меган приобрела репутацию человека, принадлежащего к своему классу. В то время как поклонники хвалили ее за упорство и твердость, один продюсер сказал мне, что он считает ее "отвратительно напористой, ненасытной работой". Она была "жадной", имела "слишком высокое мнение о себе" и была "игроком, который всегда стремится к большему". Если вы предложите ей Калифорнию, она потребует и Аризону, а если вы не дадите ей ее, вы станете ее жертвой.
Меган гордилась тем, что жила по совету матери: "Не отдавай молоко даром", но теперь она достигла той стадии в жизни, когда ее старая привычка требовать все больше и больше могла бы изжить себя как инструмент для дальнейшего успеха. Такое поведение только лишний раз заставляло многих людей сомневаться в ее пригодности для роли королевской герцогини или даже голливудской утонченности.
Тем из нас, кто болел за Меган, казалось, что она и Гарри создают препятствия, вместо того чтобы свести их к минимуму. Одним из препятствий, которое они устроили, чтобы держать всех на расстоянии вытянутой руки, и которое начало приобретать собственную жизнь, была их постоянно растущая потребность в "частной жизни". Поскольку это часто касалось самых неожиданных и непредсказуемых источников, это вызывало ужас в их социальном и семейном кругу. Это формулировалось на фоне конфликтов и противоречий в такой непоследовательной манере, что близкие к ним люди оставались в недоумении, не понимая, от кого они защищают себя и с какой целью. Примером может служить то, как они вели себя на свадьбе принцессы Евгении Йоркской с Джеком Бруксбэнком, послом бренда текилы Casamigos Джорджа Клуни.
"Кто знает, была ли здесь какая-то расплата за то, что Меган не разрешили украсть у Евгении тиару Великой княгини Ксении для ее собственной свадьбы, или же они были настолько погружены в себя, что не могли думать ни о чем, кроме своих непосредственных забот", - сказал мне один королевский кузен. Но они нашли идеальный способ украсть "гром Евгении". - Они все время переходили от одного человека к другому, делясь новостями о том, что Меган беременна. И это притом, что всего несколько месяцев назад на вопрос, как прошел их медовый месяц и где они были, Меган ответила: “Мы никому не скажем. Мы оставим это для себя".
Как будто Меган и Гарри решили, что должны защищать себя от всевозможных людей, которые желают им добра и приветствуют их успех. Создавая стены, они намеренно исключали людей, которые были глубоко оскорблены тем, что от них отгораживались.
Это создало антагонизм, и королевский кузен заметил: "Вы бы видели выражение ее лица (когда они отказались сказать, где провели свой медовый месяц). Она была такой самодовольной, как двенадцатилетняя девочка на школьном дворе, которая набирает очки над всеми остальными, скрывая от них свои секреты. Просто нелепо".
Поскольку Меган и Гарри были женаты всего несколько месяцев, и первый год брака обычно рассматривается как период адаптации, многие ошибочно отмечали все возрастающие признаки отчуждения, чего не было. Если бы они знали, что Меган либо не желает, либо не может пойти на компромисс, необходимый для того, чтобы вписаться в свою новую королевскую роль, они пришли бы в ужас. Но этого никто не знал.
Однако быстро становилось очевидным, насколько сложной стала ситуация для всех заинтересованных сторон. Несмотря на растущую враждебность, которая, казалось, исходила от Меган и Гарри, дворец по-прежнему стремился в полной мере использовать их достоинства, в частности ее.
И она, и Гарри пользовались огромной популярностью. Еще до свадьбы они планировали открыть игры Invictus 20 октября 2018 года в Сиднее, после чего им предстояло шестнадцатидневное турне по Австралии, Новой Зеландии, Фиджи и Тонге. На него возлагались большие надежды, поскольку оно было организовано так, что Меган и Гарри должны были остаться довольны своим местом в системе вещей.
15 октября, через три дня после свадьбы Евгении и незадолго до того, как они должны были вылететь из Великобритании, Кенсингтонский дворец объявил: "Их Королевские Высочества герцог и герцогиня Сассекские рады сообщить, что герцогиня Сассекская ожидает ребенка весной 2019 года. Они искренне радовались тому, что королевская семья скоро обзаведется цветным потомством.
Еще до того, как их самолет взлетел, Меган и Гарри увидели весь мир у своих ног. Они высадились в Австралии под всеобщее восхищение. Они собирали огромные толпы, куда бы ни шли. В отличие от предыдущего визита Гарри, когда были трения с прессой, на этот раз не было ничего, кроме одобрения.
Было очевидно, что каждый раз, когда происходит королевский визит в Австралию, требования республиканцев отодвигаются на годы назад. Их популярность подтверждала это. Единственный сигнал опасности на протяжении всего тура появился на Фиджи, где Меган выступила перед молодежью с речью, чтобы вдохновить их на самообразование. Она воспользовалась этим случаем, чтобы ударить своего отца.
Ее раздражало, что Том-старший и сестра Саманта время от времени давали интервью, утверждая, что он был хорошим отцом и заплатил за ее образование. Ей не нравился намек на то, что она была неблагодарной дочерью, а не обиженной VIP-персоной, чей публичный профиль был запятнан ее болтливыми родственниками.
Одной из черт, которыми Гарри особенно восхищался в ней, было то, как она вытащила себя из маленькой жизни в мир многого. Он не только гордился тем, как она преодолела множество препятствий, о которых рассказывала ему, но и тем, как ей было больно, что ее отец и сестра предложили альтернативную версию ее истории, которая фактически отрицала заявленные ею достижения.
Пресытившись тем, что ее образ был испорчен ее родственниками, она воспользовалась возможностью, которую дала ей речь на Фиджи, чтобы опровергнуть заявления отца о том, что он отправил ее в Северо-Западный университет. Она категорически заявила, что сделала это сама, подрабатывая неполный рабочий день и беря студенческие кредиты. Ее честь и образ были восстановлены.
В зависимости от вашей точки зрения, это было либо ужасной ошибкой со стороны Меган, либо тактически умным ходом, который каким-то образом способствовал укреплению симпатии от своих сторонников. Тем не менее, члены королевской семьи не используют официальные туры для продолжения своих личных вендетт. Они здесь для того, чтобы представлять нацию и продвигать ее цели, а не свои собственные. Смешение ролей загрязняет пруд и отвлекает внимание от истинной цели визита. Именно это Меган сейчас и сделала.
Хотя это еще не было общеизвестно, у ее отца были счета, подтверждающие, что он помог ей окончить колледж. Все, что ему нужно будет сделать, и что он в конечном счете сделает, когда она начнет свой судебный процесс против Mail on Sunday, - это показать их в газете. Это докажет, что борьба Меган, хотя и была достаточно реальной, происходила, в основном, внутри нее самой, а не снаружи, как она утверждала. Женщина, которая борется со своей идентичностью так же, как Меган подтвердила, что она боролась со своей, заслуживает сочувствия, и тот факт, что она преодолела свои комплексы и достигла того, что она сделала, был похвален на любом языке.
Но, путаясь в борьбе, она открывала себя для всевозможных, в том числе, и неверных толкований, лишь немногие из которых были приятны для слуха. Самым печальным последствием было то, что она вновь разбередила старую рану, которую лучше было оставить заживать самой. Большую часть ущерба ее репутации нанесли непростые отношения с отцом.
Хотя в Соединенных Штатах, где гордость за Меган как за американскую принцессу все еще была очевидна и мало кто, казалось, понимал, почему в Британии ее не любили так, как по ту сторону Атлантики, ее отчуждение от отца было особенно болезненным. Ее критики утверждали, что все делают ошибки. Они ожидали, что она простит отца за то, что, в конце концов, казалось им относительно незначительным проступком, источником смущения, а не чего-то серьезного. Не простить незнакомца - это одно, друга - совсем другое, но родителя?
Такая резкость не устраивала среднего жителя Британии, и неудивительно, что сестра Саманта тут же вмешалась, обвинив Меган во лжи и неблагодарности за то, что она опровергала щедрость их отца. Интернет вновь ожил, и хотя отказ Меган дать объяснение ее словам мог показаться ее поклонникам спокойным достоинством, для критиков это было проявлением бессердечия в сочетании с высокомерным безразличием.
Это было еще не так очевидно, как впоследствии, но поворотный момент был достигнут. Что бы Меган ни делала после этого, ее непростые отношения с отцом выставили ее в таком нелестном свете, что, по мнению половины интернета и значительной части британской публики, она теперь пела для глухих и танцевала для слепых. Это было не самое завидное положение, и нужно было обладать каменным сердцем, чтобы не беспокоиться за Меган, Гарри и ее отца, а также за ее репутацию. Могла ли первая цветная женщина в британской королевской семье стать настолько испорченным товаром, что была велика вероятность, что она потерпит неудачу в роли королевской герцогини?
Поскольку большая часть моей жизни проходит на глазах у публики, и я общаюсь с широкой публикой с частотой, известной немногим частным лицам, и поскольку в Британии большинство людей знают, кто я такая, и хотят поговорить со мной о королевской семье, я узнала от мистера и миссис Джо Паблик, как катастрофически пострадала репутация Гарри и Меган.
Люди теперь обзывали его «слабоумным», «слабым», «умственно отсталым», «жалким» и «ведомым» более сильной и яркой женщиной, которая держала его за то, что у него ниже пояса. А Меган была "обманщицей", которая всегда "наготове", и "жадным оппортунистом" в придачу. По их мнению, она была "лицемеркой", "ханжой, претенциозной, притворной обманщицей", "лгуньей" и "жестокосердной, эгоистичной сукой, которая обращалась с отцом так, как не обращаются с бешеной собакой". Они неоднократно повторяли, что "видели ее насквозь", и "независимо от того, через сколько обручей она прыгала", а также несмотря на "какофонию праведности", исходящую от нее, люди сложили свое мнение о ней и не собираются его менять.
Это было нежелательное положение для любого общественного деятеля, особенно для того, кто воплощал надежды сотен миллионов людей во всем мире. Мало того, что все те, кто поддерживал ее, были разочарованы, а их надежды разбиты, была упущена прекрасная возможность.
Я надеялась тогда и надеюсь теперь, что она найдет способ вернуть себе свое положение, а вместе с ним и доброжелательность и уважение, которые она получила, став герцогиней Сассекской в мае 2018 года. Но я также по личному опыту знаю, что у британской общественности есть нюх на то, что касается общественных деятелей, особенно после того, как она несколько раз видела их по телевизору и имела возможность оценить.
Пресса может сколько угодно прятать общественных деятелей за ложными представлениями, которые не так легко рассеять, но, как только британская общественность решит, что она кого-то раскусила, эта фигура мало что может сделать, чтобы изменить мнение о себе, ибо британская общественность, в отличие от американской, не любит воскрешений. По их мнению, раз труп, значит, труп навсегда (по-русски, "Померла так померла" - прим. пер.). В Британии очень мало вторых актов в общественной жизни.
Хотя ситуация еще не дошла до того, что Меган и Гарри стали настолько непопулярны в Британии, что перешли Рубикон и были низведены до статуса "был", они находились в опасной близости к этому.
Затем последовали еще более негативные сообщения от людей, близких к ней и Гарри, что еще больше уменьшило ее популярность. Теперь она приобрела репутацию человека, который обращается с персоналом таким образом, который большинство британцев не одобряют.
Единственное, что непростительно в высших слоях общества, - это плохое обращение с персоналом. Как бы вы ни были очаровательны по отношению к равным, какими бы ни казались филантропами с добрыми намерениями, если вы приобретаете репутацию человека, который относится к своим подчиненным неприемлемо, это сродни тому, что мужчина бьет свою жену. Вы можете быть настолько грубы, насколько захотите, с вашими друзьями, семьей или социально равными. Если вы хотите плохо обращаться с ними, а они достаточно глупы или слабы, чтобы позволить вам выйти сухим из воды, это остается между вами и ними. Они равны вам по социальному положению, и поэтому они в состоянии защитить себя. Однако сотрудники не являются социально равными вам. Поэтому они находятся в невыгодном положении. Неприличное с ними обращение нарушает любой кодекс благородства, а поскольку это очень важно для людей, которые считают благородство достойной похвалы целью в жизни, как только вы приобретаете репутацию человека, который плохо обращается с теми, кто работает на вас, вы теряете много уважения и на вас смотрят с подозрением.
Одно дело, когда Меган приобрела репутацию недружелюбной по отношению к друзьям и семье Гарри, но теперь, когда распространился слух, что она ведет себя подозрительно по отношению к людям, которые не в состоянии защитить себя, это стало совсем другим.
До свадьбы люди давали Меган некоторую слабину, когда слышали о том, как она давала волю своим разочарованиям, когда ее ожидания рушились. Все невесты нервничают. Она всего лишь человек. Дайте ей время, и она успокоится. Она в чужой стране. Но иногда грань между состраданием и доверчивостью очень тонка. Большинство людей предпочитают дать кому-то преимущество сомнения. Но когда сомнения звучат симфонически, звук слышен далеко. Так теперь оказалось и в случае Меган, когда сначала элита, а потом и пресса пронюхали о различных инцидентах, которые она и Гарри попробовали отрицать, но это не пошло на пользу ее репутации.
Одно происшествие, которое произошло вскоре после ее замужества, не сулило ничего хорошего в будущем, если оно не было выдумано. Меган, которая, как известно, была в некотором роде перфекционисткой, обвинили в том, что она швырнула на пол платье, которое не было выглажено по ее строгим стандартам, с проклятием: "Вы называете это глаженным? Это никто не гладил. Я хочу, чтобы его отутюжили. Должным образом. Сейчас".
Может ли это быть правдой? Может ли кто-нибудь, стремящийся к вежливости, так разговаривать с персоналом? Надеюсь, это был всего лишь китайский шепот.
_______
Китайский шепот, chinese whispers - игра, которая в России известна, как "Испорченный телефон". В данном случае означает "слух, сплетня". Примечание переводчика
А вообще, на мой взгляд, эта история придумана самой Меган, пытавшейся показать, что ее неряшливый внешний вид - вина персонала. Как будто раньше, когда у нее еще не было персонала, она была безупречно отглажена... Причем, она не стеснялась выставлять такие фото в своем блоге
________
Следующий инцидент с участием персонала был еще более удивительным. Я надеялась, что это тоже было апокрифом, хотя, чем больше было апокрифов, тем больше было вероятности, что рассказы были основаны на правде, даже если они были преувеличены или искажены.
На этот раз Меган была в турне. Она вышла из себя и выплеснула горячий напиток в сторону того, кто ее раздражал. Это привело к тому, что один из сотрудников уволился и ему было выплачено 250 000 фунтов стерлингов за то, чтобы он ушел, не сообщив о случившемся.
В каком-то смысле, имел ли место этот инцидент или нет, не имело значения. Если так, то это было ужасно, а если нет, то не менее ужасно, что подобные истории распространялись о ком-то, кто вел себя подобным образом.
Меган и Гарри, по-видимому, придерживались мнения, что все негативные истории о ней были расистскими или снобистскими из-за происхождения, но это казалось маловероятным по нескольким причинам. Во-первых, большинство людей, распространявших эти истории, не были расистами или снобами. Многие из них были откровенно обеспокоены тем, как вели себя Меган и Гарри. Они хотели, чтобы они вели себя менее агрессивно, напористо и требовательно. Они чувствовали, что отношение Сассексов к окружающим было враждебным и покровительственным. Они хотели, чтобы Гарри и Меган вели себя так же, как Уильям и Кэтрин. Они часто и открыто недоумевали, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию, но Гарри и Меган были настолько поглощены своим собственным мирком, что стали недосягаемы.
Затем увольнения начались всерьез. Одним из увольнений, которое определенно не предполагалось, стал уход старшего секретаря по коммуникациям Катрины Маккивер. В первые дни она поддерживала связь с семьей Меган. Она тихо покинула пресс-офис Кенсингтонского дворца в сентябре 2018 года на фоне сообщений о шквале электронных писем, приходящих к ней от Меган каждый день, начиная с 5 утра. Меган была вулканом, извергающим идею за идеей о том, как она хочет сформировать свою роль. Ее трудоспособность была пугающей, и, по словам сотрудников, сама она тоже. Чересчур.
Два месяца спустя личная помощница Меган Мелисса Тубати ушла, так же на фоне слухов о том, что Меган часто доводила ее до слез своими бесконечными требованиями. Тубати ранее работала на Робби Уильямса и Айду Филд, и была настолько способной, что пресс-служба дворца была уполномочена похвалить ее работу и особо отметить решающую роль, которую она сыграла в организации королевской свадьбы.
Мелисса Тубати. Меган Маркл
Для тех, кто был в курсе, это был намек на то, что Меган невыносима, хотя сами Меган и Гарри считали, что их требования были разумными. Они ведь пытались спасти мир, и ничто не имело большего значения, чем это. Если люди были мелочными и напрасно негативными, им не было места в Великом порядке вещей. У Меган была высокая трудоспособность, поэтому она заставляла себя и всех остальных работать изо всех сил. Гарри ценил ее преданность и, по его собственному признанию, ее ценности. Она отдавала все свои силы и ожидала, что другие поступят так же. Если малодушные не выдерживали и хотели уйти, они имели на это право. Но они не должны были ожидать, что она свернет со своего праведного пути, потому что они слишком слабы, чтобы оставаться на этом пути.
Через два месяца после плачевного ухода Мелиссы Тубати вращающаяся дверь снова заскрипела, когда было объявлено, что Эми Пикерилл, помощник личного секретаря Меган, которую часто называли ее "правой рукой", уйдет, когда у Меган и Гарри родится ребенок.
К ней присоединился секретарь по коммуникациям Сассексов и Кембриджей Джейсон Кнауф, который собирался стать главным исполнительным директором Королевского Фонда герцога и герцогини Кембриджских.
Джейсон Кнауф, Меган Маркл и Эми Пикерилл
Королевский фонд был создан в сентябре 2009 года, еще до женитьбы Уильяма, а затем и Гарри, как средство для их благотворительной деятельности. Обе невесты, став женами, присоединились к своим мужьям после свадьбы, создав то, что назвали Великолепной четверкой.
Затем, когда мир ждал рождения ребенка Гарри и Меган, просочились слухи, что разрушенные отношения не ограничивались персоналом, и что некогда близкие отношения братьев также остались в прошлом. В некотором роде это подтвердилось, когда Гарри и Меган объявили, что они переезжают из общего помещения с Уильямом и Кэтрин в их собственный офис в Букингемском дворце, и, кроме того, они покинут Королевский фонд, основанный двумя братьями, чтобы основать свою собственную благотворительную организацию, Sussex Royal. У них появится свой собственный пиар-директор и аккаунт в Instagram. Они также покинут Кенсингтонский дворец, чтобы поселиться в Фрогмор-коттедже, который по иронии судьбы был убежищем Великой княгини Ксении после свержения ее брата царя Николая II. Возможно, Меган и не пришлось надеть ее кокошник, но она будет жить в ее доме.
В то Рождество молодожены присоединились к остальным членам королевской семьи в Сандрингеме на свое первое Рождество в качестве супружеской пары. К тому времени слухи об отчуждении между братьями и их женами приобрели достаточно широкую огласку, чтобы пресса могла строить догадки о его причине. История развивалась не так, как хотелось бы роялистам, и даже таблоиды старались придать событиям как можно более позитивный оттенок. Но притворяться, что все в порядке, оказалось очень трудно. Хотя никаких подтвержденных сообщений не было, "ни для кого не было секретом, что проблема возникла из-за того, что Уильям предостерег Гарри от вступления в брак, а Меган так и не простила его. Эта девушка требует не меньше, чем полного обожания, и если она не получит его, то ты обледенеешь", - сказал мне королевский кузен.
Пресса, не вполне понимая, почему так происходит, пестрела сообщениями о том, что королева приказала "Великолепной четверке" выступить единым фронтом, что они и сделали, когда шли на Рождество из большого дома в церковь Святой Марии Магдалины в поместье Сандрингем.
Хотя Меган и Гарри пользовались большим авторитетом в Америке, и их часто можно было встретить на обложках или страницах журналов, в Британии они были не просто знаменитостями, как по ту сторону Атлантики. Они были неотъемлемыми и фундаментальными членами британской королевской семьи, двумя частями Великолепной четверки, которых пресса так хотела приукрасить, чтобы они могли писать о них до тошноты.
Невестки были идеальным дополнением друг для друга, и когда две пары дали прессе фотосессию, которую они жаждали, в течение нескольких коротких часов средства массовой информации захлебывались идеей, что потрясающая четверка будет вместе и в будущем.
Кэтрин Кембриджская была воплощением традиционной королевской элегантности в прекрасно сшитом, застегнутом на все пуговицы, ярко-красном двубортном шерстяном пальто с бархатными карманами и воротником и такой же шляпке, в то время как Меган была в черном пальто, распахнутом, чтобы показать ее выпуклый живот под облегающим облегающим платьем такого же цвета и в шляпке Филиппа Трейси.
К этому времени во дворце уже с болью сознавали, что у них на руках целый ворох проблем. Дело было не только в напряжении внутри самой королевской семьи, а также в потере друзей Гарри, но и в том, что проблемы между Меган и ее родственниками переросли в постоянную озабоченность. Мало того, что общественность в Британии отвернулась от нее из-за ее поведения, так еще и люди хотели знать, как дочь могла бросить своего отца, особенно когда она сама всегда говорила, что он был отличным отцом?
На этот вопрос я нашла ответ, поговорив с людьми, которые многое хорошо знают, включая его и ее отношения. Я пришла к выводу, что у Меган не было другого выбора, кроме как вести себя так, как она вела себя. Она нашла общий язык с Гарри самым эффективным способом: она зацепила его, взывая к его эмоциям, представляя себя человеком, чья сила была выкована в горниле лишений и боли, точно так же, как и его, и что у нее есть ключи к счастью. Поскольку их брак был заключен по любви, и ничто не удерживало их вместе, кроме УЗ, которые они создали вместе, само существование этих отношений оказалось бы под угрозой, если бы третьи стороны начали снабжать его информацией, противоречащей ее представлениям.
Меган Маркл - это ее собственное творение, как она подтвердила в своих двух блогах. Как она выразилась, "ты можешь быть, кем хочешь". Все, что вам нужно сделать, это стать тем, кем хочешь. Рыба может стать дичью, розовое - зеленым, а безграничные амбиции - заботливым гуманизмом. Но задняя сторона картины никогда не бывает такой же отполированной, как передняя, хотя это само по себе ничего не значит.
Как и во всех ее самоизобретениях, существовала огромная пропасть между тем, какой на самом деле была Меган, и фасадом, который она теперь представляла миру, включая Гарри. Вот почему она не могла сохранить многих из своих по-настоящему близких друзей из прошлого, потому что Меган в настоящем не была тем же человеком, каким была Меган в прошлом. Как сказал один канадец, единственное, что у этих двух Меган было общего, - это ее тело. Практически все остальное было другим. Как сказала Никки Придди, Меган, которую она знала до славы, уже не была той, какой стала после нее. И хотя ей нравилась первая, она так сильно сожалела о второй, что не хотела иметь с ней ничего общего.
Порчу дружеских отношений можно рассматривать как естественный процесс отдаления друг от друга. Это не так просто, когда замешаны родители. Хотя Меган публично превозносила своего отца до небес, в душе она опасалась, что такой болтливый и непредсказуемый человек, как Томас Маркл-старший выдаст неудобные факты, которые могут заставить Гарри расспрашивать о ее прошлом, не вполне согласующемся с ее нынешней версией событий.
Например, она заставила Гарри поверить, что у нее была гораздо более тяжелая жизнь, чем это было на самом деле. Она завоевала его восхищение, показав себя гораздо более самодостаточной, сумевшей преодолеть несуществующую борьбу. Она рассказывала ему, как тяжело ей пришлось, чтобы поступить в университет, хотя на самом деле в то время она просто совершила долгую увеселительную поездку на отцовские деньги. Она не хотела, чтобы Том-старший выдал ее секреты и пролил свет на те аспекты ее личности, которые были, мягко говоря, скорее выдуманными, чем органическими.
Это были веские причины не представлять Гарри ее отцу до свадьбы. Самым худшим сценарием для Меган было бы то, что отец и ее жених так хорошо поладили, что папа дал бы Гарри достаточно информации, чтобы тот понял, что Цветочек не была выкована из стали, как думал Гарри. Он любил ее силу. Он черпал в ней силу и уверенность. Она не могла позволить, чтобы он усомнился в подлинности борьбы, которую ей пришлось вести. Хотя, по иронии судьбы, у нее были и проблемы. Просто они были между Меган и ею самой, в основном, основанные на ее личности и смущении, которое она чувствовала, когда выдавала себя за белую, будучи двухрасовой. Они не были между Меган и жестоким, расистским миром, как она теперь хотела бы показать, потому что никто не мог вспомнить ни одного случая за всю ее жизнь, когда она подвергалась расистским предрассудкам, хотя каждый мог вспомнить много случаев, когда она вообще не подвергалась никаким предрассудкам. Трудности, с которыми она сталкивалась в мире в целом, были основаны исключительно на ее желании быть признанной как особенная, как звезда, как кто-то исключительный и необычный. Это были обычные, обыденные, повседневные разочарования обычной, но честолюбивой личности, которая считала себя особенной, противопоставляя себя миру, пытаясь доказать, что ее взгляд на себя более точен, чем их собственный.
Подводя итог, можно сказать, что ее борьба была обычной борьбой обычной женщины, когда она преодолевала ограничения обыденности, пока не смогла изменить их ради признания своей особенности. Это было обычное путешествие людей до и после славы; ни больше, ни меньше. Это была обычная история, которую рассказывали бесчисленные люди всех мастей и вероисповеданий. Это не имело ничего общего с расовыми или сексуальными предрассудками. Это, конечно, не имело ничего общего с обездоленным прошлым, и все это было связано с глубоко негламурными ограничениями честолюбия.
Меган не зря стала актрисой. Она достаточно умна и талантлива, чтобы понять, что театральный сюжет более увлекателен, чем прозаический. Один дергает сердечные струны, другой оставляет эмоции холодными. Она добилась положения Примадонны, и теперь перед ней стояла задача сохранить свое господство, избавившись от таких неудобных родственников, как ее отец, который мог рассказать свою версию событий. Она также не могла убедительно вырвать из жизни своего отца, не вызвав подозрений. Поэтому она решила контролировать его присутствие.
Было очевидно, что самым безопасным было уговорить Тома-старшего прилететь прямо перед свадьбой. Тогда в суматохе у него не будет времени для слишком глубокого общения с Гарри. Ее преданный обожатель будет продолжать верить, что она была храброй львицей, которая пробила себе дорогу в жестоком мире, а не избалованным Цветочком, как и было на самом деле.
Гарри очень эмоциональный человек. Он обладает большим эмоциональным интеллектом, хотя и не является выдающимся в своем интеллектуальном эквиваленте. Меган, с другой стороны, очень умна, очень опытна в общении и очень экспансивна.
Она действует в лихорадке страсти, энтузиазма и спонтанности, которые воспринимаются как тепло, хотя люди, которые были брошены ею, считают ее неискренней и оппортунистической ошибкой. Правы они или нет, внешне она привлекательна и очаровательна, обладает талантом заставлять людей верить, что она именно та, кем они хотят ее видеть, знает, какую ноту взять, чтобы завоевать уважение тех, на кого она хочет произвести впечатление, и обладает хладнокровием в полном смысле этого слова.
По словам людей, которые хорошо их знают, Меган покорила Гарри, взывая к его подлинно гуманистическим инстинктам. Она сделала это, продемонстрировав свои собственные гуманитарные способности, озвучивая филантропические ценности, которыми, как она знала, он обладал, в то же время делая себя уязвимой в его глазах. Она любила себя, взывая к его сочувствию, отражая его, давая ему понять, как много она страдала от рук жестокого мира, в то же время вызывая его восхищение тем, как храбро и благородно она справилась. Она не могла допустить, чтобы папа смыл в унитаз эту трогательную картину страдания, которого она никогда не испытывала, выстрелив ему в рот.
Есть много свидетельств того, что Меган гораздо более сильная и волевая личность, чем Гарри. Под буйным альфа-самцом скрывается чувствительный мальчик, который сочувствует тем, кто пострадал, и идентифицирует себя с ними. Несмотря на все добрые дела, которые сделала Меган, она никогда по-настоящему не страдала от потерь и поэтому не обладает подобной степенью сочувствия.
Она также более стратегична, чем Гарри. Как и многие армейские офицеры, он хорошо отдает приказы, но он также хорошо их выполняет. Он лучше всего функционирует в среде, в которой он может напрягать мышцы, находясь под надежной крышей. Это раньше обеспечивала армия. А теперь это делает Меган.
С другой стороны, она ненавидит подчиняться приказам. Если этого потребует необходимость, как это случилось, когда она была в Suits, она будет сотрудничать, но только в той мере, в какой это целесообразно. И пока она сотрудничает, она также будет вести переговоры и торговаться, давая понять, что ее сотрудничество - это признак силы, а не слабости и, конечно же, не бездумия. Другими словами, Меган - доминирующая личность, которая сдает позиции только тогда, когда это необходимо. В остальное время она настаивает на том, чтобы сидеть за рулем.
Поскольку она может быть заботливой и внимательной, она становится идеальной парой для мужчины, который любил свою мать. Она становится еще более идеальной парой для того, кто любил и потерял свою мать. Ее доминирование воспринимается им как забота. Он думает, что его опекают, хотя на самом деле те, кто знает и сомневается в мотивах Меган, считают, что его контролируют. Одним из признаков того, что в этом подозрении может быть доля правды, является клятва, которую Меган написала на брачной службе. Она поклялась "защищать" Гарри. То, как она стала представлять себя защитницей принца, просто завораживает. Ей удалось убедить его, что она успешно пережила столько боли и страданий, что у нее хватит сил защитить его, мальчика, потерявшего мать и страдавшего после этого. Поскольку ее страдания превратили ее из обычной женщины в необыкновенного человека, он, обычный человек, нуждается в ее защите.
Люди могут говорить о ней что угодно, но Меган действительно удивительная женщина. Только кто-то с ее замечательными способностями, уникальным воображением и несомненным умом мог создать ту связь, которую она установила с Гарри.
Хотя Гарри искренне верил, что Меган и только она одна знает дорогу к Святому Граалю, и, хотя у нее все еще были поклонники, когда они с Гарри поженились, все больше и больше людей в его родной стране приходили к печальному выводу, что она была претенциозной обманщицей с глубиной чайной ложки, искренностью лгуньи и надежностью мошенницы, свободно разгуливающей в комнате, полной наличных. Это было катастрофой для любого, кто надеялся, что она великолепно сыграет роль герцогини Сассекской.
Для тех из нас, кто понимал, что она олицетворяет собой нечто такое, что не купишь за деньги, запятнанность ее образа имела долгосрочные последствия. Они могли негативно повлиять на расовые отношения, поскольку ее сторонники не понимали, что ее противники критикуют ее работу и ее характер, а не цвет ее кожи. Это никому не принесет пользы, за исключением, возможно, антимонархистов и самой Меган, которой дадут свободу действий, если она будет вести себя неподобающим образом, и она не пострадает от каких-либо неблагоприятных последствий, потому что ее будут считать жертвой, когда она была кем угодно, но только не ею.
По мере того, как ситуация ухудшалась, те, кто полагал, что Меган не виновата в том, что ее репутация ухудшается, начали задаваться вопросом, может ли негативное внимание быть вызвано скрытыми расовыми предрассудками, в то время как те, кто рассматривал ее как фактор, способствующий гибели ее репутации, все больше возмущались тем, что их обвиняют в расизме, хотя на самом деле ее раса не имела ничего общего с ее непопулярностью.
Один придворный сказал: "Никто [во дворце] не верит, что герцог или герцогиня Сассекские обманывают себя, считая, что в падении их популярности расизм играет какую-то роль. Но мы все знаем, что они не прочь разыграть карту расизма, если это работает в их пользу. Они делали это раньше [в то время, когда их роман стал достоянием общественности], но мы надеемся, что они никогда не сделают этого снова. Это было бы слишком опасно для национальных интересов. Принц Гарри увидит это [и, надеюсь, предотвратит это]. Но тем не менее это нанесет ущерб национальным интересам, если они будут молчать и позволят своим сторонникам продолжать обвинять противников в расизме, когда любой дурак знает, что он не имеет к этому никакого отношения".
Поскольку поведение Меган и Гарри создавало разногласия вместо того, чтобы быть объединяющей силой, которой должна быть монархия, и потому что возникающие проблемы были больше, чем просто их личная популярность, пресса была в повышенной готовности. Противоречие всегда более достойно освещения в новостях, чем тупость. Сложный рассказ всегда интереснее для СМИ, чем простой. Независимо от того, понимала ли Меган, что все, что она делала, способствовало привлечению к ней все большего внимания прессы, или она делала это непреднамеренно - факт, что следующий шаг катапультировал ее дальше в центр внимания средств массовой информации.
11 декабря 2018 года, всего через месяц после того, как гибкая и стройная Меган вернулась в Англию из турне, она драматически ворвалась на сцену в качестве неожиданного почетного гостя на British Fashion Awards в Королевском Альберт-Холле. Она явилась туда, чтобы вручить награду Клэр Уэйт Келлер, художественному руководителю Givenchy, которая разработала ее свадебное платье.
Меган, как актриса включила очарование, которое уже начало истощаться под воздействием критики, и пошла по подиуму. Ее профессионально накрашенное лицо ярко сияло, излучая восторг и проецируя радость, какую может излучать только профессиональная актриса на сцене. Гламурная до невозможности, Меган снова была в черном платье от отмеченного наградами иностранного кутюрье, элегантно облегающем фигуру с изящно открытым плечом.
Ее поведение было чистым Голливудом, тем поставщиком гламура, где добродушная непосредственность не может быть превзойдена, хотя для противников это центр искусственности, где все с улыбкой ходят по трупам отвергнутых, и демонстрируют свои кажущиеся искренними золотые сердца вместе с такими же настоящими белыми винирами.
Меган была более чем милостивой и любящей по отношению к Клэр Уэйт Келлер. Как часто говорили ее друзья, она по-настоящему любящий человек, который никогда не упускает возможности показать, какая она человечная, хотя ее критики осуждали ее человечность желчным замечанием, что Меган могла бы хотя бы приблизительно проявить подобные чувства для своего отца или членов семьи своего мужа, с которыми она теперь, как известно, была в прохладных отношениях.
На самом деле обе стороны были правы. Меган за кулисами заявила, что чувствует себя скованной королевским протоколом. Она считала его "чепухой", "холодным", "жестким" и "сдерживающим". Она хотела быть свободной, чтобы потворствовать своей любви к людям. Она верила в "объятия" и считала, что нет ничего лучше, чем позволить кому-то почувствовать себя желанным гостем, чем заключить его в объятия. Она не хотела, чтобы ей диктовали, как себя вести.
Будь то друг, любовник или незнакомец, Меган считала, что если она хочет показать кому-то свою любовь, она имеет право сделать это. Она ясно дала понять, что не позволит "всей этой королевской протокольной чепухе" встать на пути демонстрации своей любви. Не имело значения, на публике или в частном порядке, официально или личном качестве. Ее сердце было слишком велико, а свет слишком ярок, чтобы их можно было спрятать под платьем. Поэтому она заключила Клэр Уэйт Келлер в самые крепкие медвежьи объятия, тем самым давая понять своим критикам, что они подлые люди, а ее проявление нежности означает, что у нее более теплое сердце и более искренняя натура, чем у них.
Меган была сильно ошарашена той негативной реакцией, которую она вызвала. Как и большинство актрис, она расцветает, чувствуя общественное признание и одобрение. Малейшая критика приводит ее в замешательство, поэтому уровень враждебности, который она испытала, потряс ее до глубины души.
В ответ она решила продолжать придерживаться своего курса, проецируя образ теплой и замечательной женщины, которой она была, а также позволяя своим друзьям распространять в прессе истории о том, насколько она земная. Доказательством этого стали рассказы о том, как она сама, без стилиста создавала свой собственный стиль и стала мировой иконой стиля, как она сама делала себе макияж на профессиональном уровне, даже когда у нее не было ее любимого визажиста под рукой, и как она часто сама делала себе прическу.
В то время как подобная информация добавляла ей блеска в глазах ее поклонников, с ее критиками это не проходило. Они не заботились о такой поверхностности; их больше заботили глубины. И после того, как Меган появилась в Королевском Альберт-холле, они остановились на очень важном вопросе. The Daily Express суммировала этот феномен лучше всех: беременная Меган Маркл пришла на Fashion Awards, чтобы продемонстрировать всем свой выдающийся живот.
Когда Меган вышла на сцену, чтобы вручить награду, зал взорвался аплодисментами, и люди обратили больше внимания не на награду, которую вручала дизайнеру королевская особа, а на объятия, в которые она ее заключила, или даже на то, как драматично развивалась ее беременность. За четыре короткие недели она превратилась из плоской, как блин, в то, что один журналист описал как "размер большинства женщин на седьмом месяце".
И Меган не собиралась позволять этому огромному и неожиданному развитию событий пройти даром. Было очевидно, что она так взволнована беременностью, что просто загипнотизирована жизнью внутри нее. Будучи личностью, которая должна передать свои чувства не только словами, но и на деле, она схватилась руками за свой живот и продолжала сжимать его до и после вручения награды. Потом еще крепче вцепилась в него. И еще немного, ее руки приросли к животу, демонстрируя такой восторг от своего счастливого состояния, в котором она оказалась, что ей захотелось привлечь к этому внимание всего мира.
Было что-то настолько откровенно ликующее в этом зрелище, что оно было сродни тому, чтобы поделиться со всем миром секретом, которым необычайно гордишься.
Не всем нравилась столь показная демонстрация. Для своих критиков Меган просто подтвердила, что она актриса, ищущая внимания, требующая внимания и создающая его. Одна модница сказала мне, что никогда раньше не видела такого, и спросила, неужели Меган боится, что люди не заметят, что она беременна, если она не схватится за живот, как ящерица цепляется за дерево, или она боится, что он спрыгнет с ее тела, если она не будет держаться за него?
Некоторые недоброжелательно спрашивали, неужели она так гордится тем, что в ее чреве растет королевское семя, что вынуждена постоянно обращать внимание на свое состояние? Или она настолько преисполнена собственной важности, что напоминает всем, что теперь она герцогиня и скоро станет матерью королевского ребенка?
Эту точку зрения уравновешивали те, кто защищал поведение Меган. Некоторые заявляли, что Меган верит, что зародыш растет лучше, когда его мать общается с ним извне.
Тем не менее, поворот, который приняла беременность, вскрыл другие вопросы. Сколько месяцев прошло с тех пор, как она забеременела? Поскольку по настоянию супругов, вопреки общепринятой королевской практике, сроки родов держались в секрете, ходили слухи, что ее срок семь месяцев и ребенок родится в марте. Это, по крайней мере, объясняло взрыв Везувия, который произошел у нее в брюшной полости.
Аномалия, связанная с беременностью Меган, была слишком хорошим предлогом для растущей группы недоброжелателей Меган, чтобы игнорировать ее. Хватание за живот и внезапный его рост питали их недоверие. Они быстро пришли к выводу, что она вовсе не беременна.
Интернет кишел сплетнями. Все разумные люди признают, что интернет - это форум, где распространяются теории заговора и высказываются сумасшедшие мнения, не воспринимаемые слишком серьезно. Однако некоторые события, такие как арабская весна, также показали, что интернет может быть платформой для распространения фактической информации, которую установленные круги, включая прессу, могут подавлять и подавляют. Все политические институты, в том числе, и королевские, следят за интернетом. От этого зависит их выживание.
Однако в основе наиболее странных предположений лежало послание, из которого Меган вполне могла бы извлечь пользу, если бы захотела его выслушать. Дело было в том, что слишком многие люди не верили в то, что она была тем, чем казалась.
Она не казалась им верной. Она их не убедила. Несмотря на десятилетия, которые она провела, изображая бурю, они просто не купились на ее игру. Поскольку большая часть королевской жизни заключается в том, чтобы придать правильный тон и содержание, спроецировать соответствующий имидж и сделать это правдоподобным и конструктивным, Меган следовало бы послушать некоторые критические замечания.
Она должна перестать казаться королевской особой и начать быть ею. Она должна была больше походить на королеву, или принцессу Анну, или принца Уэльского, или Камиллу, и меньше походить на принцессу Майкл Кентскую, чьи жеманство и претенциозность сделали ее посмешищем, которому, как утверждали ее недоброжелатели, Меган четко соответствовала и даже рисковала превзойти.
Справедливости ради надо сказать, что Меган - актриса, а актрисы действуют сами по себе. Просить кого-то, чья вся жизнь была связана с перформансом, разучиться искусству проекции - это немного оптимистично. Это, конечно, одна из причин, почему принц Филипп считал, что Гарри не должен жениться на Меган. Он предвидел, какие проблемы возникнут у нее, когда она будет выполнять свои королевские обязанности, не только с точки зрения ее поведения, но и с точки зрения дискомфорта, который она будет испытывать, когда ее работа будет оцениваться.
С рейтингом неизбежно приходит критика, которую никто из таких тонкокожих, как Меган, не счел бы терпимым. Королева и принц Филипп были дружны с принцессой Монако Грейс. Они знали, какие трудности ей пришлось пережить, прежде чем ее начали принимать всерьез. И как только она освоилась в роли правящей княгини, она стала раздражаться ее ограничениями. А Грейс относилась ко всем делам королевской семьи гораздо серьезнее, чем Меган. Она очень хотела вписаться, и шла на жертвы, даже когда у нее было искушение поступить иначе. Но от этого легче ей не стало. К моменту своей безвременной кончины она начала посещать поэтические чтения, чтобы удовлетворить неумирающую жажду быть на сцене. Будет ли у Меган мотивация сделать что-то подобное, или актриса внутри нее помешает ей приспособиться к королевским манерам, а также подтолкнет ее к тому, чтобы выйти из роли, которую, с некоторой готовностью с ее стороны, она могла бы успешно освоить, к выгоде для себя, монархии и своей этнической принадлежности.
Хотя публика ничего не задумывалась о трудностях актрисы, приспосабливающейся к роли, поведение актрисы Меган оказалось и плюсом, и минусом. Будучи более утонченной и драматичной исполнительницей, чем любой другой член королевской семьи, она поражала там, где они этого не делали. Но для многих это было частью проблемы.
Только время даст решение, потому что, пока люди не привыкнут к ней и не поймут, что ее актерское мастерство может быть не признаком неискренности, а просто проявлением врожденной драматической личности, они будут продолжать смотреть на нее косо. В то же время они будут обвинять ее в том, что она была слишком сознательна и слишком переигрывала.
И в качестве актрисы, и в качестве герцогини ее рвение было настолько чрезмерным, что она не попала в нужную ноту. Именно по этой причине она так долго добивалась успеха в качестве актрисы.
Королевская власть и аристократия воспитываются с колыбели не для того, чтобы имитировать, а для того, чтобы быть подлинными, может, даже восприниматься как неадекватные, но не фальшивые. Чтобы избежать всего, что будет попахивать манипулятивностью. Быть откровенным или, по крайней мере, вежливым, но не лицемерным. Даже если ее сочтут грубой, но не неискренней. Чтобы не притворяться, но вести себя правильно и подлинно.
Актерская игра Меган к этому времени оказалось губительной для нее, так как слишком много людей хотели бы поверить ей, но не смогли. Ее игра, звеня фальшивой нотой, теперь подливала масла в огонь, когда дело касалось ее растущего живота. В результате она, а заодно и монархия, оказались втянуты в одну из самых неприятных историй с 1688 года.
Не будучи теоретиком заговора, я была готова принять во внимание, что поведение Меган, когда она начала привлекать внимание к своему животу, было больше связано с ее актрисностью, чем с чем-либо еще. Но в интернете распространился слух о том, что она пытается убедить весь мир в том, что она беременна, хотя на самом деле это не так. Конечно, можно было не обращать внимание на некоторых сумасшедших или расистов, но было слишком много людей, претензии которых звучали вполне здраво, чтобы отмахнуться от проблемы. Было понятно, что проблема существует, и ее нужно решать и, по возможности, извлекать из нее уроки.
По мнению сомневающихся, Меган слишком быстро выросла. Затем она продолжала расти в темпе, который больше соответствовал женщине с тройней, чем с одним ребенком или даже близнецами.
Каждый раз, когда я посещала публичные мероприятия, ко мне подходили журналисты с вопросом, знаю ли я, что происходит. Потом они начали мне звонить. Один журналист сказал мне, что ходят упорные слухи, что "причина, по которой она всегда держится за живот, заключается в том, что ей нужно удержать его на месте". Этот журналист также сказал, что ходили слухи о том, что накладной живот однажды упал и фотографы сфотографировали Меган в этот момент; также многие обращали внимание, что иногда живот располагался слишком высоко, иногда слишком низко, а иногда так, как положено.
Как дворец справлялся с потоком интернет-историй о том, что ее живот был протезом? Он, как и следовало ожидать, просто преграждал им путь.
Предположения о поведении Меган, которые скармливали Флит-стрит, были бы забавными, если бы дело не было столь серьезным. Хотя все сегменты основной прессы, от респектабельных газет до самых низкопробных таблоидов, избегали сообщать об этих историях, само их существование было смущением для монархии, а также опасением, что эти слухи могут получить дальнейшее распространение. Кроме того, смущало и вызывало растущее беспокойство все более яркое поведение Меган, когда она отвечала на критику своего живота, сжимая его все более решительно.
Это была не та история, которую хотели бы видеть люди, желавшие успеха Меган. Это было в лучшем случае неприятно и очень вредило не только ее статусу, но и стремлениям ее сторонников к ней. Единственной категорией людей в обществе, которые, казалось, одобряли ее бунтарский пыл, когда она встречала критику дальнейшим хвастовством, были мелкие знаменитости, которые были беременны. Я присутствовала на нескольких премьерах, где некая виртуальная неизвестность обнимала своего нерожденного ребенка перед камерами. Однако никто не делал того, что делала Меган. Только она продолжала крепко держать руки на выпуклости после того, как ее переставали снимать.
Многие люди, которые вступали в контакт с Меган, отмечали, что хватаний за живот действительно было слишком много. Главным основанием для критики было то, что дамы просто не хватаются за животы, беременные они или нет. Никто, кроме самых молоденьких девочек, не верил в то, что Меган таким образом успокаивает ребенка, и по мере того, как беременность прогрессировала и живот рос, а ее руки продолжали парить над ним, критика становилась все громче, потому что всегда существовало общепринятое мнение, что нормальные женщины просто не хватаются за свои беременные животы. Это привлекает излишнее внимание к факту, к которому все общества традиционно относились с уважением и осторожностью, независимо от класса или цвета кожи, будь то США, Канада, Великобритания, Европа, Африка, Азия, Ближний Восток, Дальний Восток, Южная и Центральная Америка или Карибский бассейн.
Еще одним соображением с точки зрения критиков Меган был тот факт, что до недавнего времени беременные королевские особы были настолько скрытны, что не обращали внимание окружающих на свое состояние и даже не говорили, что беременны. Большинство аристократок не будут "выставлять себя напоказ", надевая одежду, которая подчеркивала бы их состояние, и не будут выставлять напоказ свою беременность, как Меган выставляла напоказ свою.
И снова люди в определенных кругах начали задаваться вопросом, почему Гарри позволил расти этой волне критики. Он знал, что является приемлемым поведением для британцев, а что нет. Беременность - это факт жизни, но он имеет личные коннотации. Как и все телесные функции личного характера, она трактуется с изяществом независимо от класса, цвета кожи или вероисповедания. Точно так же, как британские мужчины не афишируют свои интимные места через одежду, не чешут и не поправляют их на виду у всех, и никто не ходит, рыгая и пукая, как будто общественное место - это частный туалет, беременные женщины не привлекают излишнего внимания к своему состоянию. В то время как для беременной женщины допустимо время от времени мимолетно провести рукой по своему животу, подчеркивание этого так, как делала Меган, было исключено, и ее поведение не могло не обсуждаться среди людей всех классов. Это был не самый лучший сценарий, когда дело касалось Меган и Гарри.
Однако вместо того, чтобы реагировать на чувства тех, чьи волосы вставали дыбом, глядя на Меган, они отмахивались от них, отказываясь изменить поведение, которое слишком большой процент населения находил предосудительным. Их позиция была такова: Меган может делать все, что захочет. Если тебе это не нравится, ты - чурбан.
Поскольку Гарри и Меган играли в британской национальной жизни роль представителей тех самых людей, которых она оскорбляла, они фактически отреклись от своих обязанностей и стали выглядеть, сами того не понимая, высокомерными и безразличными.
Меган и Гарри теряли поклонников еще и потому, что по мере того, как живот становился все больше и больше, ее платья становились все уже и уже. Возможно, это тоже было проблемой, которую они не понимали, живя в взаимно восхищенном пузыре, где Меган не могла сделать ничего плохого, и Гарри поддерживал ее на каждом шагу. Однако обтягивающая одежда на беременных женщинах является нарушением кодекса поведения леди, которым руководствуется подавляющее большинство британской публики, независимо от класса или цвета кожи. Точно так же, как скромность запрещала чрезмерные публичные проявления привязанности, к которым были склонны Меган и Гарри, пока их не перестали приглашать на званые обеды, так и ношение чрезвычайно тесной одежды во время беременности считалось неприемлемым, кроме как в пределах собственной спальни и ванной комнаты.
Вопрос, на который следовало ответить: почему королевская герцогиня всегда была одета в тонкую эластичную ткань, туго натянутую на ее живот, а ее пупок был выставлен на всеобщее обозрение, вопреки всем принятым обычаям в ее приемной стране? Чтобы показать, насколько широк был спектр критики, приведу комментарии разных людей разных национальностей и социальных групп: чернокожий вест-индиец сказал: "Это не прилично"; герцогиня сказала: "Это эксгибиционизм, который бунтует"; а молодая нигерийка заявила: "Я была бы забита камнями дома, если бы вышла на публику в таком виде".
Никто в королевской семье или во дворце не указывал ей на недостатки ее поведения, и это можно было считать симптомом почтительности и широты, с которыми обращались с Меган. Такого не было, когда Диана и Сара Йоркская выходили за рамки дозволенного. Личный секретарь королевы, который был шурином первой и двоюродным братом второй, быстро призвал бы их к порядку. Диана Уэльская однажды пожаловалась мне на то, что Бобби Беллоуз, так она называла сэра Роберта (теперь Лорда) Феллоуза, отчитал ее за то, что она не надела колготки. Хотя времена изменились, представления общества о приличиях не достигли такой степени, чтобы наряды Меган считались приемлемыми для среднего британца.
Поскольку я болела за ее успех, я чувствовала, что в ее интересах было бы, если бы кто-то указал ей, что это вызывает беспокойство там, где можно было бы надеяться найти одобрение. Поэтому я предложила королевской кузине, чтобы кто-нибудь из сочувствующих тихо поговорил с ней и указал, насколько важно, чтобы она поняла, что ей не следует поступать так. Мне сказали, что этого никогда не случится. Она так самоуверенна, так расчетлива и продуманна во всех своих поступках, так чувствительна к критике, так обижена на все, кроме самых громких похвал и проявлений одобрения, что "откусит голову" любому, кто "осмелится" сказать ей что-нибудь. А потом она "повернется к ним спиной". Это печально напоминало о прошлом.
Зная, что королева однажды, когда Диана была беременна Уильямом, пригласила редакторов с Флит-стрит в Букингемский дворец, чтобы попросить их не критиковать ее, и что пресса, когда они с Уильямом росли, также держалась на расстоянии в соответствии с договором, заключенном между редакторами и дворцом, Гарри подошел к отцу и бабушке. Он хотел, чтобы они вмешались и положили конец критике Меган в СМИ. Она была очень расстроена реакцией, которую вызвало ее поведение. Особенно ее раздражали комментарии о том, что она всегда хватается за живот. Она чувствовала, что все были злыми и жестокими по отношению к ней, и хотела положить этому конец. Ни ей, ни Гарри никогда не приходило в голову, что единственный способ добиться окончания критики - это перестать вести себя так, чтобы вызывать критику. Они искренне считали, что Меган должна иметь возможность хвататься за живот так сильно, как ей хочется, а вся британская пресса должна находиться в наморднике.
Что касается Гарри, то его долгом было "защищать" жену, которая была очень "чувствительна" и "принимала все очень близко к сердцу". Он был так же одержим идеей "защиты", как и она, и они постоянно употребляли это слово. Это была одна из самых распространенных фраз, наряду с "переменами", "великим благом", "гуманизмом", "негативизмом" и "прогрессивностью", которыми были усеяны их речи. По их мнению, если она захочет держаться за живот, пока коровы не вернутся домой (англ. выражение, означающее "в течение очень длительного периода времени" - прим пер.), он будет защищать ее право делать это до самой смерти. Никто не имел права расстраивать ее своими отрицательными комментариями.
Сверхчувствительные к критике и сверхэмоциональные в своих реакциях, они утверждали, что их жизнь "разрушается негативом". Его отец и бабушка должны были помочь ему защитить ее. Он действительно не знал, сколько еще таких "мучений" они смогут "вынести". Если Чарльз и королева не помогут ему "защитить" ее - слово, которое он постоянно употреблял, - они помешают ему выполнить его роль мужа.
"У них с Меган просто дух захватывало от отсутствия границ, - сказал один из королевских кузенов. - Королева и Принц Чарльз выслушали его и посочувствовали, но сказали, что ни они, ни кто-либо другой ничего не могут сделать. По сути, они как можно мягче указали - Гарри чрезвычайно эмоционален, и почти невозможно достучаться до него, когда он закусывает удила, - что это свободная страна, и королевская семья ценит свободную прессу, даже когда им не нравится то, что она говорит. Они ясно дали понять, что не могут вмешиваться в свободу прессы, когда она делает то, что считает справедливым, комментируя поведение члена королевской семьи. Гарри был очень недоволен тем, что ему отказали в поддержке, как он выразился. Ни он, ни Меган не понимали, что их личное благополучие не стоит выше свободы прессы, но королева и принц Чарльз понимали".
В то время мало кто понимал это, но отказавшись идти на поводу у Гарри, королева и принц Чарльз вызвали непредвиденные последствия. После этого Гарри и Меган будут искать способы сломать хребет своим критикам. И им было все равно, будет ли это иметь конституционные последствия, потому что они находились в процессе превращения себя в уникально противоречивое положение членов королевской семьи, когда они хотели закутаться в этот плащ, и частных граждан, когда этот плащ им больше подходил.
К этому времени основная масса людей начала понимать некоторые проблемы, которые подпитывали слухи, возникшие в народе. "Она даже не очень хорошая актриса", - сказала нигерийка, намекавшая на побивание камнями. "Если вы видели Suits, то вы поймете. Иногда она разыгрывает сцену из одного эпизода, иногда из другого. В этой женщине нет ничего настоящего". Я указала на то, что Меган, возможно, просто проецирует то, что она действительно чувствует, и меня перебили: "Тогда кто-то должен сказать ей, чтобы она прекратила все проецирование". С этим я не спорила, хотя и понимала, что ее поклонники будут разочарованы, если она перестанет посылать им свои подсознательные послания.
Если оставить в стороне вопросы портновского вкуса, то реальная опасность заключалась в том, что произойдет, если широкая общественность поверит, что Меган симулирует беременность, как поверила шумная часть интернет-комментаторов и прессы.
Поскольку дворец был предупрежден об опасности, были созданы команды людей, которые работали над тем, чтобы закрыть некоторые из интернет-сайтов и заткнуть наиболее экстремальных комментаторов. Букингемский дворец традиционно имел очень компетентную бюрократию. Они могут быть бесцветными по сравнению с подкованными, агрессивными американскими специалистами по медиа-менеджменту, такими как Саншайн Сакс, но они знают свое дело, и они делают его тихо и эффективно. Придворные, управляющие монархией, руководят не только королевской деятельностью, но и самой королевской семьей. Все королевские дневники согласовываются за шесть месяцев вперед. Если королева делает в Абердине что-то, что заслуживает внимания прессы, остальная часть семьи берет на себя другие обязанности, которые не попадут в газеты, но будут отвечать потребностям общества, которому служит королевская семья. То же самое правило действует во всех направлениях. Один член королевской семьи не крадет чужой гром (не отвлекает внимание от другого - прим. пер.). Это подрывает всю систему и наносит ущерб долгосрочным целям монархии, которые заключаются в продвижении различных инициатив, чтобы общественность ценила то, что делается от ее имени. Единственным человеком, который когда-либо нарушал эту систему до того, как это начали делать Меган и Гарри, была Диана. Сначала она соперничала со своим мужем, потом, в преддверии своего развода, а затем и до самой смерти, со всей королевской семьей.
"Ей доставляло удовольствие причинять неудобства в Балморале", - написал Ричард Кей, раскрывая лишь часть причин ее поведения. "По правде говоря, Диане нравилось быть в центре внимания. Она также была склонна к соперничеству и привыкла к вниманию прессы, и единственное время, когда она была удовлетворена, это когда она, а не кто-либо из других членов королевской семьи, была предметом дня".
Хотя никто во дворце еще не подозревал, что Меган может быть реинкарнацией Дианы, они чувствовали, что между этими двумя женщинами были неприятные резонансы. Обе были неприятны тем, что делали все, что им заблагорассудится, отказывались подчиняться и обладали талантом разжигать споры.
Единственным утешением было то, что слухи о лживости беременности Меган закончатся естественным образом, как только она родит.
Для королевских беременностей и родов существовали свои традиции, и это должно было заставить замолчать сомневающихся в том, что Меган на самом деле беременна. Будущие королевские матери неизменно пользовались услугами придворных гинекологов и акушеров, ведущих специалистов в своей области, чья репутация была безупречна. Следовательно, не было бы никаких сомнений относительно того, кто вынашивает ребенка или кто его родил, если бы он был рожден так, как это принято в королевской семье.
Рождение королевских младенцев обычно требовало присутствия министра внутренних дел, который должен был присутствовать во время родов до тех пор, пока ребенок не появлялся на свет. Этот обычай возник после рождения в 1688 году Якова, принца Уэльского, сына короля Якова II и королевы Марии Моденской. Поскольку Яков II и его супруга были римскими католиками, как только у них появился сын, который должен был заменить двух некатолических дочерей короля от его первого брака с дочерью графа Кларендона леди Энн Хайд в линии наследования, возможность восстановления католицизма в качестве официальной религии нации стала самой горячей темой дня. Это было невыносимо для протестантского лобби, которое и свергло короля во время революции, известной в истории как Славная революция, обвинив его и королеву в доставке младенца мужского пола во дворец в грелке для обеспечения католического престолонаследия. Это была нелепость, так как королевские роды были засвидетельствованы бесчисленными придворными, не считая врачей и членов семьи. Тем не менее, уловка сработала, Яков II, его королева и наследник были отправлены в изгнание ко двору своего двоюродного брата короля Людовика XIV во Франции, и после этого был принят закон, требующий, чтобы министр внутренних дел присутствовал при каждом королевском рождении, чтобы предотвратить подмену младенцев. Старшая дочь Якова II Мария была приглашена парламентом занять трон вместе со своим мужем и двоюродным братом по отцовской линии Вильгельмом, принцем Оранским, который правил как король Вильгельм III, в то время как законные короли Англии оставались в изгнании за границей.
Обычай присутствия министра внутренних дел при рождении всех королевских младенцев был отменен только после рождения принцессы Александры в 1936 году. Тогда он был признан излишним, так как квалифицированные придворные врачи рассматривались как безопасное средство предотвращения подмены незаконнорожденных младенцев.
До последней четверти двадцатого века королевские младенцы рождались дома, а не в больнице. Четверо детей королевы родились в Букингемском дворце, сын принцессы Маргарет был рожден в Кларенс-Хаусе, доме королевы-матери, а ее дочь - в ее собственном доме, Кенсингтонском дворце. Никакой тайны не было. Все ответственные медицинские работники были известны широкой публике.
Эта традиция распространилась и на следующее поколение, но с одним важным отличием. Королевские младенцы начали появляться на свет в больницах. Крыло Линдо в Паддингтоне в больнице Святой Марии в Лондоне стало любимым местом. И снова не было никакой тайны. Королевская мать была окружена медицинским персоналом, имена старших врачей обнародовались, чтобы исключить любые подозрения в обмане. Это было продолжением вековой практики, согласно которой королевские рождения всегда публично подтверждались безупречными свидетелями. Общественность, в конце концов, имела право знать, что их потенциальный монарх имеет право на трон, и эти права уважались и подкреплялись присутствием свидетелей. Так было даже при абсолютистских монархиях, поэтому комната Марии Антуанетты при рождении ее первого ребенка была так набита придворными, что она упала в обморок от недостатка воздуха, что потребовало удаления нескольких свидетелей. Это могло бы быть крайним примером, но реальность такова, что потенциальные монархи являются живыми представителями народа и, как таковые, формой общественной собственности. Их происхождение должно быть вне всякого сомнения.
Но, вопреки всем известным обычаям, Гарри и Меган решили не разглашать имена ее медицинской команды. Это, как они утверждали, было их частным делом. Они аргументировали это тем, что они частные лица и, как таковые, имеют право на такую же степень конфиденциальности, как и все остальные. Конечно, это было не так. Гарри был шестым в очереди на трон. Ребенок, родившийся у него и его жены, автоматически становился седьмым в порядке наследования. Уильям и Кэтрин иногда путешествовали со своими детьми в одном самолете, чего не должны делать вместе несколько наследников престола. В случае авиакатастрофы, Гарри и Меган станут наследниками после принца Чарльза. Поскольку королеве за девяносто, предполагается, что рано или поздно Чарльз станет королем. Но если он умрет раньше королевы, а семья Кембриджей погибнет в результате несчастного случая, это означает, что Гарри и Меган станут следующими принцем и принцессой Уэльскими, а их ребенок - третьим в очереди на трон (вообще-то получается, что вторым - уточнение переводчика). Как только королева умрет, они станут королем и королевой, а их ребенок - непосредственным наследником отца. Такая возможность не столь уж невероятна, чтобы о ней не задумываться, а это означало, что требования Гарри и Меган о неприкосновенности частной жизни являлись неконституционными.
Более того, создав степень непрозрачности, которой никогда раньше не существовало, Гарри и Меган, то ли по незнанию, то ли из упрямства, не имело значения, подпитывали слухи о том, что она не беременна, а их ожидаемый ребенок родится от суррогатной матери. Если бы Букингемский дворец хотел иметь дело с наихудшим сценарием, они были бы вынуждены изобрести его, и это, по мнению придворных, означало, что их жизнь становилась совершенно невыносимой по той простой причине, что Гарри и Меган ставили свои желания выше интересов короны и нации.
Затем Гарри и Меган решили, что их ребенок родится не в больнице, а дома. Домашних родов не было уже в течение двух поколений. Это добавляло совершенно новый слой непрозрачности к и без того бессмысленно темной ситуации. Врачи считают, что домашние роды могут быть относительно безопасными для молодых матерей, но даже у двадцативосьмилетней роженицы беременность считается гериатрической, а Меган была на десять лет старше и собиралась подвергнуть себя и ребенка ненужной опасности. "Все это было просто безумием", - сказал один из придворных.
Несмотря на все это, Меган и Гарри не собирались терпеть никаких возражений. Они продолжали настаивать на том, что они - частные лица, которые имеют право рожать своего ребенка, когда и как им заблагорассудится. Они хотели получить это время для себя и не видели причин менять свое решение. Британия - свободная страна, и практически невозможно заставить взрослого человека делать то, чего он не хочет, даже если речь идет о национальных интересах. До тех пор, пока не будут нарушены никакие законы - а Гарри и Меган не нарушали никаких законов, несмотря на нарушение целого ряда протоколов и прецедентов, - у властей не было иного выбора, кроме как согласиться с их требованиями и позволить им рожать дома, как они требовали.
Способ прояснить тайну - это пролить на нее свет. Способ усилить секретность - увеличить непрозрачность, как это делали Меган и Гарри. Неудивительно, что даже люди, которые сомневались в том, что живот Меган был накладным, и считали, что Фомы Неверующие были глупы в своих подозрениях, теперь так же начали сомневаться в том, что на самом деле происходит.
В разгар этой суматохи Меган сделала нечто такое, что еще более укрепило неверующих. Будучи почти на восьмом месяце беременности, она посетила прием, элегантно одетая на самых высоких каблуках. Она поздоровалась с ребенком, присев на корточки, и продемонстрировав свое несомненное умение обращаться с детьми, а затем легко вскочила обратно. Это было исключительное проявление ловкости, даже для такого продвинутого йога, как она, и это вызвало удивление. Несомненно, Меган - необыкновенная женщина, ибо в то время, как большинство женщин начинают ковылять, как утки, к седьмому месяцу, и им трудно ходить, а, тем более садиться на корточки и подниматься на высоких каблуках в последнем триместре беременности, она дала всем понять, насколько она удивительна.
Была ли это природная способность Меган привлекать, как положительное, так и отрицательное внимание, или это было ее намерение оставаться на переднем крае всех новостных репортажей, вытесняя с первых полос других членов королевской семьи, или же она была настолько наивна, что честно не понимала, что ее поведение подпитывает безумие ее собственного творения, то, что она сделала дальше, было чистым гением с точки зрения захвата заголовков. Она объявила, что будет скрываться от посторонних глаз до тех пор, пока не родится ребенок, и более того, они с Гарри не собираются объявлять, когда состоятся роды, пока они не будут готовы к этому. Она не станет фотографироваться с новорожденным. Она возражала против обычая, согласно которому королевские женщины, красиво одетые и причесанные, выходили из крыла Линдо вскоре после родов, на глазах широкой публики. Подобные вещи - варварство, утверждала она, в очередной раз давая понять, что не одобряет королевских традиций, а пойдет своим путем, более просвещенным.
По ее мнению, этот обычай оказывал слишком сильное давление на женщину, и, будучи убежденной феминисткой, она хотела защитить себя и всех королевских женщин, изменив эту практику. Ей было бы приятно почувствовать себя молодой матерью в уединении собственного дома, с мужем, как это положено всем матерям и отцам. Это должно быть "их время", сказала она, и они хотели провести его без посторонних. И поделиться своей радостью с миром только тогда, когда они будут готовы к этому. С одной стороны, ее доводы звучали убедительно, если исходить из того, что она была частным лицом, а не конституционно значимой национальной фигурой, но с другой стороны, это гарантированно вызывало реакцию - новую волну спекуляций о ребенке.
Основной темой было то, что Меган и Гарри ушли на дно, чтобы дождаться его рождения, но слишком многие хотели знать, где он появится на свет? Огромное количество людей теперь были убеждены, что Меган вообще не будет рожать. Если бы они знали о Якове II, Марии Моденской и Якове, Принце Уэльском, то пришли бы к выводу, что это обновленная версия младенца в грелке. Только на этот раз, по мнению конспирологов, его тайно хотят протащить прямо под носом у мировой прессы.
Чтобы подлить еще больше масла в огонь, Сассексы издали инструкции, оговаривающие степень секретности, которую они требовали для себя. Это были новые и возросшие требования, совпавшие не только с предстоящим рождением ребенка, дату рождения которого они старательно держали в секрете вопреки прецедентам, но и с их переездом из Ноттингемского коттеджа в Кенсингтонском дворце во Фрогмор-коттедж.
Вокруг их нового места жительства была объявлена зона отчуждения. Прессе, общественности и соседям было запрещено появляться в его окрестностях. Местные жители, которые привыкли видеть членов королевской семьи, таких как королева, герцог Йоркский, даже покойная королева-мать и принцесса Маргарет, когда они были живы, и которые привыкли обмениваться с ними кивками, а иногда даже короткими словами, были проинформированы, что они не должны приближаться, здороваться или даже смотреть в сторону Гарри или Меган. Некоторые ограничения были настолько жесткими, что те, кому они предназначались, воспринимали их скорее как наглые, чем просто оскорбительные. Например, если местные жители видели, что пара выгуливает своих собак, они даже не должны были смотреть в их сторону, а если какая-нибудь из их двух собак подбегала к ним, они не должны были гладить ее.
Это был новый способ ведения дел, тот, который, как полагали местные жители, наделял всеми правами Сассексов, лишая при этом их собственных прав, так что они даже не могли быть вежливыми или уважительными с парой или с соседскими домашними животными. Это не понравилось ни одному из их соседей, некоторые были возмущены до такой степени, что слухи просочились в прессу.
На самом деле Гарри и Меган создали санитарный кордон вокруг своего дома, себя и своих питомцев, чего раньше никогда не было. Если бы они пытались нажить врагов и создать тайны, они не могли бы действовать более эффективно. Но, если они пытались защитить себя и свою частную жизнь, то действовали они так бесцеремонно, что вызывали подозрения, негодование и враждебность там, где более тонкий подход, меньшие требования и некоторое уважение к правам других и традициям этой страны дали бы им если не частную жизнь частных лиц, то по крайней мере уважение и восхищение, которых они, вероятно, все еще хотели добиться от британской общественности.
Несколько журналистов рассказали мне, что у них были опасения по поводу того, что происходит, но пресса, тем не менее, поддержала линию партии. Дело было в том, что Сассексы были одержимы частной жизнью и настаивали на том, чтобы с ними обращались как с частными лицами, а не как с королевскими особами, поэтому газеты писали не о том, что была заложена почва для обмана в массовом масштабе, а рассказывали, что Гарри и Меган вели себя как избалованные, требовательные, лицемерные дети, которые вопреки всему хотели, чтобы с ними обращались как с частными гражданами, когда это им удобно. Хотя в другое время они хотели, чтобы им были предоставлены все привилегии и конституционные достоинства, которые сопутствовали королевской власти.
Поскольку Гарри и Меган утверждали, что являются прогрессивными игроками, стремящимися стать силами добра и сгладить неравенство в обществе, то существовало непримиримое противоречие, которое возмущало как прессу, так и соседей. Хуже всего, однако, было подозрение, до сих пор не высказанное в прессе, что их ограничительные инструкции попахивают паранойей, "если у них нет тайны, которую они должны хранить", как заметил журналист из Mail.
Было не так-то легко понять, как Гарри и Меган довели себя до такого положения, что журналистам приходилось выбирать между избалованными, лицемерными, психически неуравновешенными придурками с признаками психоза, и проницательной парой, возвращающейся в старые добрые времена, когда члены королевской семьи могли делать все, что им заблагорассудится, и все должны были им подчиняться. Но факт оставался фактом: возведение невидимого забора вокруг их нового дома разжигало подозрения, что Сассексы, возможно, готовятся совершить большой обман ничего не подозревающей публики, в то время как их чрезмерная скрытность еще больше раздувала пламя. Со стороны могло показаться, что британская пресса придирчива и мелочна, но для тех из нас, кто следил за событиями, их сдержанность была удивительной и похвальной.
Неудивительно, что поведение Меган и Гарри имело нежелательный эффект, усиливая интернет-спекуляции относительно предстоящего рождения ребенка. Это приводило к теории о том, что королевская чета создавала буферную зону между собой и миром, за которой должен был родиться ребенок, который затем будет выдан за того, кого родила она. Многие интересующиеся хотели знать, почему имена врачей не могут быть обнародованы?
В чем был большой секрет? Если Меган и Гарри нечего было скрывать, то почему они так прятались? Что такого секретного было в именах лечащих врачей? Неужели они боялись, что врач подтвердит, что ребенок родился от суррогатной матери, а не от Меган? Разве пациенты врачей не защищены конфиденциальностью клиента, как само собой разумеющееся? Их личная жизнь была защищена юридическими и профессиональными протоколами, зачем такая секретность, если они ничего не скрывали?
Все это попахивало слишком большим количеством плащей и кинжалов, и общая мысль, превалирующая в интернете, заключалась в том, что только те, кто намерен использовать мошеннические схемы, требуют экстраординарной степени защиты, которую требовали Гарри и Меган. Много людей теперь считали, что эта парочка зашла слишком далеко, и они защищают не свою личную жизнь, а самих себя от возможного разоблачения.
Вряд ли такая точка зрения была нужна сторонникам монархии. Многих в истеблишменте озадачило, что Гарри и Меган предпочитали идти по пути, который породил эти подозрения, а не предпринимать шаги, чтобы их развеять. Однако они упорно не желали менять свои планы. Они стали вести себя так, как будто их на самом деле преследовали. Они просто не могли понять, что происходящее было почти целиком виной их собственного поведения.
Дворец же прекрасно понимал, что поведение Гарри и Меган скорее подпитывало, чем опровергало слухи о суррогате, распространяемые в последнее время.
Но Гарри и Меган сделали все возможное, чтобы усилить, а не ослабить спекуляции, которыми был полон интернет. Все были недовольны происходящим, но дозвониться до пары было невозможно. Гарри добросовестно поддержал ее требование, что она имеет право рожать, как ей заблагорассудится, и поддержал так яростно, что даже люди, которые первоначально считали слухи о суррогате нелепыми, начали сомневаться.
Они не хотели понимать, что такие слухи не могут быть в чьих-то интересах, тем более в интересах королевской четы. Но Меган и Гарри - это сплоченная пара, которая, несмотря на сопротивление, твердо стоит на избранном пути, ибо урок, который Меган усвоила за эти годы, состоял в том, чтобы не сдаваться и делать то, что она считала наилучшим. Эта дама определенно не из тех, кто колеблется.
Именно на этом крайне сомнительном фоне было объявлено о рождении ребенка в аккаунте Instagram, который Сассексы завели за месяц до этого. Объявление было простым, стильным и эффектным, как и подобает матери из Голливуда, которая недавно объявила кому-то в присутствии глубоко оскорбленного зрителя:
Конечно, этот пост был гораздо более стильным, чем все, что до сих пор придумывал любой другой член королевской семьи, и таким же было объявление. Это было совсем не похоже на скучное, обычное объявление, вывешенное на мольберте в простой рамке позже в тот же день за оградой Букингемского дворца, когда королева и королевская семья объявили, как они рады, что герцогиня Кембриджская, позже переименованная в Сассекскую, благополучно родила мальчика, причем мать и ребенок оба чувствовали себя хорошо.
Объявление Меган и Гарри в Instagram потрясало обновленным гламуром и современным шиком. "Это мальчик!" - прозвучало коммюнике, белые буквы которого со вкусом контрастировали с королевским синим фоном, под стильной короной королевского герцога и переплетенными инициалами супругов, написанными каллиграфическим почерком Меган в верхней части страницы.
Под этими тремя драматическими словами скрывался еще один, не менее выразительный и удивительно откровенный намек на те аспекты Сассекской идентичности, которые подчеркивались: "Их Королевские Высочества герцог и герцогиня Сассекские чрезвычайно рады объявить о рождении своего ребенка".
Для тех, кто был в курсе, эта гладкая, высокопрофессиональная, гипер-гламурная и привлекающая внимание презентация была ожидаема. По словам Лиз Брюэр, светской львицы из британского аристократического пиар-мира, чьим источником информации был кто-то из пресс-службы Букингемского дворца, и, по словам европейского принца, чьим источником информации был кто-то из британской королевской семьи, Меган летала в Лос-Анджелес вскоре после того, как забеременела, с конкретной целью нанять лучших инстаграмщиков в мире. Краткое задание, которое она им дала, было достаточно простым: мне нужно, чтобы вы создали для меня аккаунт Instagram номер один в мире.
В конечном итоге у него должно быть больше подписчиков, чем у любого другого Instagram-аккаунта на земле; я хочу быть больше, чем Диана, Принцесса Уэльская; мне нужно, чтобы вы сделали меня самой знаменитой женщиной в мире.
Если Меган была достаточно наивна, чтобы думать, что дворец не узнает о ее планах, она ошибалась. В королевском мире мало что происходит такого, о чем рано или поздно не узнал бы дворец. Пока она действовала в соответствии с королевскими параметрами, никто не возражал против ее амбиций, но чрезмерные амбиции вызывают подозрения в королевских кругах со времен леди Макбет и конечно же, чего-то следовало избегать, с тех пор, как Карл I потерял голову в 1649 году.
Меган всегда была удивительно откровенна в своих целях и амбициях, в том числе и перед профессионалами, с которыми она работала. Как утверждала Нелторп-Коун, Меган сказала ей, что они с Гарри намереваются "изменить мир", что она на самом деле интерпретировала как то, что Меган хочет "править миром". Хотя это могло бы показаться преувеличением цели Меган, признание того, что она и Гарри чувствовали, что они могут изменить мир, показало, что у них обоих не было проблем с уверенностью и что они стремились обладать влиянием выше того, что ожидается от членов королевской семьи в этот демократический век. Она также заявила наемным журналистам, что хочет сломать интернет, и позже в том же году будет разочарована, когда выпуск журнала Vogue, который она редактировала, не достигнет этой цели, несмотря на ее конкретные инструкции, согласно которым ее американские представители Саншайн Сакс должны стремиться к достижению этой цели.
Несмотря на всю свою прямоту, Меган, казалось, не понимала, что озвучивание подобных амбиций, когда ты член королевской семьи, может быть приемлемо в Соединенных Штатах, но в Британии это вызывает недоумение: действительно ли Меган понимает, какова должна быть ее роль. Для королевской герцогини не более уместно хотеть сломать интернет, быть самой известной женщиной в мире или иметь самую большую аудиторию в Instagram, чем хотеть позировать обнаженной в журнале Playboy или стать Папой Римским. Такое честолюбие одинаково нежелательно.
Королевский мир - это не площадка для реализации личных амбиций, а полноценный и функциональный государственный орган. Папы, проститутки и принцессы не должны стремиться к определенной степени признания, поскольку при этом они унижают свою надлежащую функцию и унижают институт, частью которого они являются.
Как только во дворце узнали об обращении Меган к своим людям в Лос-Анджелесе, они, естественно, забеспокоились, что она может нанести ущерб монархии, когда приступит к осуществлению таких современных и неуместных амбиций.
Нигде в ее инструкциях не было речи о типично королевских понятиях долга, обязанности, государственной службы или какой-либо другой движущей силы монархии. Если информация действительно была такова, как утверждал хорошо информированный источник - а сомневаться в этом не было причин, - то цели Меган казались славой ради славы. Это было действительно страшно для дворца, так как каждый человек высокого ранга и статуса знает, что погоня за славой как самоцель неизбежно разрушительна. Отчасти это связано с тем, что только позитивная реклама никогда не дает достаточного количества славы жаждущим ее людям. Единственное, что поддерживает яркое мерцание пламени славы, - это изменчивость. Повествование должно иметь изгибы и повороты, негатив и позитив, драму и конфликт, противоречие и непредсказуемость. Без этих элементов уровень известности, которого достигает каждый человек, определяется степенью интереса, который привлекают его деятельность и таланты. Это относится даже к самым знаменитым людям в мире, например, к королеве, Папе Римскому, Далай-ламе или Альберту Эйнштейну, когда он был жив. Пламя рекламы будет периодически освещать их, но независимо от того, насколько вы знамениты, если вы активно не добиваетесь внимания, вы не попадаете в новости часто. Единственные люди, которые остаются актуальными с каким-либо постоянством, - это те, кто добивается публичности, кто делает все возможное, чтобы быть на страницах газет и перед глазами всего мира ежедневно или еженедельно.
Дворец уже прочувствовал это раньше, и у них не было ни малейшего желания делать это снова. Диана, Принцесса Уэльская, была помешана на славе. Если проходил день, когда ее не было в новостях, она могла впасть в депрессию и найти способ привлечь внимание. В тот самый момент, когда она жаловалась на то, что пресса преследует ее, что она не может избавиться от их нежелательного внимания и что никто не должен сообщать прессе, что она будет присутствовать на том или ином мероприятии, она сама нарушала свою конфиденциальность. В мемуарах бывшего президента Conde Nast International Николаса Кольриджа "The Glossy Years" ("Глянцевые годы") есть очень занимательное описание того, как Диана посещала ланч в Доме моды в самых секретных условиях.
Когда в конце ужина Кольридж провожает ее до машины, а их встречает толпа людей, которые хлопают в ладоши. Он задается вопросом, кто на Земле мог предать их доверие. Наведя справки, он выясняет, что Диана сама позвонила в прессу, чтобы сообщить им, что она покинет Vogue House в такое-то время.
Было много различных вариаций на эту тему, некоторые были известны Букингемскому дворцу, хотя бы потому, что Диана сама рассказала обо всех уловках, которые она использовала, чтобы обеспечивать себе интерес прессы. Она была настолько изобретательна, что ее тактика до сих пор считается лучшим руководством для манипуляций прессой. Мысль о том, что Меган может превратиться во вторую Диану, "наполнила их [всех во дворце] ужасом", по словам принцессы, которая является моей близкой подругой.
Их рассуждения были просты.
Жаждущие славы люди получают удовлетворение только тогда, когда они становятся историей дня. Скандалы и споры неизбежно должны составлять основную часть повествования, в противном случае, у прессы нет повода для освещения. Поэтому наркоманы славы делают самые странные вещи, которые они никогда бы не сделали иначе, если бы не было прессы, собирающейся сообщить об их деятельности. В этом вся суть игры, и она сбивает с толку всех разумных людей.
Если Меган действительно хотела быть самой известной женщиной на земле, как говорилось в ее инструкциях, это означает, что она является наркоманом славы.
Наркоман славы похож на любого другого наркомана. Наркоманы не играют по тем же правилам, что и обычные люди. Одно из первых предостережений, которое получают друзья и родственники алкоголиков в анонимных обществах алкоголиков: "Никогда не становитесь между алкоголиком и его бутылкой. Если вы это сделаете, то всегда останетесь в проигрыше". Наркоманы, как известно, безжалостны в достижении своей цели.
Поскольку во дворце понимали последствия инструкций Меган своей пиар-команде, о которых им было доложено, существовал реальный страх, что она намеренно разжигает огонь противоречий в стремлении достичь своей цели.
"Ты не станешь самой знаменитой женщиной на Земле, если будешь послушной герцогиней, - сказал придворный. - Ты становишься самой знаменитой женщиной на земле, создавая драму, хаос, споры, называй это как хочешь. Достаточно взглянуть на то, что сделало такими знаменитыми принцессу Уэльскую и Элизабет Тейлор, чтобы понять, что эта степень славы представляет из себя слово из четырех букв Х-А-О-С".
Поскольку только время покажет, действительно ли Меган так жаждала славы, как предполагали ее инструкции, вопрос оставался непроверенным. Но что не вызывало сомнений, так это то, что у нее был дар сочинять собственные истории.
Через два дня после рождения ребенка Меган с Гарри представили его отборной команде кинооператоров и журналистов в Виндзорском замке. Они коротко переговорили, пока Гарри держал на руках ребенка, закутанного в белое с головы до ног, и зрители лишь мельком увидели его нос и рот.
Гейл Кинг озвучила жалобу всех и каждого, когда сказала на канале Си-би-эс, что лица ребенка не видно. "Очень гордая мать" и "надменный, легкомысленный папа", как она назвала Меган и Гарри, излучали радость, но не могли назвать имя ребенка до тех пор, пока позже в тот же день они не объявили, что он будет известен как мастер Арчи Харрисон Маунтбэттен-Виндзор.
Они также разместили на своей странице в Instagram черно-белую фотографию его представления в Виндзорском замке Королеве и принцу Филиппу в присутствии Дории Рагланд, которая жила с ними в коттедже Фрогмор с апреля.
Его прадедушка и прабабушка были явно в восторге от маленького Арчи, как и следовало ожидать, потому что он, несомненно, был очаровательным ребенком и первым членом британской королевской семьи смешанной расы, хотя королева и Принц Филипп происходят от одной, а возможно, и от двух цветных женщин Мадраганы из Фару и Филиппы Эно, в то время как Гарри и Уильям, несомненно, имеют индийскую кровь в результате связи их шотландского много раз прадеда Теодора Форбса с его индийской любовницей Элайзой Кеварк, в результате которой родилась их дочь Кэтрин Скотт Форбс, пра-пра-прабабка Дианы. Принц Уильям даже сдал кровь, чтобы подтвердить это предположение, и это ясно показывает, что он гордится своим смешанным расовым наследием.
Имя Арчи говорило о том, что дар Гарри и Меган к неожиданностям не покинул их. Имя ребенка нарушало все королевские правила и было настолько странным, неожиданным, нетрадиционным и будничным, насколько это возможно. Королевских детей всегда называли в честь королевских предков. Гарри и Меган, однако, доказали, что они настолько серьезно воспринимают свою миссию все менять, что ни одна область жизни не защищена от их нововведений. Они могли бы быть приятными для своих поклонников и, конечно, были подарком для прессы, которую прельщает все новое, но головокружительное количество новизны начало беспокоить традиционалистов.
Никогда еще королевскому ребенку не давали прозвища вместо имени. Если бы его звали Арчибальд, не было бы никаких проблем, потому что Арчи - уменьшительное от этого имени, хотя Арчибальд на самом деле не Виндзорское имя, а одно из примерно четырех имен, которыми герцогский дом Аргайла веками называл своих герцогов и лордов. 9-й герцог Аргайл был женат на дочери королевы Виктории принцессе Луизе, так что в этом смысле существовала королевская связь. Но Арчи? Это имя обычно давалось собакам, поэтому его выбор вызвал ужас.
Меган и Гарри позже утверждали, что их вдохновило это имя, происходившее от древнегреческого слова Arche, первичное и вторичное значения которого - "начало" и "происхождение", а третичное - "источник действия". Именно это третье значение, о котором они говорили, заставило их назвать своего сына Арчи.
Их выбор имени для сына был, мягко говоря, похвально эрудированным. Мало кто в наши дни так хорошо знает древнегреческий язык, как они, так что это показывает, что они действительно гораздо более глубокие мыслители, с гораздо большей чувствительностью и гораздо большим видением, чем другие члены королевской семьи, которые называют своих детей такими мирскими именами, как Чарльз, Джеймс, Уильям, Генри, Эндрю, Эдвард, Дэвид, Джордж или любые другие имена, которые королевская семья использовала на протяжении веков. Это также показывает, насколько свободны Гарри и Меган в выборе только тех аспектов чего-то, что им подходит, ибо слово Arche произносится не Арчи, как у мастера Арчи Маунтбэттен-Виндзора, а Архэ.
Источник второго имени ребенка был столь же новаторским. В Британии Харрисон - это не имя, а фамилия, хотя американский обычай наделять детей семейными фамилиями в качестве христианских имен привел к тому, что актер Харрисон Форд обладал им как именем. Заявления о том, что имя было выбрано Меган в честь отца ребенка, были встречены с недоумением, поскольку никто в Британии не присоединяет скандинавский суффикс son к имени отца и не использует его в качестве второго имени, да и в Северной Америке это, похоже, не практикуется. Только в древние времена и в таких странах, как Дания или Норвегия, сын Гарри получил бы отличительный суффикс и стал Харрисоном. Но даже тогда это было не второе имя, а отличительный признак, благодаря которому появились фамилии.
Несмотря на уникальность детского имени, единственным утешением было то, что Меган и Гарри не могли пожаловаться на то, что им отказали в их выборе, как это было у Йорков, когда им запретили называть одну из своих дочерей не королевским именем, потому что для этого не было королевского прецедента (речь идет о принцессе Беатрис, которую Эндрю и Сара хотели назвать Аннабель, - прим. пер.). Это было еще одним доказательством того, что королевская семья и дворец даже нарушали правила, чтобы облегчить выбор Меган и Гарри.
Хотя семья и придворные, возможно, думали, что делают этой паре одолжение, на самом деле это было не так. Достаточно людей в мире в целом знали о королевских правилах, регламентах, традициях и обычаях, чтобы понимать возможное значение этого последнего изменения игры. Это были не только необычное имя ребенка, но и его титул. И это могло иметь особый смысл.
Все законные королевские дети, как и все законные потомки пэров, рождаются с титулами. Если ребенок пэра или королевской семьи рождается без титула, подразумевается, что он незаконнорожденный. Старшие сыновья герцогов, включая королевских герцогов, которые являются внуками монарха (за исключением старшего сына принца Уэльского, чьи дети получают титул Королевского Высочества и принца или принцессы), принимают дочерний титул своего отца, а их старшие сыновья - третий титул. Титул первенца законного сына герцога и герцогини Сассекских - граф Дамбартон, а первенцем графа был бы лорд Килкил. Поэтому, когда Сассексы объявили в Instagram, что их сын будет известен как мастер Арчи Харрисон Маунтбэттен-Виндзор, это породило предположение, что Меган не носила и не рожала ребенка, поскольку он по праву должен был быть лордом Дамбартоном, а если нет, то это означает, что он не является законным в глазах британского закона.
Британские и американские законы, регулирующие суррогатное материнство, очень отличаются. В Британии ребенок, если он рожден суррогатной матерью, считается незаконнорожденным, даже если он является биологическим потомством супружеской пары. Закон в США гласит, что ребенок, рожденный от суррогатной матери, является законным ребенком матери и отца, которые организовали суррогатное материнство. В Англии суррогатная мать является законной матерью, а законный отец - оплодотворителем. По английским законам женщина, чья яйцеклетка использовалась для рождения ребенка, не имеет никакого юридического статуса. Если она хочет, чтобы ее признали матерью, она должна усыновить ребенка. Но даже тогда малыш остается незаконнорожденным при рождении.
Согласно законам, регулирующим титулы, ни один незаконнорожденный ребенок не может унаследовать титул пэра, и поэтому ни один незаконнорожденный ребенок не может использовать вторичные и третичные титулы, которые обычно присваиваются пэрам. Незаконнорожденные дети не могут иметь королевских или аристократических титулов. Даже если впоследствии ребенок будет узаконен, он лишен права наследования титулов пэров, хотя может получить титул вторых сыновей или дочерей, то есть титулы вежливости. Это ставит их в один ряд с приемными детьми, которым до 30 апреля 2004 года запрещалось пользоваться даже титулами вежливости. Только настойчивость маркизы Абердин и Темер в отношении своих четырех приемных детей привела к изменению закона, но незаконнорожденным детям, если они не будут затем усыновлены или узаконены, по-прежнему отказывают в каких-либо титулах.
Имя и титул ребенка были не единственными признаками, на которые скептики обратили внимание и убедили их в мысли, что Меган не вынашивала и не рожала этого ребенка.
Арчи якобы родился с весом семь фунтов три унции (примерно 3,3 кг, - прим. пер.). Вряд ли это был огромный ребенок. Хотя во время первого интервью в Виндзорском замке, когда ему было два дня от роду, невозможно было точно определить его размер, интернет оживился комментариями о том, что он подозрительно велик для двухдневного ребенка, чей вес при рождении был таким маленьким.
Комментарии Гарри во время интервью еще больше укрепили теорию о том, что Арчи родился не тогда, когда это было заявлено. Если бы Гарри хотел усилить, а не ослабить слухи о рождении сына, он не смог бы сделать это более эффективно. Когда его спросили, на кого похож ребенок, он сказал: "Все говорят, что ребенок так сильно изменился за две недели, мы в основном следим за тем, как происходит процесс изменения в течение следующего месяца". Это было экстраординарное заявление.
Арчи было два дня от роду. Младенцы не меняют внешность заметно и часто в течение сорока восьми часов. Однако Гарри утверждал не только то, что его сын постоянно менял внешность в течение двух недель, но и то, что он делал это до такой степени, что невозможно было сказать, на кого он похож, несмотря на то, что ребенку официально было два дня.
Любой студент, изучающий поведение, глядя на это интервью, может увидеть, что Гарри пытается загладить свою оговорку. Он не только размышляет о наблюдении за процессом изменений в течение следующего месяца, но затем говорит, что его сын был рядом, но «это были только последние два с половиной или три дня…». Несмотря на то, что Арчи официально было не более двух дней.
На самом деле английский и шотландский законы таковы, что позиция Арчи Маунтбэттен-Виндзора, как сына королевского принца очень проста. Если он является законным сыном Гарри и Меган, то он не мастер Арчи Маунтбэттен-Виндзор, а Арчи Маунтбэттен-Виндзор, граф Дамбартон. По закону он мастер Арчи Маунтбэттен-Виндзор только в том случае, если его выносила и родила не Меган, а другая женщина. Является ли она биологической матерью, не имеет значения по английскому праву.
Один известный юрист сказал мне: "Отец - это человек, который обычно регистрирует рождение ребенка. Если отец сообщит регистратору рождений, смертей и браков, что ребенок родился у него и его жены, свидетельство будет выдано без дальнейших церемоний. Больницы не регистрируют рождение детей. Родители так и делают. И никто не проверяет предоставленную информацию". В таком случае ребенок, по-видимому, будет узаконен, но не сможет унаследовать титул пэра своего отца. И ему не будет места в линии наследования, так как незаконнорожденные дети не могут наследовать корону.
Тем не менее, Арчи Маунтбэттен-Виндзор числится седьмым в очереди наследования престола. Он поставлен в очередь на основании свидетельства о рождении, которое было выдано с указанием, что Гарри - его отец, а Меган - его мать. Один из членов королевской семьи сказал мне: "Ты видишь путаницу". Ни одна видная семья, королевская или какая-либо другая, не приветствует спекуляции о рождении ребенка, и тот факт, что эти спекуляции распространились в интернете, был огромным конфузом. В то время как сторонники Меган скажут, что она имеет полное право вести себя так, как ей заблагорассудится, а самые крайние даже скажут: "и к черту последствия", один представитель истеблишмента, поддерживающий монархию, выразил мнение, разделяемое многими критиками Меган в интернете.
Люди, глядя на эту пару со стороны, могут не понимать, насколько важен человеческий фактор в этой истории. Близкие Гарри искренне обеспокоены тем, что он может получить полный психический срыв или даже совершить самоубийство, если его отношения с Меган окажутся под угрозой или потерпят неудачу. Психолог, который его знает, сказал мне, что у него проявляются все симптомы человека, который созависим. Если Меган одержима успехом, то Гарри одержим ею.
Такие люди, как Никки Придди, верят, что Меган жесткая и пожертвует кем угодно или чем угодно, если они встанут на ее пути; Гарри пожертвует кем угодно, включая себя, чтобы сохранить ее уважение и остаться рядом с ней.
Поскольку все окружающие учитывают эмоциональную хрупкость Гарри, никто, кроме самой Меган, не может её контролировать. Это не столь завидное положение, как может показаться. На самом деле, сила характера Меган изолировала не только Гарри, но и ее саму. Если бы у нее был кто-то, кто мог бы противостоять ей, кто мог бы помочь ей приспособиться к новому образу жизни по-настоящему значимым образом, она вполне могла бы достойно оценить образ жизни, который отвергала.
Каждый время от времени нуждается в руководстве, включая сильных людей. Они также нуждаются в том, чтобы кто-то противостоял им, когда это необходимо. Когда они совершают ошибки, кто-то должен сказать им об этом.
В таких ситуациях, как у Гарри и Меган, бесполезно распределять вину, поскольку Гарри очень эмоционален без выдающихся интеллектуальных способностей, которые требуются такой сильной и умной женщине, как Меган, чтобы отвлечь ее от пути самоуверенности, по которому она постоянно идет. Не встречая никакого сопротивления, она совершила ошибки, которых легко могла бы избежать. Это повлияло на ее популярность и навлекло на нее осуждение.
Особенно выделяются два инцидента, которые настроили британскую общественность против Меган. Первый был, когда она полетела в Нью-Йорк на Baby Shower, который, как сообщалось, стоил 300 000 долларов.
Нужно помнить, что пресса часто преувеличивает, сколько стоят вещи, но, даже учитывая это, нет никаких сомнений, что мероприятие было щедрым. Оно был организовано ее подругами Женевьевой Хиллис, с которой она дружила еще со времен их совместной учебы в Северо-Западном университете, когда они были сестрами женского общества в Каппа-Каппа гамма, Джессикой Малруни и Сереной Уильямс.
В самом роскошном номере Mark Hotel ее чествовали пятнадцать ближайших друзей, в том числе Амаль Клуни, на чьем самолете она прилетала и улетала. В течение сорока восьми часов, проведенных в Нью-Йорке, Меган, к неудовольствию своих недоброжелателей, устраивала своим поклонникам фотосессию за фотосессией.
Она была мечтой любого редактора колонки новостей, ее рука постоянно зависала над ее животом, как вертолет над посадочной площадкой, слабая улыбка играла на ее губах, как будто у нее была какая-то тайна, о которой знала только она, но разве это не чудесно? Это явное наслаждение жизнью нравилось ее поклонникам, но раздражало ее недоброжелателей, которые хотели бы, чтобы она выглядела немного менее самодовольной.
Пока бушевала битва, Меган угостила всех зрителей парадом моды. Что бы ни говорили ее критики, они не могут отрицать, что она прекрасно одетая, стильная женщина, которая знает, как носить одежду и показывает ее, и себя, к взаимной выгоде.
Интересно было видеть, насколько радикально отличались американские газеты и телевидение от британских. В США было всеобщее празднование удачи Меган, которая не только зацепила принца и стала герцогиней, но и так легко и стильно наслаждалась жизнью в раю, в который только немногие святые смогут когда-либо попасть.
В Британии было всеобщее осуждение того, что воспринималось как грубое и вульгарное погрязание в безвкусной демонстрации демонстративного потребления. Британцы не возражают против того, чтобы их вельможи жили во дворцах и замках, не возражают даже против того, чтобы они носили миллионы фунтов наследственных драгоценностей и сидели на десятках миллионов фунтов движимого имущества, но они возражают против того, чтобы королевские особы летали на частных самолетах знаменитостей, останавливались в отелях, где номера стоят десятки и десятки тысяч долларов за ночь, носили одежду стоимостью в десятки и десятки тысяч долларов, которую можно надеть только один раз. Для них дворцы, замки, мебель, произведения искусства и драгоценности являются наследием и потому приемлемы. Но для них оскорбительно оставлять такую сумму денег за одну ночь пребывания, за один выход в свет, за одну вечеринку, которая закончится через несколько часов,. Это фундаментальные культурные различия, которые Меган следовало бы понять, а Гарри объяснить.
Мне сказали, что Меган была крайне расстроена критикой, направленной против нее. Она просто не могла понять, почему британцы не были в восторге от нее, как американцы.
Почему Амаль Клуни не могла подбросить ее на своем самолете? К чему была вся эта суета? Амаль полетела бы независимо от того, была она на нем или нет. Она находила британское отношение глупым и неразумным.
Этого столкновения культур можно было бы избежать, но дело в том, что Гарри не помогал Меган обходить отмели. Он просто не был достаточно хитер, чтобы заметить провал, в который она ступила. Кроме того, он разделял пагубную черту характера своего пра-пра-пра-дяди (что-то многовато пра-, но так написала леди Колин) Дэвида, герцога Виндзорского, который тоже был так увлечен своей женой, что тоже никогда не мог помешать ей бросаться с головой в ненужные ямы. Подобно Дэвиду, который считал Уоллис образцом совершенства, Гарри считал, что Меган многому может научить его соотечественников.
Он искренне верил, что монархией правят напыщенные ничтожества, а некоторые члены его семьи завидуют ему и Меган до такой степени, что все они хотят подавить их, в то время как каждый мог бы многому научиться у нее. По его оценке, монархия могла бы стать намного более актуальной под ее руководством. Она могла бы стать движущей силой перемен, какой никогда не было. Он искренне верил, что они смогут показать всем, как они могут встряхнуть мир, если только формалисты дадут им полную свободу действий.
Это, конечно, было именно то, чего придворные и семья не хотели. Они не хотели, чтобы Меган и Гарри выплескивали детей вместе с водой из ванны, когда эти дети были будущим монархии и страны. Они прекрасно понимали, что лишь небольшая часть страны разделяет точку зрения Меган, а теперь и Гарри. Монархия должна была представлять ту огромную массу людей, на которых Меган особенно свысока смотрела как на традиционных, старомодных, политически непросвещенных, тупиц. Но ведь Меган никогда не была сосредоточена на Британии, а только на Соединенных Штатах, и постепенно убедила Гарри разделить ее точку зрения.
Никто точно не знает, когда Меган решила, что Британия не собирается работать на нее. Некоторые из ее старых друзей считают, что она никогда не хотела переезжать из США в Великобританию. Они утверждают, что она является архетипичной бизнес-леди, которая увидела возможность легкого захвата Harry Incorporated. Быть в компании красивого и энергичного принца, которого она находила физически и личностно привлекательным, который так стремился угодить ей, что играл роль обожающего пуделя, и даже не нуждался в ее обучении, было слишком хорошей возможностью, чтобы упустить ее. Они утверждают, что она вошла в семью с широко открытыми глазами, не собираясь вписываться. Если Британия не приспособится к ней, она будет ждать своего часа, жаловаться на то, насколько ее недооценивают, и вернется в США. С дополнительным преимуществом в виде королевского статуса - с мужем или без него.
Это, конечно, чистое предположение. Дело не в том, что Гарри и Меган пытались действовать самостоятельно, создав собственное хозяйство независимо от всех других дворцов, когда они отделились от Уильяма и Кэтрин до рождения Арчи. Такие амбиции известны в дворцовых кругах как "выход из-под контроля". Сказать, что их попытка была встречена с недоверием, значило бы свести к минимуму недоверие, испытываемое во дворце. Принц сказал мне, что он уверен, что Лорд Гейдт, бывший личный секретарь королевы, который был вытеснен в 2017 году принцем Уэльским и герцогом Йоркским, но все еще является ухом королевы, стоял за тем, чтобы помешать Гарри и Меган стать "полными жуликами". Он настоял на том, чтобы их офис переехал в Букингемский дворец, где советники королевы могли бы присматривать за ними.
С точки зрения Гарри и Меган, все, чего они хотели, - это свобода потакать своим вкусам и ценностям и, когда они считали это уместным, обновлять монархию. На самом деле они громко жаловались всем и каждому, что их "особые таланты" не используются, что их "недостаточно ценят" и что, предоставленные самим себе, они станут "реальной силой перемен".
Они просто не могли понять, что неразумно ожидать, что любому новичку в каком-либо учреждении может быть предоставлена свобода проводить изменения так, как предлагали Меган и теперь Гарри.
Не успел утихнуть гнев после Baby Shower Меган в Нью-Йорке, как она оказалась втянутой в еще больший скандал. Они с Гарри переехали из Ноттингемского коттеджа в Кенсингтонском дворце во Фрогмор-коттедж, приведя британцев в ярость от стоимости ремонта. Расходы составили около 2,4 млн фунтов стерлингов и оплачивались государством. Их критики хотели знать, почему налогоплательщики должны брать на себя расходы, когда им предоставляется бесплатное жилье. Но Гарри и Меган считали критику несправедливой, потому что любой бы согласился, чтобы государство оплачивало их ремонт, если бы у них была такая возможность?
Не прошло и месяца после рождения Арчи, как Меган снова появилась на сцене, демонстрируя удивительную способность привлекать внимание. Очень стройная и плоскобрюхая герцогиня Сассекская появилась на Уимблдоне, чтобы посмотреть, как ее подруга Серена Уильямс играет в теннис. Ее сопровождали Женевьева Хиллис и другая ее подруга с Северо-Западного университета, Линдси Рот.
Мятежная Меган нанесла удар портновской свободе, вновь бросив вызов британским традициям, нарушив два кардинальных правила Уимблдона. На ней были джинсы, которые запрещены, и шляпа, которую там не принято носить. В прошлом году, когда она пришла на Уимблдон с Кэтрин Кембриджской, она взяла точно такую же шляпку или точно такую же на вид. Тогда она была достаточно проницательна, чтобы держать ее на коленях, но на этот раз она твердо водрузила ее на голову.
Меган либо не знала, либо ей было все равно, но женщины не надевают шляпы на Уимблдоне, чтобы не блокировать обзор человеку, сидящему сзади. Поэтому считается "дурным тоном" носить шляпы. Но поступок Меган наводил на мысль, что она имеет собственное представление о том, что делают калифорнийские девушки, когда им выпадает шанс побывать на Уимблдоне, и, как таковой, ей надо посочувствовать.
Тем не менее, нарушение Меган Уимблдонского дресс-кода вызвало ее критику, хотя на самом деле ее критики были возмущены, скорее, тем, что ее поведение на стадионе выражало как презрение, так и высокомерие. Она позаботилась о том, чтобы носить шляпу, освободив сорок или около того мест позади себя. Единственными людьми, которым разрешалось находиться на расстоянии плевка от нее, была ее свита. Позади и рядом с ней ряд за рядом стояли пустые кресла. Снаружи стояли очереди людей, которым не давали посмотреть матч, заняв места, за которые они заплатили, в то время как Меган и ее товарищи по Северо-Западному университету были окружены буферной зоной пустых мест, чтобы ей было удобно.
Для британского народа и британской прессы это было грубым злоупотреблением властью. Ни одна другая королевская семья никогда не заставляла освобождать сорок соседних кресел, которые обычно занимали люди, заплатившие за них.
Королева, принц Филипп, герцог и герцогиня Кентские, Кембриджские, принцесса Александра, даже покойная Диана, Принцесса Уэльская, никогда не имели санитарных кордонов, созданных для них на Уимблдоне. Все места вокруг них всегда были заняты. Но Меган сидела здесь, окруженная морем пустых кресел, одетая в джинсы и шляпу вопреки установленному дресс-коду.
Если бы Меган и ее команда изо всех сил старались придумать что-то непопулярное, они не смогли бы переплюнуть то, что произошло дальше. Ее охранники имели неосторожность подойти к двум представителям общественности, которые делали селфи, и сообщить им, что они не могут использовать свои камеры в присутствии Ее Королевского Высочества, поскольку она посещает Уимблдон в частном порядке и требует уединения. Уединение в общественном месте, перед телекамерами, которые транслировали изображения в сотни миллионов домов по всему миру, в то время как Меган была гостьей национального учреждения, к которому она не имела бы доступа, будь она частным лицом, вызвало национальное возмущение. Кем же она себя возомнила? Уважаемый британский телеведущий Эмон Холмс высказал мнение многих людей, когда сказал, что Меган стала "выше себя".
Никто из тех, кто появляется на публике, не имеет права на частную жизнь. Вежливость - да, но уединение - нет. По самому своему определению, пребывание на публике означает, что вы являетесь частью публики и, следовательно, больше не являетесь частным лицом. Если вы хотите уединиться, вы остаетесь в уединении вашего дома или в уединении других частных мест. Но вы не выходите на публику перед телекамерами и не требуете, чтобы другие уважали ваше право на то, чем вы не обладаете, в то время как вы фактически лишаете их их прав. Публика имеет право смотреть на любого, кто ее окружает. Они имеют право относиться к общественному деятелю с соответствующей степенью признания, внимания и уважения, которые реально порождает присутствие этого общественного деятеля. Все цивилизованные и воспитанные общественные деятели понимают этот факт и обращаются с общественностью с той вежливостью, которую они заслуживают. Говоря как общественный деятель, родившийся в известной семье, вышедший замуж за другого известного человека, проведший всю свою жизнь в окружении общественных деятелей, я могу с абсолютной уверенностью сказать, что общественному деятелю не подобает думать, что он или она имеет право регулировать поведение общественности до такой степени, что люди не могут смотреть на вас, улыбаться вам или даже, если момент кажется подходящим, подходить к вам. Я знаю, что есть категория голливудских личностей, которые с этим не согласны, но в цивилизованных кругах их отвергают как претенциозных хулиганов, которыми они являются.
Справедливости ради надо сказать, что между британским и американским образом жизни существуют значительные культурные различия. Она вполне могла не осознавать, насколько оскорбительным было ее "прогрессивное" поведение на Уимблдоне. Именно здесь ей надо было посоветовать потратить время на изучение нюансов британской жизни, а не "пускаться в бега", чтобы "обновить и модернизировать монархию", как она выразилась. Вы не можете модернизировать институт, если вы даже не понимаете основы культуры, из которой он исходит. Такие попытки обречены на провал. Ваше поведение вызовет неприятие большого числа людей. Хотите вы этого или нет, но если вы не понимаете их культуру, не утруждаете себя изучением ее, считаете, что ваш путь лучше, чем их, в конечном итоге вы выражаете отсутствие уважения к ним и их культуре. Таким способом нельзя заслужить уважение.
Поскольку Королева и Принц Чарльз не согласились по просьбе Гарри и Меган изменить правила, по которым королевская семья и средства массовой информации общались друг с другом, и не собирались затыкать рот прессе, чтобы они больше не могли критиковать Меган, сверхчувствительная и решительная пара решила самостоятельно начать процесс сокращения общения с четвертой властью.
Меган уже много лет хорошо разбиралась в работе СМИ. Она не только писала в своих блогах, но и получала профессиональные советы от медиаменеджеров и понимала, что лучший способ продвижения - это использование социальных сетей для прямого контакта с общественностью.
И они выбрали Instagram. Здесь они могли выкладывать новости, как и когда захотят. Это давало им полный контроль и исключало ненавистные таблоиды, поэтому, по соображениям конфиденциальности, они запретили прессе сфотографировать Арчи, но разместили "художественную" фотографию его ног в ее руке.
Все знают, что нет лучше способа привлечь к себе внимание прессы, чем пытаться ускользнуть от нее. Все также знают, что ничто так не бесит прессу, как общественные деятели, которые плачутся, что в их частную жизнь вторгаются, но сами нарушают свою собственную конфиденциальность, публикуя драгоценные фотографии и "значимые" сообщения в своих аккаунтах Instagram, Twitter и Facebook. Как заметил сам Гарри, когда ему исполнился двадцать один год, "вы не можете, с одной стороны, требовать от прессы конфиденциальности, а с другой - нарушать свою собственную конфиденциальность, рассказывая о своей личной жизни, когда вам хочется". Но именно это они с Меган и начали делать.
Поскольку они стремились получить абсолютный контроль над той информацией, которую они сообщали общественности, во дворце понимали, насколько опасной была их уловка, с помощью которой они пытались отрезать прессу от репортажей о них. И снова супруги решили изменить правила игры, на этот раз запретив прессе фотографировать Арчи.
До сих пор королевские младенцы традиционно фотографировались известным фотографом, чьи снимки затем распространялись в средствах массовой информации. Таким образом члены королевской семьи получали позитивное освещение, а пресса зарабатывала деньги. С появлением интернета все стало гораздо труднее.
Из-за угрозы, которую интернет представлял для средств массовой информации, все более важной обязанностью королевской семьи становилось сотрудничество с мейнстримом в таких важных случаях, как фотосессии с королевскими младенцами и другие счастливые королевские события. Как уже говорилось ранее, британская пресса и британская королевская семья имеют симбиотические отношения. Каждый нуждается в другом. Существование одного способствует безопасности другого, одновременно продвигая дело свободы слова в Британии, свободная и сильная пресса является стражем демократических свобод, а конституционная монархия - средством предотвращения ограничения демократической свободы, к которым склонны политики.
Все просвещенные люди понимали это и даже шли на личные жертвы, как я, когда во время операции Weeting отказалась от приглашения полиции официально пожаловаться на газеты Мердока за то, что они взломали мои телефоны. Причины моего бездействия имеют отношение к этой теме. Несмотря на мои личные страдания от рук бульварных газет, я придерживалась мнения, что Британии нужна энергичная Свободная Пресса. Почему несколько желтушных знаменитостей должны затыкать нос средствам массовой информации из-за того, что она раскрыла их развратные действия, и тем самым подвергать риску свободу каждого? Поэтому я сказала инспектору, который почти умолял меня передумать: "Цена, которую такие люди, как я, должны платить за наши привилегии, - это свободная пресса. Для защиты наших прав уже существует достаточно законов. Может быть, некоторые из них нуждаются в усилении, но нам не нужны новые законы, которые затыкают рот прессе настолько, что та не может критиковать нас или жуликоватых политиков".
То, что Меган и Гарри фактически делали, подрывало прессу, потому что они отрезали ее и напрямую общались с общественностью через социальные сети.
Члены королевской семьи играют более важную роль в функционировании свободной британской прессы, чем такие общественные деятели, как Хью Грант или Макс Мосли. Да, знаменитости - это пища для бульварной прессы, и да, это улица с двусторонним движением, которая часто приносит пользу как прессе, так и общественному деятелю. Но роль, которую играют члены королевской семьи, имеет гораздо большее значение. Я бы даже сказала, что только невежда, крайне безответственный или совершенно наивный будет вести себя с прессой так, как начали вести себя Меган и Гарри.
Вы не засовываете руку в пасть льва, не щекочете его горло, не чешете ему язык и не ждете, что останетесь невредимы, если все-таки начнете. Конечно, если на вас непробиваемая броня, это нечто другое. Провокация тогда имеет смысл, когда провокатор намеревается провернуть всё и выйти невредимым, не став жертвой льва.
Именно из-за этого столкновения культур, а также из-за нежелания Меган и Гарри разобраться с причинами и последствиями вопросы, связанные с рождением малыша Арчи, рассматривались и прессой, и дворцом. Нет сомнения, что большинство британских изданий заняли очень ответственную позицию. И дворец тоже.
Один из членов королевской семьи сказал мне, что чувствовал неподдельную ярость, смешанную с отчаянием из-за того, что поведение Гарри и Меган вызвало такое сомнение в законности ребенка. Была выражена серьезная озабоченность по поводу того, что репутация королевской семьи будет подорвана. Существовал также реальный страх, что монархия пострадает, если большинство людей поверит, что Арчи был рожден суррогатной матерью. Ни один монархист не хотел, чтобы кто-то из членов королевской семьи обманывал публику, притворяясь беременной, хотя на самом деле это было не так. Считалось, что честь и неприкосновенность монархии могут быть поставлены под сомнение, если общественность поверит, что королевская семья и ее придворные вступили в сговор с целью симулировать беременность, хотя они этого не делали. Дилемма была очевидна. Если публика считает, что Меган была виновна в обмане, а королевская семья не участвовала в каком-либо сговоре, это одно. Общественность будет смотреть на власть имущих как на невинных свидетелей, которые ничего не знают об этом, но если общественность поверит, что они были заодно, это будет нечто другое.
Течение времени принесло некоторую степень облегчения. С тех пор, как Меган и Гарри ушли с поста старших членов королевской семьи и переехали в Калифорнию, страх, что сама королевская семья будет замешана в этом деле, отступил. Отчасти это объясняется тем, что в обществе растет понимание того, что Меган и Гарри - индивидуалисты. Они по-прежнему воспринимаются в Британии как хрупкие личности, чье психическое здоровье требовало, чтобы им было позволено делать все, что им заблагорассудится. В Америке, конечно, их прославляют как борцов за свободу, которые освободились от оков королевской власти и теперь могут свободно заниматься гуманитарной и коммерческой деятельностью, которой они были лишены в Британии. На самом деле это верно лишь отчасти. Нет лучшей платформы для гуманизма, чем конституционная монархия.
По собственным словам Гарри, он боролся с проблемами психического здоровья, и хотя Меган была менее откровенна в таких признаниях, ее блоги и ее поведение говорят о том, что у нее тоже есть проблемы. Именно эти проблемы с психическим здоровьем позволили королевской семье и властям в Букингемском дворце отпустить их. То, что в противном случае было бы невыносимо, стало терпимым исходя из этих соображений, но идея о том, что королевская жизнь превращает вас в жертву, попавшую в жестокий мир, где вам даже не разрешают зарабатывать деньги, не может быть более нелепой. Даже антимонархисты признают, что быть членом королевской семьи - большая привилегия.
За год до ошеломляющего заявления Меган и Гарри в январе 2020 года дворец знал, что они планируют достичь того, что позже назовут "финансовой независимостью", вступив в коммерческий мир. До сих пор этого не делал ни один член королевской семьи, который финансировался государством, и многие предполагали, что конечной целью Меган было войти в американскую политику, что также было несовместимо с ее королевским статусом. Понять это было достаточно легко, потому что Меган прилетела в Соединенные Штаты в 2019 году и встретилась с тремя ведущими членами своей бизнес-команды в ее бытность актрисой. Это были Ник Коллинз, Эндрю Мейер и Рик Дженоу.
Ник Коллинз - соруководитель отдела талантов в компании Gersh Agency, Inc., занявшее шестое место среди лучших агентств страны. Это единственное агентство, которое никогда не отклонялось от своей основной цели - представления актерского и литературного таланта, хотя в последнее десятилетие оно предприняло активные шаги по расширению своих подразделений, которые включают талант, альтернативу, книги, брендинг, финансирование кино, литературу, личную внешность, производство и театр. Его основной клиентской базой является то, что The Hollywood Reporter называет "списком постоянно работающих актеров, чьи лица более узнаваемыми, чем их имена". У компании 2000 клиентов, 175 сотрудников, 75 агентов и 16 партнеров, офисы в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Агентство основано в золотой век Голливуда, в 1949 году, Филом Гершем, его сыновья Боб и Дэвид являются со-президентами, а старший управляющий партнер - Лесли Зиберт. Он также имеет репутацию агрессивного левого политика и стал широко известен, когда уволил одного из своих самых известных актеров, Джеймса Вудса, по электронной почте 4 июля 2018 года. Он обвинил его в политической предвзятости, заявив, что они перестали представлять его интересы, потому что он республиканец. Их фирменными клиентами являются Кристен Стюарт, Кайл Чендлер, Адам Драйвер, Джей Кей Сайммонс, Тейлор Шиллинг и Патриция Аркетт, у которой такой безупречный либеральный профиль, что она публично извинилась за то, что родилась белой и привилегированной. Она также приняла участие в Женском марше против президента Трампа.
Ник Коллинз начал работать помощником Боба Герша в 2005 году, с тех пор его карьера в компании была очень успешной. Он стал агентом в 2007 году, партнером в 2015 году и был назначен соруководителем отдела талантов в феврале 2018 года. Среди его клиентов - Кортни Б. Вэнс и Эрик МакКормак из Will and Grace.
Ник считается острым, ярким, надежным человеком, обладающим великолепным вкусом - то, что очень важно для стильной и со вкусом одетой Меган.
По данным The Hollywood Reporter, Эндрю Мейер вместе со своим партнером Стивом Родригесом входит в число двадцати пяти лучших бизнес-менеджеров Голливуда. Мейер занимается талантами, а Родригес - музыкой и производством. Среди клиентов первого - Эллен Помпео и Кэтрин Хан. У них репутация хороших менеджеров. Как и Герш, они способны и надежны, но их клиенты, как правило, не первого ранга.
Выпускник Гарварда Рик Дженоу входит в сотню лучших юристов Голливуда. Он является партнером компании Stone, Genow, Smelkinson, Binder & Christopher, специализирующейся на представительстве актеров, сценаристов, режиссеров и продюсеров в киноиндустрии и на телевидении. Кроме того, он работает с новыми режиссерскими талантами, а также с известными ветеранами, создает, продюсирует проекты и продает права на дистрибуцию готовых фильмов. Фирма заявляет, что у нее есть "умение находить исключительные проекты, которые [удовлетворяют] творчески, коммерчески привлекательны и экономически эффективны". Они также "помогают финансистам, ищущим материал".
Что характерно, Меган не распустила тройку своих коммерческих представителей, когда вышла замуж за Гарри. Позже во дворце узнали, что беременная Меган поручила им выискивать для нее коммерческие возможности. Причем, не мелкие. Каждый проект должен стоить миллионы долларов.
Букингемский дворец не был в восторге, поскольку королевские особы не могут быть одновременно рыбой и птицей. Вы не можете быть британской королевской особой и американской бизнес-леди одновременно. Это было глубоко зловещим признаком, поскольку казалось, что Меган собиралась нарушить одно из главных правил, по которым живет королевская семья - она не может заниматься коммерческой деятельностью ради личной выгоды.
Мало того, что дворцу стало известно, что Меган выразила заинтересованность в максимальном увеличении своего заработка, так еще ходили слухи, что она и Гарри заключили сделки, которые, если это правда, были явно не по карману королевским особам. Одна принцесса сказала мне в 2019 году: "Ходят слухи - надеюсь, они не соответствуют действительности, - что Меган заключает сделки со всевозможными людьми от имени себя и Гарри. По слухам, Меган даже просила модельеров платить ей за платья, которые она надевала и за которые заплатило герцогство Корнуолл. Кроме того, утверждалось, что она заключала сделки с поставщиками - такими, как ювелиры, – для продвижения их товаров.
Это не было слухом. Сам Ари рассказал об этом невестке Тины, своей первой жены, Леди Саре Спенсер-Черчилль, которая была моей близкой подругой и в чьем таунхаусе на 72-й улице в Нью-Йорке я часто видела обоих Онассисов.
Если Меган повторяла Джеки, британцы должны понимать, что она воспринимала свое поведение, как предприимчивое и изобретательное. "Двойное возмещение" и "двойная сделка", возможно, были верхом сомнительного поведения в Британии, но в кругах, откуда происходила Меган, они были похвальной находчивостью. Тем не менее, торгашеский дух, явный или скрытый, был анафемой для сильных мира сего в Букингемском дворце.
Но это еще было далеко не так плохо, как политика. Меган дала понять, что у нее есть политические амбиции и эти ее амбиции тоже не были скромными. Характерно, что ее конечной целью было стать президентом Соединенных Штатов Америки. Она даже говорила, что не видит причин, почему бы ей не "сделать Рейгана".
Помимо конституционных противоречий, присущих члену британской королевской семьи, стремящемуся занять политический пост в чужой стране, даже в стране, где она родилась, существовал вопрос о пригодности Меган для американского президентства. Для придворных, с их британским отношением к политической должности, которое расходится с американским, она не годилась ни для какой политической должности, тем более для должности президента Соединенных Штатов Америки. Она даже еще не сдала экзамены в Госдепартаменте, а тут уже заявляет о своих амбициях стать главнокомандующим. Вера в себя не является в Британии тем магическим качеством, которое она имеет в Соединенных Штатах, поэтому для них это было чем-то подозрительным, а не приятным. То, что Меган высказала убеждение, что ее актерская карьера ставит ее в один ряд с покойным 40-м президентом Америки, потому что Рональд Рейган был, как и она, умеренно успешным актером до того, как стал президентом, поразил их до глубины души.
Для придворных, чьи коллеги имели дело с покойным президентом и с большим уважением относились к его хитрости, а также к его искушенности в житейских делах, Меган, казалось, не понимала, что между ней и Рейганом общего было лишь их ограниченный успех в качестве актеров. Она путала роли, которые исполняла, когда помогала в столовых и произносила речи в ООН, с реальным политическим опытом. Меган никогда не играла никакой политической роли, не говоря уже о чем-то более значимом. Рейган, с другой стороны, имел обширное политическое прошлое, даже в свою бытность профессиональным актером. Впервые он был избран в Совет директоров Гильдии киноактеров (SAG), могущественного актерского Союза, в 1941 году. В 1946 году он был избран их третьим вице-президентом. В 1947 году он стал президентом гильдии и впоследствии переизбирался шесть раз, последний раз в 1959 году. Он успешно провел SAG через эру Маккарти и темные дни Hollywood Black List, реализовал спорный закон Тафта-Хартли, курировал различные трудовые споры в период огромных политических и экономических потрясений, во время которых голливудская студийная система рухнула под тяжестью телевидения. Потом он дважды занял пост губернатора Калифорнии в 1967-1975 годах.
Меган также сравнивала себя с президентом Трампом, к которому она не испытывала ничего, кроме презрения.
Гарри повторил вариацию этой фразы, когда он общался с русскими пранкерами, выдававшими себя за Грету Тунберг и ее отца Сванте в канун Нового года и в январе 2020 года. Он заявил, что если Трамп может быть президентом, то почти любой может стать им.
Что касается Трампа, то здесь Меган стояла на более твердой почве. До вступления в должность президента у него было не больше политического опыта, чем у нее. Он был известным бизнесменом и телеведущим, но здесь параллели между ними начали расходиться. Хотя она занималась коммерческой деятельностью и стала актрисой, степень ее известности была несравнима с известностью Трампа, у которого был огромный опыт заключения сделок.
Он стал известным задолго до того, как стал появляться на телевидении. Меган же никогда не была именем нарицательным до ее брака с Гарри. Она никогда не владела отелями, казино или преуспевающими клубами, вроде Mar-a-Lago, а ее именем никогда не называли авиалинии, отели и культовые здания Нью-Йорка. В то время как она считала себя деловой женщиной, для Лиги Трампа она была полный ноль, и как деловая женщина, и как телевизионная личность. Он был ведущим одного из самых популярных телевизионных шоу Соединенных Штатов, в то время как она играла в ансамбле на небольшом, хотя и довольно успешном кабельном телевидении. Но теперь она была членом британской королевской семьи, и ее авторитет должен расти в геометрической прогрессии.
Будучи превосходным стратегом, если бы Меган правильно разыграла свои карты, ее трамплин мог бы помочь ей стать президентом.
Однако было важное различие между выбором Дональда на президентский пост и стремлением Меган достичь его. На протяжении многих лет я встречалась с членами семьи Трампа. Трое моих самых старых друзей очень хорошо их знают. Кому-то он нравится, кому-то нет. Дональд Трамп пошел на выборы, чтобы повысить свой коммерческий профиль. Будучи человеком, любящим побеждать, он отправился побеждать. Но сам был удивлен, когда его действительно избрали президентом. Случайный успех явно отличается от целенаправленного честолюбия, и хотя Меган пренебрежительно относится к Трампу, нет сомнений, что он с удовольствием взял на себя роль президента.
Как персонаж, Трамп внешне имеет больше общего с Дианой, принцессой Уэльской, чем с ее невесткой.
Каким-то образом Диане всегда удавалось вжиться в роль. Трамп делал то же самое. Но Меган не проявила это качество во время своего недолгого пребывания в качестве работающей королевской особы. Даже ее сторонники не могут утверждать, что она успешно справилась с ролью, которую покинула менее чем через два года.
Очевидное отсутствие у Меган упорства в сочетании с ее нежеланием приспосабливаться к своей королевской роли и выполнять ее требования приводило всех в замешательство. За кулисами люди действительно изо всех сил пытались понять, как женщина, которую приняли с таким воодушевлением, могла сделать свою и их жизнь такой трудной, когда могла так легко преуспеть. Она была слишком самоуверенна, слишком непреклонна, слишком убеждена в том, что ее путь - лучший и единственный, а все остальные пути недостойны ее презрения.
Она считала, что у нее есть дела поважнее, чем обдумывать, а тем более обсуждать точки зрения, которые не совпадают с ее собственными. Она казалась неуважительной, узколобой и самодовольной, и многие люди, которые имели с ней дело, в конце концов решили, что она слишком высокомерна, самодовольна и ханжа, чтобы когда-либо вписаться в такой солидный институт, как монархия. Или даже преуспеть в качестве политика. Чего они, похоже, не понимали, так это того, что у Меган вполне мог быть более сложный план игры, чем они предполагали. Зачем приспосабливаться к чему-то, если это лишь малая часть вашей будущей цели?
Если это было так, и ее реальной конечной целью было президентство в Соединенных Штатах Америки, то как же Меган собирается достичь своей цели? Политики, даже в большей степени, чем монархисты, должны быть достаточно гибкими, чтобы создавать союзы. Им приходится изгибаться и подстраиваться гораздо больше, чем королевским особам, потому что их судья - электорат. И этот электорат состоит из множества групп с особыми интересами, некоторые из них конфликтуют с другими, и мало кто хочет, чтобы политики читали им лекции, как будто они девятилетние дети в воскресной школе, а тем более, чтобы это делали бывшая актриса и принц королевской крови, которые проповедуют одно, а практикуют другое. В результате многие придворные, встречавшиеся с Меган, пока она приспосабливалась к своей королевской роли, в конечном итоге стали считать ее наивной, политически неумелой, распущенной и опасной, как пушка, взрывающаяся при стрельбе.
Они недооценили Диану, и есть большая вероятность, что они недооценили Меган. Обе женщины, так сказать, играли в покер, в то время как придворные думали, что это игра в канасту (карточная игра, зародившаяся в начале XX века в Южной Америке, предположительно в Уругвае, - прим. пер.).
Однако многие из тех самых людей, которые сейчас были озадачены неспособностью Меган приспособиться к своей королевской роли, поначалу с оптимизмом смотрели на ее включение в королевскую семью.
К тому времени, когда стало известно о беременности Меган, в придворных кругах стало очевидно, что она не только не доросла до своей роли, но и ожидала, что роль изменится под нее. Короче говоря, она не оправдывала себя так успешно, как надеялись ее сторонники, включая автора этой книги.
Между надеждой и отчаянием всегда есть переходная фаза. В первые дни все надеялись, что Меган научится и приспособится. Они все еще не понимали, что ей не придется приспосабливаться. Они все еще думали, что у нее, как члена королевской семьи, все еще впереди. Для многих придворных, которые считают, что их работа служит важной цели в жизни страны, было немыслимо, чтобы кто-то из новоприбывших относился к такому августейшему положению, как к очередному карьерному шагу, не более важному, чем работа секретарши или роль в кабельном телевизионном шоу. Такое отношение было настолько выше их понимания, что даже когда начали появляться доказательства того, что именно так Меган расценивала свою королевскую роль, они просто не могли принять этот факт. Поэтому они продолжали работать в состоянии подвешенного недоверия и метались вокруг в поисках объяснений, почему герцогиня не может приспособиться.
Один хитрый придворный, однако, кратко изложил мне основную проблему Меган, как только во дворце обнаружили, что она уехала в Штаты, чтобы проконсультироваться со своими агентами и представителями. Если быть королевской герцогиней было для нее просто карьерным шагом, это объясняло, почему она не могла и/или не хотела вносить необходимые коррективы, чтобы хорошо выполнять свою королевскую роль.
По моему не столь скромному мнению, этот анализ неверно истолковал умение и тонкость Меган и Дианы. Тот факт, что они обладали даром проецировать свои чувства с соразмерной наградой в виде большого числа поклонников, не означал, что им не хватало самообладания. Напротив. Мне казалось, что они обе обладали выигрышной комбинацией сдержанности, связанной с самопроецированием, и, игнорируя один из этих двух элементов, их противники недооценивали их.
Поскольку их критики признавали, что обе женщины коварны, мне казалось парадоксальным, что их будут судить только по их поверхностным действиям, а не по их основным мотивам и конечным достижениям. Их цели, в конце концов, не были ни прямыми, ни очевидными, и, поскольку в их вояжах было большое количество уловок и двойного блефа с их стороны, почему бы не признать их мастерство в ловкости рук? Может быть, они были более искусны, чем думали?
Если целью Меган и Гарри было достичь вершин, используя свой королевский статус для собственной материальной и политической выгоды, то Меган никак не могла поддерживать образ жизни британской королевской особы. Патрицианский мир жесток.
Это то, против чего восстала Диана и что она ухитрялась делать до своей смерти. И Диана, и Джеки Кеннеди покинули круг истеблишмента, откуда они родом, чтобы дрейфовать в более целебный климат океанских яхт и частных самолетов сверхбогатых людей. Обе были счастливы оставить позади кажущееся, но ограниченное и самоотверженное очарование высокого положения ради свободы, комфорта и истинного очарования более богатого и легкого образа жизни. Им обеим было достаточно жертв, сопутствующих высокому положению, самоограничения, самоотречения и дисциплины, которые являются основополагающими. Гламурные события так вводят общественность в заблуждение, заставляя верить, что королевские особы и мировые лидеры ведут завидную жизнь, когда на самом деле чаще всего имеет место скучный долг. Диана, Принцесса Уэльская, часто жаловалась на то, как невыносимо утомляет ее "еще один обед с еще одним скучным мэром", и хотя Джеки пыталась объяснить свое бегство в мир Онассиса тем, что она обеспечивает своим детям безопасность, которую может гарантировать только большое богатство, истина была проще: она любила свободу, комфорт и потворство своим желаниям. И Диана тоже. Она с радостью отказалась от более чем сотни покровительств после расставания с Чарльзом, освободив время для длинных девичьих обедов, занятий гимнастикой и теннисом, сибаритских каникул на пляжах Вест-Индии и пребывания на частных яхтах в Эгейском море, принадлежащих ли Панайотису Лемосу или Мохаммеду Аль-Файеду, не говоря уже об удовольствиях частного самолета Harrods.
Хотя с тактической точки зрения Гарри и Меган было неразумно признавать, что им тоже нравится образ жизни сверхбогатых - он несколько раз пытался объяснить использование частных самолетов, как необходимую меру для защиты жены и ребенка, как будто на частном самолете они в большей безопасности, чем на коммерческом, - реальность такова, что они оба - особенно она - похожи на всех остальных. Они наслаждаются прелестями этого образа жизни. И хотя он не проявлял к ней никакого интереса до тех пор, пока она не вошла в его жизнь, ее откровенное влечение к самому лучшему, самому богатому, самому величественному, самому роскошному и удобному, что может предложить мир, было уже устоявшейся чертой ее личности задолго до того, как они встретились.
До того как стать герцогиней, Меган была очень откровенна в своем отношении к прекрасному в жизни. В своем блоге The Tig она посвятила много времени и пространства оттачиванию радостей богатой и роскошной жизни.
Она также продемонстрировала, что охотно наслаждается и более простыми радостями жизни. В интервью журналу Vanity Fair она даже выдвинула теорию о том, что "большинство болезней можно вылечить с помощью йоги, пляжа или нескольких авокадо".
Нигде ни в своих прежних сочинениях, ни в своем последующем поведении Меган не указывала на то, что она хотела бы делать ту работу, которую делают герцогиня Глостерская, графиня Уэссекская или принцесса Александра, которые являются классическими королевскими принцессами, радостно и очаровательно исполняющими каждый год сотни бесславных королевских поручений, которые никогда не попадали в газеты, но которые тем не менее важны для обычных людей. Эти женщины принимают скучность, которой Меган так стремилась избежать во время своего первого публичного выступления в качестве королевской особы, когда она предложила покинуть вечеринку в саду Букингемского дворца через пятнадцать минут. Эти женщины находятся в гармонии с королевской потребностью признавать усилия обычных людей, и делать это в среде, не считающейся достойной новостей в прессе или постов в Instagram. Понятно, почему такая эмоциональная активистка, как Меган, не была заинтересована в том, чтобы делать работу, которая не имеет эмоционального вознаграждения и никогда не попадет в газеты или в сеть.
Диане тоже не хотелось заниматься рутиной, и при первой же возможности она перестала этим заниматься. Таким образом, у Гарри был прецедент, который сделал неприязнь Меган к королевской работе приемлемой для него, и хотя он сначала сопротивлялся этому, постепенно он начал поддерживать ее позицию.
Это не значит, что Меган ленива. Это не так. Но, как и Диана, она предпочитает драматические вещи. Она понимает, как важны гламурные фотосессии для легиона ее поклонников, но ей также нравится появляться в столовых и посещать выживших после бедствий, таких как Башня Гренфелл, или ободрять женщин, которые борются с домашним насилием. Она дает им понять, что прекрасно чувствует их боль, и всегда оставляет тех, кого навещала, с улыбкой на лице.
Как и Диана, Меган считает, что ее таланты уникальны. Она была столь же громогласна, как и ее свекровь, давая всем понять, что ее природные дары не должны быть растрачены впустую на обычные занятия, которые она отвергала, как "мелочи". У нее, несомненно, были отличные идеи, например, создать кулинарную книгу с теми, кто выжил после того ужасного пожара, но в Букингемском дворце считалось общепринятым фактом, что обязанности, которые с радостью выполняют Софи Уэссекс и восьмидесятилетняя Александра, необходимы всем членам королевской семьи, включая Меган. Она не могла рассчитывать на то, что сможет сваливать скучные мероприятия на других королевских женщин, оставляя себе только эмоционально удовлетворяющие и гламурные.
Реальность такова, что любой, кто не создан для выполнения повседневных королевских обязанностей, тот будет бороться и с обыденностью политической жизни. Если у Меган появится хотя бы мимолетный шанс достичь своей цели - стать президентом Соединенных Штатов Америки, ей придется научиться воспринимать грубое с гладким, скучное с волнующим, неинтересное с возбуждающим, и не ожидать, что она каким-то образом избавится от обременительных обязанностей, всегда извлекая выгоду из приятных максимумов. Она вполне могла бы преуспеть в смеси коммерции и благотворительности, но такая яркая звезда, как она, никогда не добьется успеха ни в качестве королевской особы, ни в качестве политика, если не найдет способа терпеть обычные, неинтересные, неэмоциональные, скучные требования жизни, такие как обеды с мэрами, незапланированные визиты в респектабельные учреждения и кратковременные встречи с бесчисленными незнакомцами, которые получат кайф от встречи со светилом, которым они восхищаются, в то время как она, яркая, сияющая звезда, снизойдет до них.
Несмотря на свою неспособность приспособиться к королевскому миру, Меган, несомненно, добилась успеха в других областях. Этот успех случился потому, что она играла роль, приписываемую ей, с поразительным размахом. Но она также считает, что этого недостаточно, потому что, "чтобы выжить, вы должны процветать". И так как ей не нравились ни сценарий, ни ограничения роли, которую ей давали, она поступила примерно так же, как поступила Диана: она ушла со сцены ради одного из своих собственных изобретений.
Конечно, если Меган никогда не была искренне заинтересована в том, чтобы быть работающей королевской особой, а только хотела, чтобы платформа катапультировала ее к большому мировому успеху, она блестяще достигла своей цели. Но что, если она действительно думает, что сможет приспособиться к своей королевской роли? Если это так, то ее участь на самом деле печальна.
Все могло бы быть по-другому, если бы они с Гарри поняли, что они не могут поступить так, как они поступили. Она не достигла успеха в качестве королевской особы, и в качестве политика будет то же самое, если она не усвоит урок, который Гарри знал до того, как связался с ней. Чтобы преуспеть в этих мирах, вашей целью не может быть процветание.
Поведение Меган на сегодняшний день показывает, что она с рождения непригодна для жизни служения, хотя она вполне может быть идеально приспособлена к коммерческой жизни, побочно занимаясь благотворительностью.
Образ жизни королевской семьи никогда не будет иметь никакой привлекательности для кого-то, кто так финансово ориентирован, как Меган. Чтобы быть успешной королевской особой, деньги не могут быть главным приоритетом. Вы должны быть истинно верующим во что-то, что является одновременно неосязаемым и большим, чем вы сами. Независимо от того, рождены ли вы в этой семье, как королева, или вошли в нее, выйдя замуж, как Королева-Мать и герцогиня Кембриджская, вам нужен профессиональный подход, если вы хотите продолжать двигаться этим курсом.
Если вам этого не хватает, как явно не хватало Меган и Диане, Принцессе Уэльской, и Саре, герцогине Йоркской, вы начинаете сомневаться в цене жертв, которые вы вынуждены приносить, как члены королевской семьи.
Как только это произойдет, вы обречены на неудачу, ибо успех в качестве королевской особы приходит только тогда, когда вы откладываете свои ощущения в сторону и продолжаете свою работу, как бы вы себя ни чувствовали. Самоотречение - неотъемлемая часть всего процесса, и если вы не можете отречься от себя, вы не сможете преуспеть в качестве монарха.
Это не означает, что не существует огромных личных выгод и вознаграждений за то, чтобы быть королевским. Есть, но они существуют только в том случае, если вы уважаете ограничения системы. Я сожалею, что Меган не дала себе достаточно времени, чтобы понять, что это такое. Это сожаление разделяют многие придворные, хотя другие придерживаются мнения, что ей лучше не попадаться им на глаза. Для них ее неуважение к королевским традициям было непростительным. Для них все индивиды, будь то политические, коммерческие, профессиональные, социальные или королевские, должны функционировать в рамках системы.
Что касается этих придворных, то британская монархия возглавляла концепцию конституционной монархии с момента казни Карла I в 1649 году и восстановления монархии при его сыне Карле II в 1660 году. За прошедшие с тех пор 360 лет корона методом проб и ошибок узнала, что работает, а что нет. Британская монархия в настоящее время представляет собой обширный и весьма сложный институт, в котором королевская семья и придворные играют одинаково важную роль. Ожидается, что члены королевской семьи будут прислушиваться только к советам своих официальных советников и соответствующим образом корректировать свое поведение.
Эти советники - преданные своему делу профессионалы, единственной целью которых является поддержание эффективности британской политической системы, во главе которой стоит корона. Они столь же преданы монархии, как священник, раввин или имам своей религии.
В этих обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что придворные пришли в ужас, когда Меган, будучи не только новичком, но и иностранкой, не только с самого начала отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников, не считая ее и советников Гарри из Букингемского дворца, в течение полутора лет после свадьбы. Ни одно из этих назначений не было одобрено дворцом. Все они рассматривались как противоречащие интересам монархии.
Меган с самого начала не только отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников.
Самым спорным было назначение Меган американской медиа-управляющей фирмы Sunshine Sachs в начале сентября 2019 года. Это произошло после того, как случилось несколько инцидентов, каждый из которых вызвал возмущение, предсказуемое для всех, кроме Меган и Гарри, чей прежний здравый смысл, казалось, покинул его из-за решимости его жены контролировать прессу.
Первый инцидент вызвал скандал по поводу крещения младенца Арчи 7 июля в Виндзорском замке. Меган и Гарри решили создать прецедент и сделать совершенно частным то, что до сих пор было семейным событием, которым семья делилась с публикой в присутствии фотографов, операторов и крестных родителей. В целях сохранения тайны Гарри и Меган постановили, что они не будут раскрывать имена крестных родителей, а также не предоставят доступ фотографам и операторам, которые обычно освещали церемонию. Они заявили, что выпустят фотографию для прессы по своему выбору, как только будут готовы сделать это, и не раньше.
Неудивительно, что это вызвало шум и крик. Британский журналист Адам Хелликер написал статью, в которой процитировал мнение биографа Хьюго Виккерса, что держать прессу и публику подальше от себя означало бы только "противодействовать" мировым средствам массовой информации.
Затем он использовал пример королевы Елизаветы, королевы-матери, уважаемой фигуры в прессе и дворцовых кругах, чтобы показать несговорчивое поведение королевской четы, заявив:
Для тех, кто в курсе, эти комментарии очень интересны, потому что Хьюго Виккерс не сказал бы ничего из того, что он сказал, если бы эти чувства не разделял дворец.
Я знаю Хьюго уже много лет и знаю, какие у него хорошие связи. Я также знаю, насколько он ценит свои дворцовые связи. Я бы даже сказала, что не хотела бы иметь от него ребенка и предоставить ему выбор между нашим потомством и его дворцовыми связями, потому что я знаю, кого он выберет. Он не только управляющий церковью Святого Георгия, но и заместитель лорда-лейтенанта Беркшира.
В следующем месяце Меган и Гарри оказались втянутыми в еще более горячий скандал, когда им удалось забить целую серию голов в свои ворота одним футбольным мячом. Они не только отвергли приглашение королевы привезти Арчи в Балморал на некоторое время, чтобы побыть в кругу семьи на том основании, что ребенок был слишком мал, чтобы путешествовать на такое расстояние, но и дали прессе возможность обвинить их в лицемерии, улетев в то же самое время, когда они должны были быть в Балморале, на большее расстояние, чтобы отдыхать с Элтоном Джоном, Дэвидом Фернишем и их детьми на юге Франции.
Поскольку королева, как известно, была разочарована тем, что ее внук и его семья не навестят ее в ее любимом Балморале, где она действительно может расслабиться, это было воспринято как пощечина. Когда Гарри и Меган умудрились четыре раза за одиннадцать дней воспользоваться частными самолетами, читая обычным людям лекции о необходимости как можно меньше оставлять углеродные следы, они сами себя приговорили к позорному столбу.
Назвался груздем - полезай в кузов. Как только Гарри припарковал Меган и Арчи в Фрогмор-коттедже, он сунул обе руки и босые ноги в колодки, прыгнув в еще один самолет, чтобы присоединиться к тем, кого The Sun назвало "лицемерными суперзвездами, путешествующими на конференцию Google Camp в Италии в 114 отдельных пожирающих газ частных самолетах". Десятки звезд, как сообщается, предпочитают отдыхать на гигантских загрязняющих природу суперяхтах, пока их "перевозят туда-сюда с седьмого ежегодного веселия технологического гиганта на эксклюзивном Сицилийском курорте в топливососущих Мазерати". Среди гламурных новобранцев, таких как Стелла Маккартни, Орландо Блум, Диана фон Фюрстенберг, Крис Мартин, Кэти Перри, Брэдли Купер и Лео Ди Каприо, босоногий Гарри, чьи ноги сияли благодаря недавнему педикюру, он произнес воодушевляющую речь, в которой подтвердил, что они с Меган так озабочены состоянием планеты и последствиями изменения климата, что никогда не будут настолько безнравственны, чтобы иметь больше двух детей.
До сих пор британская пресса вовсю критиковала Меган и Гарри за непоследовательность и лицемерие. Теперь они нашли третий пункт, который добавили к списку недостатков. Гарри наконец присоединился к Меган, чтобы бросить тень на Уильяма и Кэтрин, у которых было трое детей и которые, по слухам, подумывали о четвертом. Соперничество, злобность и набранные очки были последними прилагательными, которые использовались для описания поведения пары.
Пресса не приписывала Гарри роль зачинщика. Они указывали на то, что Меган начала год с утечки личной информации пятерым своим друзьям, которые остались анонимными, хотя было предположение, что одна из них может быть актрисой Suits Эбигейл Спенсер. Они повысили ее профиль, пока поливали грязью ее отца в статье, опубликованной журналом People в первую неделю февраля под заголовком "Правда о Меган". Ее изображали как "бескорыстную" личность, единственной заботой друзей которой было "говорить правду о нашем друге" и "противостоять глобальному запугиванию, которое мы наблюдаем".
Друзья описали Меган, как простую, самоотверженную и приземленную девушку, которая настолько самоотверженна, что мне даже не позволено спрашивать о ней, пока она не узнает обо мне. Они описывали, как сильно она любит своих животных, как сильно она любит своих друзей, как сильно она любит кормить вас, заботиться о вас. Они заявили, что очень обеспокоены тем, что здоровье Мэг и ее будущего ребенка может пострадать, если пресса не прекратит говорить о ней негативные вещи. И они вонзили нож в Томаса Маркла-старшего, который утверждал, что его дочь отказывается отвечать на его звонки и письма. Они заявили:
Итак, бедняжка Меган была вынуждена после свадьбы написать отцу личное письмо, содержание которого он никогда никому не раскрывал, хотя сверхсекретная Меган поделилась им с пятью своими друзьями, предоставив копии, чтобы они просочились в People. В письме она заявила:
В течение нескольких дней после публикации этой истории в британской прессе преобладало мнение, что Меган не только заставила своих друзей создать абсолютно ложное представление о ее отце и ее отношениях с ним, но и сделала это, полагая, что он любит ее так сильно, что никогда не разоблачит. Непоследовательность и простая, но невероятно неправдоподобная история People не ускользнула от более проницательной и вопрошающей аудитории в Великобритании. Возникло подозрение, что Меган намеренно подстроила всю эту историю, чтобы отвлечь внимание критиков от своего поведения и вызвать сочувствие публики.
В то время как американская общественность, возможно, не смогла бы понять, что пять друзей королевской герцогини никогда не будут вести себя так, как они вели себя, без ее попустительства, британская общественность была слишком хорошо осведомлена о том, как общественные деятели манипулируют прессой, и не имела никаких сомнений относительно того, кто заставил это написать и почему. Когда Меган не смогла опровергнуть свое отношение к этой истории, ее молчание подтвердило подозрение, что она была соучастницей. Если бы это было не так, она не только возмутилась бы действиями своих друзей, но и бросила бы их. Время покажет, оправдана ли более циничная точка зрения, но в то же время поклонники Меган, особенно в Америке, рассматривали любую поддержку Томаса Маркла-старшего как еще одно доказательство того, что над ней издеваются.
По мере того, как шел год, Меган и Гарри все больше и больше попадали в ловушку исключительного способа общения с теми, кто не соглашался с ними. В такой ситуации совет для них был прост. Если вы хотите избежать противоречий, избегайте противоречивых действий. Не поощряйте друзей к сочувствующим публикациям, как в журнале People, и если вы этого не делали, примите меры, чтобы отмежеваться от этой истории и восстановить то немногое достоинство, которое осталось у вашего отца, а не вступайте в сговор с вашими друзьями, лишая его остатков.
Британцы восстают против манипуляций прессой, чего не делают американцы.
Меган и Гарри должны были знать, что непреложный закон, согласно которому каждое действие имеет равную и противоположную реакцию, применим как к физике, так и к прессе. Гарри и Меган не помнили, как его мать сама проводила брифинги для прессы, а не заставляла своих друзей делать это от ее имени, но британские журналисты слишком живо помнили это. Друзья Меган, рассказавшие Америке о ее ссоре с отцом, могли бы убедить читателей по ту сторону Атлантики, что они защищают ее от издевательств прессы в Британии, но в Британии считали, что она просто брала пример со своей покойной свекрови по манипулированию прессой. Британцы теперь были более чем когда-либо убеждены, что она активный манипулятор, который использует прессу точно так же, как это сделала Диана.
Теперь Меган показала всем, почему прозвище принца Чарльза Вольфрам соответствует силе ее характера, которую признают ее друзья и враги. Более твердый, чем гвозди, более прочный, чем ботинок, но не податливый, вольфрам может выдержать большое давлений, не прогибаясь. Кто-то, кто знал ее долгое время и говорил со мной на условиях анонимности, объяснил, что "все эти годы, когда ей отказывали, научили ее держаться, верить в себя, игнорировать то, что говорят другие, и придерживаться своего мнения. Ей потребовались годы, чтобы достичь успеха, но она осталась верна своему видению самой себя. Сейчас она делает то же самое. Она думает, что дворцовая команда - это кучка безнадежных лохов. Все, что ей нужно сделать, это оставаться верной своему видению, и в конце концов все будет хорошо".
Нет ничего удивительного в том, что Меган с такой верой гнула свою линию, как бы тяжело ей ни приходилось. Ее послужной список также показал, что у нее был настоящий талант превращать все, будь то возможность, неудача или что-то среднее, в свою пользу. Это становилось все более и более очевидным по мере того, как они с Гарри все дальше и дальше удалялись от своих королевских причалов. Между тем, судя по замечаниям, которые они оба делали о том, как неумело дворец использовал их несомненные дары в своих интересах, они оба презирали советы и мнения "дворцовой команды".
С точки зрения презираемого экипажа, проблемы выглядели совершенно иначе. Для них не существовало соответствующих аналогий между актрисой, упрямо ожидающей своего большого прорыва, и королевской герцогиней, которая начинала свою королевскую жизнь с той позиции, что она лучше их знала, что было в интересах монархии, упорно порочила мудрость и опыт советников, которые были в игре дольше, чем она, разжигала ненужные споры в ущерб своему королевскому положению и продолжала давать им понять, что ей нечему у них учиться, она сама может всему научить.
Было очевидно, что к этому моменту Меган и Гарри перехитрили своих дворцовых советников. Хотя пресса еще не знала, что их цель - заложить основу для расширения своих горизонтов в поисках финансовой и коммерческой независимости, они знали, что что-то происходит, и что бы это ни было, это не кошерно.
Что касается Меган и Гарри, то у них не было никакого стимула прислушиваться к советам, которые давали им в Букингемском дворце, потому что "дворцовая команда" действовала исходя из того, что такого рода публичность должна быть ослаблена, в то время как Сассексы намеревались усилить ее. В свете этого неудивительно, что Меган проигнорировала их совет не высовываться, но за их спиной выставила большие пушки, чтобы сбить британскую прессу.
Ее уловка была проста. Нейтрализовать неуправляемые британские таблоиды, чтобы она имела абсолютный контроль над своим общественным имиджем. Поэтому она поручила Sunshine Sachs в США помочь ей в разработке тактики их нейтрализации.
Меган не могла бы выбрать лучшую фирму, которая взяла бы на себя вопрос отстранения прессы и вытеснения джентльменской "дворцовой команды". Назначая встречу, она давала понять, что не будет ограничиваться ничем, что ей скажет монархия.
Sunshine Sachs возглавляет исполнительный директор Шон Сакс и основатель Кен Саншайн, которого The New York Times обвинила в использовании "тактики голого кулака" от имени таких клиентов, как Харви Вайнштейн, когда его впервые обвинили в том, что он лапал модель Амбру Баттилану Гутьерес, Майкл Джексон во время его проблем с педофилами и Джастин Смоллетт после его увольнения за расизм и гомофобию. Кен Саншайн также известен как ярый сторонник левых идей и личный друг преподобного Эла Шарптона и четы Клинтон.
Поручая Sunshine Sachs действовать от ее имени, Меган шла по краю пропасти, в том свете, что политические связи Sunshine Sachs потенциально могут испортить аполитичную позицию Британской королевской семьи. У нее, конечно, была защита от этого. В Саншайн Сакс ее представляла Келли Томас Морган, с которой она работала еще со времен Suits. Тем не менее, сам факт такого неофициального назначения означал, что Меган и Гарри нарушили сразу несколько правил. Во-первых, ни одно ответственное национальное образование не может иметь двух представителей, выполняющих одну и ту же функцию, а во-вторых, назначая Саншайн Сакс без разрешения, Меган демонстрировала, что намерена продвигать антипрессу, про-левую коммерческую повестку дня, независимо от того, что эти позиции противоречат долгосрочным интересам монархии.
Любые сомнения относительно того, что означало это назначение, были рассеяны комментариями Кена Саншайна. "Мы не играем в безопасность. Мы не из благородных. Мы называем имена и сражаемся с прессой, когда это необходимо". Он настаивал, что его клиенты имеют "право на частную жизнь" и что он считает фотокорреспондентов "папарацци".
Поскольку Sunshine Sachs известна в своей отрасли жесткой тактикой, которую она использует для защиты конфиденциальности своих клиентов от их противников, назначение этой компании было прямым вызовом прессе со стороны Меган и Гарри. В то время как подобная тактика от имени голливудских клиентов Саншайн Сакс могла бы работать с американской прессой, состязательный подход, принятый от имени британской королевской семьи, был бы неконституционным и мог привести к конфликту короны с одним из ее линчевателей.
И это была не единственная угроза, которую заметил дворец. Это было второе откровенно политическое назначение Меган в этом году, первое - назначение Сары Лэтэм пресс-секретарем Меган и Гарри по связям с общественностью.
Бывший старший советник Хиллари Клинтон по президентской кампании 2016 года и специальный советник покойной Тессы Джоуэлл, госсекретаря по культуре, СМИ и спорту при предыдущем лейбористском правительстве, Сара Лэтэм была признана слишком партийной политической фигурой, чтобы служить на столь чувствительной должности.
Однако Сара Лэтэм - уважаемая фигура, и назначение состоялось. К этому времени, однако, дворец был очень обеспокоен импульсивными до крайности действиями Меган и Гарри, которые могли бы нанести ущерб монархии. Хотя критики Меган и американская публика могли этого не понимать, дворец хотел, чтобы она и Гарри пользовались одобрением прессы, особенно британской. До сих пор трудность заключалась в том, чтобы убедить королевскую чету изменить свое поведение и быть более чуткой к проблемам всех слоев общества, а также средств массовой информации. Для того, чтобы супруги не могли устроить беспорядки и нанести ущерб монархии путем явной политизации или любого другого нарушения, поскольку они, казалось, были одержимы преследованием, мисс Лэтэм должна была отчитываться непосредственно перед королевским секретарем по коммуникациям. "В этом решении были видны отпечатки пальцев Кристофера Гейдта", - сказал мне принц, имея в виду, что недавно возвращенный Лорд устроил все таким образом, что королева и ее старшие советники могли бы контролировать Меган и Гарри, что на самом деле означало Меган, потому что, хотя он и был активным и добровольным участником, она была главным тактиком и стратегом.
Через несколько месяцев дворец узнает, насколько безрезультатны их попытки контролировать ситуацию. Меган просто спряталась за спину Сары Лэтэм и привела Саншайн Сакс, чтобы та помогла ей и Гарри нейтрализовать самые популярные британские газеты.
Вслед за назначением Сары Лэтэм 21 июня 2019 года Меган и Гарри подали заявку на регистрацию товарного знака Sussex Royal на более чем 100 наименований товаров и услуг. Они забрасывали очень широкую сеть. Хотя они утверждали, что делают это в рамках своей гуманитарной деятельности, охватываемые категории были настолько обширны, что единственным разумным выводом, к которому можно было прийти, было то, что они собираются коммерчески эксплуатировать королевское имя с возможным политическим подтекстом. Там были такие предметы, как материалы; печатные учебные материалы; печатные издания; книги; учебные книги; учебники; журналы, газеты; периодические издания, дневники; книги по искусству; блокноты; поздравительные открытки; канцелярские принадлежности. На более коммерческом уровне предметы включали одежду; обувь; головные уборы; футболки; пальто; куртки; брюки; свитера; трикотажные изделия; платья; пижамы; костюмы; спортивные рубашки; кепки; шляпы; даже банданы; носки, галстуки и спортивную одежду. Более откровенно политическими были такие пункты, как агитация; пропагандистские и информационно-пропагандистские кампании; организация проектов и проведение общественных работ; и множество других видов деятельности, некоторые из которых являются конкретно благотворительными, другие - менее очевидными, но все информационные, консультационные и консультационные услуги, "также предоставляются онлайн через базу данных или интернет".
К этому времени уже не оставалось сомнений, что Меган и Гарри планируют перейти в мир коммерции, несмотря на то, что старшим членам королевской семьи такая деятельность была строго запрещена. Еще больше сомнений было в том, понимают ли они с Гарри значение имени торговой марки, содержащей слово "королевский". Это слово ограничено законом в Соединенном Королевстве. Никто не может использовать его без разрешения короны. Вопрос заключался в следующем: знали ли об этом Меган и Гарри, или же они знали об этом и были достаточно хитры, чтобы зарегистрировать товарный знак, пока они еще работали в королевской семье, в надежде, что у них будет больше шансов сохранить возможность использовать королевский бренд, на который они не будут иметь права, как только начнут коммерческую деятельность?
Еще до того, как стало известно о попытке Меган и Гарри создать торговую марку Sussex Royal, дворцу, прессе и всем искушенным людям стало ясно, какова цель Меган, а вместе с ней и Гарри. Об этом рассказал обозреватель Guardian Марк Борковски, специалист по связям с общественностью и автор двух книг о рекламных трюках, который высказал универсальную точку зрения, что Меган намеревалась "построить глобальный бренд".
Он также предостерег от агрессивного подхода, который она и Гарри применяли к средствам массовой информации, противопоставляя его политике своей матери "очаровывать" прессу, чтобы получить освещение, которое Диана хотела. Он предвидел неприятности для пары, поскольку "американские пиарщики не понимают очарования. Они понимают размер и силу. И они не понимают мир за пределами Америки".
Эти предупреждения сбудутся слишком скоро. Хотя Меган и Гарри потребовалось еще несколько месяцев, прежде чем они подали в суд на британскую прессу, гостевая редакция журнала британского Vogue в сентябре 2019 года привела к еще большей критике Меган со стороны британской прессы, а не к похвале, на которую она надеялась.
Саншайн Сакс помогла ей с проектом. На первый взгляд, это была прекрасная возможность блеснуть, но как только журнал вышел, став бестселлером всех времен, волнение сменилось неодобрением, демонстрируя, насколько полностью отсутствовала у Меган и Саншайн Сакс оценка британской культуры и британской деликатности. Обложка с пятнадцатью женщинами в квадратах, с шестнадцатым квадратом, оставленным пустым для того, чтобы читатель мог вставить в него себя или кого-нибудь другого по своему выбору, была признана хорошей идеей. Но она была настолько поверхностна и предвзята, что стала ловко выполненной плохой идеей.
По общему мнению, редакторство Меган было слишком голливудским. Где среди пятнадцати самых важных женщин-реформаторов, была такая тяжелая артиллерия, как бабушка ее мужа, королева Елизавета II или премьер-министр Великобритании Тереза Мэй?
Почему в издании, посвященном женщинам, которые были движущей силой перемен в обществе, большинство, если не все женщины, были связаны с Голливудом? Почему большинство из них были актрисами, моделями, знаменитостями или левыми активистами? И снова столкновение британской и американской культур стало очевидным.
В Британии Голливуд считается самым шикарным и самым известным источником развлечений в мире, но за пределами этого он не имеет никакого авторитета. Очень немногих людей в Британии хоть на йоту беспокоит мнение голливудских личностей. Они нужны для того, чтобы развлекать, а не наставлять. Люди предпочитают получать наставления, разъяснения и образование из более традиционных источников, таких как педагоги, писатели, политики, редакторы газет и даже телевизионные эксперты. Это резко контрастирует с тем уважением, которое Голливуд и его представители вызывают в Соединенных Штатах.
Еще больше снизило уважение общественности подтверждение редактора Vogue Эдварда Эннинфула, что Меган обратилась к нему, а не наоборот. Такая напористость могла бы заслужить уважение в Соединенных Штатах, но сделала обратное в Соединенном Королевстве. В британской системе вещей королевская власть соглашается на приглашения; она их не ищет. Это превращает тех, кто в состоянии жертвовать, в просителей. Таким образом, происходит потеря статуса, а вместе с ним и сопутствующего уважения.
Кроме того, в Британии к индустрии моды относятся с меньшим почтением, чем в Соединенных Штатах. Хотя она и считается гламурной, она просто не обладает той торжественностью, которой обладает по ту сторону Атлантики. Здесь это считается пенным и легкомысленным, поэтому посвящение номера модного журнала женщинам, которые являются силами для изменения общества, стало в глазах британцев причудливой смесью поверхностного и глубокого. Если бы Меган редактировала серьезные издания, такие как The Economist или даже газеты, такие как The Telegraph или The Guardian, и если бы она выбрала действительно сильных женщин, таких как бабушка ее мужа, канцлер Германии Ангела Меркель, Кристин Лагард (президент Европейского центрального банка) или даже новый президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, она получила бы уважение, а не критику.
Потом выяснилось, что Эннинфул предлагал Меган разместить ее фото на обложке, но она отказалась из "скромности". Это означало, что Меган намекала на то, что Кэтрин Кембриджская, которая недавно была на обложке и с которой она, как известно, была в ссоре, была тщеславной и нескромной, в то время как она, Меган, скромничала и отказывалась от этой чести. Ее тут же осудили за то, что она бросила тень на свою невестку и предположила, что отказ от размещения своего фото, в то время как сама напросилась на гостевую редакцию, указывает на скромность.
Мистер Борковский был абсолютно прав. Саншайн Сакс и Меган просто не понимали, что то, что работает в Америке, не обязательно работает в Великобритании. Гостевая редакция Меган не только высмеивалась за легкомыслие и ребячество, но и осуждалась за проявление политической предвзятости, ненужных предрассудков, излишней претенциозности и недостойного поведения.
С точки зрения связей с общественностью это была катастрофа, продемонстрировавшая, насколько Меган и ее команда медиаменеджеров отстали от своего целевого рынка. Они проявили такую бесчувственную чрезмерность, что сумели превратить то, что могло бы стать золотой возможностью, в разгром. В процессе Саншайн Сакс выставила своего, несомненно, умного и способного клиента в глупом свете.
Гостевая редакция также подтвердила худшие опасения тех, кто полагал, что Меган намерена превратить себя в глобальный бренд. Во дворце всерьез опасались, что она нанесет ущерб репутации монархии, стоящей выше торговли и политики, если не будет найден способ направить ее энергию на что-то менее спорное.
Причины, по которым конституционная монархия запрещает членам царствующих королевских семей заниматься политической, а также коммерческой деятельностью ради личной выгоды, очевидны. Но Меган и Гарри, казалось, не понимали того факта, что они не могли, с одной стороны, поддерживать какое-то одно политическое течение, в то время как с другой стороны, представлять всех жителей страны. Они должны быть выше суеты финансов, и не пачкать руки заключением сделок.
Даже если ваша коммерческая деятельность безупречна, всегда найдется часть населения, которая может ее не одобрить и тем самым втянуть вас в политический спор. Иметь политически и коммерчески чистые руки — все равно что быть девственницей. Это абсолют. Это либо-либо. Вы не можете быть выше суеты торговли и политики, будучи предпринимателем или политиком, так же как вы не можете быть почти девственником.
Меган и Гарри, однако, не обращали внимания на последствия, которые могли отрицательно повлиять на монархию, хотя они были слишком внимательны к вещам, которые затрагивали их самих. Они оба считали, что Меган имеет право на свои политические взгляды, что никто не имеет права лишать ее права выражать их. Более того, они считали, что взгляды Меган такие замечательные, что их должны разделять все остальные, а те, кто этого не делает, нуждается в просвещении. Меган и Гарри громко жаловались на то, что ее «голос» был «приглушен», а ее «душа раздавлена». Она не считала, что наносит какой-то вред монархии, и он поддерживал ее в этом убеждении. Она собиралась донести свою точку зрения, и если она не может делать это устно, она сделает это молча. Поэтому, когда президент Трамп, к которому она испытывает патологическое отвращение, прибыл в Великобританию с первой леди Меланией Трамп во время государственного визита в начале июня 2019 года, Меган отказалась присутствовать на приеме в Букингемском дворце с другими членами королевской семьи, хотя принц Гарри появился. Она оправдала свое отсутствие отпуском по беременности и родам, хотя несколько дней спустя ей удалось проехать по аллее от Букингемского дворца в одном из государственных ландо. Она создавала впечатление женщины крепкого здоровья и сидела в ландо с влюбленным Гарри, стреляющим в нее одобрительными взглядами.
Пресса быстро уловила основной посыл: Меган пренебрежительно отнеслась к Трампу. Конечно, если у Меган действительно были долгосрочные цели в американской политике, ее поведение имело смысл. Вскоре после этого она подтвердила свои политические симпатии, пригласив на чай в Фрогмор-коттедж Хиллари Клинтон и ее дочь Челси — и убедилась, что весь мир знает об этом визите. Это начало выглядеть подозрительно, как будто Меган играла в долгую игру, и делала она это умело.
Несмотря на политические амбиции, она и Гарри оставались рабочими членами королевской семьи, поэтому 23 сентября 2019 года они отправились в десятидневное турне по Южной Африке. Никто за пределами королевского круга не понимал, что это, скорее всего, будет их последний королевский тур. Что же касается британской прессы, то здесь все было как обычно. Тут необходимо подчеркнуть, что все хотели, чтобы турне Меган и Гарри увенчалось успехом.
Никому не нужна постоянная дурная слава, возможно, кроме того, кто хочет быть представлен в качестве жертвы, поэтому британская пресса стремилась к тому, чтобы поездка прошла хорошо, чтобы они могли сделать блестящие отчеты и восстановить популярность Меган и Гарри. Один редактор сказал мне, что все газеты были рады видеть, что Сассексов встретили с радостью, местные жители гордились тем, что цветная женщина является членом королевской семьи. В конце концов, это был один из важнейших атрибутов Меган, настоящий дар монархии и связующее звено между ней и цветными гражданами в Содружестве, которое, как следует помнить, является прежде всего Союзом цветных людей.
Меган вела себя превосходно. Она была обаятельна, любезна, приветлива и очаровательна. Она произнесла речь перед группой женщин, назвав себя их сестрой и цветной женщиной. Ее встретили с неподдельным энтузиазмом, и было истинной радостью видеть, как эти люди гордятся ее существованием.
В королевских кругах все были очень довольны оказанным ей приемом. Многие дипломаты Содружества, с которыми я беседовала, говорили, что она представляет цветных людей с истинной грацией и достоинством. Все они ожидали, что она станет реальной силой добра, пока будет продолжать излучать такую надежду и позитив для сотен миллионов людей, которые теперь рассматривали ее как воплощение того, чего могут достичь цветные люди.
Пресса также обратила внимание и благосклонно отозвалась о гардеробе Меган. Это была скорее хай-стрит мода, чем кутюр, поскольку это было более тактичным среди бедняков. До сих пор оставались неизвестными яростные баталии между супругами и финансовыми контролерами герцогства Корнуоллского, которые несли ответственность за расходы на гардероб Меган. За несколько месяцев, прошедших после ее замужества, она потратила около двух миллионов долларов только на одежду. Она никогда не надевала один и тот же предмет дважды, и практически все было от кутюр. По мере того как расходы росли, а придворные старались сократить счет, Меган и Гарри упрямо отказывались уступать, недвусмысленно заявляя, что она должна хорошо выглядеть, и они не собираются уступать ни пенни.
Меган воспользовалась этим визитом, чтобы продемонстрировать не только свою стильность, но и показать своего сына. Они с Гарри представили Арчи архиепископу Десмонду Туту и его семье. Пресса, изголодавшаяся по фотографиям ребенка и счастливой семьи, ловила каждое очаровательное мгновение.
Затем Гарри оставил Меган и Арчи одних, чтобы посетить Ботсвану, Малави и Анголу. Там он прошел по следам своей матери в знаменитой прогулке по минному полю, которое она совершила в Уамбо незадолго до своей смерти. Теперь эти поля исчезли, сменившись бетонными джунглями. Сформулировав конечную цель поездки, Гарри сказал: «Это прекрасный пример того, как Великобритания в партнерстве с Анголой может решить проблему наземных мин, принести процветание в регион, создать рабочие места, помочь людям получить доступ к образованию и здравоохранению и сделать жизнь более безопасной».
Когда тур подошел к концу, наблюдателям показалось, что герцог и герцогиня Сассекские наконец-то встали на верный путь. Их дурная слава подошла к концу. Все освещение их поездки было положительным. Они проявили себя превосходно. В безупречном королевском стиле они выступали со всем своим очарованием, стилем и блеском, которые превратили их в одну из самых известных пар в мире. Поездка имела оглушительный успех. Доброжелательность, с которой они начали свой брак, снова хлынула на них.
Затем, за день до отъезда, они взяли кирку и разбили сосуд благополучия, уничтожив накопленный успех, высосали всю позитивность, которая была восстановлена в хороших отношениях с прессой, и рассеяли саму цель королевского тура, которая заключается в содействии гармонии, привлечении внимания всего мира к месту, которое они посещают. Одним махом Гарри и Меган отвлекли внимание от Южной Африки, страданий ее народа и их собственного успеха, выпустив заявление, которое не согласовывал их официальный офис в Букингемском дворце или Министерство иностранных дел и по делам Содружества, отвечающие за королевские туры. Заявление было опубликовано на их официальном сайте, управляемом американцами:
Хотя это не то чтобы неслыханно для королевских особ подавать в суд, это очень необычно. И с точки зрения британцев время было выбрано хуже некуда. Но с точки зрения Саншайн Сакс, чья задача состояла не в том, чтобы защитить интересы Британии, а в том, чтобы вооружить всех и вся в интересах Сассексов, это было лучшее время.
Отбросив в сторону личности и личные выгоды, которые Саншайн Сакс могла бы получить для Сассексов, поставив цель королевского турне в ущерб национальным интересам Великобритании и даже выгодам, которые мог бы получить народ Южной Африки, заявление стало худшим концом королевского тура, который прошел с вопиющим успехом. Это заявление затмило турне, которое готовилось несколько месяцев, стоило огромных денег и шло так хорошо, пока объявление войны не отвлекло внимание всего мира от Южной Африки и ее проблем к личным интересам герцога и герцогини Сассекс.
Единственным смягчающим обстоятельством, если оно вообще существовало, было то, что Саншайн Сакс, будучи американской компанией с левыми симпатиями, не имела ни знаний, ни интереса в продвижении программы монархии и Содружества, поэтому они устроили разрушительный бал на королевском празднике от имени своих клиентов. Неудивительно, что это было встречено возмущением в Британии.
Не было никаких сомнений в том, кто посоветовал Гарри и Меган относительно заявления и его времени. Совет имел все признаки американской инициативы, и попахивал вмешательством иностранного субъекта в национальную жизнь другой страны. Саншайн Сакс, Гарри и Меган, возможно, и не были на переднем крае их замысла, но пресса, дворец и остальная королевская семья в полной мере оценили конституционное значение этого действия.
Само заявление представляло собой любопытную смесь фактов, вымысла, выдаваемого желаемого за действительное, страха, отвращения и ложных обвинений. Страсть и эмоции Гарри поднимали настроение, хотя были ли они неуместны — совсем другой вопрос. Дело в том, что, если отбросить все необоснованные обвинения в издевательствах, в том, что злобная пресса манипулирует доверчивой публикой и преследует Меган и Диану, которая, как было сказано ранее, обычно сама давала наводку журналистам и поэтому была в значительной степени, если не полностью ответственна за ее преследование, якобы невинная Меган судилась не из-за «лжи за ложью», как утверждал Гарри, а потому, что ее отец обратился в Mail on Sunday по поводу разглашения якобы друзьями Меган частного письма, которое она написала ему год назад, письма, содержание которого он держал в секрете, пока она не разгласила его, очевидно, с единственной целью — опорочить его.
Вопреки утверждениям ее друзей, которые цитировали это письмо и, следовательно, могли видеть его только благодаря Меган, она не пыталась связаться с Томасом Марклом, как она утверждала. У него были записи телефонных разговоров, чтобы опровергнуть ее версию и доказать свою, а также многое другое, включая доказательства того, кто заплатил за ее учебу в университете.
Таким образом, основанием для иска послужили не хитрость, не манипулятивность и не лживость Mail on Sunday, поведение которой в тот раз было безупречным. Юридические и моральные вопросы были яснее ясного. Эта газета просто сослалась на статью People и процитировала письмо, которое Меган написала своему отцу, после того, как она сама нарушила свою конфиденциальность, раскрыв содержание письма даже не одному, а по крайней мере пяти отдельным друзьям, которые объединили свои усилия, чтобы еще больше нарушить эту конфиденциальность, рассказав журналу People содержание письма, которое она написала.
По словам Меган, она изложила свои чувства на бумаге, чтобы восстановить их разрушенные отношения, а не оставить бумажный след, чтобы предать своего отца и отправить его в небытие, и тем самым восстановить часть ущерба своей репутации. Факты говорили сами за себя. Если она действительно хотела восстановить отношения с отцом, то почему не ответила ни на одну из его попыток связаться с ней? Почему она обнародовала якобы личное общение между дочерью и отцом, которое он собирался сохранить в тайне, но которое она открыла не одному, а нескольким своим друзьям? Что Меган имела в виду под понятием «личное»? Распространялось ли это только на защиту ее собственных интересов? Было ли это настолько расплывчатым определением, что она могла требовать молчания от получателя письма, единственный смысл существования которого сводился к фабрикации корыстных доказательств ее версии? Неужели все права принадлежат Меган, а не Тому-старшему? А как насчет тех пятерых друзей, которые обманули доверие Меган, рассказав прессе то, что она сообщила им? Должны ли мы были признать, что друзья, которые предают вашу конфиденциальность, это нормально, потому что вы считаете, что они пытаются защитить вас, а отец, чья личная жизнь была предана вами и вашими друзьями, не имеет права защищать себя от нарушения частной жизни, которое вы установили?
Читайте также: Любовный треугольник в Кенсингтонском дворце
Абсолютная нелогичность предпосылок, выдвинутых Гарри для судебного иска против Mail on Sunday, была несостоятельна, хотя никто из знающих людей не ожидал, что широкая публика это поймет. Да и зачем им это, если они лишь мельком видят всю картину?
Меган еще больше пыталась убедить всех своей доверчивости, утверждая, что ее друзья сами, без ее ведома, согласия или одобрения, сфабриковали все это в попытке защитить ее. Неужели мы действительно должны были поверить, что Меган, которая устроила такую проблему из своей частной жизни, сама нарушила свою конфиденциальность, когда показывала пятерым своим самым близким друзьям письмо, написанное ею своему отцу? Как они связались, организовали и сфабриковали интервью, которое они дали, в общенациональном издании, таком популярном, как журнал People? Почему они были свободны сделать это без каких-либо неблагоприятных последствий, в то время как отец, которого они привязали к позорному столбу, не имел права защищать свои действия, свои интересы и свою частную жизнь, которые они нарушили во имя своих собственных интересов? Меган, по-видимому, написала это письмо с целью оскорбить своего отца. Она открыла его содержание своим друзьям, которые повторили ее слова People. Следовательно, она была виновницей нарушения, а не его жертвой.
Все, что сделал ее отец, — это защитился от обвинений, которые друзья Меган выдвинули в его адрес. Если верить Mail on Sunday, в которой были опубликованы записи и документы, подтверждающие их претензии, все, что сделал ее отец, — это попытался защитить себя.
Всегда плохо, когда семьи стирают свое грязное белье на публике. Зловоние грязной воды прилипает ко всем заинтересованным лицам, а не только к виновным. Если бы Гарри был старше, когда умерла его мать, он, возможно, понял бы, насколько разрушительно пытаться использовать прессу против семьи. Возможно, что у него было бы больше сочувствия к тем, кого Диана запятнала, обливая их желчью, выдавая себя за жертву, в то время как на самом деле она чаще всего была преступницей, чем кем-либо еще. Место для разрешения семейных конфликтов должно быть за закрытыми дверями. Общественная арена также не является подходящей платформой для самоутверждения за счет членов семьи. Это всегда приводит к обратным результатам, хотя бы потому, что с каждой победой вы теряете непропорционально большое количество сторонников. Вступает в силу закон убывающей отдачи.
Меган и Гарри понимали, что ссора с отцом нанесла ее имиджу огромный вред. По-видимому, они полагали, что слабым звеном в этой цепи будет Mail on Sunday по причинам, о которых я скоро расскажу.
Один мой американский кузен, которому нравится Меган, говорит: «Она такая красивая и элегантная, а ее отец ужасен. Лучше бы он просто исчез».
Как бы то ни было, адвокаты по обе стороны Атлантики признали, что Томас Маркл-старший имел основания подать иск против своей дочери за клевету.
Согласно американскому законодательству, истец должен доказать злой умысел, чтобы добиться успеха. Один из лучших адвокатов сказал мне: «Что может быть более злонамеренным, чем письмо дочери своему отцу, полное вводящих в заблуждение и неточных утверждений, с очевидной целью передать его содержание друзьям, которые затем передадут его средствам массовой информации, чтобы унизить его и представить его в нелестном свете?»
В то время как американские поклонники Меган, возможно, хотели бы, чтобы Том-старший исчез, в Британии это чувство было более тонким. Тот факт, что он предпочел не подавать на нее в суд, а заставить британское издание изложить его точку зрения, свидетельствовал о том, что он не хотел жестко наказывать Меган, хотя и хотел восстановить равновесие. Если бы он был тем жадным до денег, ищущим внимания придурком, каким его выставили друзья Меган, он мог бы получить миллионы от People, а также гораздо больше освещения, чем статья в Mail on Sunday, подав в суд на нее и ее друзей, которые опорочили его в журнале People.
Для тех из нас, кто разбирается в этом вопросе, выбор Меган публикации для подачи иска был интересным, возможно даже циничным, и, безусловно, показательным для искушенного и умного оператора. The Mail on Sunday принадлежит компании DMG Trust, основным акционером и председателем правления которой является 4-й виконт Ротермир, двоюродный брат первого мужа Леди Мэри Гэй Керзон, Эсмонда Купер-Ки.
Нынешний редактор — Тед Верити, но предыдущим редактором был Джорди Грейг, ныне редактор родственной ему газеты Daily Mail. Королевская чета вполне могла подумать, что Mail group будет легкой добычей, потому что Джонатан Ротермир и Джорди Грейг имеют безупречные связи в высших слоях британского общества и не захотят подвергать опасности свои связи с королевской семьей. Если это так, то они просчитались.
Британские пресс-бароны чрезвычайно влиятельны, но Джонатан и его отец Вир всегда были известны тем, что были неприкасаемыми. Они буквально позволяют своим редакторам и менеджерам работать без привязки к самим себе. Это было доказано во время расследования Левесона о стандартах прессы, когда Джонатан был настолько отстранен от управления своей могущественной медиа-империей, что не мог повлиять на своих редакторов по поводу Brexit, несмотря на уговоры бывшего премьер-министра Дэвида Кэмерона.
Я знала его родителей, с которыми познакомилась в 1973 году на Ямайке, где у них был дом на Round Hill, где проходил свадебный прием Тома Инскипа и где останавливались Гарри и Меган. Поэтому вполне естественно, что, как только у меня возникли проблемы с его газетами, я обратилась к Виру, чтобы он заступился за меня. Он ответил, что, как бы я ему ни нравилась и как бы он ни хотел, чтобы его газеты не клеветали на меня, у него просто нет на это полномочий. И если он сделает исключение для меня, то в будущем ему придется сделать это для всех остальных. Мать Джонатана Пэт подтвердила слова своего мужа и часто говорила, что единственный человек, ради которого Вир готов был пойти на все, — это королева.
Джорди пользовался все большим влиянием в качестве редактора одной из самых популярных газет страны. У него были такие же связи, как и у Ротермира. Его отец, сэр Кэррон Грейг, был придворным, джентльменом-привратником королевы в течение тридцати четырех лет, прежде чем его сделали экстра-джентльменом-привратником. Его старший брат Луи был почетным пажом королевы, а сестра Лаура — фрейлиной Дианы, принцессы Уэльской. Гарри, конечно, хорошо знал Лауру, так что связь была какой угодно, только не условной.
Если Гарри и Меган думали, что Джонатан и Джорджи могут вмешаться, если ситуация станет тяжелой, они просчитались. The Mail on Sunday публично заявили, что будут защищаться от претензий Меган до самого конца. Через друзей в этой организации мне в частном порядке сообщили, что таково на самом деле намерение газеты. Томас Маркл дал показания их адвокатам, представил доказательства значительной финансовой помощи, которую он оказывал Меган на протяжении многих лет, включая доказательства того, что он оплачивал ее обучение в Северо-Западном университете, предоставил медицинские записи, подтверждающие, что у него действительно были сердечные приступы, которые помешали ему присутствовать на свадьбе, и показал свои телефонные записи, которые показывают, что Меган и Гарри никогда не пытались позвонить или написать ему после свадьбы, несмотря на их заявления об обратном. С другой стороны, он неоднократно пытался связаться с ней, опять же вопреки утверждениям ее друзей в People.
Через несколько дней Гарри объявит, что он также подал в суд на The Sun и The Mirror за взлом своих телефонов много лет назад. Жребий был теперь брошен по-настоящему. Это очень серьезный случай, когда член Британской королевской семьи подает в суд на британскую национальную газету. Это еще более серьезно, когда у вас есть не только слабое дело, какое явно было у Меган, но и ваш оппонент может утверждать, что вы не правы. Ни один роялист не хотел бы видеть ни Меган, ни Гарри смущенными и униженными в суде. Более того, в авторитетных кругах всегда считалось, что судиться с прессой можно только тогда, когда твердо стоишь на ногах, занимая высокое положение как в юридическом, так и в моральном плане.
Помимо того, что все судебные дела непредсказуемы и поэтому часто менее управляемы, чем думают новички, — Оскар Уайльд и Глория Вандербильт-старшая — два примера, — британские таблоиды, несмотря на частые доказательства обратного, действительно имеют стандарты, хотя они гораздо выше, когда речь идет о других, чем о себе. Несмотря на то, что их двойные стандарты подпитываются щедрыми дозами ханжества, лицемерия, самомнения, самообмана и осуждения, они искренне верят, что у них есть праведная цель в сохранении свобод в нашем обществе. В какой-то степени они правы. Поэтому они обладают всей праведностью фарисеев, будучи жестоко жесткими, их навыки выживания отточены благодаря жесткой конкуренции, существующей между различными национальными изданиями. Они ненавидят, когда на них подают в суд. Они никогда не прощают тех, кто подает на них в суд, даже если вы правы, а они неправы, как я знаю из личного опыта. У них долгая память и еще более длинные тиражи.
Они накажут вас в конце концов. Поэтому вам не стоит вступать в тяжбу, если вопрос не является настолько важным, и вы так явно правы, а они так явно неправы, что у вас действительно нет выбора. Это действительно должно быть что-то фундаментальное, как если бы честного человека обвинили в воровстве, но вы не должны выдавать желаемое за действительное и строить из себя жертву.
Меган известна как превосходный мастер слова, которая покорила миллионы людей своими блогами. И она, конечно, приложила руку к заявлению Гарри, как и ко всему, что он говорит и делает. Они были бы мудры, если бы поняли, что их риторика может вызвать сочувствие у их сторонников, но она не разжалобит прессу и ту часть британской общественности, которая верит в свободную прессу.
Британская пресса, с ее обостренным чувством справедливости и склонностью объединять усилия против любого, кто нападает на кого-то из своих, не собиралась забывать о том, как Mail on Sunday обвинили в том, что она была неправа, когда они просто должным образом выполняли свою работу. Расплата была неизбежна и наступила довольно скоро. 21 октября 2019 года телеканал ITV выпустил в эфир документальный фильм под названием «Гарри и Меган: африканское путешествие».
Предполагалось, что это будет программа об их поездке в Южную Африку, причем, основное внимание будет уделено их работе, а не им самим. Интервьюер Том Брэдби, как известно, дружил не только с Гарри, но и с Уильямом. Никто и представить себе не мог, что Гарри и Меган будут использовать телевизионную программу в качестве форума для исповеди.
Члены королевской семьи, за исключением покойной матери Гарри, не относятся к телевизионным выступлениям как к сеансам групповой терапии, равно как и к секретам исповеди, которые должны быть раскрыты участниками интервью миллионам зрителей. И все же Тому Брэдби удалось заставить Гарри признаться в разрыве с братом, о котором было хорошо известно в высших кругах, но только теперь подтверждено широкой публике, когда он заявил, что они с Уильямом идут «разными путями» и в их отношениях бывают хорошие и плохие дни. Поскольку с 1997 года для британцев было истиной, что королевские братья очень близки и взаимно поддерживали друг друга, это было ошеломляющим открытием.
Поскольку Гарри и Меган открыто говорили о своих страданиях, Брэдби поднял тему их психического благополучия. Гарри рассказал, что «каждый раз, когда он видит вспышку от фотоаппарата, он вновь переживает смерть своей матери». Диана умерла больше двадцати двух лет назад. Неужели Гарри всерьез ожидал, что кто-то поверит в то, что он был настолько эмоционален, что вспышки света катапультировали его обратно к смерти Дианы, или он пытался получить поддержку общественности, разыгрывая карту сочувствия? Несколько журналистов, с которыми я беседовала, высказали мнение, что Гарри либо «теряет сюжет» и «сходит с ума» под опекой Меган и «всеми этими йогами и медитациями, которыми она его заставляла заниматься», либо это была откровенная попытка с его стороны цинично разыграть карту смерти своей матери в попытке заткнуть им рот. Им это не нравилось.
Не одобряя поступок Гарри, они еще больше осуждали то, что считали явной попыткой Меган завоевать симпатии публики рассказами о своей нелегкой участи. Когда Том Брэдби спросил ее, как она поживает, она прикусила дрожащую губу, казалось, сдерживая слезы, и храбро призналась, что ей трудно приспособиться к королевской жизни, что никто не спрашивал ее, как она поживает, подразумевая, что она чувствительная душа, окруженная черствыми людьми, и что «недостаточно просто пережить что-то….Вы должны процветать», — она, безусловно, тронула поклонников и даже нейтрально настроенных людей в Северной Америке.
Одна из моих самых старых и близких подруг, чей первый муж был известным американцем, а второй — видной фигурой в Нью-Йорке, рассказала мне, как она была тронута признанием Меган. В Британии, однако, это была другая история, и мнения разделились не в ее пользу. В то время как у Меган были ее сторонники, огромное количество людей, как журналистов, так и простых британцев, выражали свои чувства, презрительно говоря:
Один представитель публики, присутствовавший на мероприятии в моем замке и вступивший со мной в беседу, сказал: «Меган Маркл, должно быть, самая бесчувственная женщина на земле. Как вы можете просить публику пожалеть вас, потому что вы королевская герцогиня, которая носит одежду стоимостью в миллион долларов в год? Потому что вы потратили 2,4 миллиона фунтов стерлингов на ремонт вашего дома с пятью спальнями в поместье королевы? Потому что у вас есть армия сотрудников, которые помогают вам с вашим ребенком? Где причина для жалости? Мне и моим друзьям очень неприятно, что эта женщина приехала сюда и вместо того, чтобы быть благодарной за все, что ей дали, она жалуется, что у нее недостаточно поддержки».
Для англичан, которые думали не только о Меган-персоне, но и о Меган-королевской герцогине и о том, что она должна быть благодарна за многое, она не заслуживала сочувствия, в то время как американцы очень сочувствовали ей и вовсю ругали бесчувственных британцев.
Еще не успели британцы оправиться от сенсации, вызванной выходом в эфир интервью Тома Брэдби, как 33-летняя член парламента от лейбористов Холли Линч собрала группу женщин-депутатов, в основном лейбористок, как и она сама, чтобы подписать открытое письмо Меган, демонстрирующее солидарность.
Холли Линч
Написанное на почтовой бумаге Палаты общин оно было адресовано Ее Королевскому Высочеству герцогине Сассекской в Кларенс-Хаус, что, по иронии судьбы, было первым из многих признаков того, что авторы письма не были ни столь искушенными, ни столь осведомленными, как могла бы вообразить публика. Кларенс-Хаус - резиденция принца Уэльского. Офис Сассексов находился в то время в Букингемском дворце, их дом - во Фрогмор-коттедже, поэтому еще до того, как письмо было начато, оно задавало тон неточностям, вводящей в заблуждение информации и подлинному отсутствию понимания того, что за этим последует. В нем говорилось:
Тем не менее, с этим письмом было несколько проблем, главной из которых было обвинение в том, что сообщения прессы нарушают частную жизнь Меган, не проявляют уважения и пишут неправду. На самом деле пресса имела гораздо более точное представление о том, что происходит за кулисами, чем депутаты, которые путали комментарии, размещенные в интернете, с обоснованной критикой, которую делала пресса. Журналисты не могут нести ответственность за то, что происходит в интернете, но, конечно, политики всех мастей всегда стремятся заткнуть рот средствам массовой информации и готовы использовать любой повод, который поможет им продвигать свои цензурные программы.
Таким образом, это был классический случай, когда политики пытались извлечь выгоду из ситуации, в которую они по праву не должны были вмешиваться. Конфликты между членом королевской семьи и представителями прессы должны были быть запрещены для парламентариев, и были бы запрещены, если бы в них был замешан любой другой член королевской семьи. Но Меган Маркл была американской феминисткой смешанной расы и левым политическим активистом, ее уникальные качества были экстраполированы этими депутатами в предоставление им лицензии на вмешательство, когда на самом деле у них не было ни права, ни правильной степени информации, с которой можно было бы вмешаться.
На самом деле имелись веские основания полагать, что эти политики использовали личность Меган в своих целях и в своих политических интересах. Тот факт, что они вмешивались именно в тот момент, когда уже шел судебный процесс между членом королевской семьи и Mail on Sunday, делал их действия еще более неоправданными. В условиях демократии право прессы свободно комментировать действия общественных деятелей, особенно политических или королевских, является фундаментом, который должен быть защищен всеми, кто понимает, что свободная пресса защищает свободное общество и наоборот. Меган подала иск против издания, которое имело законное право на ответ, и поэтому можно считать, что эти политики злоупотребляли своими позициями, написав Меган в тех выражениях, в которых они это делали.
Время для письма тоже было неудачным. Британия была в нескольких коротких неделях от яростно оспариваемых всеобщих выборов, которые, без преувеличения, представляли собой самый важный выбор, который избиратели должны были сделать в своей жизни. На карту была поставлена сама душа и будущее страны.
Останется ли Британия центристской демократией при действующем премьер-министре Борисе Джонсоне или станет марксистским государством при лидере лейбористов Джереми Корбине? Останется ли она частью Европейского Союза или вернет себе те элементы своего национального суверенитета, которые были утрачены в рамках ее членства в Европейском Союзе? Будет ли в Британии Brexit или избиратели предпочтут отменить свой первоначальный голос, чтобы остаться одной из двадцати семи стран Евросоюза? Большинство подписавших письмо были депутатами от лейбористской партии.
Многие из них были убежденными республиканцами. Некоторые из них были известными политическими агитаторами. Те немногие, кто не был бешеными левыми антимонархистами, были откровенными феминистками, которые видели женоненавистничество повсюду, и явно использовали популистские и популярные лозунги в надежде, что они сохранят свои места. Таким образом, за якобы благородными чувствами скрывалось огромное количество циничных и политизированных личных интересов.
Что касается дворца, то это была именно та ситуация, которой они всегда стремились избегать, и которая никогда бы не произошла, если бы Меган и Гарри не потворствовали тем политическим элементам в стране, которые хотели упразднить монархию. Это был еще один пример того, как опасно, когда ведущие члены хора решают, что это их личный интерес - петь не в тональности. Антимонархистка, прореспубликанская марксистка Ребекка Лонг-Бейли фактически сказала, что, хотя она хочет отменить монархию, она хотела бы видеть Меган королевой.
Еще более оскорбительным, чем ранговая политизация вопроса, не имеющего ничего общего с политикой, был намек в письме на то, что Меган стала жертвой по расовым мотивам. Тонко завуалированный намек на "колониальный подтекст" обвинял прессу в расизме, в то время как они встречали Меган с распростертыми объятиями и подавляли много негативной информации о ней. У них не было против нее расистских мотивов. Напротив, они были настроены в ее пользу именно на этих основаниях. В отличие от членов парламента, подписавших это письмо, они знали, что Меган с едва скрываемым презрением относится ко многим британским традициям, но этот факт не делал их виновными в "колониальном подтексте". Если кто-то и был виновен в предвзятости, так это депутаты парламента, написавшие письмо, или сама Меган, ибо что может быть более предвзятым, чем иностранец, презирающий национальные обычаи и институты? Очевидно, что кто бы ни был предубежден, это была не пресса, а авторы письма, которое было написано с конкретной целью использовать время национальной уязвимости. Именно подписанты были настроены предвзято: против монархии, против центристских и правых элементов британской прессы. Они пытались извлечь политический капитал из того, во что не имели права вмешиваться.
Однако в преддверии выборов 12 декабря 2019 года у британского народа было больше поводов для беспокойства, чем любые причудливые заявления женщин-депутатов парламента. Все в Британии сосредоточились на действительно важном вопросе: останется ли страна центристской демократией вне Европейского Союза или станет марксистским государством, возможно, в ЕС, а возможно, и вне его. И для людей по всей стране это было огромным облегчением, когда Борис Джонсон был переизбран премьер-министром с огромным большинством голосов. Несколько депутатов парламента, которые так позорно пытались извлечь политический капитал из конфликтов между прессой и Сассексами, потеряли свои места.
Проблема марксистских депутатов-оппортунистов была решена электоратом, а Гарри с Меган принялись за решение своих собственных проблем. Они дали первое представление о своих планах на весь год, когда объявили, что не будут проводить Рождество с королевской семьей, а поедут с Арчи за границу, чтобы праздновать его с ее матерью. Хотя мало кто за пределами узкого королевского круга понимал, что королевская чета делает первый шаг в реализации своих амбиций обосноваться в Калифорнии, в безопасности вне досягаемости дворца и его сторонников в британских средствах массовой информации, что они продвигают свои интересы и стремятся стать финансово независимыми. Но своим объявлением Гарри и Меган вручили своим критикам кинжал, и средства массовой информации не колеблясь использовали его.
Их отказ провести с принцем Филиппом Рождество, которое, как подозревали Флит-стрит и большинство хорошо информированных людей, может стать для него последним, вызвал вопросы о том, насколько действительно гуманны они, когда дело касается близких людей, в отличие от незнакомцев, которые будут восхищаться ими, когда они предаются проявлениям гуманизма.
В течение некоторого времени в хорошо информированных кругах Британии были разговоры о том, что принц Филипп посочувствовав кому-то с раком поджелудочной железы, заявил, что у него тоже диагностирован рак. Из уважения к нему и Королеве редакторы решили не сообщать эту новость, пока о ней не объявят во дворце. Поскольку до сих пор не было сделано никакого объявления, ни один редактор не опубликовал этот факт, но любому человеку с мозгами в голове достаточно взглянуть на принца Филиппа, чтобы понять, что он вряд ли долго протянет на этой земле, есть ли у него рак поджелудочной железы или нет.
Поэтому пресса вмешалась и спросила, насколько искренне гуманны Гарри и Меган. Хотя в некоторых статьях говорилось о том, что Меган намеренно разлучила Гарри с семьей, но никто не утверждал, что она обижена на деда своего мужа за то, что тот советовал Гарри не жениться на ней. Таким образом, они демонстрировали сдержанность, и только в шикарных гостиных говорили, что Меган умело использовала первоначальную осторожность семьи в отношении нее, чтобы получить абсолютный контроль над Гарри и увести его от его семьи в направлении, которое она хотела - быть всемирной знаменитостью, базирующейся в Калифорнии.
В то время как пресса называла бегство пары через Атлантику потворством своим слабостям, а более левые газеты придерживались альтернативной точки зрения, что они, молодая пара, не обязаны всегда проводить праздничный сезон с бабушкой и дедушкой Гарри, я считала, что Гарри и Меган будут стремиться вести жизнь по обе стороны Атлантики, и постараются максимизировать коммерческие возможности, наживаясь на своем королевском статусе и славе.
Очевидно, что Гарри и Меган не собирались думать о существовании принца Филиппа, когда их внимание было сосредоточено на них самих. Если отбросить сентиментальность, то не имело ни малейшего значения, проведут ли они Рождество в Канаде или в Сандрингеме. Важно было то, где они будут жить, и моя информация, которая очень скоро будет подтверждена заявлением, сделанным ими в январе, заключалась в том, что они намеревались жить между Британией и Калифорнией, наслаждаясь всеми преимуществами своей королевской жизни, когда они были здесь, и всеми преимуществами своей американской деятельности, когда они были там.
Ник Коллинз - соруководитель отдела талантов в компании Gersh Agency, Inc., занявшее шестое место среди лучших агентств страны. Это единственное агентство, которое никогда не отклонялось от своей основной цели - представления актерского и литературного таланта, хотя в последнее десятилетие оно предприняло активные шаги по расширению своих подразделений, которые включают талант, альтернативу, книги, брендинг, финансирование кино, литературу, личную внешность, производство и театр. Его основной клиентской базой является то, что The Hollywood Reporter называет "списком постоянно работающих актеров, чьи лица более узнаваемыми, чем их имена". У компании 2000 клиентов, 175 сотрудников, 75 агентов и 16 партнеров, офисы в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Агентство основано в золотой век Голливуда, в 1949 году, Филом Гершем, его сыновья Боб и Дэвид являются со-президентами, а старший управляющий партнер - Лесли Зиберт. Он также имеет репутацию агрессивного левого политика и стал широко известен, когда уволил одного из своих самых известных актеров, Джеймса Вудса, по электронной почте 4 июля 2018 года. Он обвинил его в политической предвзятости, заявив, что они перестали представлять его интересы, потому что он республиканец. Их фирменными клиентами являются Кристен Стюарт, Кайл Чендлер, Адам Драйвер, Джей Кей Сайммонс, Тейлор Шиллинг и Патриция Аркетт, у которой такой безупречный либеральный профиль, что она публично извинилась за то, что родилась белой и привилегированной. Она также приняла участие в Женском марше против президента Трампа.
Ник Коллинз начал работать помощником Боба Герша в 2005 году, с тех пор его карьера в компании была очень успешной. Он стал агентом в 2007 году, партнером в 2015 году и был назначен соруководителем отдела талантов в феврале 2018 года. Среди его клиентов - Кортни Б. Вэнс и Эрик МакКормак из Will and Grace.
Ник считается острым, ярким, надежным человеком, обладающим великолепным вкусом - то, что очень важно для стильной и со вкусом одетой Меган.
По данным The Hollywood Reporter, Эндрю Мейер вместе со своим партнером Стивом Родригесом входит в число двадцати пяти лучших бизнес-менеджеров Голливуда. Мейер занимается талантами, а Родригес - музыкой и производством. Среди клиентов первого - Эллен Помпео и Кэтрин Хан. У них репутация хороших менеджеров. Как и Герш, они способны и надежны, но их клиенты, как правило, не первого ранга.
Выпускник Гарварда Рик Дженоу входит в сотню лучших юристов Голливуда. Он является партнером компании Stone, Genow, Smelkinson, Binder & Christopher, специализирующейся на представительстве актеров, сценаристов, режиссеров и продюсеров в киноиндустрии и на телевидении. Кроме того, он работает с новыми режиссерскими талантами, а также с известными ветеранами, создает, продюсирует проекты и продает права на дистрибуцию готовых фильмов. Фирма заявляет, что у нее есть "умение находить исключительные проекты, которые [удовлетворяют] творчески, коммерчески привлекательны и экономически эффективны". Они также "помогают финансистам, ищущим материал".
Что характерно, Меган не распустила тройку своих коммерческих представителей, когда вышла замуж за Гарри. Позже во дворце узнали, что беременная Меган поручила им выискивать для нее коммерческие возможности. Причем, не мелкие. Каждый проект должен стоить миллионы долларов.
Букингемский дворец не был в восторге, поскольку королевские особы не могут быть одновременно рыбой и птицей. Вы не можете быть британской королевской особой и американской бизнес-леди одновременно. Это было глубоко зловещим признаком, поскольку казалось, что Меган собиралась нарушить одно из главных правил, по которым живет королевская семья - она не может заниматься коммерческой деятельностью ради личной выгоды.
Мало того, что дворцу стало известно, что Меган выразила заинтересованность в максимальном увеличении своего заработка, так еще ходили слухи, что она и Гарри заключили сделки, которые, если это правда, были явно не по карману королевским особам. Одна принцесса сказала мне в 2019 году: "Ходят слухи - надеюсь, они не соответствуют действительности, - что Меган заключает сделки со всевозможными людьми от имени себя и Гарри. По слухам, Меган даже просила модельеров платить ей за платья, которые она надевала и за которые заплатило герцогство Корнуолл. Кроме того, утверждалось, что она заключала сделки с поставщиками - такими, как ювелиры, – для продвижения их товаров.
Как ни тревожны были эти слухи для королевской семьи и людей, ею управлявших, для американцев они были менее шокирующими, чем для британцев. Отчасти потому, что американцы восхищаются предпринимательским подходом, даже если он имеет скрытые элементы. Хорошо известен тот факт, что Джеки Онассис использовала свое ежемесячное пособие на одежду в размере 30 000 долларов в месяц от Аристотеля Онассиса как средство заработка. Иногда она даже не удосуживалась надеть вещь, прежде чем отправить ее в магазин для перепродажи. Затем она клала деньги в карман и повторяла весь процесс месяц за месяцем. Когда ее муж узнал об этом, он обвинил ее в том, что она "дешевая мошенница" и "немногим лучше воровки".
Это не было слухом. Сам Ари рассказал об этом невестке Тины, своей первой жены, Леди Саре Спенсер-Черчилль, которая была моей близкой подругой и в чьем таунхаусе на 72-й улице в Нью-Йорке я часто видела обоих Онассисов.
Если Меган повторяла Джеки, британцы должны понимать, что она воспринимала свое поведение, как предприимчивое и изобретательное. "Двойное возмещение" и "двойная сделка", возможно, были верхом сомнительного поведения в Британии, но в кругах, откуда происходила Меган, они были похвальной находчивостью. Тем не менее, торгашеский дух, явный или скрытый, был анафемой для сильных мира сего в Букингемском дворце.
Но это еще было далеко не так плохо, как политика. Меган дала понять, что у нее есть политические амбиции и эти ее амбиции тоже не были скромными. Характерно, что ее конечной целью было стать президентом Соединенных Штатов Америки. Она даже говорила, что не видит причин, почему бы ей не "сделать Рейгана".
Помимо конституционных противоречий, присущих члену британской королевской семьи, стремящемуся занять политический пост в чужой стране, даже в стране, где она родилась, существовал вопрос о пригодности Меган для американского президентства. Для придворных, с их британским отношением к политической должности, которое расходится с американским, она не годилась ни для какой политической должности, тем более для должности президента Соединенных Штатов Америки. Она даже еще не сдала экзамены в Госдепартаменте, а тут уже заявляет о своих амбициях стать главнокомандующим. Вера в себя не является в Британии тем магическим качеством, которое она имеет в Соединенных Штатах, поэтому для них это было чем-то подозрительным, а не приятным. То, что Меган высказала убеждение, что ее актерская карьера ставит ее в один ряд с покойным 40-м президентом Америки, потому что Рональд Рейган был, как и она, умеренно успешным актером до того, как стал президентом, поразил их до глубины души.
Для придворных, чьи коллеги имели дело с покойным президентом и с большим уважением относились к его хитрости, а также к его искушенности в житейских делах, Меган, казалось, не понимала, что между ней и Рейганом общего было лишь их ограниченный успех в качестве актеров. Она путала роли, которые исполняла, когда помогала в столовых и произносила речи в ООН, с реальным политическим опытом. Меган никогда не играла никакой политической роли, не говоря уже о чем-то более значимом. Рейган, с другой стороны, имел обширное политическое прошлое, даже в свою бытность профессиональным актером. Впервые он был избран в Совет директоров Гильдии киноактеров (SAG), могущественного актерского Союза, в 1941 году. В 1946 году он был избран их третьим вице-президентом. В 1947 году он стал президентом гильдии и впоследствии переизбирался шесть раз, последний раз в 1959 году. Он успешно провел SAG через эру Маккарти и темные дни Hollywood Black List, реализовал спорный закон Тафта-Хартли, курировал различные трудовые споры в период огромных политических и экономических потрясений, во время которых голливудская студийная система рухнула под тяжестью телевидения. Потом он дважды занял пост губернатора Калифорнии в 1967-1975 годах.
Меган также сравнивала себя с президентом Трампом, к которому она не испытывала ничего, кроме презрения.
Гарри повторил вариацию этой фразы, когда он общался с русскими пранкерами, выдававшими себя за Грету Тунберг и ее отца Сванте в канун Нового года и в январе 2020 года. Он заявил, что если Трамп может быть президентом, то почти любой может стать им.
Что касается Трампа, то здесь Меган стояла на более твердой почве. До вступления в должность президента у него было не больше политического опыта, чем у нее. Он был известным бизнесменом и телеведущим, но здесь параллели между ними начали расходиться. Хотя она занималась коммерческой деятельностью и стала актрисой, степень ее известности была несравнима с известностью Трампа, у которого был огромный опыт заключения сделок.
Он стал известным задолго до того, как стал появляться на телевидении. Меган же никогда не была именем нарицательным до ее брака с Гарри. Она никогда не владела отелями, казино или преуспевающими клубами, вроде Mar-a-Lago, а ее именем никогда не называли авиалинии, отели и культовые здания Нью-Йорка. В то время как она считала себя деловой женщиной, для Лиги Трампа она была полный ноль, и как деловая женщина, и как телевизионная личность. Он был ведущим одного из самых популярных телевизионных шоу Соединенных Штатов, в то время как она играла в ансамбле на небольшом, хотя и довольно успешном кабельном телевидении. Но теперь она была членом британской королевской семьи, и ее авторитет должен расти в геометрической прогрессии.
Будучи превосходным стратегом, если бы Меган правильно разыграла свои карты, ее трамплин мог бы помочь ей стать президентом.
Однако было важное различие между выбором Дональда на президентский пост и стремлением Меган достичь его. На протяжении многих лет я встречалась с членами семьи Трампа. Трое моих самых старых друзей очень хорошо их знают. Кому-то он нравится, кому-то нет. Дональд Трамп пошел на выборы, чтобы повысить свой коммерческий профиль. Будучи человеком, любящим побеждать, он отправился побеждать. Но сам был удивлен, когда его действительно избрали президентом. Случайный успех явно отличается от целенаправленного честолюбия, и хотя Меган пренебрежительно относится к Трампу, нет сомнений, что он с удовольствием взял на себя роль президента.
Как персонаж, Трамп внешне имеет больше общего с Дианой, принцессой Уэльской, чем с ее невесткой.
Каким-то образом Диане всегда удавалось вжиться в роль. Трамп делал то же самое. Но Меган не проявила это качество во время своего недолгого пребывания в качестве работающей королевской особы. Даже ее сторонники не могут утверждать, что она успешно справилась с ролью, которую покинула менее чем через два года.
Очевидное отсутствие у Меган упорства в сочетании с ее нежеланием приспосабливаться к своей королевской роли и выполнять ее требования приводило всех в замешательство. За кулисами люди действительно изо всех сил пытались понять, как женщина, которую приняли с таким воодушевлением, могла сделать свою и их жизнь такой трудной, когда могла так легко преуспеть. Она была слишком самоуверенна, слишком непреклонна, слишком убеждена в том, что ее путь - лучший и единственный, а все остальные пути недостойны ее презрения.
Она считала, что у нее есть дела поважнее, чем обдумывать, а тем более обсуждать точки зрения, которые не совпадают с ее собственными. Она казалась неуважительной, узколобой и самодовольной, и многие люди, которые имели с ней дело, в конце концов решили, что она слишком высокомерна, самодовольна и ханжа, чтобы когда-либо вписаться в такой солидный институт, как монархия. Или даже преуспеть в качестве политика. Чего они, похоже, не понимали, так это того, что у Меган вполне мог быть более сложный план игры, чем они предполагали. Зачем приспосабливаться к чему-то, если это лишь малая часть вашей будущей цели?
Если это было так, и ее реальной конечной целью было президентство в Соединенных Штатах Америки, то как же Меган собирается достичь своей цели? Политики, даже в большей степени, чем монархисты, должны быть достаточно гибкими, чтобы создавать союзы. Им приходится изгибаться и подстраиваться гораздо больше, чем королевским особам, потому что их судья - электорат. И этот электорат состоит из множества групп с особыми интересами, некоторые из них конфликтуют с другими, и мало кто хочет, чтобы политики читали им лекции, как будто они девятилетние дети в воскресной школе, а тем более, чтобы это делали бывшая актриса и принц королевской крови, которые проповедуют одно, а практикуют другое. В результате многие придворные, встречавшиеся с Меган, пока она приспосабливалась к своей королевской роли, в конечном итоге стали считать ее наивной, политически неумелой, распущенной и опасной, как пушка, взрывающаяся при стрельбе.
Они недооценили Диану, и есть большая вероятность, что они недооценили Меган. Обе женщины, так сказать, играли в покер, в то время как придворные думали, что это игра в канасту (карточная игра, зародившаяся в начале XX века в Южной Америке, предположительно в Уругвае, - прим. пер.).
Однако многие из тех самых людей, которые сейчас были озадачены неспособностью Меган приспособиться к своей королевской роли, поначалу с оптимизмом смотрели на ее включение в королевскую семью.
Такое отношение не является формулой победы, если, конечно, победа не заключается в неспособности приспособиться, и, в этом случае, это лучшая тактика.
К тому времени, когда стало известно о беременности Меган, в придворных кругах стало очевидно, что она не только не доросла до своей роли, но и ожидала, что роль изменится под нее. Короче говоря, она не оправдывала себя так успешно, как надеялись ее сторонники, включая автора этой книги.
Между надеждой и отчаянием всегда есть переходная фаза. В первые дни все надеялись, что Меган научится и приспособится. Они все еще не понимали, что ей не придется приспосабливаться. Они все еще думали, что у нее, как члена королевской семьи, все еще впереди. Для многих придворных, которые считают, что их работа служит важной цели в жизни страны, было немыслимо, чтобы кто-то из новоприбывших относился к такому августейшему положению, как к очередному карьерному шагу, не более важному, чем работа секретарши или роль в кабельном телевизионном шоу. Такое отношение было настолько выше их понимания, что даже когда начали появляться доказательства того, что именно так Меган расценивала свою королевскую роль, они просто не могли принять этот факт. Поэтому они продолжали работать в состоянии подвешенного недоверия и метались вокруг в поисках объяснений, почему герцогиня не может приспособиться.
Один хитрый придворный, однако, кратко изложил мне основную проблему Меган, как только во дворце обнаружили, что она уехала в Штаты, чтобы проконсультироваться со своими агентами и представителями. Если быть королевской герцогиней было для нее просто карьерным шагом, это объясняло, почему она не могла и/или не хотела вносить необходимые коррективы, чтобы хорошо выполнять свою королевскую роль.
Этот придворный не считал ее грозным противником. Он думал, что она слишком наивна и неубедительна, чтобы быть по-настоящему эффективной. Она настолько очевидна, что будет завязывать узлы, а не следовать четким линиям перебежчика епископа Отенского. Он был таким же корыстным, как и она, но у него была сдержанность и достаточно твердое чувство собственного достоинства, чтобы поставить успех выше аплодисментов. "Я не вижу, чтобы Меган Маркл делала это. Как и принцесса Диана»
По моему не столь скромному мнению, этот анализ неверно истолковал умение и тонкость Меган и Дианы. Тот факт, что они обладали даром проецировать свои чувства с соразмерной наградой в виде большого числа поклонников, не означал, что им не хватало самообладания. Напротив. Мне казалось, что они обе обладали выигрышной комбинацией сдержанности, связанной с самопроецированием, и, игнорируя один из этих двух элементов, их противники недооценивали их.
Поскольку их критики признавали, что обе женщины коварны, мне казалось парадоксальным, что их будут судить только по их поверхностным действиям, а не по их основным мотивам и конечным достижениям. Их цели, в конце концов, не были ни прямыми, ни очевидными, и, поскольку в их вояжах было большое количество уловок и двойного блефа с их стороны, почему бы не признать их мастерство в ловкости рук? Может быть, они были более искусны, чем думали?
Если целью Меган и Гарри было достичь вершин, используя свой королевский статус для собственной материальной и политической выгоды, то Меган никак не могла поддерживать образ жизни британской королевской особы. Патрицианский мир жесток.
Это то, против чего восстала Диана и что она ухитрялась делать до своей смерти. И Диана, и Джеки Кеннеди покинули круг истеблишмента, откуда они родом, чтобы дрейфовать в более целебный климат океанских яхт и частных самолетов сверхбогатых людей. Обе были счастливы оставить позади кажущееся, но ограниченное и самоотверженное очарование высокого положения ради свободы, комфорта и истинного очарования более богатого и легкого образа жизни. Им обеим было достаточно жертв, сопутствующих высокому положению, самоограничения, самоотречения и дисциплины, которые являются основополагающими. Гламурные события так вводят общественность в заблуждение, заставляя верить, что королевские особы и мировые лидеры ведут завидную жизнь, когда на самом деле чаще всего имеет место скучный долг. Диана, Принцесса Уэльская, часто жаловалась на то, как невыносимо утомляет ее "еще один обед с еще одним скучным мэром", и хотя Джеки пыталась объяснить свое бегство в мир Онассиса тем, что она обеспечивает своим детям безопасность, которую может гарантировать только большое богатство, истина была проще: она любила свободу, комфорт и потворство своим желаниям. И Диана тоже. Она с радостью отказалась от более чем сотни покровительств после расставания с Чарльзом, освободив время для длинных девичьих обедов, занятий гимнастикой и теннисом, сибаритских каникул на пляжах Вест-Индии и пребывания на частных яхтах в Эгейском море, принадлежащих ли Панайотису Лемосу или Мохаммеду Аль-Файеду, не говоря уже об удовольствиях частного самолета Harrods.
Хотя с тактической точки зрения Гарри и Меган было неразумно признавать, что им тоже нравится образ жизни сверхбогатых - он несколько раз пытался объяснить использование частных самолетов, как необходимую меру для защиты жены и ребенка, как будто на частном самолете они в большей безопасности, чем на коммерческом, - реальность такова, что они оба - особенно она - похожи на всех остальных. Они наслаждаются прелестями этого образа жизни. И хотя он не проявлял к ней никакого интереса до тех пор, пока она не вошла в его жизнь, ее откровенное влечение к самому лучшему, самому богатому, самому величественному, самому роскошному и удобному, что может предложить мир, было уже устоявшейся чертой ее личности задолго до того, как они встретились.
До того как стать герцогиней, Меган была очень откровенна в своем отношении к прекрасному в жизни. В своем блоге The Tig она посвятила много времени и пространства оттачиванию радостей богатой и роскошной жизни.
Она также продемонстрировала, что охотно наслаждается и более простыми радостями жизни. В интервью журналу Vanity Fair она даже выдвинула теорию о том, что "большинство болезней можно вылечить с помощью йоги, пляжа или нескольких авокадо".
Нигде ни в своих прежних сочинениях, ни в своем последующем поведении Меган не указывала на то, что она хотела бы делать ту работу, которую делают герцогиня Глостерская, графиня Уэссекская или принцесса Александра, которые являются классическими королевскими принцессами, радостно и очаровательно исполняющими каждый год сотни бесславных королевских поручений, которые никогда не попадали в газеты, но которые тем не менее важны для обычных людей. Эти женщины принимают скучность, которой Меган так стремилась избежать во время своего первого публичного выступления в качестве королевской особы, когда она предложила покинуть вечеринку в саду Букингемского дворца через пятнадцать минут. Эти женщины находятся в гармонии с королевской потребностью признавать усилия обычных людей, и делать это в среде, не считающейся достойной новостей в прессе или постов в Instagram. Понятно, почему такая эмоциональная активистка, как Меган, не была заинтересована в том, чтобы делать работу, которая не имеет эмоционального вознаграждения и никогда не попадет в газеты или в сеть.
Диане тоже не хотелось заниматься рутиной, и при первой же возможности она перестала этим заниматься. Таким образом, у Гарри был прецедент, который сделал неприязнь Меган к королевской работе приемлемой для него, и хотя он сначала сопротивлялся этому, постепенно он начал поддерживать ее позицию.
Это не значит, что Меган ленива. Это не так. Но, как и Диана, она предпочитает драматические вещи. Она понимает, как важны гламурные фотосессии для легиона ее поклонников, но ей также нравится появляться в столовых и посещать выживших после бедствий, таких как Башня Гренфелл, или ободрять женщин, которые борются с домашним насилием. Она дает им понять, что прекрасно чувствует их боль, и всегда оставляет тех, кого навещала, с улыбкой на лице.
Как и Диана, Меган считает, что ее таланты уникальны. Она была столь же громогласна, как и ее свекровь, давая всем понять, что ее природные дары не должны быть растрачены впустую на обычные занятия, которые она отвергала, как "мелочи". У нее, несомненно, были отличные идеи, например, создать кулинарную книгу с теми, кто выжил после того ужасного пожара, но в Букингемском дворце считалось общепринятым фактом, что обязанности, которые с радостью выполняют Софи Уэссекс и восьмидесятилетняя Александра, необходимы всем членам королевской семьи, включая Меган. Она не могла рассчитывать на то, что сможет сваливать скучные мероприятия на других королевских женщин, оставляя себе только эмоционально удовлетворяющие и гламурные.
Реальность такова, что любой, кто не создан для выполнения повседневных королевских обязанностей, тот будет бороться и с обыденностью политической жизни. Если у Меган появится хотя бы мимолетный шанс достичь своей цели - стать президентом Соединенных Штатов Америки, ей придется научиться воспринимать грубое с гладким, скучное с волнующим, неинтересное с возбуждающим, и не ожидать, что она каким-то образом избавится от обременительных обязанностей, всегда извлекая выгоду из приятных максимумов. Она вполне могла бы преуспеть в смеси коммерции и благотворительности, но такая яркая звезда, как она, никогда не добьется успеха ни в качестве королевской особы, ни в качестве политика, если не найдет способа терпеть обычные, неинтересные, неэмоциональные, скучные требования жизни, такие как обеды с мэрами, незапланированные визиты в респектабельные учреждения и кратковременные встречи с бесчисленными незнакомцами, которые получат кайф от встречи со светилом, которым они восхищаются, в то время как она, яркая, сияющая звезда, снизойдет до них.
Несмотря на свою неспособность приспособиться к королевскому миру, Меган, несомненно, добилась успеха в других областях. Этот успех случился потому, что она играла роль, приписываемую ей, с поразительным размахом. Но она также считает, что этого недостаточно, потому что, "чтобы выжить, вы должны процветать". И так как ей не нравились ни сценарий, ни ограничения роли, которую ей давали, она поступила примерно так же, как поступила Диана: она ушла со сцены ради одного из своих собственных изобретений.
Конечно, если Меган никогда не была искренне заинтересована в том, чтобы быть работающей королевской особой, а только хотела, чтобы платформа катапультировала ее к большому мировому успеху, она блестяще достигла своей цели. Но что, если она действительно думает, что сможет приспособиться к своей королевской роли? Если это так, то ее участь на самом деле печальна.
Все могло бы быть по-другому, если бы они с Гарри поняли, что они не могут поступить так, как они поступили. Она не достигла успеха в качестве королевской особы, и в качестве политика будет то же самое, если она не усвоит урок, который Гарри знал до того, как связался с ней. Чтобы преуспеть в этих мирах, вашей целью не может быть процветание.
Поведение Меган на сегодняшний день показывает, что она с рождения непригодна для жизни служения, хотя она вполне может быть идеально приспособлена к коммерческой жизни, побочно занимаясь благотворительностью.
Образ жизни королевской семьи никогда не будет иметь никакой привлекательности для кого-то, кто так финансово ориентирован, как Меган. Чтобы быть успешной королевской особой, деньги не могут быть главным приоритетом. Вы должны быть истинно верующим во что-то, что является одновременно неосязаемым и большим, чем вы сами. Независимо от того, рождены ли вы в этой семье, как королева, или вошли в нее, выйдя замуж, как Королева-Мать и герцогиня Кембриджская, вам нужен профессиональный подход, если вы хотите продолжать двигаться этим курсом.
Если вам этого не хватает, как явно не хватало Меган и Диане, Принцессе Уэльской, и Саре, герцогине Йоркской, вы начинаете сомневаться в цене жертв, которые вы вынуждены приносить, как члены королевской семьи.
Как только это произойдет, вы обречены на неудачу, ибо успех в качестве королевской особы приходит только тогда, когда вы откладываете свои ощущения в сторону и продолжаете свою работу, как бы вы себя ни чувствовали. Самоотречение - неотъемлемая часть всего процесса, и если вы не можете отречься от себя, вы не сможете преуспеть в качестве монарха.
Это не означает, что не существует огромных личных выгод и вознаграждений за то, чтобы быть королевским. Есть, но они существуют только в том случае, если вы уважаете ограничения системы. Я сожалею, что Меган не дала себе достаточно времени, чтобы понять, что это такое. Это сожаление разделяют многие придворные, хотя другие придерживаются мнения, что ей лучше не попадаться им на глаза. Для них ее неуважение к королевским традициям было непростительным. Для них все индивиды, будь то политические, коммерческие, профессиональные, социальные или королевские, должны функционировать в рамках системы.
Что касается этих придворных, то британская монархия возглавляла концепцию конституционной монархии с момента казни Карла I в 1649 году и восстановления монархии при его сыне Карле II в 1660 году. За прошедшие с тех пор 360 лет корона методом проб и ошибок узнала, что работает, а что нет. Британская монархия в настоящее время представляет собой обширный и весьма сложный институт, в котором королевская семья и придворные играют одинаково важную роль. Ожидается, что члены королевской семьи будут прислушиваться только к советам своих официальных советников и соответствующим образом корректировать свое поведение.
Эти советники - преданные своему делу профессионалы, единственной целью которых является поддержание эффективности британской политической системы, во главе которой стоит корона. Они столь же преданы монархии, как священник, раввин или имам своей религии.
В этих обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что придворные пришли в ужас, когда Меган, будучи не только новичком, но и иностранкой, не только с самого начала отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников, не считая ее и советников Гарри из Букингемского дворца, в течение полутора лет после свадьбы. Ни одно из этих назначений не было одобрено дворцом. Все они рассматривались как противоречащие интересам монархии.
Меган с самого начала не только отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников.
Самым спорным было назначение Меган американской медиа-управляющей фирмы Sunshine Sachs в начале сентября 2019 года. Это произошло после того, как случилось несколько инцидентов, каждый из которых вызвал возмущение, предсказуемое для всех, кроме Меган и Гарри, чей прежний здравый смысл, казалось, покинул его из-за решимости его жены контролировать прессу.
Первый инцидент вызвал скандал по поводу крещения младенца Арчи 7 июля в Виндзорском замке. Меган и Гарри решили создать прецедент и сделать совершенно частным то, что до сих пор было семейным событием, которым семья делилась с публикой в присутствии фотографов, операторов и крестных родителей. В целях сохранения тайны Гарри и Меган постановили, что они не будут раскрывать имена крестных родителей, а также не предоставят доступ фотографам и операторам, которые обычно освещали церемонию. Они заявили, что выпустят фотографию для прессы по своему выбору, как только будут готовы сделать это, и не раньше.
Неудивительно, что это вызвало шум и крик. Британский журналист Адам Хелликер написал статью, в которой процитировал мнение биографа Хьюго Виккерса, что держать прессу и публику подальше от себя означало бы только "противодействовать" мировым средствам массовой информации.
Он также подчеркнул, что сокрытие имен крестных родителей резко контрастирует с прежним обычаем. Их имена и фотографии всегда публиковались "по крайней мере, со времени крестин нынешней королевы в 1926 году".
Затем он использовал пример королевы Елизаветы, королевы-матери, уважаемой фигуры в прессе и дворцовых кругах, чтобы показать несговорчивое поведение королевской четы, заявив:
Для тех, кто в курсе, эти комментарии очень интересны, потому что Хьюго Виккерс не сказал бы ничего из того, что он сказал, если бы эти чувства не разделял дворец.
Я знаю Хьюго уже много лет и знаю, какие у него хорошие связи. Я также знаю, насколько он ценит свои дворцовые связи. Я бы даже сказала, что не хотела бы иметь от него ребенка и предоставить ему выбор между нашим потомством и его дворцовыми связями, потому что я знаю, кого он выберет. Он не только управляющий церковью Святого Георгия, но и заместитель лорда-лейтенанта Беркшира.
В следующем месяце Меган и Гарри оказались втянутыми в еще более горячий скандал, когда им удалось забить целую серию голов в свои ворота одним футбольным мячом. Они не только отвергли приглашение королевы привезти Арчи в Балморал на некоторое время, чтобы побыть в кругу семьи на том основании, что ребенок был слишком мал, чтобы путешествовать на такое расстояние, но и дали прессе возможность обвинить их в лицемерии, улетев в то же самое время, когда они должны были быть в Балморале, на большее расстояние, чтобы отдыхать с Элтоном Джоном, Дэвидом Фернишем и их детьми на юге Франции.
Поскольку королева, как известно, была разочарована тем, что ее внук и его семья не навестят ее в ее любимом Балморале, где она действительно может расслабиться, это было воспринято как пощечина. Когда Гарри и Меган умудрились четыре раза за одиннадцать дней воспользоваться частными самолетами, читая обычным людям лекции о необходимости как можно меньше оставлять углеродные следы, они сами себя приговорили к позорному столбу.
Назвался груздем - полезай в кузов. Как только Гарри припарковал Меган и Арчи в Фрогмор-коттедже, он сунул обе руки и босые ноги в колодки, прыгнув в еще один самолет, чтобы присоединиться к тем, кого The Sun назвало "лицемерными суперзвездами, путешествующими на конференцию Google Camp в Италии в 114 отдельных пожирающих газ частных самолетах". Десятки звезд, как сообщается, предпочитают отдыхать на гигантских загрязняющих природу суперяхтах, пока их "перевозят туда-сюда с седьмого ежегодного веселия технологического гиганта на эксклюзивном Сицилийском курорте в топливососущих Мазерати". Среди гламурных новобранцев, таких как Стелла Маккартни, Орландо Блум, Диана фон Фюрстенберг, Крис Мартин, Кэти Перри, Брэдли Купер и Лео Ди Каприо, босоногий Гарри, чьи ноги сияли благодаря недавнему педикюру, он произнес воодушевляющую речь, в которой подтвердил, что они с Меган так озабочены состоянием планеты и последствиями изменения климата, что никогда не будут настолько безнравственны, чтобы иметь больше двух детей.
До сих пор британская пресса вовсю критиковала Меган и Гарри за непоследовательность и лицемерие. Теперь они нашли третий пункт, который добавили к списку недостатков. Гарри наконец присоединился к Меган, чтобы бросить тень на Уильяма и Кэтрин, у которых было трое детей и которые, по слухам, подумывали о четвертом. Соперничество, злобность и набранные очки были последними прилагательными, которые использовались для описания поведения пары.
Пресса не приписывала Гарри роль зачинщика. Они указывали на то, что Меган начала год с утечки личной информации пятерым своим друзьям, которые остались анонимными, хотя было предположение, что одна из них может быть актрисой Suits Эбигейл Спенсер. Они повысили ее профиль, пока поливали грязью ее отца в статье, опубликованной журналом People в первую неделю февраля под заголовком "Правда о Меган". Ее изображали как "бескорыстную" личность, единственной заботой друзей которой было "говорить правду о нашем друге" и "противостоять глобальному запугиванию, которое мы наблюдаем".
Друзья описали Меган, как простую, самоотверженную и приземленную девушку, которая настолько самоотверженна, что мне даже не позволено спрашивать о ней, пока она не узнает обо мне. Они описывали, как сильно она любит своих животных, как сильно она любит своих друзей, как сильно она любит кормить вас, заботиться о вас. Они заявили, что очень обеспокоены тем, что здоровье Мэг и ее будущего ребенка может пострадать, если пресса не прекратит говорить о ней негативные вещи. И они вонзили нож в Томаса Маркла-старшего, который утверждал, что его дочь отказывается отвечать на его звонки и письма. Они заявили:
Проворачивая нож для максимального урона, друзья Меган продолжали "ни в коем случае не было разговоров о том, что теперь, когда он солгал, он попал в беду (после разоблачения того, что Том сотрудничал с папарацци, чтобы улучшить свой имидж). Том не отвечал на ее звонки. Не отвечал на звонки Гарри".
Итак, бедняжка Меган была вынуждена после свадьбы написать отцу личное письмо, содержание которого он никогда никому не раскрывал, хотя сверхсекретная Меган поделилась им с пятью своими друзьями, предоставив копии, чтобы они просочились в People. В письме она заявила:
Она указала, что каждое его замечание было "стрелой в сердце". И каков же был ответ ее отца, которого друзья изображали циничным, ищущим огласки лжецом и лицемером? По их словам, "он пишет ей длинное письмо в ответ, прося сфотографироваться с ней".
В течение нескольких дней после публикации этой истории в британской прессе преобладало мнение, что Меган не только заставила своих друзей создать абсолютно ложное представление о ее отце и ее отношениях с ним, но и сделала это, полагая, что он любит ее так сильно, что никогда не разоблачит. Непоследовательность и простая, но невероятно неправдоподобная история People не ускользнула от более проницательной и вопрошающей аудитории в Великобритании. Возникло подозрение, что Меган намеренно подстроила всю эту историю, чтобы отвлечь внимание критиков от своего поведения и вызвать сочувствие публики.
В то время как американская общественность, возможно, не смогла бы понять, что пять друзей королевской герцогини никогда не будут вести себя так, как они вели себя, без ее попустительства, британская общественность была слишком хорошо осведомлена о том, как общественные деятели манипулируют прессой, и не имела никаких сомнений относительно того, кто заставил это написать и почему. Когда Меган не смогла опровергнуть свое отношение к этой истории, ее молчание подтвердило подозрение, что она была соучастницей. Если бы это было не так, она не только возмутилась бы действиями своих друзей, но и бросила бы их. Время покажет, оправдана ли более циничная точка зрения, но в то же время поклонники Меган, особенно в Америке, рассматривали любую поддержку Томаса Маркла-старшего как еще одно доказательство того, что над ней издеваются.
По мере того, как шел год, Меган и Гарри все больше и больше попадали в ловушку исключительного способа общения с теми, кто не соглашался с ними. В такой ситуации совет для них был прост. Если вы хотите избежать противоречий, избегайте противоречивых действий. Не поощряйте друзей к сочувствующим публикациям, как в журнале People, и если вы этого не делали, примите меры, чтобы отмежеваться от этой истории и восстановить то немногое достоинство, которое осталось у вашего отца, а не вступайте в сговор с вашими друзьями, лишая его остатков.
Британцы восстают против манипуляций прессой, чего не делают американцы.
Меган и Гарри должны были знать, что непреложный закон, согласно которому каждое действие имеет равную и противоположную реакцию, применим как к физике, так и к прессе. Гарри и Меган не помнили, как его мать сама проводила брифинги для прессы, а не заставляла своих друзей делать это от ее имени, но британские журналисты слишком живо помнили это. Друзья Меган, рассказавшие Америке о ее ссоре с отцом, могли бы убедить читателей по ту сторону Атлантики, что они защищают ее от издевательств прессы в Британии, но в Британии считали, что она просто брала пример со своей покойной свекрови по манипулированию прессой. Британцы теперь были более чем когда-либо убеждены, что она активный манипулятор, который использует прессу точно так же, как это сделала Диана.
Теперь Меган показала всем, почему прозвище принца Чарльза Вольфрам соответствует силе ее характера, которую признают ее друзья и враги. Более твердый, чем гвозди, более прочный, чем ботинок, но не податливый, вольфрам может выдержать большое давлений, не прогибаясь. Кто-то, кто знал ее долгое время и говорил со мной на условиях анонимности, объяснил, что "все эти годы, когда ей отказывали, научили ее держаться, верить в себя, игнорировать то, что говорят другие, и придерживаться своего мнения. Ей потребовались годы, чтобы достичь успеха, но она осталась верна своему видению самой себя. Сейчас она делает то же самое. Она думает, что дворцовая команда - это кучка безнадежных лохов. Все, что ей нужно сделать, это оставаться верной своему видению, и в конце концов все будет хорошо".
Нет ничего удивительного в том, что Меган с такой верой гнула свою линию, как бы тяжело ей ни приходилось. Ее послужной список также показал, что у нее был настоящий талант превращать все, будь то возможность, неудача или что-то среднее, в свою пользу. Это становилось все более и более очевидным по мере того, как они с Гарри все дальше и дальше удалялись от своих королевских причалов. Между тем, судя по замечаниям, которые они оба делали о том, как неумело дворец использовал их несомненные дары в своих интересах, они оба презирали советы и мнения "дворцовой команды".
С точки зрения презираемого экипажа, проблемы выглядели совершенно иначе. Для них не существовало соответствующих аналогий между актрисой, упрямо ожидающей своего большого прорыва, и королевской герцогиней, которая начинала свою королевскую жизнь с той позиции, что она лучше их знала, что было в интересах монархии, упорно порочила мудрость и опыт советников, которые были в игре дольше, чем она, разжигала ненужные споры в ущерб своему королевскому положению и продолжала давать им понять, что ей нечему у них учиться, она сама может всему научить.
Было очевидно, что к этому моменту Меган и Гарри перехитрили своих дворцовых советников. Хотя пресса еще не знала, что их цель - заложить основу для расширения своих горизонтов в поисках финансовой и коммерческой независимости, они знали, что что-то происходит, и что бы это ни было, это не кошерно.
Что касается Меган и Гарри, то у них не было никакого стимула прислушиваться к советам, которые давали им в Букингемском дворце, потому что "дворцовая команда" действовала исходя из того, что такого рода публичность должна быть ослаблена, в то время как Сассексы намеревались усилить ее. В свете этого неудивительно, что Меган проигнорировала их совет не высовываться, но за их спиной выставила большие пушки, чтобы сбить британскую прессу.
Ее уловка была проста. Нейтрализовать неуправляемые британские таблоиды, чтобы она имела абсолютный контроль над своим общественным имиджем. Поэтому она поручила Sunshine Sachs в США помочь ей в разработке тактики их нейтрализации.
Меган не могла бы выбрать лучшую фирму, которая взяла бы на себя вопрос отстранения прессы и вытеснения джентльменской "дворцовой команды". Назначая встречу, она давала понять, что не будет ограничиваться ничем, что ей скажет монархия.
Sunshine Sachs возглавляет исполнительный директор Шон Сакс и основатель Кен Саншайн, которого The New York Times обвинила в использовании "тактики голого кулака" от имени таких клиентов, как Харви Вайнштейн, когда его впервые обвинили в том, что он лапал модель Амбру Баттилану Гутьерес, Майкл Джексон во время его проблем с педофилами и Джастин Смоллетт после его увольнения за расизм и гомофобию. Кен Саншайн также известен как ярый сторонник левых идей и личный друг преподобного Эла Шарптона и четы Клинтон.
Поручая Sunshine Sachs действовать от ее имени, Меган шла по краю пропасти, в том свете, что политические связи Sunshine Sachs потенциально могут испортить аполитичную позицию Британской королевской семьи. У нее, конечно, была защита от этого. В Саншайн Сакс ее представляла Келли Томас Морган, с которой она работала еще со времен Suits. Тем не менее, сам факт такого неофициального назначения означал, что Меган и Гарри нарушили сразу несколько правил. Во-первых, ни одно ответственное национальное образование не может иметь двух представителей, выполняющих одну и ту же функцию, а во-вторых, назначая Саншайн Сакс без разрешения, Меган демонстрировала, что намерена продвигать антипрессу, про-левую коммерческую повестку дня, независимо от того, что эти позиции противоречат долгосрочным интересам монархии.
Любые сомнения относительно того, что означало это назначение, были рассеяны комментариями Кена Саншайна. "Мы не играем в безопасность. Мы не из благородных. Мы называем имена и сражаемся с прессой, когда это необходимо". Он настаивал, что его клиенты имеют "право на частную жизнь" и что он считает фотокорреспондентов "папарацци".
Поскольку Sunshine Sachs известна в своей отрасли жесткой тактикой, которую она использует для защиты конфиденциальности своих клиентов от их противников, назначение этой компании было прямым вызовом прессе со стороны Меган и Гарри. В то время как подобная тактика от имени голливудских клиентов Саншайн Сакс могла бы работать с американской прессой, состязательный подход, принятый от имени британской королевской семьи, был бы неконституционным и мог привести к конфликту короны с одним из ее линчевателей.
И это была не единственная угроза, которую заметил дворец. Это было второе откровенно политическое назначение Меган в этом году, первое - назначение Сары Лэтэм пресс-секретарем Меган и Гарри по связям с общественностью.
Бывший старший советник Хиллари Клинтон по президентской кампании 2016 года и специальный советник покойной Тессы Джоуэлл, госсекретаря по культуре, СМИ и спорту при предыдущем лейбористском правительстве, Сара Лэтэм была признана слишком партийной политической фигурой, чтобы служить на столь чувствительной должности.
Однако Сара Лэтэм - уважаемая фигура, и назначение состоялось. К этому времени, однако, дворец был очень обеспокоен импульсивными до крайности действиями Меган и Гарри, которые могли бы нанести ущерб монархии. Хотя критики Меган и американская публика могли этого не понимать, дворец хотел, чтобы она и Гарри пользовались одобрением прессы, особенно британской. До сих пор трудность заключалась в том, чтобы убедить королевскую чету изменить свое поведение и быть более чуткой к проблемам всех слоев общества, а также средств массовой информации. Для того, чтобы супруги не могли устроить беспорядки и нанести ущерб монархии путем явной политизации или любого другого нарушения, поскольку они, казалось, были одержимы преследованием, мисс Лэтэм должна была отчитываться непосредственно перед королевским секретарем по коммуникациям. "В этом решении были видны отпечатки пальцев Кристофера Гейдта", - сказал мне принц, имея в виду, что недавно возвращенный Лорд устроил все таким образом, что королева и ее старшие советники могли бы контролировать Меган и Гарри, что на самом деле означало Меган, потому что, хотя он и был активным и добровольным участником, она была главным тактиком и стратегом.
Через несколько месяцев дворец узнает, насколько безрезультатны их попытки контролировать ситуацию. Меган просто спряталась за спину Сары Лэтэм и привела Саншайн Сакс, чтобы та помогла ей и Гарри нейтрализовать самые популярные британские газеты.
Вслед за назначением Сары Лэтэм 21 июня 2019 года Меган и Гарри подали заявку на регистрацию товарного знака Sussex Royal на более чем 100 наименований товаров и услуг. Они забрасывали очень широкую сеть. Хотя они утверждали, что делают это в рамках своей гуманитарной деятельности, охватываемые категории были настолько обширны, что единственным разумным выводом, к которому можно было прийти, было то, что они собираются коммерчески эксплуатировать королевское имя с возможным политическим подтекстом. Там были такие предметы, как материалы; печатные учебные материалы; печатные издания; книги; учебные книги; учебники; журналы, газеты; периодические издания, дневники; книги по искусству; блокноты; поздравительные открытки; канцелярские принадлежности. На более коммерческом уровне предметы включали одежду; обувь; головные уборы; футболки; пальто; куртки; брюки; свитера; трикотажные изделия; платья; пижамы; костюмы; спортивные рубашки; кепки; шляпы; даже банданы; носки, галстуки и спортивную одежду. Более откровенно политическими были такие пункты, как агитация; пропагандистские и информационно-пропагандистские кампании; организация проектов и проведение общественных работ; и множество других видов деятельности, некоторые из которых являются конкретно благотворительными, другие - менее очевидными, но все информационные, консультационные и консультационные услуги, "также предоставляются онлайн через базу данных или интернет".
К этому времени уже не оставалось сомнений, что Меган и Гарри планируют перейти в мир коммерции, несмотря на то, что старшим членам королевской семьи такая деятельность была строго запрещена. Еще больше сомнений было в том, понимают ли они с Гарри значение имени торговой марки, содержащей слово "королевский". Это слово ограничено законом в Соединенном Королевстве. Никто не может использовать его без разрешения короны. Вопрос заключался в следующем: знали ли об этом Меган и Гарри, или же они знали об этом и были достаточно хитры, чтобы зарегистрировать товарный знак, пока они еще работали в королевской семье, в надежде, что у них будет больше шансов сохранить возможность использовать королевский бренд, на который они не будут иметь права, как только начнут коммерческую деятельность?
Еще до того, как стало известно о попытке Меган и Гарри создать торговую марку Sussex Royal, дворцу, прессе и всем искушенным людям стало ясно, какова цель Меган, а вместе с ней и Гарри. Об этом рассказал обозреватель Guardian Марк Борковски, специалист по связям с общественностью и автор двух книг о рекламных трюках, который высказал универсальную точку зрения, что Меган намеревалась "построить глобальный бренд".
Он также предостерег от агрессивного подхода, который она и Гарри применяли к средствам массовой информации, противопоставляя его политике своей матери "очаровывать" прессу, чтобы получить освещение, которое Диана хотела. Он предвидел неприятности для пары, поскольку "американские пиарщики не понимают очарования. Они понимают размер и силу. И они не понимают мир за пределами Америки".
Эти предупреждения сбудутся слишком скоро. Хотя Меган и Гарри потребовалось еще несколько месяцев, прежде чем они подали в суд на британскую прессу, гостевая редакция журнала британского Vogue в сентябре 2019 года привела к еще большей критике Меган со стороны британской прессы, а не к похвале, на которую она надеялась.
Саншайн Сакс помогла ей с проектом. На первый взгляд, это была прекрасная возможность блеснуть, но как только журнал вышел, став бестселлером всех времен, волнение сменилось неодобрением, демонстрируя, насколько полностью отсутствовала у Меган и Саншайн Сакс оценка британской культуры и британской деликатности. Обложка с пятнадцатью женщинами в квадратах, с шестнадцатым квадратом, оставленным пустым для того, чтобы читатель мог вставить в него себя или кого-нибудь другого по своему выбору, была признана хорошей идеей. Но она была настолько поверхностна и предвзята, что стала ловко выполненной плохой идеей.
По общему мнению, редакторство Меган было слишком голливудским. Где среди пятнадцати самых важных женщин-реформаторов, была такая тяжелая артиллерия, как бабушка ее мужа, королева Елизавета II или премьер-министр Великобритании Тереза Мэй?
Почему в издании, посвященном женщинам, которые были движущей силой перемен в обществе, большинство, если не все женщины, были связаны с Голливудом? Почему большинство из них были актрисами, моделями, знаменитостями или левыми активистами? И снова столкновение британской и американской культур стало очевидным.
В Британии Голливуд считается самым шикарным и самым известным источником развлечений в мире, но за пределами этого он не имеет никакого авторитета. Очень немногих людей в Британии хоть на йоту беспокоит мнение голливудских личностей. Они нужны для того, чтобы развлекать, а не наставлять. Люди предпочитают получать наставления, разъяснения и образование из более традиционных источников, таких как педагоги, писатели, политики, редакторы газет и даже телевизионные эксперты. Это резко контрастирует с тем уважением, которое Голливуд и его представители вызывают в Соединенных Штатах.
Еще больше снизило уважение общественности подтверждение редактора Vogue Эдварда Эннинфула, что Меган обратилась к нему, а не наоборот. Такая напористость могла бы заслужить уважение в Соединенных Штатах, но сделала обратное в Соединенном Королевстве. В британской системе вещей королевская власть соглашается на приглашения; она их не ищет. Это превращает тех, кто в состоянии жертвовать, в просителей. Таким образом, происходит потеря статуса, а вместе с ним и сопутствующего уважения.
Кроме того, в Британии к индустрии моды относятся с меньшим почтением, чем в Соединенных Штатах. Хотя она и считается гламурной, она просто не обладает той торжественностью, которой обладает по ту сторону Атлантики. Здесь это считается пенным и легкомысленным, поэтому посвящение номера модного журнала женщинам, которые являются силами для изменения общества, стало в глазах британцев причудливой смесью поверхностного и глубокого. Если бы Меган редактировала серьезные издания, такие как The Economist или даже газеты, такие как The Telegraph или The Guardian, и если бы она выбрала действительно сильных женщин, таких как бабушка ее мужа, канцлер Германии Ангела Меркель, Кристин Лагард (президент Европейского центрального банка) или даже новый президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, она получила бы уважение, а не критику.
Потом выяснилось, что Эннинфул предлагал Меган разместить ее фото на обложке, но она отказалась из "скромности". Это означало, что Меган намекала на то, что Кэтрин Кембриджская, которая недавно была на обложке и с которой она, как известно, была в ссоре, была тщеславной и нескромной, в то время как она, Меган, скромничала и отказывалась от этой чести. Ее тут же осудили за то, что она бросила тень на свою невестку и предположила, что отказ от размещения своего фото, в то время как сама напросилась на гостевую редакцию, указывает на скромность.
Мистер Борковский был абсолютно прав. Саншайн Сакс и Меган просто не понимали, что то, что работает в Америке, не обязательно работает в Великобритании. Гостевая редакция Меган не только высмеивалась за легкомыслие и ребячество, но и осуждалась за проявление политической предвзятости, ненужных предрассудков, излишней претенциозности и недостойного поведения.
С точки зрения связей с общественностью это была катастрофа, продемонстрировавшая, насколько Меган и ее команда медиаменеджеров отстали от своего целевого рынка. Они проявили такую бесчувственную чрезмерность, что сумели превратить то, что могло бы стать золотой возможностью, в разгром. В процессе Саншайн Сакс выставила своего, несомненно, умного и способного клиента в глупом свете.
Гостевая редакция также подтвердила худшие опасения тех, кто полагал, что Меган намерена превратить себя в глобальный бренд. Во дворце всерьез опасались, что она нанесет ущерб репутации монархии, стоящей выше торговли и политики, если не будет найден способ направить ее энергию на что-то менее спорное.
Причины, по которым конституционная монархия запрещает членам царствующих королевских семей заниматься политической, а также коммерческой деятельностью ради личной выгоды, очевидны. Но Меган и Гарри, казалось, не понимали того факта, что они не могли, с одной стороны, поддерживать какое-то одно политическое течение, в то время как с другой стороны, представлять всех жителей страны. Они должны быть выше суеты финансов, и не пачкать руки заключением сделок.
Даже если ваша коммерческая деятельность безупречна, всегда найдется часть населения, которая может ее не одобрить и тем самым втянуть вас в политический спор. Иметь политически и коммерчески чистые руки — все равно что быть девственницей. Это абсолют. Это либо-либо. Вы не можете быть выше суеты торговли и политики, будучи предпринимателем или политиком, так же как вы не можете быть почти девственником.
Меган и Гарри, однако, не обращали внимания на последствия, которые могли отрицательно повлиять на монархию, хотя они были слишком внимательны к вещам, которые затрагивали их самих. Они оба считали, что Меган имеет право на свои политические взгляды, что никто не имеет права лишать ее права выражать их. Более того, они считали, что взгляды Меган такие замечательные, что их должны разделять все остальные, а те, кто этого не делает, нуждается в просвещении. Меган и Гарри громко жаловались на то, что ее «голос» был «приглушен», а ее «душа раздавлена». Она не считала, что наносит какой-то вред монархии, и он поддерживал ее в этом убеждении. Она собиралась донести свою точку зрения, и если она не может делать это устно, она сделает это молча. Поэтому, когда президент Трамп, к которому она испытывает патологическое отвращение, прибыл в Великобританию с первой леди Меланией Трамп во время государственного визита в начале июня 2019 года, Меган отказалась присутствовать на приеме в Букингемском дворце с другими членами королевской семьи, хотя принц Гарри появился. Она оправдала свое отсутствие отпуском по беременности и родам, хотя несколько дней спустя ей удалось проехать по аллее от Букингемского дворца в одном из государственных ландо. Она создавала впечатление женщины крепкого здоровья и сидела в ландо с влюбленным Гарри, стреляющим в нее одобрительными взглядами.
Пресса быстро уловила основной посыл: Меган пренебрежительно отнеслась к Трампу. Конечно, если у Меган действительно были долгосрочные цели в американской политике, ее поведение имело смысл. Вскоре после этого она подтвердила свои политические симпатии, пригласив на чай в Фрогмор-коттедж Хиллари Клинтон и ее дочь Челси — и убедилась, что весь мир знает об этом визите. Это начало выглядеть подозрительно, как будто Меган играла в долгую игру, и делала она это умело.
Несмотря на политические амбиции, она и Гарри оставались рабочими членами королевской семьи, поэтому 23 сентября 2019 года они отправились в десятидневное турне по Южной Африке. Никто за пределами королевского круга не понимал, что это, скорее всего, будет их последний королевский тур. Что же касается британской прессы, то здесь все было как обычно. Тут необходимо подчеркнуть, что все хотели, чтобы турне Меган и Гарри увенчалось успехом.
Никому не нужна постоянная дурная слава, возможно, кроме того, кто хочет быть представлен в качестве жертвы, поэтому британская пресса стремилась к тому, чтобы поездка прошла хорошо, чтобы они могли сделать блестящие отчеты и восстановить популярность Меган и Гарри. Один редактор сказал мне, что все газеты были рады видеть, что Сассексов встретили с радостью, местные жители гордились тем, что цветная женщина является членом королевской семьи. В конце концов, это был один из важнейших атрибутов Меган, настоящий дар монархии и связующее звено между ней и цветными гражданами в Содружестве, которое, как следует помнить, является прежде всего Союзом цветных людей.
Меган вела себя превосходно. Она была обаятельна, любезна, приветлива и очаровательна. Она произнесла речь перед группой женщин, назвав себя их сестрой и цветной женщиной. Ее встретили с неподдельным энтузиазмом, и было истинной радостью видеть, как эти люди гордятся ее существованием.
В королевских кругах все были очень довольны оказанным ей приемом. Многие дипломаты Содружества, с которыми я беседовала, говорили, что она представляет цветных людей с истинной грацией и достоинством. Все они ожидали, что она станет реальной силой добра, пока будет продолжать излучать такую надежду и позитив для сотен миллионов людей, которые теперь рассматривали ее как воплощение того, чего могут достичь цветные люди.
Пресса также обратила внимание и благосклонно отозвалась о гардеробе Меган. Это была скорее хай-стрит мода, чем кутюр, поскольку это было более тактичным среди бедняков. До сих пор оставались неизвестными яростные баталии между супругами и финансовыми контролерами герцогства Корнуоллского, которые несли ответственность за расходы на гардероб Меган. За несколько месяцев, прошедших после ее замужества, она потратила около двух миллионов долларов только на одежду. Она никогда не надевала один и тот же предмет дважды, и практически все было от кутюр. По мере того как расходы росли, а придворные старались сократить счет, Меган и Гарри упрямо отказывались уступать, недвусмысленно заявляя, что она должна хорошо выглядеть, и они не собираются уступать ни пенни.
Меган воспользовалась этим визитом, чтобы продемонстрировать не только свою стильность, но и показать своего сына. Они с Гарри представили Арчи архиепископу Десмонду Туту и его семье. Пресса, изголодавшаяся по фотографиям ребенка и счастливой семьи, ловила каждое очаровательное мгновение.
Затем Гарри оставил Меган и Арчи одних, чтобы посетить Ботсвану, Малави и Анголу. Там он прошел по следам своей матери в знаменитой прогулке по минному полю, которое она совершила в Уамбо незадолго до своей смерти. Теперь эти поля исчезли, сменившись бетонными джунглями. Сформулировав конечную цель поездки, Гарри сказал: «Это прекрасный пример того, как Великобритания в партнерстве с Анголой может решить проблему наземных мин, принести процветание в регион, создать рабочие места, помочь людям получить доступ к образованию и здравоохранению и сделать жизнь более безопасной».
Когда тур подошел к концу, наблюдателям показалось, что герцог и герцогиня Сассекские наконец-то встали на верный путь. Их дурная слава подошла к концу. Все освещение их поездки было положительным. Они проявили себя превосходно. В безупречном королевском стиле они выступали со всем своим очарованием, стилем и блеском, которые превратили их в одну из самых известных пар в мире. Поездка имела оглушительный успех. Доброжелательность, с которой они начали свой брак, снова хлынула на них.
Затем, за день до отъезда, они взяли кирку и разбили сосуд благополучия, уничтожив накопленный успех, высосали всю позитивность, которая была восстановлена в хороших отношениях с прессой, и рассеяли саму цель королевского тура, которая заключается в содействии гармонии, привлечении внимания всего мира к месту, которое они посещают. Одним махом Гарри и Меган отвлекли внимание от Южной Африки, страданий ее народа и их собственного успеха, выпустив заявление, которое не согласовывал их официальный офис в Букингемском дворце или Министерство иностранных дел и по делам Содружества, отвечающие за королевские туры. Заявление было опубликовано на их официальном сайте, управляемом американцами:
СМИ сообщили:
Официальный представитель Шиллингс, представляющий интересы герцогини Сассекс, сказал:
Перчатка была брошена. Это было объявление войны британской прессе, и хотя американские СМИ, возможно, не поняли этого, их коллеги по другую сторону Атлантики поняли.
Хотя это не то чтобы неслыханно для королевских особ подавать в суд, это очень необычно. И с точки зрения британцев время было выбрано хуже некуда. Но с точки зрения Саншайн Сакс, чья задача состояла не в том, чтобы защитить интересы Британии, а в том, чтобы вооружить всех и вся в интересах Сассексов, это было лучшее время.
Отбросив в сторону личности и личные выгоды, которые Саншайн Сакс могла бы получить для Сассексов, поставив цель королевского турне в ущерб национальным интересам Великобритании и даже выгодам, которые мог бы получить народ Южной Африки, заявление стало худшим концом королевского тура, который прошел с вопиющим успехом. Это заявление затмило турне, которое готовилось несколько месяцев, стоило огромных денег и шло так хорошо, пока объявление войны не отвлекло внимание всего мира от Южной Африки и ее проблем к личным интересам герцога и герцогини Сассекс.
Единственным смягчающим обстоятельством, если оно вообще существовало, было то, что Саншайн Сакс, будучи американской компанией с левыми симпатиями, не имела ни знаний, ни интереса в продвижении программы монархии и Содружества, поэтому они устроили разрушительный бал на королевском празднике от имени своих клиентов. Неудивительно, что это было встречено возмущением в Британии.
Не было никаких сомнений в том, кто посоветовал Гарри и Меган относительно заявления и его времени. Совет имел все признаки американской инициативы, и попахивал вмешательством иностранного субъекта в национальную жизнь другой страны. Саншайн Сакс, Гарри и Меган, возможно, и не были на переднем крае их замысла, но пресса, дворец и остальная королевская семья в полной мере оценили конституционное значение этого действия.
Само заявление представляло собой любопытную смесь фактов, вымысла, выдаваемого желаемого за действительное, страха, отвращения и ложных обвинений. Страсть и эмоции Гарри поднимали настроение, хотя были ли они неуместны — совсем другой вопрос. Дело в том, что, если отбросить все необоснованные обвинения в издевательствах, в том, что злобная пресса манипулирует доверчивой публикой и преследует Меган и Диану, которая, как было сказано ранее, обычно сама давала наводку журналистам и поэтому была в значительной степени, если не полностью ответственна за ее преследование, якобы невинная Меган судилась не из-за «лжи за ложью», как утверждал Гарри, а потому, что ее отец обратился в Mail on Sunday по поводу разглашения якобы друзьями Меган частного письма, которое она написала ему год назад, письма, содержание которого он держал в секрете, пока она не разгласила его, очевидно, с единственной целью — опорочить его.
Вопреки утверждениям ее друзей, которые цитировали это письмо и, следовательно, могли видеть его только благодаря Меган, она не пыталась связаться с Томасом Марклом, как она утверждала. У него были записи телефонных разговоров, чтобы опровергнуть ее версию и доказать свою, а также многое другое, включая доказательства того, кто заплатил за ее учебу в университете.
Таким образом, основанием для иска послужили не хитрость, не манипулятивность и не лживость Mail on Sunday, поведение которой в тот раз было безупречным. Юридические и моральные вопросы были яснее ясного. Эта газета просто сослалась на статью People и процитировала письмо, которое Меган написала своему отцу, после того, как она сама нарушила свою конфиденциальность, раскрыв содержание письма даже не одному, а по крайней мере пяти отдельным друзьям, которые объединили свои усилия, чтобы еще больше нарушить эту конфиденциальность, рассказав журналу People содержание письма, которое она написала.
По словам Меган, она изложила свои чувства на бумаге, чтобы восстановить их разрушенные отношения, а не оставить бумажный след, чтобы предать своего отца и отправить его в небытие, и тем самым восстановить часть ущерба своей репутации. Факты говорили сами за себя. Если она действительно хотела восстановить отношения с отцом, то почему не ответила ни на одну из его попыток связаться с ней? Почему она обнародовала якобы личное общение между дочерью и отцом, которое он собирался сохранить в тайне, но которое она открыла не одному, а нескольким своим друзьям? Что Меган имела в виду под понятием «личное»? Распространялось ли это только на защиту ее собственных интересов? Было ли это настолько расплывчатым определением, что она могла требовать молчания от получателя письма, единственный смысл существования которого сводился к фабрикации корыстных доказательств ее версии? Неужели все права принадлежат Меган, а не Тому-старшему? А как насчет тех пятерых друзей, которые обманули доверие Меган, рассказав прессе то, что она сообщила им? Должны ли мы были признать, что друзья, которые предают вашу конфиденциальность, это нормально, потому что вы считаете, что они пытаются защитить вас, а отец, чья личная жизнь была предана вами и вашими друзьями, не имеет права защищать себя от нарушения частной жизни, которое вы установили?
Читайте также: Любовный треугольник в Кенсингтонском дворце
Абсолютная нелогичность предпосылок, выдвинутых Гарри для судебного иска против Mail on Sunday, была несостоятельна, хотя никто из знающих людей не ожидал, что широкая публика это поймет. Да и зачем им это, если они лишь мельком видят всю картину?
Меган еще больше пыталась убедить всех своей доверчивости, утверждая, что ее друзья сами, без ее ведома, согласия или одобрения, сфабриковали все это в попытке защитить ее. Неужели мы действительно должны были поверить, что Меган, которая устроила такую проблему из своей частной жизни, сама нарушила свою конфиденциальность, когда показывала пятерым своим самым близким друзьям письмо, написанное ею своему отцу? Как они связались, организовали и сфабриковали интервью, которое они дали, в общенациональном издании, таком популярном, как журнал People? Почему они были свободны сделать это без каких-либо неблагоприятных последствий, в то время как отец, которого они привязали к позорному столбу, не имел права защищать свои действия, свои интересы и свою частную жизнь, которые они нарушили во имя своих собственных интересов? Меган, по-видимому, написала это письмо с целью оскорбить своего отца. Она открыла его содержание своим друзьям, которые повторили ее слова People. Следовательно, она была виновницей нарушения, а не его жертвой.
Все, что сделал ее отец, — это защитился от обвинений, которые друзья Меган выдвинули в его адрес. Если верить Mail on Sunday, в которой были опубликованы записи и документы, подтверждающие их претензии, все, что сделал ее отец, — это попытался защитить себя.
Всегда плохо, когда семьи стирают свое грязное белье на публике. Зловоние грязной воды прилипает ко всем заинтересованным лицам, а не только к виновным. Если бы Гарри был старше, когда умерла его мать, он, возможно, понял бы, насколько разрушительно пытаться использовать прессу против семьи. Возможно, что у него было бы больше сочувствия к тем, кого Диана запятнала, обливая их желчью, выдавая себя за жертву, в то время как на самом деле она чаще всего была преступницей, чем кем-либо еще. Место для разрешения семейных конфликтов должно быть за закрытыми дверями. Общественная арена также не является подходящей платформой для самоутверждения за счет членов семьи. Это всегда приводит к обратным результатам, хотя бы потому, что с каждой победой вы теряете непропорционально большое количество сторонников. Вступает в силу закон убывающей отдачи.
Меган и Гарри понимали, что ссора с отцом нанесла ее имиджу огромный вред. По-видимому, они полагали, что слабым звеном в этой цепи будет Mail on Sunday по причинам, о которых я скоро расскажу.
Один мой американский кузен, которому нравится Меган, говорит: «Она такая красивая и элегантная, а ее отец ужасен. Лучше бы он просто исчез».
Как бы то ни было, адвокаты по обе стороны Атлантики признали, что Томас Маркл-старший имел основания подать иск против своей дочери за клевету.
Согласно американскому законодательству, истец должен доказать злой умысел, чтобы добиться успеха. Один из лучших адвокатов сказал мне: «Что может быть более злонамеренным, чем письмо дочери своему отцу, полное вводящих в заблуждение и неточных утверждений, с очевидной целью передать его содержание друзьям, которые затем передадут его средствам массовой информации, чтобы унизить его и представить его в нелестном свете?»
В то время как американские поклонники Меган, возможно, хотели бы, чтобы Том-старший исчез, в Британии это чувство было более тонким. Тот факт, что он предпочел не подавать на нее в суд, а заставить британское издание изложить его точку зрения, свидетельствовал о том, что он не хотел жестко наказывать Меган, хотя и хотел восстановить равновесие. Если бы он был тем жадным до денег, ищущим внимания придурком, каким его выставили друзья Меган, он мог бы получить миллионы от People, а также гораздо больше освещения, чем статья в Mail on Sunday, подав в суд на нее и ее друзей, которые опорочили его в журнале People.
Для тех из нас, кто разбирается в этом вопросе, выбор Меган публикации для подачи иска был интересным, возможно даже циничным, и, безусловно, показательным для искушенного и умного оператора. The Mail on Sunday принадлежит компании DMG Trust, основным акционером и председателем правления которой является 4-й виконт Ротермир, двоюродный брат первого мужа Леди Мэри Гэй Керзон, Эсмонда Купер-Ки.
Нынешний редактор — Тед Верити, но предыдущим редактором был Джорди Грейг, ныне редактор родственной ему газеты Daily Mail. Королевская чета вполне могла подумать, что Mail group будет легкой добычей, потому что Джонатан Ротермир и Джорди Грейг имеют безупречные связи в высших слоях британского общества и не захотят подвергать опасности свои связи с королевской семьей. Если это так, то они просчитались.
Британские пресс-бароны чрезвычайно влиятельны, но Джонатан и его отец Вир всегда были известны тем, что были неприкасаемыми. Они буквально позволяют своим редакторам и менеджерам работать без привязки к самим себе. Это было доказано во время расследования Левесона о стандартах прессы, когда Джонатан был настолько отстранен от управления своей могущественной медиа-империей, что не мог повлиять на своих редакторов по поводу Brexit, несмотря на уговоры бывшего премьер-министра Дэвида Кэмерона.
Я знала его родителей, с которыми познакомилась в 1973 году на Ямайке, где у них был дом на Round Hill, где проходил свадебный прием Тома Инскипа и где останавливались Гарри и Меган. Поэтому вполне естественно, что, как только у меня возникли проблемы с его газетами, я обратилась к Виру, чтобы он заступился за меня. Он ответил, что, как бы я ему ни нравилась и как бы он ни хотел, чтобы его газеты не клеветали на меня, у него просто нет на это полномочий. И если он сделает исключение для меня, то в будущем ему придется сделать это для всех остальных. Мать Джонатана Пэт подтвердила слова своего мужа и часто говорила, что единственный человек, ради которого Вир готов был пойти на все, — это королева.
Джорди пользовался все большим влиянием в качестве редактора одной из самых популярных газет страны. У него были такие же связи, как и у Ротермира. Его отец, сэр Кэррон Грейг, был придворным, джентльменом-привратником королевы в течение тридцати четырех лет, прежде чем его сделали экстра-джентльменом-привратником. Его старший брат Луи был почетным пажом королевы, а сестра Лаура — фрейлиной Дианы, принцессы Уэльской. Гарри, конечно, хорошо знал Лауру, так что связь была какой угодно, только не условной.
Если Гарри и Меган думали, что Джонатан и Джорджи могут вмешаться, если ситуация станет тяжелой, они просчитались. The Mail on Sunday публично заявили, что будут защищаться от претензий Меган до самого конца. Через друзей в этой организации мне в частном порядке сообщили, что таково на самом деле намерение газеты. Томас Маркл дал показания их адвокатам, представил доказательства значительной финансовой помощи, которую он оказывал Меган на протяжении многих лет, включая доказательства того, что он оплачивал ее обучение в Северо-Западном университете, предоставил медицинские записи, подтверждающие, что у него действительно были сердечные приступы, которые помешали ему присутствовать на свадьбе, и показал свои телефонные записи, которые показывают, что Меган и Гарри никогда не пытались позвонить или написать ему после свадьбы, несмотря на их заявления об обратном. С другой стороны, он неоднократно пытался связаться с ней, опять же вопреки утверждениям ее друзей в People.
Через несколько дней Гарри объявит, что он также подал в суд на The Sun и The Mirror за взлом своих телефонов много лет назад. Жребий был теперь брошен по-настоящему. Это очень серьезный случай, когда член Британской королевской семьи подает в суд на британскую национальную газету. Это еще более серьезно, когда у вас есть не только слабое дело, какое явно было у Меган, но и ваш оппонент может утверждать, что вы не правы. Ни один роялист не хотел бы видеть ни Меган, ни Гарри смущенными и униженными в суде. Более того, в авторитетных кругах всегда считалось, что судиться с прессой можно только тогда, когда твердо стоишь на ногах, занимая высокое положение как в юридическом, так и в моральном плане.
Помимо того, что все судебные дела непредсказуемы и поэтому часто менее управляемы, чем думают новички, — Оскар Уайльд и Глория Вандербильт-старшая — два примера, — британские таблоиды, несмотря на частые доказательства обратного, действительно имеют стандарты, хотя они гораздо выше, когда речь идет о других, чем о себе. Несмотря на то, что их двойные стандарты подпитываются щедрыми дозами ханжества, лицемерия, самомнения, самообмана и осуждения, они искренне верят, что у них есть праведная цель в сохранении свобод в нашем обществе. В какой-то степени они правы. Поэтому они обладают всей праведностью фарисеев, будучи жестоко жесткими, их навыки выживания отточены благодаря жесткой конкуренции, существующей между различными национальными изданиями. Они ненавидят, когда на них подают в суд. Они никогда не прощают тех, кто подает на них в суд, даже если вы правы, а они неправы, как я знаю из личного опыта. У них долгая память и еще более длинные тиражи.
Они накажут вас в конце концов. Поэтому вам не стоит вступать в тяжбу, если вопрос не является настолько важным, и вы так явно правы, а они так явно неправы, что у вас действительно нет выбора. Это действительно должно быть что-то фундаментальное, как если бы честного человека обвинили в воровстве, но вы не должны выдавать желаемое за действительное и строить из себя жертву.
Меган известна как превосходный мастер слова, которая покорила миллионы людей своими блогами. И она, конечно, приложила руку к заявлению Гарри, как и ко всему, что он говорит и делает. Они были бы мудры, если бы поняли, что их риторика может вызвать сочувствие у их сторонников, но она не разжалобит прессу и ту часть британской общественности, которая верит в свободную прессу.
Британская пресса, с ее обостренным чувством справедливости и склонностью объединять усилия против любого, кто нападает на кого-то из своих, не собиралась забывать о том, как Mail on Sunday обвинили в том, что она была неправа, когда они просто должным образом выполняли свою работу. Расплата была неизбежна и наступила довольно скоро. 21 октября 2019 года телеканал ITV выпустил в эфир документальный фильм под названием «Гарри и Меган: африканское путешествие».
Предполагалось, что это будет программа об их поездке в Южную Африку, причем, основное внимание будет уделено их работе, а не им самим. Интервьюер Том Брэдби, как известно, дружил не только с Гарри, но и с Уильямом. Никто и представить себе не мог, что Гарри и Меган будут использовать телевизионную программу в качестве форума для исповеди.
Члены королевской семьи, за исключением покойной матери Гарри, не относятся к телевизионным выступлениям как к сеансам групповой терапии, равно как и к секретам исповеди, которые должны быть раскрыты участниками интервью миллионам зрителей. И все же Тому Брэдби удалось заставить Гарри признаться в разрыве с братом, о котором было хорошо известно в высших кругах, но только теперь подтверждено широкой публике, когда он заявил, что они с Уильямом идут «разными путями» и в их отношениях бывают хорошие и плохие дни. Поскольку с 1997 года для британцев было истиной, что королевские братья очень близки и взаимно поддерживали друг друга, это было ошеломляющим открытием.
Поскольку Гарри и Меган открыто говорили о своих страданиях, Брэдби поднял тему их психического благополучия. Гарри рассказал, что «каждый раз, когда он видит вспышку от фотоаппарата, он вновь переживает смерть своей матери». Диана умерла больше двадцати двух лет назад. Неужели Гарри всерьез ожидал, что кто-то поверит в то, что он был настолько эмоционален, что вспышки света катапультировали его обратно к смерти Дианы, или он пытался получить поддержку общественности, разыгрывая карту сочувствия? Несколько журналистов, с которыми я беседовала, высказали мнение, что Гарри либо «теряет сюжет» и «сходит с ума» под опекой Меган и «всеми этими йогами и медитациями, которыми она его заставляла заниматься», либо это была откровенная попытка с его стороны цинично разыграть карту смерти своей матери в попытке заткнуть им рот. Им это не нравилось.
Не одобряя поступок Гарри, они еще больше осуждали то, что считали явной попыткой Меган завоевать симпатии публики рассказами о своей нелегкой участи. Когда Том Брэдби спросил ее, как она поживает, она прикусила дрожащую губу, казалось, сдерживая слезы, и храбро призналась, что ей трудно приспособиться к королевской жизни, что никто не спрашивал ее, как она поживает, подразумевая, что она чувствительная душа, окруженная черствыми людьми, и что «недостаточно просто пережить что-то….Вы должны процветать», — она, безусловно, тронула поклонников и даже нейтрально настроенных людей в Северной Америке.
Одна из моих самых старых и близких подруг, чей первый муж был известным американцем, а второй — видной фигурой в Нью-Йорке, рассказала мне, как она была тронута признанием Меган. В Британии, однако, это была другая история, и мнения разделились не в ее пользу. В то время как у Меган были ее сторонники, огромное количество людей, как журналистов, так и простых британцев, выражали свои чувства, презрительно говоря:
Они были убеждены в справедливости своих выводов, потому что Меган рассказала Тому Брэдби о своем замешательстве, в стране, где ее окружали люди, чья повседневная жизнь была настоящей борьбой за выживание. А она стояла перед камерой, умоляя мир о сочувствии к ее тяжелой участи в жизни. Для них она не заслуживала сострадания к трудностям, связанным с ее сверхпривилегированным существованием; она должна была оглянуться вокруг, считать свои благословения и благодарить Гарри, Бога и Королеву за то, что они поместили ее в сверхпривилегированное лоно роскоши.
Один представитель публики, присутствовавший на мероприятии в моем замке и вступивший со мной в беседу, сказал: «Меган Маркл, должно быть, самая бесчувственная женщина на земле. Как вы можете просить публику пожалеть вас, потому что вы королевская герцогиня, которая носит одежду стоимостью в миллион долларов в год? Потому что вы потратили 2,4 миллиона фунтов стерлингов на ремонт вашего дома с пятью спальнями в поместье королевы? Потому что у вас есть армия сотрудников, которые помогают вам с вашим ребенком? Где причина для жалости? Мне и моим друзьям очень неприятно, что эта женщина приехала сюда и вместо того, чтобы быть благодарной за все, что ей дали, она жалуется, что у нее недостаточно поддержки».
Для англичан, которые думали не только о Меган-персоне, но и о Меган-королевской герцогине и о том, что она должна быть благодарна за многое, она не заслуживала сочувствия, в то время как американцы очень сочувствовали ей и вовсю ругали бесчувственных британцев.
Еще не успели британцы оправиться от сенсации, вызванной выходом в эфир интервью Тома Брэдби, как 33-летняя член парламента от лейбористов Холли Линч собрала группу женщин-депутатов, в основном лейбористок, как и она сама, чтобы подписать открытое письмо Меган, демонстрирующее солидарность.
Холли Линч
Написанное на почтовой бумаге Палаты общин оно было адресовано Ее Королевскому Высочеству герцогине Сассекской в Кларенс-Хаус, что, по иронии судьбы, было первым из многих признаков того, что авторы письма не были ни столь искушенными, ни столь осведомленными, как могла бы вообразить публика. Кларенс-Хаус - резиденция принца Уэльского. Офис Сассексов находился в то время в Букингемском дворце, их дом - во Фрогмор-коттедже, поэтому еще до того, как письмо было начато, оно задавало тон неточностям, вводящей в заблуждение информации и подлинному отсутствию понимания того, что за этим последует. В нем говорилось:
Меган, конечно же, была рада получить такую открытую и беспрецедентную поддержку. Она связалась с Мисс Линч и поблагодарила ее.
Тем не менее, с этим письмом было несколько проблем, главной из которых было обвинение в том, что сообщения прессы нарушают частную жизнь Меган, не проявляют уважения и пишут неправду. На самом деле пресса имела гораздо более точное представление о том, что происходит за кулисами, чем депутаты, которые путали комментарии, размещенные в интернете, с обоснованной критикой, которую делала пресса. Журналисты не могут нести ответственность за то, что происходит в интернете, но, конечно, политики всех мастей всегда стремятся заткнуть рот средствам массовой информации и готовы использовать любой повод, который поможет им продвигать свои цензурные программы.
Таким образом, это был классический случай, когда политики пытались извлечь выгоду из ситуации, в которую они по праву не должны были вмешиваться. Конфликты между членом королевской семьи и представителями прессы должны были быть запрещены для парламентариев, и были бы запрещены, если бы в них был замешан любой другой член королевской семьи. Но Меган Маркл была американской феминисткой смешанной расы и левым политическим активистом, ее уникальные качества были экстраполированы этими депутатами в предоставление им лицензии на вмешательство, когда на самом деле у них не было ни права, ни правильной степени информации, с которой можно было бы вмешаться.
На самом деле имелись веские основания полагать, что эти политики использовали личность Меган в своих целях и в своих политических интересах. Тот факт, что они вмешивались именно в тот момент, когда уже шел судебный процесс между членом королевской семьи и Mail on Sunday, делал их действия еще более неоправданными. В условиях демократии право прессы свободно комментировать действия общественных деятелей, особенно политических или королевских, является фундаментом, который должен быть защищен всеми, кто понимает, что свободная пресса защищает свободное общество и наоборот. Меган подала иск против издания, которое имело законное право на ответ, и поэтому можно считать, что эти политики злоупотребляли своими позициями, написав Меган в тех выражениях, в которых они это делали.
Время для письма тоже было неудачным. Британия была в нескольких коротких неделях от яростно оспариваемых всеобщих выборов, которые, без преувеличения, представляли собой самый важный выбор, который избиратели должны были сделать в своей жизни. На карту была поставлена сама душа и будущее страны.
Останется ли Британия центристской демократией при действующем премьер-министре Борисе Джонсоне или станет марксистским государством при лидере лейбористов Джереми Корбине? Останется ли она частью Европейского Союза или вернет себе те элементы своего национального суверенитета, которые были утрачены в рамках ее членства в Европейском Союзе? Будет ли в Британии Brexit или избиратели предпочтут отменить свой первоначальный голос, чтобы остаться одной из двадцати семи стран Евросоюза? Большинство подписавших письмо были депутатами от лейбористской партии.
Многие из них были убежденными республиканцами. Некоторые из них были известными политическими агитаторами. Те немногие, кто не был бешеными левыми антимонархистами, были откровенными феминистками, которые видели женоненавистничество повсюду, и явно использовали популистские и популярные лозунги в надежде, что они сохранят свои места. Таким образом, за якобы благородными чувствами скрывалось огромное количество циничных и политизированных личных интересов.
Что касается дворца, то это была именно та ситуация, которой они всегда стремились избегать, и которая никогда бы не произошла, если бы Меган и Гарри не потворствовали тем политическим элементам в стране, которые хотели упразднить монархию. Это был еще один пример того, как опасно, когда ведущие члены хора решают, что это их личный интерес - петь не в тональности. Антимонархистка, прореспубликанская марксистка Ребекка Лонг-Бейли фактически сказала, что, хотя она хочет отменить монархию, она хотела бы видеть Меган королевой.
Еще более оскорбительным, чем ранговая политизация вопроса, не имеющего ничего общего с политикой, был намек в письме на то, что Меган стала жертвой по расовым мотивам. Тонко завуалированный намек на "колониальный подтекст" обвинял прессу в расизме, в то время как они встречали Меган с распростертыми объятиями и подавляли много негативной информации о ней. У них не было против нее расистских мотивов. Напротив, они были настроены в ее пользу именно на этих основаниях. В отличие от членов парламента, подписавших это письмо, они знали, что Меган с едва скрываемым презрением относится ко многим британским традициям, но этот факт не делал их виновными в "колониальном подтексте". Если кто-то и был виновен в предвзятости, так это депутаты парламента, написавшие письмо, или сама Меган, ибо что может быть более предвзятым, чем иностранец, презирающий национальные обычаи и институты? Очевидно, что кто бы ни был предубежден, это была не пресса, а авторы письма, которое было написано с конкретной целью использовать время национальной уязвимости. Именно подписанты были настроены предвзято: против монархии, против центристских и правых элементов британской прессы. Они пытались извлечь политический капитал из того, во что не имели права вмешиваться.
Однако в преддверии выборов 12 декабря 2019 года у британского народа было больше поводов для беспокойства, чем любые причудливые заявления женщин-депутатов парламента. Все в Британии сосредоточились на действительно важном вопросе: останется ли страна центристской демократией вне Европейского Союза или станет марксистским государством, возможно, в ЕС, а возможно, и вне его. И для людей по всей стране это было огромным облегчением, когда Борис Джонсон был переизбран премьер-министром с огромным большинством голосов. Несколько депутатов парламента, которые так позорно пытались извлечь политический капитал из конфликтов между прессой и Сассексами, потеряли свои места.
Проблема марксистских депутатов-оппортунистов была решена электоратом, а Гарри с Меган принялись за решение своих собственных проблем. Они дали первое представление о своих планах на весь год, когда объявили, что не будут проводить Рождество с королевской семьей, а поедут с Арчи за границу, чтобы праздновать его с ее матерью. Хотя мало кто за пределами узкого королевского круга понимал, что королевская чета делает первый шаг в реализации своих амбиций обосноваться в Калифорнии, в безопасности вне досягаемости дворца и его сторонников в британских средствах массовой информации, что они продвигают свои интересы и стремятся стать финансово независимыми. Но своим объявлением Гарри и Меган вручили своим критикам кинжал, и средства массовой информации не колеблясь использовали его.
Их отказ провести с принцем Филиппом Рождество, которое, как подозревали Флит-стрит и большинство хорошо информированных людей, может стать для него последним, вызвал вопросы о том, насколько действительно гуманны они, когда дело касается близких людей, в отличие от незнакомцев, которые будут восхищаться ими, когда они предаются проявлениям гуманизма.
В течение некоторого времени в хорошо информированных кругах Британии были разговоры о том, что принц Филипп посочувствовав кому-то с раком поджелудочной железы, заявил, что у него тоже диагностирован рак. Из уважения к нему и Королеве редакторы решили не сообщать эту новость, пока о ней не объявят во дворце. Поскольку до сих пор не было сделано никакого объявления, ни один редактор не опубликовал этот факт, но любому человеку с мозгами в голове достаточно взглянуть на принца Филиппа, чтобы понять, что он вряд ли долго протянет на этой земле, есть ли у него рак поджелудочной железы или нет.
Поэтому пресса вмешалась и спросила, насколько искренне гуманны Гарри и Меган. Хотя в некоторых статьях говорилось о том, что Меган намеренно разлучила Гарри с семьей, но никто не утверждал, что она обижена на деда своего мужа за то, что тот советовал Гарри не жениться на ней. Таким образом, они демонстрировали сдержанность, и только в шикарных гостиных говорили, что Меган умело использовала первоначальную осторожность семьи в отношении нее, чтобы получить абсолютный контроль над Гарри и увести его от его семьи в направлении, которое она хотела - быть всемирной знаменитостью, базирующейся в Калифорнии.
В то время как пресса называла бегство пары через Атлантику потворством своим слабостям, а более левые газеты придерживались альтернативной точки зрения, что они, молодая пара, не обязаны всегда проводить праздничный сезон с бабушкой и дедушкой Гарри, я считала, что Гарри и Меган будут стремиться вести жизнь по обе стороны Атлантики, и постараются максимизировать коммерческие возможности, наживаясь на своем королевском статусе и славе.
Очевидно, что Гарри и Меган не собирались думать о существовании принца Филиппа, когда их внимание было сосредоточено на них самих. Если отбросить сентиментальность, то не имело ни малейшего значения, проведут ли они Рождество в Канаде или в Сандрингеме. Важно было то, где они будут жить, и моя информация, которая очень скоро будет подтверждена заявлением, сделанным ими в январе, заключалась в том, что они намеревались жить между Британией и Калифорнией, наслаждаясь всеми преимуществами своей королевской жизни, когда они были здесь, и всеми преимуществами своей американской деятельности, когда они были там.
2019 год закончился для Меган и Гарри на высокой ноте. Они объявили, что удаляются от публики, чтобы провести шесть недель в столь необходимом им отпуске, который, в соответствии с их прежними требованиями о неприкосновенности частной жизни, будет полностью частным. Хотя одна или две публикации были достаточно нелюбезны, чтобы указать, что Меган и так провела большую часть года в отпуске, а график Гарри тоже не был особенно обременительным, и что их интерпретация конфиденциальности противоречит их бесконечным публикациям на их стильном веб-сайте, все же основные претензии были сосредоточены больше на их неспособности провести Рождество с принцем Филиппом, чем на чем-либо еще.
Букингемский дворец прояснил тайну, куда удалилась пара, объявив, что они проводят праздничный сезон, наслаждаясь гостеприимством канадского народа и красотой пейзажа. Затем премьер-министр Джастин Трюдо написал в своем Твиттере: "Принц Гарри, Меган и Арчи, мы все желаем вам спокойного и благословенного пребывания в Канаде. Вы среди друзей, и всегда желанные гость здесь".
На время празднования Рождества, Гарри и Меган отстранили от дел ненавистные таблоиды и напрямую общались со своими подписчиками, разместив неофициальную черно-белую фотографию, где они были изображены сидящими перед богато украшенной рождественской елкой, радостно улыбаясь Арчи, который заглядывал прямо в камеру. Под герцогской короной было написано: "Желаем счастливого Рождества и счастливого Нового года от нашей семьи к вашим".
Проблема заключалась в том, что, взяв под свой контроль освещение событий в прессе с такой силой, с какой это делали Меган и Гарри, они не только стали врагами людей, чьим средствам к существованию угрожали, но и выставили себя на всеобщее обозрение больше, чем это было бы, если бы пресс-служба дворца занималась их освещением.
Поскольку к этому времени стало очевидно, что Меган сама лепит из глины скульптуры - она хорошо известна тем, что управляет всем на микроуровне, - и поскольку ее отпечатки пальцев и американизмы были практически в каждом из их постов, пресса начала привлекать экспертов, чтобы выяснить, какой скрытый смысл скрывается за этими высказываниями и даже языком тела.
Некоторые интерпретации были положительными. Например, британский специалист по коммуникациям и языку тела Джуди Джеймс отметила, что их поза на рождественской открытке демонстрировала "тесную привязанность между Гарри и его женой, когда они сидели на полу в зеркальных позах". Она также предположила, что расположение Гарри и Меган заставляло их казаться "довольно потерянными в своем собственном трио любви". Она подумала, что их расположение дает понять, что они "равны", в отличие от рождественской открытки Кембриджей, которая была более традиционной - с Уильямом в центре.
В том смысле, что у Кембриджей традиционный брак, а у Сассексов - бракованный, она была права. Королевские и аристократические жены традиционно являются властью ЗА тронами. Они спокойно владеют своей мощью, они не выставляют ее напоказ. Большинство мужчин гораздо больше уважают своих жен и подчиняются им гораздо чаще, чем это может показаться посторонним или может показаться очевидным тем, кто не понимает традиционного мира. И большинство женщин гораздо лучше способны формировать свою судьбу и судьбу своих семей, чем многие феминистки могут себе представить. В каком-то смысле эти традиционные жены уже давно обладают властью, к которой всю жизнь стремились феминистки, и они продолжают владеть ею по сей день.
Диана Уэльс, например, оказала огромное влияние на свой брак. Ее ошибкой было думать, что она может настолько полностью подчинить себе Чарльза, что превратит его в того мужчину, каким она хотела бы его видеть, после чего он покорно будет следовать за ней. Но Чарльз, вместо того чтобы полностью потерять свою личность, отказался от их отношений, что произошло сразу после рождения Гарри. Но даже тогда Диана оставалась силой, с которой приходилось считаться.
Она была чрезвычайно сильной личностью, а сыновья сильных матерей обычно выбирают себе в жены сильных женщин, что и сделали Уильям и Гарри.
Что касается Кэтрин Кембридж, то те, кто ее недооценивает, сильно ошибаются. Ее сестра Пиппа встречалась с Билли, сыном моих больших друзей Алана и Патри Мор Нисбетт, и поэтому они познакомились с обеими сестрами задолго до того, как те стали такими знаменитыми, как сейчас. Кэтрин может быть милой и традиционной, но она всегда была очень умной и с сильным характером. Она не действует в лихорадке гипер-энтузиазма, как Меган, и не является доминирующей личностью, но тихие воды текут глубоко (but still waters run deep - может быть, английское выражение, наподобие русской поговорки "В тихом омуте черти водятся"???).
Вообразить, что она угнетена в браке или где-то еще, было бы ошибкой. Она, а не Уильям, является более экспансивным партнером. Она также очень конкурентоспособна, особенно в спорте, но она не претендует на победу, даже против своего мужа. Предполагать, что они не равны, было бы бредом.
Меган же, напротив, играет с Гарри самые разные роли. С одной стороны, она является абсолютным авторитетом по всем вопросам. Она - движущая сила их союза, но он счастливо идет в том направлении, куда она ведет. Она - смесь слабой женщины, сильной мамы, лидера, верного последователя, сирены и няни.
В отличие от Кэтрин, которая обладает невозмутимостью, она яростно сопротивляется, выставляя себя в роли жертвы, когда сталкивается с оппозицией любого рода, а затем превращается в Боадицею (Боудикка - королева воинов - прим. пер.), мчащуюся в своей колеснице, когда это работает более эффективно. Поскольку Гарри менее стабилен, менее умен, более эмоционален и более незрел, чем Уильям, Меган заставляет его наступать и отступать, когда она потворствует альфа-самцу, маленькому мальчику, избалованному ребенку, раненому и уязвимому мужчине/ребенку, который все еще не избавился от детских проблем. Отношения Кэтрин и Уильяма всегда были здоровыми. Они равны по человеческим меркам, в то время как некоторые люди считают Меган и Гарри принципиально неравными.
После ошеломляющего объявления о судебном иске Меган против Mail on Sunday пресса и дворец узнали о том, в какой степени она и Гарри намеревались использовать свои онлайн-публикации, чтобы напрямую информировать своих подписчиков, отставив прессу. Одна журналистка сказала мне, что она и большинство, если не все ее коллеги, пришли к выводу, что королевская чета бесстыдно рекламирует свою собственную марку. Как только пресса пришла к такому выводу, они тщательно изучили каждое сообщение Сассексов, чтобы попытаться выяснить, какова их повестка дня и конечная цель. Никто не был настолько наивен, чтобы принимать все, что они говорили или делали, за чистую монету, потому что пресса поняла, насколько хитры и коварны Меган и Гарри.
Поскольку Гарри не особенно интеллектуален, а образ действий Меган лишь намекал на ее планы, их публикации теперь стали богатым источником информации. В качестве примера можно привести их рождественскую открытку. В то время как предполагалось, что Меган и Гарри имели восхитительно счастливый брак равных единомышленников, сама фотография показывала, что Меган была первой среди равных. То, кто является лидером в любых отношениях, всегда имеет значение, когда речь идет о любой паре, но когда вы имеете дело с членом британской королевской семьи и его женой - американской актрисой, которая может заставить его отказаться от своего наследия ради ее счастья, вопрос, кто ведет и кого ведут, становится основополагающим, а для прессы - вопросом подлинных национальных интересов. Рождественская открытка была показателем.
Все фотографии или картины имеют только один истинный фокус. Если где-то есть два фокуса, это либо плохая картина, либо искаженное изображение. На фотографии, которую опубликовали Сассексы, естественным фокусом был Арчи. По всем правилам, образы Гарри и Меган должны были быть одинаково размытыми, поскольку они находились на равном расстоянии от своего сына. Но лицо Гарри, как и следовало ожидать, не в фокусе, в то время как лицо Меган неожиданно и удивительно в фокусе. Это была одна картина, которая стоила тысячи слов. Послание не могло быть яснее. Поскольку Арчи и Меган были центральными элементами, а Гарри - нет, можно было сделать логические выводы. И британская пресса, и интернет-комментаторы сделали их.
Как только шум по поводу публикации рождественской открытки утих, вызвав критику в Британии, хотя Меган и Гарри, очевидно, ожидали только одобрение, они опубликовали следующий пост. В этот раз она была мудрее, и в новогоднем сообщении на Sussex Royal был изображен только Гарри, держащий Арчи у воды на острове Ванкувер, где они остановились в доме стоимостью 14 миллионов долларов, одолженном им благотворителем.
Гораздо менее мудрым был сопроводительный текст: желаем вам всем очень счастливого Нового года и благодарим вас за вашу постоянную поддержку! Если в Америке подобный язык был бы вполне приемлем, то в Британии - нет. Королевская власть не благодарит общественность за ее постоянную поддержку. Это делают только политики и торговцы. И снова культурная несогласованность проливала свет на послание Сассексов.
Когда супруги вернулись в Великобританию из своего убежища на острове Ванкувер, оставив Арчи с няней, они в нарушение дипломатического протокола опубликовали в Instagram, что посетили канадский дом в Лондоне, чтобы поблагодарить Верховного комиссара Дженис Шаретт и персонал за гостеприимство во время их недавнего пребывания в Канаде.
Это создало новый прецедент, который сделал бы жизнь невозможной для всех, если бы каждый раз, когда королевская семья посещает страну, она и принимающее посольство или высшая комиссия должны были бы остановиться для благодарственного звонка. Конечно, истинная цель визита Гарри и Меган состояла в том, чтобы снискать расположение канадцев и тем самым заручиться общественной поддержкой в этой стране для их предполагаемого переезда в Канаду, хотя их пребывание там никогда не предполагалось чем-то большим, чем временная мера, чтобы вернуть Меган к ее истокам в Калифорнии. Однако пресса и широкая публика еще не знали ни об этом, ни о каком-либо другом планируемом шаге, и поскольку ни члены королевской семьи, ни дипломаты не хотели, чтобы их заставляли делать ненужные визиты вежливости, это стало еще одним примером того, что Гарри и Меган были не в ладах с тем, что ожидалось от них как от королевской четы. Несмотря на это, их визит принес им известность, так что в этом смысле это было стоящее занятие.
К этому времени британская пресса и большая часть британской публики пришли к выводу, что супруги играют в какую-то непонятную игру одиночного, двойного и тройного блефа, цель которой состоит в том, чтобы ослепительными улыбками публики и личными ухмылками скрыть то, что, очевидно, является тайной, созданной ими самими. Когда Меган затем опубликовала информацию о "секретном" визите, который она совершила в Лондонскую кухню сообщества Хабб, прежде чем заглянуть с Гарри в канадский дом на Трафальгарской площади Лондона, это не произвело желаемого эффекта. Она ожидала, что ее будут хвалить за то, что она была настолько филантропична и милосердна, что она втискивала визиты поддержки нуждающихся между визитами вежливости дипломатам. Но это было воспринято как циничное привлечение внимания.
Поскольку наблюдателям было очевидно, что Меган лепит из себя и Гарри публичный образ, какой она должна быть в глазах своих поклонников, реакция на раскол, вызванный их публикациями в интернете, заставила сделать вывод, что они играют исключительно для своих сторонников, игнорируя всех остальных в театре жизни.
Теперь стало очевидно, что Меган была грозным пропагандистом, наравне с Дианой, принцессой Уэльской, которую сэр Дэвид Инглиш, глава Ассошиэйтед Пресс, описал как гения саморекламы. Поскольку Диана жила в то время, когда интернета еще не существовало, ей приходилось пользоваться прессой, чтобы донести до людей свое послание. Хотя Меган копировала практику Дианы использовать ее связи с симпатизирующими ей средствами массовой информации, такими как журнал People, она имела прямой доступ к своим сторонникам через интернет, чего никогда не было у Дианы, и умело использовала этот доступ, чтобы сформировать мнение своих подписчиков о ней и Гарри. Что было интересно, так это то, что она обладала тем же коктейлем черт, что и Диана: обаяние и искренность, смешанные с хитростью и оппортунизмом, все это накладывалось на патину уязвимости и самоуверенности.
Развивающиеся параллели между этими двумя женщинами, создающими свои публичные образы, были поистине замечательными. Обе женщины владели одним и тем же приемом: обеспечивали журналистов и фотографов разнообразием и новизной, необходимыми для того, чтобы они постоянно появлялись на первых полосах газет. Даже если представители средств массовой информации не разделяли точку зрения обеих женщин, они, тем не менее, гарантировали им внимание, которое те впоследствии использовали в своих интересах, как алхимики, превращая обычный металл негативной рекламы в золото все возрастающей известности.
Диана ежедневно передавала "частную" и "секретную" информацию о себе таким дружественным журналистам, как Ричард Кей. А Меган обновила эту концепцию в процессе формирования своего имиджа преданного гуманиста, делясь такими вещами, как "тайные" визиты в благотворительные организации.
В одном отношении то, как Меган использовала свои медийные навыки, было больше похоже на королеву Елизавету, королеву-мать, чем на Диану, принцессу Уэльскую.
В браке Елизавета всегда старалась представить себя половинкой супружеской пары, продвигая вперед застенчивого герцога Йоркского, который затем стал королем Георгом VI. В дальнейшем Элизабет стала признана замечательной женой и чудесным человеком. Диана никогда этого не делала. На самом деле она поступала прямо противоположным образом, всегда подавляя принца Чарльза или соревнуясь с ним. Но, к чести ее невестки, это была единственная ошибка, которую Меган не совершала (да ладно!!! а как же вечно летящая впереди мужа Меган?! - замечание переводчика).
Гарри больше не был мальчиком, который не мог сделать ничего плохого в глазах обожающей его публики, но он явно оставался одной половиной Сассексов, всем своим видом сообщающей, что он и Меган - великая история любви, наравне с величайшими влюбленными в истории, такими как Ромео и Джульетта, Абеляр и Элоиза, Тристан и Изольда, Альберт и Виктория, даже Бонни и Клайд.
Когда бы и где бы они ни появлялись, Гарри и Меган держались за руки, их всепоглощающая любовь и привязанность друг к другу были очевидны, когда они разыгрывали воплощение истинной любви. Не должно было быть никаких сомнений в том, что это была подлинная история любви, потому что каждое их движение и действие показывало, насколько сильно они чувствовали друг друга. Однако, к сожалению, британская пресса и слишком большая часть британской публики, видели в них только коварную актрису и ее добровольную жертву. Публичные проявления привязанности Меган рассматривались не как знаки искренности, а как методы контроля, которые не замечал только Гарри.
Для того, чтобы британская пресса и общественность поняли, что Меган подлинный гуманист и искренний человек, ей нужно было преодолеть два препятствия.
Первым препятствием было плачевное состояние ее отношений с отцом, которое возмущало самых разных людей по самым разным причинам, а вторым - явное неуважение к традициям, которыми дорожили многие британцы. Ни пресса, ни публика не знали об этом, но они были близки к тому, чтобы отойти на второй план, как это было с ее отцом и британскими традициями. Она готовилась уйти от своих врагов с решимостью, которая шокировала бы их всех.
Мало кто, кроме Гарри и Меган, знал, что они планируют в начале 2020 года. Я почти уверена, что ни один из них не знал точно, как все обернется. Они знали, каковы их цели, но у них не было четкого плана действий.
Он - невинный иностранец, а она - великий провидец, который стратегически чувствует путь к своей цели, не имея возможности прочитать дорожную карту. Многие из их действий являются спонтанными. Они все выдумывают по ходу дела. Они играют в карты, прижав их к груди, поэтому большую часть времени они на самом деле не знают, что будут делать дальше. Но вот что они точно знают, так это то, где они хотят быть. Меган хочет вести образ жизни миллиардера из списка "А" в Калифорнии, известного в мире кино как великая благотворительница.
Воплощая свой план, Гарри и Меган использовали социальные сети, чтобы изложить свое видение себя тонкими и не очень тонкими способами. Их посты постепенно становились одновременно озорными и соревновательными, вызывая вопрос, не вернулись ли плохие старые времена Дианы. Покойная принцесса Уэльская была готова на все, лишь бы ухватить колонку на несколько дюймов выше Чарльза и других членов королевской семьи, иногда даже королевы. Например, она начала играть на пианино, когда он собирался произнести речь, или сделала новую прическу, сопровождая Королеву на торжественное открытие парламента, или когда позировала в жалком одиночестве перед Тадж-Махалом.
Казалось, что дух Дианы вернулся в тело Меган, и Гарри, который был слишком мал, чтобы оценить обиды, причиняемые его матерью, был слишком горд, чтобы признать, что его жена устроила ненужную и потенциально разрушительную конкуренцию, которая пиарила Сассексов за счет деятельности других членов королевской семьи. В прошлом году было слишком много случаев, когда он и Меган отнимали внимание у других членов семьи, обычно с помощью тщательно выверенных объявлений.
Первая бесстыдная уловка с похищением внимания имела место в апреле 2019 года, вскоре после того, как Сассексы создали свой собственный аккаунт в Instagram. Кэтрин Кембриджская - увлеченный фотограф, которая публикует фотографии своих детей на их дни рождения. Она прислала очаровательную фотографию Луи в его первый день рождения. В течение нескольких часов Сассексы выбили ее из новостей, выложив фотографии дикой природы, сделанные Гарри в честь празднования Дня Земли. Они получили 787 000 лайков по сравнению с 1,2 млн лайков Кэтрин, но королевский писатель Фил Дампир выразил мнение многих, когда сказал: "Это начинает выглядеть так, как будто Гарри и Меган соревнуются".
К фотографии, которую выложили Меган и Гарри, был очень забавный постскриптум. В Mail on Sunday была опубликована необрезанная фотография слона, показывающая, что он был привязан и усыплен, в то время как два других животных также были одурманены наркотиками. Поэтому картины изображали все, что угодно, только не дикую природу.
Гарри пожаловался в независимую организацию стандартов прессы, отрицая, что ввел общественность в заблуждение, но его жалоба была отклонена в конце января 2020 года.
В июне 2019 года Меган вновь успешно принизила появление Кэтрин Кембридж на Уимблдоне. Жена Уильяма - заядлая теннисистка, а также покровитель Всеанглийского теннисного клуба. В этом качестве она вручает призы победителям Уимблдона. Она сделала это, как обычно, но Меган удалось сбить ее и чемпионов с первых полос газет и получить 1,3 миллиона лайков - по сравнению с 670 000 ее невестки - появившись вместе с Гарри на премьере "Короля Льва" и поприветствовав Джей-Зи и Бейонсе, которая назвала ее "Моя принцесса".
Когда Фаррелл Уильямс сказал ей, как много их "союз" значит для цветных людей и как "мы болеем за вас, ребята", Меган поблагодарила его за ободряющие слова и сказала то, что вновь стало известно всему миру: "Они не облегчают задачу".
Что она имела в виду? - спрашивали люди, заинтригованные очевидной аномалией комментария Меган. Неужели она сопротивлялась? И если да, то почему? В нескольких хорошо подобранных словах она сумела втянуть публику в тайну своей собственной выдумки, в процессе превращения себя и своих чувств в историю. Несомненно, Меган была не менее искусна, чем ее покойная свекровь, в том, чтобы отвоевать место в центре внимания у всех конкурентов.
Критики хотели знать, почему Гарри, генерал-капитан морской пехоты, пропустил мемориальный концерт, посвященный 30-й годовщине гибели 11 морских пехотинцев, когда ИРА разбомбила Королевский морской склад в Диле. Ведь Меган могла бы и сама присутствовать на премьере "Короля Льва", пока он был на поминальном концерте. Это вновь было неправильно для людей, которые искренне хотели гармонии, и более того, хотели видеть королевскую семью функционирующей как достойное и единое подразделение, идущее в ногу, и не хотели наблюдать, как одна пара сбивает другую со своего насеста.
Противоречия, однако, заменили единство, и Гарри и Меган затмевали других членов королевской семьи, даже когда это было не в интересах семьи или нации. Дважды за календарный месяц им удавалось затмить королевские туры, первый из которых был их собственным в Южной Африке, а второй - Кембриджским туром по Пакистану в октябре 2019 года.
Это было важное событие, которое долго готовилось, и обе стороны возлагали большие надежды на его успех. Однако оно было полностью затмено сенсационными рекламными роликами предстоящего интервью Сассексов с Томом Брэдби, в результате чего придворный заявил: "Этот шаг, безусловно, затмил визит в Пакистан и испортил много работы многих преданных людей на протяжении нескольких месяцев".
Все журналисты трепетно относятся к соревнованию, и теперь, когда они знали, что между Сассексами и другими королевскими особами в целом, и Кембриджами в частности, действительно существует конкуренция, они сосредоточились на ней. Еще до того, как они обнаружили, что Меган поручила своим американским представителям сделать ее самой популярной женщиной на земле, с самым большим количеством подписчиков в Instagram, они начали отмечать, как Гарри и Меган используют посты, чтобы превзойти своего брата и Кэтрин.
До января 2020 года у Кембриджей было больше подписчиков в Instagram, чем у Сассексов. Отрыв был небольшим (у обеих команд 11+ млн подписчиков) по сравнению с такими звездами, как Криштиану Роналду (187 млн), Дуэйн "Скала" Джонсон (159 млн), Селена Гомес (158 млн), Ким Кардашьян (150 млн) и Кайли Дженнер (148 млн), но сообщения Меган и Гарри систематически сыпались на парад Уильяма и Кэтрин. Несмотря на то, что в конечном счете Меган стремилась задвинуть в тень Роналду, она приурочивала свои посты к мероприятиям Кембриджей с кажущейся конкретной целью выбить своих родственников из гонки.
Например, в тот день, когда Кэтрин выполняла три официальных обязательства, Меган опубликовала свою фотографию, сделанную две недели назад в Лондоне в благотворительном фонде животных Мэйхью, когда она гладила собаку, перенесшую операцию.
Королевский корреспондент Daily Express Ричард Палмер почувствовал себя вынужденным написать в Твиттере: "Вау, какое неудачное время, что в очередной раз, как только старший член королевской семьи возвестил о важной инициативе, в тот же самый момент Сассекский Королевский Instagram-аккаунт ожил PR-фотографиями".
Меган не может не схитрить. Будучи ребенком Голливуда, она знает, что лучше всего привлекает внимание. Собаки и дети делают это всегда, по крайней мере для людей, которым нравится, когда их кумиры показывают своим поклонникам, какие они замечательные, заботливые, чувствующие, гипер-гламурные, но всегда приземленные личности. Фактически Меган Маркл - бесконечно более интересная личность, чем Кэтрин Кембриджская. Люди со стороны всегда более непредсказуемы и занимательны, чем прямолинейные женщины вроде Кэтрин. Уже по одной этой причине неудивительно, что она и Гарри наконец-то догнали Кэтрин и Уильяма в Instagram, хотя их успех был бы недолгим.
Меган одержима конкуренцией, с заявленной целью обладать самым большим количеством последователей Instagram на земле, Кэтрин не хотела соревноваться со своей невесткой. Теперь, когда Меган уехала, герцогиня Кембриджская, как говорят, почувствовала облегчение от того, что атмосфера соперничества улеглась. Что касается ее, то быть герцогиней Кембриджской, которая однажды станет принцессой Уэльской, а затем королевой Соединенного Королевства, для нее более чем достаточно. Ей не нужно лишать Роналду его короны, и ей не нравилась атмосфера напряженности, которую создавала Меган, когда она начинала воровать сцены в своем стремлении к еще большему признанию.
Меган, однако, имела гораздо более американское представление о своем положении. Ее цели противоречили ее наследию, так же как цели Кэтрин Кембриджской противоречили ее собственным.
Целевой аудиторией Меган были не британцы, а американские миры торговли и развлечений. Будучи бизнес-леди, она слишком хорошо понимала, какую денежную ценность может иметь большое количество подписчиков в Instagram. Кардашьян платят сотни тысяч долларов за публикацию, иногда даже миллионы, и ее цель - вытеснить их и получить все финансовые выгоды, которыми они обладают.
Меган понимала, что она не обязана быть популярной среди всех, только среди тех, кому она нравится. Поэтому она могла позволить себе презирать своих критиков, ибо, как ни болезненно было их пренебрежение к ней, они не стоили того, чтобы завоевывать их, потому что не обладали ключами к успеху. Только ее сторонники держали эти ключи, и именно для них она и Гарри играли, снова и снова подчеркивая, что это они - первая пара в Королевском мире, а не Уильям и Кэтрин.
Поэтому неудивительно, что она и Гарри выбрали ночь перед 38-м днем рождения Кэтрин 9 января 2020 года, чтобы показать миру и королевской семье через Instagram, что они намерены играть новые прогрессивные роли.
Они объявили: "После многих месяцев размышлений и внутренних дискуссий мы решили сделать переход в этом году, начав играть новую прогрессивную роль в этом учреждении. Мы намерены отказаться от должности «старших» членов королевской семьи и работать над достижением финансовой независимости, продолжая при этом полностью поддерживать Ее Величество Королеву. Именно благодаря вашей поддержке, особенно в последние несколько лет, мы чувствуем себя готовыми внести эту корректировку. Теперь мы планируем сбалансировать наше время между Северной Америкой и Соединенным Королевством, продолжая выполнять свой долг перед Королевой, Содружеством и нашими патронажами. Этот географический баланс позволит нам воспитывать нашего сына с пониманием королевской традиции, в которой он родился, а также предоставит нашей семье пространство, чтобы сосредоточиться на следующей главе, включая запуск нашей новой благотворительной организации. Мы с нетерпением ждем возможности поделиться полной информацией об этом захватывающем следующем шаге в должное время, поскольку мы продолжаем сотрудничать с Ее Величеством Королевой, Принцем Уэльским, Герцогом Кембриджским и всеми соответствующими сторонами. А пока примите нашу глубокую благодарность за вашу постоянную поддержку".
И снова Меган и Гарри решили использовать социальные сети, чтобы диктовать повестку дня и формировать повествование. В течение последних нескольких месяцев действительно велись дискуссии относительно их желания жить по обе стороны Атлантики, занимаясь при этом коммерческой деятельностью. Они шли не так хорошо, как им хотелось бы. По словам одного из принцев, они были решительно против того, чтобы "съесть свой пирог и съесть его".
______________
You can't have your cake and eat it (too) - Вы не можете есть свой пирог и съесть его (тоже) - популярная английская идиоматическая пословица или образ речи. Как только пирог съеден, его уже нет. Пословицу используют, чтобы сказать, что у человека не может быть двух несовместимых вещей или что не следует пытаться иметь больше, чем разумно. Смысл пословицы аналогичен фразам «нельзя иметь оба варианта» и «нельзя иметь лучшее из обоих миров».
Пословица может показаться сбивающей с толку из-за двусмысленности слова have «иметь», которое может означать «держать» или «иметь в своем распоряжении», но которое также может использоваться как синоним слова «есть» (например, «позавтракать»). Некоторые находят распространенную форму пословицы неправильной или нелогичной.
Из Википедии
_______________
Томас Вудкок, главный герой-оруженосец Подвязки, член Королевского двора, старший герольд и специалист по генеалогии, чья задача состоит в том, чтобы гарантировать, что королевский образ будет сохранен нетронутым и незапятнанным неприемлемым коммерциализмом, сказал: "Я думаю, что это неправильно. Нельзя быть двумя вещами одновременно. Ты либо есть, либо нет".
Меган и Гарри утверждали в своем заявлении, что они намеревались быть в двух местах одновременно. До настоящего времени ни одному члену королевской семьи не было разрешено активно участвовать в коммерческой деятельности, сохраняя при этом свой королевский ранг со всеми сопутствующими привилегиями, обязанностями и конфликтами. Дворец не хотел, чтобы кто-либо из членов королевской семьи занимался коммерческой деятельностью ради собственной выгоды, и уж тем более не при финансовой поддержке государства.
С американской точки зрения, то, что хотели сделать Сассексы, казалось не только полезным, но и достойным восхищения. Это были взрослые мужчина и женщина, которым было далеко за тридцать. Они хотели действовать самостоятельно. Хорошо для себя. Независимость следует поощрять. Желаю им удачи.
Конечно, в Америке нет королевской семьи, и поэтому существующее представление о ее функциях поверхностно. Когда такие люди, как Кейтлин Дженнер, сравнивают свою семью или семью Кеннеди с королевской семьей, они полностью упускают суть. Королевская власть - это не то же самое, что знаменитости. Политиков тоже нельзя сравнивать с королевскими особами. Члены королевской семьи являются представителями своей страны, независимо от того, где и когда они находятся. От них ожидают, что они будут вести себя одинаково во все времена и при любых обстоятельствах. В отличие от знаменитостей, которые различают свою частную и общественную жизнь, к королевским особам это не относится. Вы принц или герцогиня всегда, а не только тогда, когда вам это удобно. Если вы занимаетесь коммерческой деятельностью, то это должно исходить от имени института монархии, а не от вашего имени. Прибыли, которые накапливаются в процессе, должны быть направлены не на ваше личное обогащение, а на благо нации.
Таким образом, то, что предлагали Гарри и Меган, противоречило всему, что было до этого, и было чревато трудностями. Реальность заключалась в том, что их известность, откуда и возникла их коммерческая привлекательность, основывалась на том, что они были членами королевской семьи. Хотя у каждого из них были личные качества, которые подчеркивали их привлекательность, суть заключалась в том, что коммерческая ценность Меган Маркл до замужества была ничтожно мала по сравнению с тем, что она приобрела впоследствии, и при всей привлекательности Гарри как спортсмена, никто никогда не нашел бы его столь же достойным внимания или желанным, будь он просто Гарри Виндзор, а не Принц Соединенного Королевства.
Британская корона, как уже говорилось ранее, очень сложна. Коммерция может быть сомнительным бизнесом. Благотворительность часто служит прикрытием для приобретения респектабельности после получения богатства сомнительными средствами. Теперь, когда активное вступление Меган и Гарри в коммерческий мир было лишь вопросом времени, королевской семье нужно было подготовиться к тому, что произойдет, если что-то пойдет не так. Малейший промах мог привести к потере престижа Сассексов и, как следствие, монархии.
Еще более опасным, однако, было предложение Сассексов смешать благотворительность и коммерцию. Современные благотворительные организации управляются таким образом, что организаторы получают солидное финансовое вознаграждение. Одно дело, когда профессионалы получают зарплату, которая иногда доходит до шести- и даже семизначных цифр, но существует реальная опасность, когда члены королевской семьи начинают получать такие суммы за работу, которую другие выполняют безвозмездно.
Если выяснится, что Меган и Гарри получали финансовую выгоду от своих благотворительных начинаний, то то, что можно было бы считать справедливым вознаграждением по отношению к кому-либо другому, будет расценено как коррупция с их стороны. Результат мог быть токсичным, поскольку Букингемский дворец слишком хорошо знал последствия, когда социалистическое правительство Испании преследовало инфанту Кристину, вторую дочь короля Хуана Карлоса I, и ее мужа Иньяки Урдангарина, герцога Пальма-де-Майорки. Эти испанские кузены были вовлечены в финансовый скандал с участием их некоммерческого института. Какое-то время казалось, что и инфанту, и ее мужа будут судить за мошенничество, но в конечном счете судили только его. Тем не менее, исход был катастрофическим для испанской королевской семьи. Король отрекся от престола, его зять был осужден и в настоящее время отбывает пять лет и десять месяцев в тюрьме Бриева в Авиле, а инфанта вместе с детьми переехала в Швейцарию и теперь является персоной нон грата при испанском дворе.
Из-за прежней деловой активности Меган и того, как тайно супруги закладывали основы для своих коммерческих и благотворительных начинаний, дворец опасался, что в конечном итоге они могут получить "расходы" на свою благотворительную деятельность, которые могут быть истолкованы как взятка. Меньше всего Букингемский дворец хотел, чтобы кто-то из британских королевских особ оказался втянут в финансовый скандал, охвативший испанцев. Они также хотели быть уверены, что коммерческая и благотворительная деятельность, которую начали Сассексы, никогда, даже в далекой перспективе, не могла бы быть использована антимонархическими политиками, чтобы поставить в неловкое положение монарха или королевскую семью.
Придворные гораздо более искушены, чем Меган или Гарри, и видят потенциальные ловушки, попав в которые они могут нанести ущерб монархии, но ни один из них этого не понимает. У Гарри просто нет интеллектуальных способностей, а Меган, при всей ее хитрости, настолько новичок в высшей лиге, что ей не хватало знаний, опыта и проницательности, которые она могла приобрести только со временем, совершая ошибки или не совершая, благодаря мудрости опытных советников монархии.
Конечно, если их целью было получить как можно больше славы и богатства для себя, не думая о благе монархии или интересах британского народа, то это было совсем другое дело.
Она и Гарри не получили бы надежных советов от каких-либо американских организаций, которые абсолютно невежественны и совершенно неопытны в том, что касается британских учреждений, и поэтому не в состоянии оценить риск для Британии или ее монархии, хотя они обладают несомненным опытом захватывать заголовки газет по обе стороны Атлантики.
Это были лишь некоторые соображения, на которые намекнул Букингемский дворец, когда заявил, что желание Гарри и Меган уйти с поста старших членов королевской семьи — сложный вопрос, и поэтому потребуется время, чтобы его решить. Супруги были не очень довольны тем, как дворец пытается его решить. Поэтому, стремясь донести свою точку зрения до своих сторонников и американской общественности, Гарри и Меган заставили «друзей» пожаловаться, что те, кто стоял на их пути, были просто «злобными скептиками», потому что они хотели независимости, а эти злобные противники не хотели ее дать. Чтобы подчеркнуть, что Гарри и Меган были доброжелательны и лояльны к тем противоборствующим силам, которые так отвратительно препятствовали им, эти друзья затем заверили мир, что герцог и герцогиня Сассекские, тем не менее, поступят так, как хочет дворец, хотя Гарри и Меган хотели, чтобы мир знал, что они благородны, несмотря на то, что были жестоко наказаны ни за что.
Хотя никто, кроме супругов, не хотел, чтобы они занимались коммерцией самостоятельно, Королева и ее старшие советники все же согласились с тем, что Сассексы вполне могут построить собственную карьеру, которая, в случае успеха, создаст благоприятный прецедент для их преемников. В конце концов, вторые сыновья и второстепенные члены королевской семьи будут всегда, и если удастся найти способ, при котором такие члены королевской семьи могли бы функционировать в коммерческих целях без угрозы для Короны, то это будет только на пользу последующим поколениям.
Сассексы же считали, что дворец обязан заботиться об их интересах не меньше, чем об интересах монархии. Гарри давал понять, что они с Меган должны иметь абсолютный контроль над своими возможностями. Зачем ему, второму сыну, ставить интересы монархии выше своих собственных — а именно это было целью дворца, — если он никогда не станет первым? Он и Меган, «казалось, не могли рассматривать никакую другую роль, кроме главной, а поскольку они никогда не будут королем и королевой Соединенного Королевства, они должны быть свободными, чтобы стать королем и королевой чего-то другого», сказал придворный.
Они искренне не понимали, почему их планы на будущее должны быть свернуты или контролироваться дворцом. Они не могли понять, почему абсолютная свобода заключать сделки так, как и когда им заблагорассудится, может противоречить их неизменному долгу перед Британской Короной и британским народом. Дилемма о том, смогут ли Гарри и Меган когда-нибудь стать полностью свободными от всякой ответственности перед Короной и ее гражданами, и должны ли они постоянно заботиться об интересах Короны и нации, независимо от того, являются ли они полностью работающими или полностью отошедшими от дел членами королевской семьи, даже дероялизированными, лежала в основе этого вопроса. Этот вопрос все еще остается нерешенным.
Мне сообщили, что Уильям был особенно разочарован поведением своего брата. Он всегда знал, что все они несут ответственность, которая выходит за пределы их личных желаний и даже за пределы их собственного счастья. Гарри, однако, всегда был склонен мыслить в более личных терминах, чем его старший брат, даже когда другие сочли бы более подходящим думать в институциональных терминах.
Это, в сущности, было результатом того, как Диана воспитывала Гарри. Она воспитала его без ограничений, чтобы он думал о себе и своих чувствах, а не объективно, избегал последствий своих действий, делал все, что ему заблагорассудится, считал себя особенным не потому, что он принц, а потому, что он был очаровательным Гарри. Немного меньше персонализма и немного больше роялизма, возможно, исправили бы баланс, потому что некоторые особенности Гарри обусловлены природой, но еще большая часть была обусловлена положением, в котором он родился. Диана сама переступила тонкую грань между потворством своим желаниям и ущербом, который ее действия могут нанести короне, но она, по крайней мере, понимала, что должна действовать осторожно, даже когда пыталась саботировать своего бывшего мужа или смутить королевскую семью. В глубине души она всегда знала, что однажды ее сын унаследует трон. Поэтому она не могла позволить себе слишком сильно раскачивать лодку, и это оказывало на нее сдерживающее влияние. У Гарри не было таких угрызений совести.
Как только он и Меган поняли, что их амбиции будут более достижимы вне королевской семьи, чем внутри нее, они стали вести себя с безрассудным пренебрежением, которое отсутствовало даже у Дианы. Гарри не думал о последствиях, чего никогда не позволяла себе Диана. Он не хотел оставаться в тени Уильяма точно так же, как его жена не хотела всю жизнь играть вторую скрипку при герцогине Кембриджской. Кроме того, между этими двумя женщинами существовал личный элемент, который помогал им оправдывать себя. Меган считает Кэтрин «скованной» и чувствует себя неловко рядом с ней, потому что их стили радикально различаются.
Кэтрин величественно традиционна, а Меган — квинтэссенция калифорнийской неформальности, и Гарри перенял у Меган презрение к традиционализму и теперь также с презрением относится к осторожному и сдержанному подходу Уильяма.
Бесспорно, Гарри и Меган стали мощной парой, которая хорошо зарекомендовала себя в Соединенных Штатах, хотя и не была оценена таким же образом в Великобритании. Они по-прежнему искренне любили делать что-то вместе. У них было много общих целей, ценностей, амбиций и интересов. Каждому из них нравится быть в центре внимания и чувствовать себя суперзвездами, которыми они стали. Они трепещут от осознания своей мечты, воображая себя гуманитарными светилами на мировой арене, признанными и прославляемыми за свои уникальные дары, как единственная королевская супружеская пара, сумевшая добиться независимости от королевской семьи.
Гарри уже давно раздражало, что он играет второстепенную роль. Если бы он женился на такой девушке, как Челси Дэви или Крессида Бонас, и вел традиционную британскую жизнь, то он бы смирился со своей участью, но, как только посторонняя женщина, вроде Меган, поведала ему о других возможностях, его глаза открылись, и любовь к ней ослепила его. Благодаря ей он уловил проблеск образа жизни, который раньше не мог и вообразить, но который позволил бы ему потворствовать себе так, как он до сих пор и представить себе не мог. И хотя он, скорее всего, был бы счастлив остаться в Британии и не разрывать свои связи так, как он это сделал, он понимал, что его брак будет работать только в том случае, если он поддержит Меган в ее видении того, какой может быть их жизнь.
С ее точки зрения, единственный способ реализовать свой истинный потенциал в качестве самостоятельных крупных игроков состоял в том, чтобы перенести театр действий из Великобритании в Соединенные Штаты, и не просто куда-нибудь, а в Калифорнию, где знания Меган в индустрии развлечений были бы активом, который, как мы надеемся, принесет им хорошие дивиденды, не только финансовые, но и с точки зрения престижа и международного признания, которого они хотят.
Поняв, что лучший способ достичь своей цели — создать собственную платформу, а не делить ее с братом и невесткой, Гарри и Меган решили стать свободными. Несомненно, ему предстояло сделать трудный выбор, который он предпочел бы не делать, если бы женился на другой женщине.
Но была и положительная сторона. Они больше не будут ограничены системой, в которой бы всегда оставались второстепенными игроками. Они решили выйти из тени и стать первопроходцами, каковыми они себя и считают и каковыми их признают на родине Меган. Для них, особенно для Меган, было крайне неприятно всегда находиться не в центральном положении, которого требовали их видение и амбиции. Только избрав свой собственный путь, они смогут блистать как центральные игроки, а не делить королевскую платформу с колодой, так явно сложенной в пользу Кэтрин и Уильяма.
Хотя некоторые общественные деятели в Британии, такие как актриса Хелен Миррен и писательница Хилари Мантел, считали, что звезда Меган должна ярко сиять, на национальном уровне их не поддержали. По общему мнению, Гарри и Меган не только покинули британскую королевскую семью и британский народ, но и проявили неуважение, сделав заявление о своем уходе без предварительного уведомления кого-либо из членов королевской семьи или придворных. Этот факт был подтвержден Букингемским дворцом, который сообщил королевскому корреспонденту Би-би-си Джонни Даймонду, что он был разочарован их решением, что «королевская семья была задета» этим заявлением и что «ни с кем из членов королевской семьи не консультировались».
Чтобы довести дело до конца, Букингемский дворец затем опубликовал свое собственное заявление, противоречащее Сассексам: «Переговоры с герцогом и герцогиней Сассекскими находятся на ранней стадии. Мы понимаем их желание принять другой подход, но это сложные вопросы, на проработку которых уйдет время».
Дворец как бы говорил, что «Меган и Гарри пытались протаранить нас, меняя правила игры. Мы готовы уступить дюйм, может быть, даже два, но они захотели пройти милю еще до начала гонки. А теперь они набросились на нас с кулаками и стали швырять нам в лицо песок, а также ухватились за всевозможные привилегии, которые мы не можем им позволить, не повредив монархии, и хотя они не ведают, что творят, мы планируем быть разумными и дать им столько, сколько сможем».
Королева, Принц Филипп и Принц Чарльз, должно быть, испытывали настоящее дежавю, потому что уловка Гарри и Меган напоминала поведение Дианы во время переговоров о разводе, в частности, в отношении ее будущего титула. Как и Меган с Гарри, она начала переговоры с семьей наедине, но когда ей показалось, что они идут не так быстро и не так хорошо, как ей бы хотелось, она обманом заставила Чарльза встретиться с ней, но поспешила без окончательного согласия и солгала, что они с Чарльзом договорились по некоторым вопросам, хотя на самом деле это было не так. Она была готова отказаться от титула Принцессы Уэльской. Поскольку она была матерью будущего короля и, вероятно, могла снова выйти замуж, она хотела стать Ее Королевским Высочеством принцессой Дианой. Это позволило бы ей снова выйти замуж и сохранить королевский титул. С другой стороны, если бы она осталась Дианой, принцессой Уэльской, и снова вышла бы замуж, например, за Доди Файеда, она была бы просто Леди Дианой Файед, а не Ее Светлостью принцессой Дианой, Миссис Доди Файед. Она перехитрила саму себя, и мне сказали, что королева, разъяренная тем, что решила поверить ей на слово, а Диана обманула Чарльза, лишила ее титула Королевского Высочества.
Никогда нельзя забывать о человеческом факторе. Гарри — сын Чарльза, брат Уильяма, внук королевы. Они все его любят. Все они прекрасно понимали, что Гарри был бы счастлив оставаться работающим членом королевской семьи, заниматься благотворительностью и поддерживать военные связи, если бы не женился на женщине, которая хотела воспользоваться своим королевским статусом и начать самостоятельную жизнь вместе с ним. Слова «финансовая независимость» вызывали ужас во дворце. Никто из тех, кто любил Гарри, не верил, что он жаждет финансовой независимости. До женитьбы он был вполне доволен своим материальным положением. Если бы он женился на Челси Дэви или Крессиде Бонас, то он предпочел бы довольствоваться жизнью герцога королевской крови, а не вести жизнь богатого американского предпринимателя. У него было более чем достаточно денег для своих собственных мирских нужд, а также для жены, которая довольствовалась бы жизнью обычной королевской герцогини.
Однако, Меган не хотела вести такой образ жизни. Она не хотела ни скучных обязанностей, ни тяжелой работы. Она предпочитала блеск и гламур мира развлечений. За те полтора года, что они с Гарри были женаты, они близко познакомились со звездным образом жизни таких друзей, как Элтон Джон и Джордж Клуни. Отношение Меган ко всему сибаритскому ничуть не изменилось с тех пор, как она призналась в своем блоге The Tig, как ей нравятся привилегии сверхбогатых людей. Она хотела этого для себя, и Гарри, как всегда стремясь угодить ей, был готов согласиться с ее амбициями.
Хотя никому из членов королевской семьи не нравился план Гарри и Меган стоять одной ногой в королевском лагере в Британии, а другой - на коммерческом рынке в Соединенных Штатах (Канада была признана всеми не более чем удобной ступенькой), тем не менее, Королева, Принц Уэльский и Уильям были готовы работать над достижением modus vivendi, который позволил бы Меган и Гарри с честью покинуть королевскую семью и проложить свой собственный путь.
К этому времени они уже поняли, что Меган была грозной личностью, которая действовала совершенно не так, как они. Она, несомненно, была одной из самых сильных личностей, с которыми кто-либо когда-либо сталкивался, как сказала ее хорошая подруга Серена Уильямс, когда пела ей дифирамбы. Кроме того, ее все время поддерживал муж, непрерывно повторяя мантру: "Чего хочет Меган, то и получает". Поэтому у королевской семьи не было выбора, кроме как смириться с тем, как хотели жить Гарри и Меган.
Как выразилась бывшая фрейлина принцессы Маргарет, Леди Гленконнер, "Меган не задержалась надолго, потому что не понимала, что быть королевской особой - это очень тяжелая работа, а порой и довольно скучная. Это не только веселье и гламур".
Меган не только хотела, чтобы ее стиль жизни был более ярким, возбуждающим и захватывающим, но и, будучи деловой женщиной, она хотела, чтобы он окупался. Этого они с Гарри намеревались достичь, используя свой королевский статус для получения финансовой выгоды, купаясь в лучах королевской славы и полируя глянец голливудскими знаменитостями без скучных встреч с мэрами и прочих скромных, не заслуживающих внимания новостей занятий, которые являются ежедневной рутиной монархий, но которые наскучили Меган так же жестко, как они наскучили Диане.
Как примирить то, что на первый взгляд казалось непримиримым вызовом, стоящим перед королевскими особами. Они прекрасно понимали, что Меган, будучи американкой, хотела наслаждаться жизнью в Соединенных Штатах, оставаясь членом королевской семьи. Положительная реакция на их желание уйти от обязанностей была ошеломляющей. Поскольку американцы не понимали, насколько важно для британской короны и британского народа, чтобы отъезд Гарри и Меган был осуществлен с минимальным ущербом для всех заинтересованных сторон, американские средства массовой информации не затрагивали ни одну из национальных проблем британцев. Американские доклады были по существу поверхностными, не учитывавшими все нюансы, которые волновали англичан, а порой и просто грубо обходившие эти соображения.
К тому же посыпались обвинения в том, что Меган стала жертвой расизма и снобизма. Обвинение в снобизме было просто смешным. Софи Рис-Джонс и Кэтрин Миддлтон тоже принадлежали к среднему классу, и они успешно вошли в королевскую семью, поэтому происхождение Меган не могло быть проблемой. И расизм тоже. На самом деле, раса Меган играла в ее пользу, поэтому Британия была недовольна тем, что за тот радушный прием, оказанный ей первоначально, им отплатили обвинениями в расизме. Ее неспособность счастливо обосноваться в Британии была связана не с ее расой, а с ее отказом приспособиться к новому образу жизни.
Людям по обе стороны Атлантики следовало бы просто признать, что такой зрелой женщине, как Меган, привыкшей жить по-своему и довольной собой, почти неизбежно будет трудно приспособиться к новой обстановке, в которой ценности и ожидания радикально отличаются от тех, к которым она привыкла. Обвинять англичан в предвзятости из-за неспособности Меган ассимилироваться было бы так же необоснованно, как обвинять ее в том, что она это делала злонамеренно. Тот факт, что она не могла и не хотела приспособиться к жизни в Британии, не делал ее злой, так же как неспособность Британии приспособить свои ценности, обычаи, традиции и ожидания к ее удобству не делает нас, британский народ, расистами. Если бы Меган была европеоидной голубоглазой блондинкой, которая вела себя точно так же, как она себя вела, она получила бы такую же реакцию. Скорее всего, это было бы даже быстрее и жестче по тону, по очевидным причинам.
Несправедливое обвинение в расизме вызвало возмущение в Британии. Все больше людей считали, что Гарри и Меган обязаны не только королевской семье и монархии, но и всему британскому народу, который так тепло приветствовал ее. То, что супруги позволяли выдавать обоснованную критику своих действий за расизм, было безжалостным цинизмом с их стороны. Она не сделала ничего, чтобы завоевать любовь британцев, и фактически потеряла их уважение, потому что единственное, чего не могла принять нация, гордящаяся честной игрой, это обвинения в том, в чем она не была виновата. Если Меган не знала старого британского осуждения "Это не крикет" (англоязычная фраза, означающая неспортивное поведение в спорте, в бизнесе или в жизни в целом, - прим. пер.), то Гарри должен был знать. И его молчание не делало ему чести.
Королевской семье пришлось срочно решать, как лучше поступить с супружеской парой, которая стремилась добиться своего, невзирая на проблемы для своей семьи, нации и института монархии. Один из европейских членов королевской семьи рассказал мне, что Королева, Принц Уэльский и принц Уильям с самого начала "перегибали палку, пытаясь прийти к какому-то соглашению" с Меган и Гарри.
Поведение Гарри и Меган с тех пор, как они впервые объявили о своем уходе, имело явно враждебный оттенок. Мне сказали, что Уильям был в ярости на Гарри и Меган за то, что они использовали ее друзей, чтобы унизить Королеву и обвинить семью в злобных действиях, хотя ничего подобного не было. Единственная позиция семьи состояла и продолжает оставаться в том, чтобы найти путь, который позволит Сассексам зарабатывать столько денег, сколько они хотят, не нанося ущерба короне.
Никому не нравится быть обвиненным в преследовании, тем более когда это не соответствует действительности, но семья понимает, что большую роль здесь играет «человеческий фактор», как объяснил член европейской королевской семьи.
Члены королевской семьи оказались в безвыходном положении. Они не отрицают права Меган жить так, как она считает нужным. Они признают, что с их стороны было бы неразумно ожидать, что почти сорокалетняя женщина, которая не может переключиться с одного образа жизни на другой, пожертвует своим комфортом ради их благополучия. Это действительно очень печально, но королевская семья знает, что подобные вещи случаются с миллионами семей по всему миру. Они надеются, что люди поймут и проявят сострадание к их дилемме - и к Гарри тоже.
Эта королевская особа объяснила, что первоначальное заявление Сассексов об уходе было именно тем, что многие в британской прессе и многие во дворце сочли «захватом власти». Это должно было заставить королевскую семью принять то, что они не могут принять. Они (Меган и Гарри) пытались жестко наказать семью».
Во дворце сочли это заявление "дерзостью". И все понимали, насколько Сассексы оторваны от реальности. В самом деле, кто в здравом уме станет делать заявление о том, что они собираются "сотрудничать с королевой"? Это подтверждает, насколько крайне самомнительной, даже бредовой является эта пара. Королева - это Суверен. Она - глава семьи. Она - их НАЧАЛЬНИК. Начальство не сотрудничает с подчиненными. Они сотрудничают с РАВНЫМИ. Единственные равные Королеве - это главы других государств. Как армейский офицер, Гарри слишком хорошо знает, что его Суверен - это его главнокомандующий. Все военные люди уважают субординацию. Как член королевской семьи, он знает, что внук Государя не имеет паритета с Государем.
В Меган начало проникать осознание, что она такой сильный персонаж и такая самоуверенная личность, что считает себя равной любому другому живому человеку, независимо от того, кто он и каково его положение, и что она чувствует себя достаточно сильной, благодаря своей вере в себя, что она будет сражаться с кем угодно, включая Королеву, и будет считать себя имеющей полное право вести переговоры с кем угодно, включая Королеву, как будто они равны.
Хотя такое отношение считается достойным восхищения во многих кругах в Соединенных Штатах, внутри британского истеблишмента оно рассматривается как достойное презрения folie de grandeur (безумие величия, фр., - прим. пер.).
Тот факт, что Меган не уважала своего собственного президента, укрепило ее веру в то, что должность главы государства - это просто еще одна должность, и что она, будучи признанным активистом, имеет полное право оспаривать ее, когда это в ее интересах.
Для людей, которые восхищаются расширением прав и возможностей, не может быть никаких сомнений в том, что Меган превратилась в наделенную полномочиями женщину, которая не уважает ни одного человека или положение так же, как она уважает свое право прокладывать свой собственный путь. Тот факт, что она теперь взяла на себя роль королевы Елизаветы II, мягко говоря, внушал благоговейный трепет. Она заслужила признание за то, что решила относиться к монарху просто как к еще одному обычному человеку. Но такое отношение вызвало удивление во многих британских кругах, не в последнюю очередь в прессе, которая вскоре увидела, насколько сильной и находчивой может быть Меган, когда она надевает свой мыслительный колпак. Едва успев заявить о своем уходе, она и Гарри сделали заявление, в котором объявили, что приостанавливают действие системы Rota. Это было все равно что бросить боевую гранату в СМИ.
Упомянутая ранее система Royal Rota, существовавшая десятилетиями, рассматривалась и прессой, и дворцом как наиболее справедливый и практичный и взаимовыгодный способ сосуществования этих двух органов британской национальной жизни. Назначив одного журналиста и/или фотографа из пула журналистов семи ведущих газетных компаний страны, как королевская семья, так и пресса были уверены во взаимовыгодном освещении с минимальными усилиями, поскольку единственный представитель передавал контент всем другим своим коллегам.
Рота всегда работала хорошо, потому что только аккредитованные журналисты имеют доступ к королевским особам. Это гарантировало им солидное представительство и определенную меру контроля, приемлемую для обеих сторон. Журналисты, которые позволяли себе сомнительное или неэтичное поведение, теряли свою аккредитацию, в то время как члены королевской семьи признавали, что пресса имеет право на справедливую критику, поэтому система всегда имела определенную степень беспристрастности, которая хорошо работает как для королевской семьи, так и для прессы.
На этом этапе следует помнить, что британские королевские особы, как и все другие общественные деятели в Великобритании, признают, что наши средства массовой информации более надежны и критичны, чем любая другая национальная пресса. Все это понимают, большинство общественных деятелей принимают это и смиряются с этим, даже несмотря на то, что все мы в то или иное время боремся с негативом. Общественные деятели, которые слишком громко оплакивают свою судьбу, теряют уважение как со стороны своих коллег, так и со стороны прессы, потому что большинство общественных деятелей в этой стране высоко ценят важность Свободной Прессы.
Хотя Гарри и Меган утверждали, что они тоже уважают право прессы призвать их к ответу, каждое их действие противоречило этим утверждениям, и те, кого они пытались заткнуть за пояс, считали их лицемерными и меритократическими. Они хотели, чтобы британская пресса действовала так же, как американская, освещая знаменитостей. PR-службы пишут сценарий, а газеты и журналы в США либо следуют ему, либо изменяют его с согласия субъекта и/или его/ее пресс-представителей. Именно к этой системе Меган Маркл привыкла, будучи второстепенной знаменитостью, которая была недостаточно достойна того, чтобы журналисты заняли независимую позицию.
Для нее было чем-то вроде шока, когда она столкнулась с тем, как функционирует британская пресса: ее взгляды могли быть оспорены, ее поведение тщательно изучено. И очевидно, что отказ Сассексов сотрудничать с Royal Rota был их решительной попыткой навязать журналистику американского стиля более сильной британской прессе. Политика Меган и Гарри заключалась в устранении всех, кто им не нравился, их альтернативой была замена системы Rota на систему их собственного изобретения.
Теперь Гарри и Меган решили унизить своих противников, представив себя жертвами. Они обвинили авторитетные органы британской прессы в том, что те лицемерные лжецы и мошенники, которые злонамеренно искажают и переворачивают их действия. Они заявили, что "хотели бы изменить и расширить доступ к своей работе" и что они будут "приглашать специализированные средства массовой информации на конкретные мероприятия, чтобы обеспечить более широкий доступ к их деятельности, расширяя спектр освещения новостей".
Для британской прессы это было лицемерным оскорблением, поскольку Сассексы ограничивали доступ, запрещали всех репортеров основного направления, выбирая вместо них только ручных журналистов, которые сообщали бы об их деятельности так, как им было бы приятно. Или, как выразились Гарри и Меган, "заслуживающие доверия средства массовой информации". На самом деле это означало, что они должны делать репортажи в североамериканском стиле, в котором Сассексы поставляли бы им новости, а пресса добросовестно повторяла их слова.
Неудивительно, что основная часть прессы была разгневана этой уловкой, лишавшей их доступа, на который ранее они имели право по давно установившейся практике. Но Меган хитра, и она придумала способ противостоять своим противникам так, как это не удавалось никому из королевских особ. Для людей, которые хотят контролировать то, что о них пишут в прессе, она в одночасье превратилась в нечто вроде героини.
Мне достоверно известно, что Меган и Гарри опасались, и не без оснований, что британская пресса могла саботировать их хорошо продуманные стратегии повышения как финансового, так и репутационного уровня. Они опасались, что средства массовой информации могут указать на потенциально неблагоприятные последствия их коммерческой деятельности для благосостояния монархии. Это бы ослабило их престиж в США, ослабило их бренд и возможности для бизнеса. Поэтому они должны были нейтрализовать такие комментарии еще до того, как они были сделаны. Поэтому наиболее эффективным способом было представить себя жертвами порочных и несправедливых средств массовой информации и взять под полный контроль повествование о себе. Новости должны исходить не из независимых и неконтролируемых источников, а исключительно от самих себя. Только тогда они смогут контролировать лояльный поток информации.
Это был чистый медиаменеджмент. Несомненно, за всем этим стояла Саншайн Сакс. Конечно, все это было не ново, так как любой изучающий историю знает, как важно формирование общественного мнения.
Двумя признанными гениями двадцатого века были блестящий министр пропаганды Гитлера Йозеф Геббельс и Диана, Принцесса Уэльская. Поэтому неудивительно, что ее сын Гарри и его подкованная в общении со средствами массовой информации жена проявили такие способности. Но что было удивительно, так это полное отсутствие границ. Они не только были новаторами, будучи настоящими "силами перемен", но и вели себя с напористостью и безжалостностью, которые были поистине удивительными не только для прессы и общественности, но и для дворца.
Несомненно, их хорошо консультировали настоящие эксперты. Их тактика была направлена на то, чтобы держать британскую прессу на задворках. Поступая таким образом, они ослабляли критику в свой адрес, поскольку пресса уже не могла формировать повествование, а была вынуждена следовать за ним.
Меган и Гарри намеревались изменить отношение к прессе, чтобы общественность в конечном итоге решила, что обоснованная критика Сассексов со стороны прессы - это просто придирки, даже когда пресса действительно выполняла свою ответственность перед нацией, справедливо и точно комментируя их желание изменить заветные национальные обычаи и институты, которые подавляющее большинство британской общественности не хотело менять.
Придумав такую эффективную тактику исключения нежелательной прессы, Меган и Гарри также ясно дали понять в своем объявлении, какого рода комментарии прессы они будут в дальнейшем считать приемлемыми. Они требовали "объективной" отчетности, а также продолжать использовать социальные сети, чтобы делиться информацией с общественностью напрямую. Это поразило британские СМИ как еще более лицемерное ханжество, и каждый журналист, с которым я беседовала, верил, что политика Сассексов всегда будет заключаться в том, чтобы контролировать доступ так жестко и передавать информацию так осторожно, что единственная картина, которую когда-либо увидит публика, будет сильно отцензурирована.
Тем не менее заявления Гарри и Меган получили поддержку в Соединенных Штатах, где существовало мнение, что это они стали жертвами британской прессы, а не наоборот. Эти позитивные реакции показали, что на самом деле существует как реальный культурный, так и поколенческий разрыв. Несмотря на то, что американцы дорожат своими правами по Первой поправке, они не осознают опасности, которую Сассексы представляли для свободы слова в Великобритании. Британцы, к которым в данном случае относятся и канадцы, поняли это.
Молодежь по обе стороны Атлантики приняли два заявления Меган и Гарри за чистую монету. Они считали, что у пары должен быть шанс вести свою собственную жизнь так, как они считают нужным. Если они хотят бросить королевский образ жизни и зарабатывать деньги, пусть делают. Это чувство не разделяла более зрелая часть населения, которая считала королевскую чету жадной, эгоистичной и потворствующей своим желаниям.
Герцогство Корнуолл, принадлежавшее принцу Чарльзу, с тех пор как Меган вышла замуж за его сына, потратило на ее одежду почти миллион фунтов. Ремонт их дома в Виндзорском поместье королевы обошелся налогоплательщикам в 2,4 миллиона фунтов стерлингов. Ни один из них не был перегружен работой. На самом деле, они хотели слишком многого: быть королевскими особами, когда это им выгодно, и частными гражданами, когда это не подходит. Они хотели быть и там, и там, время от времени выступая на королевских мероприятиях, когда это было в их интересах, получая поддержку от налогоплательщиков, и одновременно зарабатывать себе состояние. Им было все мало и мало...
Решение Меган и Гарри уйти с поста старших членов королевской семьи вызвало раскол в обществе, и это было самым интересным.
Для тех из нас, кто имел инсайдерскую информацию о том, что происходит на самом деле, было удивительно наблюдать, как даже высокопоставленные люди, такие как канадский премьер-министр, могут вмешаться и сделать все великолепно неправильно среди этого общественного клубка одобрения и неодобрения. Объявление Гарри и Меган, которое прозвучало, как гром среди ясного неба, и сбило с толку королевскую семью, содержало так много наслоений, которые воспринимались как неуважение или объявление войны, что только наивные, неискушенные или тупые люди могли прочитать его и подумать, что обложка раскрывает содержание книги. Тем не менее, хороший друг Меган и Гарри, Джастин Трюдо, заявил, что Канада не только примет их, если они решат переехать туда, но и разделит расходы на их безопасность с британцами, пока они будут в Канаде.
Последовавшие за этим вопли политиков и общественности ясно дали понять, что канадцы не хотят ничего платить за привилегию жить с Меган и Гарри в одной стране. Они раскритиковали щедрое предложение премьер-министра, а некоторые политики пошли еще дальше, заявив, что канадская монархия потому так хорошо работает, что члены королевской семьи только посещают ее, а не живут там.
Такого никогда не было раньше. Дочь королевы Виктории принцесса Луиза и ее муж маркиз Лорн, впоследствии 9-й герцог Аргайл, жили в Канаде, когда он был генерал-губернатором, а также брат королевы Марии Граф Этлон и его жена принцесса Алиса Олбани, внучка королевы Виктории. Бывший принц Аластер, 2-й герцог Коннотский, внук короля Эдуарда VII, не только прожил в Оттаве три года, будучи адъютантом Лорда Этлона во время Второй мировой войны, но и замерз насмерть, выпав из открытого окна в Ридо-холле, официальной резиденции генерал-губернатора, будучи пьяным. Но многое изменилось с тех пор, как Лорд Этлон покинул пост генерал-губернатора в 1946 году. Канадцы больше не хотели, чтобы члены королевской семьи проживали в Канаде. В редакционной статье, опубликованной в газете The Globe 13 января 2020 года, это было изложено ясно и подробно:
Это четко выражало точку зрения многих канадцев, но в то же время прямо указывало на суть дилеммы. Канадцы сочувствовали Гарри в его стремлении уйти от королевской жизни, но не приглашали его сделать это в Канаде.
Хотя уход Меган и Гарри был огромной новостью, и реакция была достаточно разной, давая каждой стороне пространство для маневра, семья должна была вмешаться, чтобы избежать последствий для монархии и исключить возможность ущерба, даже для самой пары.
Гарри и Меган, конечно, не собирались постоянно жить в Канаде, но, будучи искусными тактиками, понимавшими, что их радикальное бегство из Соединенного Королевства было бы более терпимым, если бы их конечная цель - Калифорния - была скрыта под фиговым листком желания жить в стране Содружества, они позволили всем думать, что собираются жить в Канаде.
Это имело конституционные последствия, но они были незначительными, потому что Гарри был достаточно далеко по линии преемственности. Сначала он был просто запасным, но, как только у Уильяма родился первый ребенок, он перестал быть даже им. К 2020 году он стал четвертым запасным после троих детей Кембриджей. Тем не менее, он все еще был членом королевской семьи, все еще любимым, и все еще тем, чье поведение могло повредить монархии и потенциально ему самому.
Более того, то, что позволяли ему сделать сейчас, создавало прецеденты, которые могут повлиять в будущем на принцессу Шарлотту и принца Луи Кембриджских, поэтому было важно все сделать правильно.
Королева взяла дело в свои руки. В семье она всегда играла второстепенную роль по отношению к принцу Филиппу. Однако в том, что касается ее функций как Суверена, она неизменно ревностно охраняла свою территорию, не допуская вмешательства со стороны любого члена семьи, включая своего властного мужа, которому в других случаях она подчинялась, или властную мать, из тени которой она вышла только после ее смерти в 2002 году.
Несмотря на свою личную скромность, Елизавета II, как королева, всегда обладала поразительной степенью уверенности. Ее личный секретарь достопочтенный (впоследствии сэр) Мартин (затем Лорд) Чартерис был первым, кто обратил на это внимание сразу после ее вступления на престол в возрасте двадцати пяти лет. Он заметил, какой уверенной она становилась, как только ей приходилось исполнять роль монарха.
У нее был подлинный природный авторитет и абсолютная уверенность, возможно, благодаря тому образованию, которое она получила в роли монарха у своего отца, короля Георга VI, и своей бабушки, королевы Марии.
Королева использовала эту царственную уверенность с пользой, когда совещалась с главой семьи, принцем Филиппом, который к тому времени жил на ферме Вуд в поместье Сандрингем, отказавшись от общественной жизни.
Известный в семье своей мудростью, практичностью, гуманностью и непоколебимым королевским подходом к долгу, он, по словам одного европейского монарха, придерживался такой точки зрения: "Самое главное - не дать всему затянуться". Решения должны быть приняты, и приняты быстро, поэтому в понедельник 13 января была назначена встреча между Королевой, Гарри и двумя следующими монархами - Чарльзом и Уильямом. Королева сообщила всем, что решение должно быть принято до чая, а это означало, что не позднее пяти вечера.
Королевские кузены сообщили мне, что принц Филипп был потрясен тем, как Меган и Гарри пытались оказать давление, чтобы добиться своего. Он был рад не участвовать в самой встрече и, подкрепив Королеву своей поддержкой, уехал из большого дома как раз перед началом встречи со своей хорошей подругой Пенни, женой внука его дяди по материнской линии Дики Маунтбэттена Нортона Нэтчбулла, 3-го графа Маунтбэттена Бирманского.
Гарри приехал из Виндзора пораньше, надеясь заранее встретиться с бабушкой, чтобы повлиять на нее, но ничего не вышло. Она оставалась недоступной до назначенного времени, ожидая прибытия принца Уэльского и Уильяма.
Несмотря на то, что королева ясно дала понять, что хочет достичь соглашения до завершения встречи, все вокруг испытывали личную боль. Чарльз был в отчаянии от того, что его попытки включить Меган в свой круг не увенчались успехом и что Гарри бросил им крученный мяч, в то время как Уильям был расстроен тем, что брат, которого он любил и защищал всю свою жизнь, мог вести себя так безрассудно и разрушительно.
Королева была разочарована тем, что все блестящие возможности, которые этот союз дал всему Содружеству, могли сойти на нет, и что теплота, щедрость и гостеприимство, которые семья и общество проявили к Меган, значили для нее так мало.
Сам Гарри чувствовал, что его недостаточно поддерживают, и был расстроен, когда стало ясно, что они с Меган не смогут поехать в Северную Америку, заключать сделки налево-направо, возвращаться в Британию для нескольких фотосессий, которые будут поддерживать их заработок, и вообще делать все, что им заблагорассудится.
Что касается их хорошо продуманных планов по использованию королевского положения, то Гарри сообщили, что им дают испытательный срок продолжительностью в один год.
Помимо того, что супруги получили испытательный срок, семья ясно дала понять Гарри, что они с Меган не будут решать, что делать в отношении своих королевских покровительств, как он и Меган предлагали в своем первоначальном назначении. Ему сообщили, что он должен будет отказаться от своих связей с армией. Это был большой удар для него, потому что "он действительно планировал приезжать, сидеть на корточках с мужчинами, наслаждаться товариществом, которое было одним из самых лучших моментов его жизни, а затем возвращаться в Америку, желательно, на частном самолете друга, чтобы заключить больше сделок, пока Меган увеличивала семейное состояние, став президентом Соединенных Штатов или просто обычной миллиардершей, не важно", - объяснил один из его кузенов.
Гарри не рассчитывал на то, что его вынудят отказаться от должности генерал-капитана королевской морской пехоты, которую он унаследовал от своего деда принца Филиппа и высоко ценил; Почетного командующего ВВС или главнокомандующего малыми кораблями и подводными лодками Королевского Военно-Морского флота. Потеря этих должностей действительно причинила боль, как он признался несколько дней спустя, когда выступал в Челси Айви от имени Sentebale, благотворительной организации, которую он основал и которая поддерживает психическое здоровье и благополучие детей и молодежи, больных ВИЧ в Лесото и Ботсване.
Он также не утратил покровительства над Invictus Games, которые сам же и основал. Тем не менее, единственными действительно значимыми патронажами, которые ему и Меган было позволено сохранить, были должности президента и вице-президента Королевского фонда Содружества. Королева искренне любит Содружество, как знают все ее близкие, поэтому, позволив Гарри и Меган сохранить эти покровительства, она надеялась, что это позволит открыть каналы для более широкого сотрудничества в будущем.
И последнее, но не менее важное: Гарри и Меган также были вынуждены отказаться от использования своих титулов Королевского Высочества. Хотя они не были лишены их, им было запрещено использовать эти почетные звания после того, как они официально ушли в отставку как члены королевской семьи 31 марта 2020 года. Королева, принц Чарльз и принц Уильям передали четкое сообщение: вы не можете быть одновременно и внутри, и снаружи. Это или-или.
Это был еще один тонкий способ установить некоторый контроль над упрямой парой. Если бы они вели себя прилично, то о дальнейших понижениях не могло быть и речи, но подразумеваемая угроза была очевидна: перейди черту, и ты можешь вообще потерять свой королевский ранг.
Вряд ли Меган и даже, возможно, Гарри знали, что существует прецедент, когда королевским особам запрещалось пользоваться своими королевскими титулами. В 1917 году Ее Высочество Принцесса Мод, графиня Саутеск, получила приказ от своего дяди, короля Георга V, прекратить использование стиля и титула принцессы, которыми в 1905 году ее одарил дед, король Эдуард VII. С тех пор она стала известна под своим именем по мужу - Леди Саутеск. Хотя она оставалась принцессой и Королевским Высочеством и ее коронационные одеяния были одеянием принцессы, а не графини, даже в придворном круге о ней упоминали только как о графине. Если бы она продолжала пользоваться своими королевскими титулами, король Георг V лишил бы ее их.
Поскольку Гарри и Меган сейчас находятся в столь же аномальном положении, и никто еще не знал, окажется ли Меган индивидуалисткой в коммерческом и политическом плане, как некоторые опасались, обе двери были открыты. Если она и Гарри будут уважать границы, за которыми члены королевской семьи могут действовать в коммерческих и политических целях, им будет позволено сохранить свой королевский статус. Если они отклонятся от требуемых высоких стандартов, их могут лишить этого права.
Это была не пустая угроза, и конституционалисты, которые утверждают, что парламент должен будет проголосовать за лишение Гарри его королевского статуса, ошибаются.
Хотя пэры не могут быть отозваны иначе как по решению парламента, король Георг V одним росчерком пера в патенте от 20 ноября 1917 года лишил целый ряд своих королевских родственников их королевского статуса. Среди них был внук короля Эдуарда VII принц Алистер Коннотский который стал лордом Макдаффом; братья королевы Марии принцы Адольф и Александр Текские, ставшие соответственно маркизом Кембриджским и графом Этлоном, а их наследники принцы Георг и Руперт были понижены до графа Элтема и виконта Трематона вместе со всеми остальными детьми, которые стали просто лордами и леди; и принцы Баттенберги Генрих и Людовик, чьи браки с дочерью королевы Виктории Беатрис и внучкой Викторией не помешали им стать маркизами Кэрисбрук и Милфорд-Хейвен, в то время как все их маленькие дети стали просто лордами и леди. Королева, возможно, и не сможет лишить Гарри герцогства, не пройдя через парламент, но она, безусловно, сможет лишить его королевского статуса с той же легкостью, с какой ее дед лишил только что упомянутых.
Друг Гарри и Меган сказал мне, что ни один из них не понимал слабости своего положения в то время, когда они делали эти шаги. Как только они осознали опасность, Меган храбро попыталась наглеть. Она заявила, что люди все равно будут считать их королевскими особами, независимо от того, останутся они Их Королевскими Высочествами или нет.
В какой-то степени она была права. В Америке люди по-другому представляют себе, что значит быть членом королевской семьи. Пока ты с ними в родстве, тебя считают королевской особой.
Даже в Британии люди не понимают, насколько узок круг королевской семьи. Сына и дочь принцессы Маргарет часто называют королевскими особами, как и детей принцессы Анны. На самом деле, ни один из них не является королевским. В сущности, королевская семья ограничивается монархом, его детьми и всеми внуками по мужской линии. Это также распространяется на детей наследников в третьем поколении, поэтому Кембриджские дети являются королевскими, но ни один законный ребенок Гарри не является членом королевской семьи до тех пор, пока его отец не взойдет на трон.
Но Меган и Гарри - члены королевской семьи, и, даже если они были понижены в должности и им отказано в использовании титулов их Королевского Высочества, они будут продолжать оставаться королевскими, хотя и полуотделенными, если их не лишат королевского статуса.
Какой бы отдаленной ни казалась эта возможность, она не выходит за пределы понимания. Если они окажутся втянутыми в скандал, как инфанта Кристина и ее муж, то вполне могут оказаться лишенными своего королевского статуса, как Кристина и Иньяки Урдангарин были лишены своих герцогских титулов. Британская монархия оказалась удивительно находчивой и изобретательной, когда в ее интересах создать новые прецеденты. Так что не исключено, что Гарри вдруг перестанет быть Королевским Высочеством. Сомнительно, что люди тогда все еще будут считать их королевскими, но даже если так, то уровень престижа будет бесконечно ниже, чем у королевского герцога.
Все это, конечно, может показаться неправдоподобным, но таково же было и внеправовое постановление, которое не позволяло герцогине Виндзорской именоваться Ее Королевским Высочеством, или изобретение, благодаря которому дети принца Эдварда, которые по праву являются Его Королевским Высочеством принцем Джеймсом Уэссекским и Ее Королевским Высочеством принцессой Луизой Уэссекской, стали известны как виконт Северн и леди Луиза Виндзор.
Самым спорным из всех планов Сассексов, когда они стремились вывести свое каноэ за пределы безопасной гавани британской королевской жизни в бурные моря Америки, была регистрация товарных знаков Sussex Royal.
Невероятно широкая сеть, которую они забросили, когда зарегистрировали более сотни предметов, начиная от чисто коммерческих до чисто благотворительных, вызвала тревожный звон во дворце. Главный герой-оруженосец Подвязки Томас Вудкок, когда его спросили об объявленном Гарри и Меган намерении продолжать использовать слово "Королевский" в своем бренде, сказал "Таймс": "Я не думаю, что это хорошо". Конечно, они потратили много сил и средств на регистрацию товарного знака, и Меган не была бы способной деловой женщиной, если бы не пыталась удержать бренд, на создание которого уже потратила столько времени, хлопот и денег. Однако не могло быть и речи, чтобы они могли выставить себя на продажу, как королевские особы, ибо слово royal имеет ограниченный характер использования.
Но то, что они вообще пытались это сделать, показывает, насколько искренне наивными были Меган и Гарри, или насколько наглыми, в зависимости от вашей точки зрения. Они запросто могли бы поставить под своей торговой маркой что-нибудь другое - свои имена, инициалы, что угодно под герцогской короной, например, малоизвестный Archewell, который они впоследствии придумали, - и не нарушить закон. Но предположив, что они могут запросто эксплуатировать Sussex Royal, они показали, по крайней мере, насколько они оба были невежественны даже в самых элементарных правилах английского общества, или насколько они были уверены, что смогут взять верх как над королевской семьей, так и над законом.
Хотя Томас Вудкок действовал от имени королевы, и именно он в конечном счете помешал Меган и Гарри использовать слово "Королевский" в их бренде, Ее Величество тем не менее была полна решимости сделать все возможное, чтобы заделать как можно больше трещин, несмотря на то, что всегда в течение своего долгого правления всегда ставила благо короны выше своих личных соображений.
В прошлом были случаи, когда личный выбор Елизаветы II был жестким, например, когда она приняла совет сэра Уинстона Черчилля сохранить для своей династии фамилию Виндзор, и тем самым создала проблему в своей собственной семье. Или когда она решительно отказала принцессе Маргарет, когда та хотела выйти замуж за Питера Таунсенда, и это вызвало проблемы между ней и ее сестрой. Гарри должен был понять, что его бабушка не была слабаком.
Несмотря на то, что Королева была непоколебима, когда семья вторгалась на священную королевскую территорию, она, тем не менее, была чрезвычайно снисходительной матерью и бабушкой. Вполне вероятно, что именно это позволило Гарри поверить в то, что его и Меган экстраординарные требования увенчаются успехом.
Королева была полной противоположностью строгих отца и дедушки. Ее критики сказали бы, что она была слишком понимающей. Из всех членов королевской семьи, присутствовавших на этой встрече в январе 2020 года, когда она, Чарльз, Уильям и Гарри решали, как лучше поступить, Королева была наиболее снисходительна, стремясь к тому, чтобы пара достигла как можно большего числа своих целей, не нанося ущерба монархии - даже если это означало бы пересмотр обычаев. Ее позиция была отражена в заявлении, которое она сделала в конце встречи:
Вполне понятно, что пресса рассматривала это заявление со всех точек зрения, включая те, которые никогда не существовали. На самом деле Меган и Гарри плыли в неизведанные воды. Поговаривали об их "отречении", связывая их с герцогом и герцогиней Виндзорскими.
Между Гарри и Меган Сассекскими, Дэвидом и Уоллис Виндзорскими действительно существовали параллели. Меган и Уоллис обе были разведенными американками. Гарри и его пра-пра-пра-дядя отказались от своего королевского положения из-за любви к женщине. Оба они были страстно и одержимо влюблены в женщин, ставших их женами. Оба были зависимы от объектов своей любви, как и брат Дэвида, прадед Гарри король Георг VI от Елизаветы Боуз Лайон, позже королевы Елизаветы, а затем королевы-матери.
Эта крайняя зависимость от женщин была характерной чертой нескольких ганноверских королей на протяжении веков, включая их общего предка короля Георга III и его сына Августа, 1-го герцога Сассекса, который был дядей королевы Виктории. У него было две жены, которые не могли считаться законными, поскольку не было получено согласие монарха: первая - леди Августа Мюррей, мать его двоих детей, и вторая - леди Сесилия Баггин. Став королевой, королева Виктория, как всегда романтичная, сжалилась над своим дядей и его второй больной женой, а поскольку отменить закон о королевских браках 1772 года и сделать тетю Сесилию герцогиней Сассекской не представлялось возможным, то вместо этого она сделала ее герцогиней Инвернесской. Это было поистине удивительно и показывало, до какой степени Виктория была одновременно романтичной и гибкой, и по мнению некоторых придворных, королева Елизавета II унаследовала эти черты от своей прапрабабушки.
На этом сходство между Сассексами и Виндзорами заканчивается. Меган с самого начала хотела выйти замуж за Гарри и добилась этого, став живым воплощением всего, что он когда-либо хотел видеть в женщине. Уоллис никогда не хотела выйти замуж за Дэвида и делала все возможное, чтобы отговорить его жениться на ней. Меган происходила из мелкобуржуазной семьи, в то время как Уоллис принадлежала к высшему классу. Уоллис ценила королевский образ жизни до такой степени, что никогда не желая выйти замуж за короля, хотела оставаться его любовницей, чтобы быть частью королевской системы.
Пренебрежение Меган к королевской системе проявлялось не только в ее поведении, пока она жила в Англии, но и в манере ее отъезда. Меган, по сути, одинокий волк с социальными навыками, в то время как Уоллис на самом деле была человеком социальным. По-своему Уоллис была романтиком, хотя и с широкой откровенно признанной жилкой прагматизма. Ее дядя Сол Уорфилд был одним из самых богатых людей в Америке, и она была его единственной наследницей, пока не пригрозила развестись со своим первым мужем, алкоголиком по имени Уин Спенсер, избивавшим жену.
Дядя Сол предупредил ее, что вычеркнет ее из завещания и оставит свои деньги приюту для падших женщин, если она станет первой из Уорфилдов, кто разведется с супругом. Она развелась, и он выполнил свою угрозу, не оставив ей свое состояние в 2,5 миллиона долларов. Хотя Уоллис любила роскошь и имела свой стиль, ее действия показывают, что, когда дошло до дела, она предпочла чувства, а не деньги. Ее поведение, после того как Дэвид отрекся от престола, также показало, что она действительно была "хорошей и честной женщиной", как Чипс Ченнон называл ее в своих знаменитых дневниках. Несмотря ни на что, она держалась мужественно, была верной и преданной супругой человека, за которого никогда не хотела выходить замуж, создала для них поистине царственный образ жизни во Франции и Соединенных Штатах, публично хранила достойное молчание о реальности своей жизни и со смехом отмечала про себя, как тяжело быть половиной одного из величайших романов в истории.
Многие сравнения между Гарри и герцогом Виндзорским являются причудливыми, порожденными невежеством или непониманием. В то время как оба мужчины были склонны к депрессии и имели проблемы с психическим здоровьем, герцог Виндзорский был архетипом королевской семьи. Ни у кого никогда не было никаких сомнений, что, находясь рядом с ним, ты находишься в присутствии бывшего короля. К тому времени, когда я с ним познакомилась, он, возможно, и был старым занудой, но он всегда был царственным, безупречно одетым и жил в соответствии с королевским этикетом. В нем не было ничего резкого или глупого, чего нельзя сказать о Гарри.
Бывший король не стал бы играть в покер на раздевание в Вегасе, как не стал бы заниматься сексом посреди торгового центра. Он обычно сидел в глубине комнаты, и люди подходили к нему, один за другим, чтобы поговорить с ним, пока он не давал понять, что с него хватит. В Гарри нет ничего королевского. Это, конечно, было одной из его прелестей. В нем определенно никогда не было ничего стильного. У него всегда такой вид, будто он только что вылез из постели или вот-вот ляжет в нее.
Я немного знала герцога и герцогиню Виндзорских в Нью-Йорке, когда была маленькой девочкой, а они уже приближались к концу своей жизни. Она была игривой старой птицей, в то время как он был довольно жалким, с оттенком печали, даже сожаления. Тем не менее он держался очень достойно. Я очень много знала о них по семейным связям. Большой друг моей семьи Джон Прингл, основатель знаменитого Round Hill Hotel, где останавливались Гарри и Меган, когда Том Инскип устраивал там свой свадебный прием, был адъютантом герцога во время войны и был полон историй о Виндзорах. Мачеха моего мужа, Маргарет, герцогиня Аргайл, была их давней подругой. Моя невестка леди Джин Кэмпбелл, чей дед Лорд Бивербрук был одним из самых сильных сторонников герцога, когда тот был королем и собирался жениться на Уоллис, узнала от своего деда множество фактов о них. Если бы Эдуард VIII последовал совету Бивербрука, он остался бы на своем троне, а Уоллис стала бы либо герцогиней Ланкастерской, либо королевой Англии. Однако он так боялся ее потерять, что предпочел отказаться от трона, а не разлучаться с ней, а затем, по иронии судьбы, вынужден был выдержать шестимесячную разлуку, пока она разводилась.
Самым большим отличием между Сассексами и Виндзорами было то, что Уоллис никогда не хотела выходить замуж за Дэвида, в то время как Меган с самого начала хотела выйти замуж за Гарри. Уоллис никогда не хотела быть кем-то, кроме любовницы, в то время как Меган хотела стать принцессой и герцогиней. Уоллис любила своего мужа и хотела остаться миссис Эрнест Симпсон, будучи любовницей короля. В представлении Уоллис, жизнь в изгнании с мужчиной-ребенком (которого они с Эрнестом называли Питером Пэном), осужденным на всю жизнь поклоняться ей у ее алтаря, это ад. Меган же, напротив, поощряла Гарри к жизни в полузабытьи и, похоже, очень довольна тем пьедесталом, на который он ее поставил.
Вопреки распространенному мнению, Уоллис делала все, что было в ее силах, чтобы удержать Эдуарда VIII на троне, но он был так "безумно влюблен в нее", как выразился его двоюродный брат принц Кристофер Греческий, что безрассудно отказался от своей короны, боясь разлучиться с ней. Зная, на какие жертвы он пошел из любви к ней, Уоллис провела остаток жизни с Дэвидом, отвечая на любовь любовью, которую она на самом деле не испытывала, хотя с течением времени у нее появилась глубокая привязанность к нему. Уоллис также обладала достаточным смирением, чтобы понять, что ее путь был не единственным и не обязательно лучшим. Она не была эгоисткой. Она поняла, что королевский мир был более богатым, более древним, многослойным и фактурным, чем тот, к которому она привыкла в Америке. Она верила, что ей есть чему поучиться в более древнем и устоявшемся обществе, чем ее собственное. Она понимала, что они многому могут ее научить, и начала учиться. Маргарет Аргайл часто рассказывала, как Уоллис превратилась из относительно простодушного новичка в начале 1930-х годов в одну из самых утонченных женщин в мире к концу десятилетия. Она стала лучшей хозяйкой в мире, ее званые обеды стали притчей во языцех для обозначения вкуса, стиля и элегантности. Никто не умел развлекаться так, как герцогиня Виндзорская.
Несмотря на все их различия, Меган и Уоллис имеют одну или две общие черты. Уоллис была достаточно благородна, чтобы заплатить за свое положение. Она понимала, что ее принц многим пожертвовал ради нее. Меган же не только не оценила огромные жертвы, которые принц принес ради нее, но даже не прислушалась к тому, что он сказал. Гарри заявил перед сотнями людей в Челси Айви, как он опечален тем, что отказался от своих связей с военными и даже со своей страной, семьей и друзьями. Может ли она действительно верить, что освободила его от уз, которые были не оковами, а ценными швартовами к прошлой жизни, которая, несмотря на все ее несовершенства, была интересной? Может ли она искренне признать, что не было никакой жертвы в замене его великолепного положения, обремененного возможностями для совершения добра, на положение, полное неопределенности?
То, что Меган не считается с жертвами, когда речь идет о жертвах других людей, - одна из многих забот королевской семьи о будущем Гарри с ней. Они понимают его затруднительное положение, даже если им это не нравится и они не одобряют его.
Они понимают, что они бессильны вмешаться, и что река должна впадать в море, а любые попытки повернуть ее вспять могут привести к печальному исходу. По этой причине Уильям старался чинить мост, насколько это было возможно, хотя мне говорили, что сейчас под мостом так много воды, что вряд ли братья когда-нибудь снова будут рядом, как раньше.
Чарльз, как я понимаю, совершенно сбит с толку: он сдвинул горы для Меган, только для того, чтобы они обрушились на него. Именно ему удалось добиться для Меган, такой же разведенной, как и он сам, того, чего он не мог добиться для себя, а именно церковного венчания, которое архиепископ Кентерберийский провел в часовне Святого Георгия.
Уже сейчас очевидно, что британская общественность смирилась с тем, что герцог и герцогиня Сассекские теперь находятся в другой категории, чем остальные члены семьи. "На мой взгляд, - сказал один европейский принц, - они упали в глазах [британской] общественности от королевских особ до знаменитостей".
Если это так, то положение Гарри и Меган не так завидно, как может показаться оптимистичной прессе. Поговаривали, что они смогут зарабатывать $100 млн в год, может быть, даже больше, что они - миллиардный бренд, что они могут стать вторыми Бараком и Мишель Обамой или даже, не дай Бог, вариацией Тони Блэра. Но это не верная интерпретация того, как статус работает на самых высоких уровнях общества.
Гарри никогда не был президентом Соединенных Штатов, как Обама, и он никогда не был премьер-министром, как Блэр, который мог обманул парламент, чтобы вступить в войну, которая сделала его популярным в Соединенных Штатах и на Ближнем Востоке, но заработала ненависть миллионов британцев, как только они узнали о его лжи. Если идти по пути Тони Блэра, Гарри и Меган лучше ковать железо, пока оно горячо. Расцвет Тони Блэра длился всего несколько лет. Дни его славы и зарабатывания денег были окутаны его предполагаемым авторитетом, и как только авторитет испарился, он превратился в обанкротившегося подлеца, оскорбляемого во многих кругах общества и частях мира. К его высказываниям относятся с презрением, а его присутствие смущает до такой степени, что я знаю многих людей, которые отказались встречаться с ним (включая вашего покорного слугу), и еще больше тех, кто даже не хочет находиться с ним в одной комнате (снова ваш покорный слуга), не говоря уже о том, чтобы быть с ним на одной фотографии. Не только политика Тони Блэра разрушила его репутацию (хотя и не помогла). Именно представление о нем как о самовлюбленном, лицемерном жадине похоронило его репутацию.
Одурачивать людей одной рукой, и навязывать свое мнение другой - не самый лучший способ завоевать или сохранить уважение. Как только достаточное количество людей потеряет уважение к такому общественному деятелю, потенциал его заработка начнет резко убывать.
Это то, что Меган и Гарри было бы неплохо знать, потому что никто из тех, кто желает им добра, не хочет, чтобы они пошли по пути Блэра, чей путь на самом деле является поучительной историей.
Тем не менее, Тони Блэр действительно возглавлял страну, и делал это в течение длительного периода времени. Он три раза выиграл на всеобщих выборах и вполне мог бы войти в историю как великий премьер-министр, если бы не вверг парламент и британский народ в войну с Ираком, которую никто в Британии, кроме него, не хотел. И даже тогда он вполне мог бы стать выдающимся государственным деятелем в отставке, если бы не проявил себя таким жадным лицемером, каким его считают сейчас. Тем не менее, Блэра уважали, пусть и недолго. За это время он сумел воспользоваться своей репутацией, своим прежним положением и своим несомненным опытом, чтобы сколотить состояние.
С другой стороны, Гарри никогда не возглавлял страну. Он никогда не избирался на какую-либо должность. У него нет опыта лидера. Он был всего лишь мелким армейским офицером, который оказался вторым сыном наследника британского престола. Да, у него были звездные качества. Да, он был почитаемой фигурой вплоть до своей женитьбы. Да, у него была отличная должность, но он никогда не будет первым номером, не говоря уже о том, чтобы быть президентом самой могущественной нации на земле или премьер-министром Великобритании. Более того, он покинул свой пост, чтобы искать счастья на большом торговом базаре. При этом он потерял самую престижную часть своего положения, свое превосходство над другими людьми. Как сказал главный оруженосец Подвязки, "ты либо есть, либо нет".
Теперь, когда Гарри и Меган отошли от своих королевских ролей, еще предстоит выяснить, повысит ли их откровенный коммерческий подход к жизни их способность зарабатывать. Конечно, они были откровенны в своих объявлениях и своих выступлениях, что продемонстрировал тот знаменитый ролик, на котором Гарри выпрашивает роль для Меган у генерального директора Disney Боба Айгера на премьере «Короля льва».
Гарри не только отказался от благовоспитанной сдержанности, но и заменил ее суетливой техникой, которой позавидовал бы даже Тревор Энгельсон. "Ты ведь знаешь, что она делает озвучку? - неожиданно спросил Гарри у изумленного Айгера, который пробормотал: "Я этого не знал". "Ты, кажется, удивлен. Она действительно заинтересована", - продолжил позориться Гарри. Явно смущенный Айгер повернулся и сказал: "Мы бы с удовольствием попробовали. Это отличная идея", в то время, как его жена, журналистка Уиллоу Бэй, смотрела на него с грозным выражением лица.
Гарри и Меган явно спланировали свою засаду, потому что затем они обратили свое внимание на режиссера Джона Фавро, и Гарри заявил: "В следующий раз, когда кому-то понадобится дополнительная закадровая работа, мы можем помочь", а Меган добавила: "Вот почему мы здесь".
Это сработало. Дисней подписал контракт с Меган на озвучивание в обмен на пожертвование в благотворительный фонд "Слоны без границ". Получила ли она гонорар, возможно, исчисляющийся сотнями тысяч, пока не сообщается, но она выполнила эту работу до отъезда в Канаду в ноябре 2019 года. Когда программа вышла в эфир в апреле 2020 года, отзывы были ужасными, основная часть критиков обвиняла ее в чрезмерном стремлении угодить, хотя меньшинство находило очарование в ее исполнении.
Успех это был или неудача, но когда королевская семья узнала, что Меган и Гарри не только использовали официальное мероприятие для подачи заявки на работу, но и успешно завершили переговоры за их спиной, они пришли в ярость, обвинив пару в заключении контрактов "с фирмами, подобными Disney", без соблюдения процедуры.
Меган не раскаивалась. Она сказала друзьям, что ее работа с Диснеем еще далека от завершения. Закадровая озвучка - это только начало, и впереди еще много совместных работ.
Этот пробный набег в индустрию развлечений был проверкой во многих отношениях. Они и их советники должны были почувствовать свой путь к успеху, что означало максимизацию бренда Сассексов и его потенциального заработка, одновременно повышая престиж пары. Не сомневайтесь, это был один из брендов, где существовал священный союз между деньгами и репутацией. Одно должно было кормить другое, и на заднем плане была целая команда, работающая над тем, чтобы сделать бренд Сассекса успешным во всех возможных отношениях.
Американские советники Меган и Гарри рассчитывали, что они станут наравне с Обамой в плане заработка. Но сравнение с бывшей президентской четой казалось слишком оптимистичным. Точно так же, как Гарри нельзя сравнивать с Бараком Обамой в практическом и личном плане, так и бывшая актриса кабельного телевидения и блогер с политическими устремлениями, но без политического опыта не может идти в сравнение с успешным адвокатом, администратором университета и бывшей два срока первой леди Мишель Обамой.
Обамы были на переднем крае мировой сцены в течение восьми лет. Ими восхищались за их достижения и успехи. Многие миллионы демократов голосовали за него и до сих пор восхищаются им. За восемь лет своего пребывания на этом посту они ни разу не осквернили заветные национальные обычаи и институты. Они не жаловались на то, как тяжело им приходится, не пытались нейтрализовать или контролировать прессу, не прыгали с корабля, чтобы заработать себе больше денег, чем они уже зарабатывали на своих ролях. Несмотря на весь оптимизм своей финансовой команды, Сассексы не были равными Обамам с точки зрения статуса и достижений, а также не обладали богатым опытом и масштабом видения президентской пары. Но у них были огромные амбиции и вера в себя, и они, используя королевский статус, намеревались хорошо играть в Соединенных Штатах, несмотря на то, что потеряли уважение в Великобритании.
Чтобы полностью осознать опасность, в которой сейчас находятся Сассексы, нужно понять, что на всех уровнях общества существуют градации. Это одинаково верно как для местной больницы в Миссури, так и для банка в Сан-Антонио, или дворца в Европе. Статус - это как вино. Это не всегда хорошо, но иногда то, что в одном месте занимает второе или третье место, становится первоклассным в другом.
Меган в этом плане везло. Когда она переехала в Канаду, она оказалась в кругу людей, которые избегали бы ее в ее родной среде обитания. Все повторилось в Британии, как только стало известно, что они с Гарри собираются пожениться. Пресса представляла ее как большую звезду, чем она когда-либо была, а Эндрю Мортон, который повысил репутацию матери Гарри в панегирике, сделал то же самое для Меган в своем бестселлере "Меган: американская принцесса".
То ли все эти преувеличения затуманили ее рассудок, и она забыла о своих корнях, то ли она просто не была достаточно искушенной, чтобы понять динамику ситуации, в которой оказалась, то ли она была безразлична ко всему, кроме своих собственных желаний, но Меган неправильно понимала силу монархии и относительную хрупкость королевской власти внутри системы. Как выразилась Энн Гленконнер, Меган считала, что вступление в королевскую семью гарантирует ей "мгновенную популярность", увлекательную и легкую жизнь, которую она будет проводить, путешествуя в "золотой карете", в то время как на самом деле королевский образ жизни труден и часто скучен в придачу.
Если бы Меган родилась в солидной семье, она бы поняла, что целое бесконечно больше, чем его части. Великие семьи и великие институты ценят индивидуума, но они также знают, что каждый отдельный индивидуум играет очень малую роль. Неважно, насколько вы важны, могущественны, богаты, талантливы, красивы, умны или что-то еще, вы находитесь на этой земле только в течение ограниченного периода времени. Долговечность становится вопросом каждого отдельного человека, вносящего свой вклад в процветание его семьи или института. Когда-то он уйдет, а его семья или институт будут продолжать процветать, и каждый следующий индивидуум должен оставлять вещи в улучшенном состоянии по сравнению с тем, в каком виде он их принял. Это и является самым большим признаком успеха. Именно этот баланс между вашей собственной значимостью и вашей относительной незначительностью, вашей заменяемостью и вашей уникальной незаменимостью дает обладателям высоких должностей чувство меры, необходимое для выполнения их предназначения. Король умер. Да здравствует (новый) король.
Это были нюансы, которые Меган вполне могла понять, но поскольку она не подавала никаких признаков того, что она поняла их, единственным выводом, к которому могли прийти зеваки, было то, что это было выше ее понимания.
"Всему свое время и место" - это один из краеугольных камней, на которых строится здание всех хорошо воспитанных традиционалистов. Например, когда вы посещаете премьеру фильма, а вырученные средства идут на благотворительность, в которой вы участвуете, вы не должны заставлять генерального директора и директора при встрече искать работу для вашей жены. У вас, по крайней мере, должно хватить благоразумия подождать до конца вечеринки. Хотя Гарри и Меган смогли избежать этого вопиющего нарушения этикета, потому что люди в Диснее верили, что они, будучи королевскими особами, просят не сами себя, а в благотворительных целях, и что они выше уровня коммерции. Теперь эта иллюзия была полностью развеяна их признанием в том, что они хотят достичь финансовой независимости. Опасность заключается в том, что теперь, когда они начали продавать себя, их присутствие будет менее престижным, чем это было бы, когда они не извлекали никакой личной выгоды из своих сделок.
В мире, где родилась Меган и куда она вернулась с Гарри, многие люди считают достойным восхищения быть такими же агрессивными, какими Гарри и Меган были с генеральным директором Disney. Однако не все считают такую прямоту желательной. Такие противоречия еще раз подчеркивают столкновение ценностей одного мира с ценностями другого, поэтому у Меган и Гарри всегда будут последователи, особенно на ее родине.
Поскольку Гарри был старшим членом королевской семьи, он, несомненно, занимал высокое положение. Это усиливалось ощущением, что у него есть нечто такое, что нельзя купить за деньги. К тому же добавлялась его репутация простого, приветливого парня. Он также обладал физическими качествами, чтобы блистать в этой роли. Положение плюс личные качества всегда имеют потенциальный эффект, высокое положение преувеличивает личные качества и наоборот. Его мать была тому примером. Диана никогда бы не считалась красавицей, если бы не стала принцессой Уэльской. А принцесса Уэльская, которой не хватало ее стиля, обаяния, индивидуальности и грациозности, не стала бы мировой звездой, какой она стала.
Опасность для Диан и Гарри этого мира возникает, когда они узнают о своих личных качествах, превышающих ценность их высокого положения. Как только они начинают верить в обман, они оказываются на зыбкой почве. Искушение переоценивать свою личную ценность может стать непреодолимым, если вы не примете то решение, которое приняли Королева и принц Филипп в первые дни их брака, ведь после ее вступления на престол, они почитались как самая желанная, гламурная, привлекательная пара на земле. Они решили, что займутся своими делами так, как будто ничего этого не существует. Они чувствовали, что принять похвалу с щепоткой соли было единственным способом избежать того, чтобы не задрать нос. То, как сложилась их жизнь, доказывает мудрость их выбора.
Для Гарри и Меган опасность их первоначальной популярности заключалась не только в том, что они возгордились, но и в том, что они переоценили свою привлекательность. Любой просчет может нанести долгосрочный ущерб их "бренду" и привести к тому, что они будут считать, что могут стать более коммерчески успешными, чем это было возможно.
Тот факт, что Гарри не имел никакого опыта в американском образе жизни, особенно в коммерции, а Меган не имела никакого реального знания о том, как их королевское положение может быть преобразовано в максимальную финансовую выгоду, означал, что они были, в некоторой степени, слепыми, ведущими слепых, и поэтому были подвержены ошибкам.
Тем не менее Меган действительно является блестящим тактиком, стратегом и бизнес-леди, как ее назвала Нелторп-Коун. Она организовала лучшие бизнес-мозги для себя и Гарри и расположила их так, чтобы они стали королевской парой Голливуда.
В Америке Меган и Гарри позиционировали себя как царственных, гипер-гламурных, стильных, приземленных, заботливых и сознательных людей, которые глубоко заботятся о мире, своих ближних, окружающей среде, животных, детях и семейной жизни.
Нет никаких сомнений, что Гарри и Меган сделали смелый шаг, когда покинули Великобританию и отправились в Калифорнию через Канаду. Требуется мужество, чтобы сделать такой шаг. Мне говорили, что амбиции Гарри были достаточно просты. Он хотел иметь счастливую семейную жизнь со своей женой. Амбиции Меган тоже были простыми, хотя и другими. Они были смесью элементов, которые больше обязаны мечтам, созданным Голливудом. Она часто говорит о переменах, но у нее нет целостного понимания, и она никогда не вникает, каковы будут последствия перемен. Какими бы благородными ни были мотивы Меган, на самом деле она новичок в мире реальной политики. Риторика не решает проблем общества, хотя хорошие риторы на протяжении веков могли использовать свой дар, чтобы получить поддержку общественности.
Во дворце понимали, что королевской особе никогда не будет достаточно просто произносить трогательные речи. С их точки зрения, каждое слово, сказанное королем, должно быть тщательно обдумано, чтобы общественные ожидания не были обмануты, поскольку слишком высокие общественные ожидания привели бы к нежелательному разочарованию.
Ценности Меган, будучи ценностями нового и в значительной степени неопробованного мирового порядка, неизбежно вступали в конфликт с испытанными ценностями старого, проверенного и работоспособного порядка. Она, казалось, не понимала, до какой степени поставила себя в противоречие не только с британским образом жизни, но и с более традиционными элементами внутри Америки.
В любом обществе, будь то конституционная монархия, свободная республика, тоталитарный режим, даже коммунистическое государство, имущие всегда делали упор на сохранение и выживание, в то время как те, кто находится в процессе становления, традиционно ценили изменения и приобретения. Одно не обязательно было лучше другого. Каждый из них имел свои достоинства, в зависимости от обстоятельств конкретного человека. Можно даже сказать, что каждый из них был желателен, ибо те, кто испытывал материальный недостаток и стремился к более богатой жизни, не могли достичь этого, не изменив своих обстоятельств. Они должны были стремиться, в то время как для тех, кто уже обладал активами, акцент все больше и больше смещался на сохранение того, что было, не только для себя, но и для будущих поколений.
Очевидно, что черты характера, навыки и образ мышления были разными для каждой группы, но в одном можно было быть уверенным. Как только те, кто стремился, достигали цели, их фокус неизменно расширялся и включал цели сохранения и выживания, которые были характерными чертами имущих.
Интересно будет посмотреть, на каком этапе своего развития Меган перейдет от стяжательства к сохранению. На сегодняшний день Меган переехала из Безденежного мира в мир Новых денег, а затем в мир Старых денег, когда вышла замуж за Гарри. Теперь она и Гарри решили присоединиться к миру Реальных денег. Старые деньги, Новые деньги, Безденежье и Реальные деньги - все они имеют отличительные черты, и каждый из этих миров повлиял на жизнь пары.
У Старых денег есть большие дома, замки и дворцы, набитые движимым имуществом, которое серьезно истощило бы банковские счета Новых денег и даже пробило бы брешь у Реальных денег, если бы они были в состоянии купить предметы, которые редко, если вообще когда-либо продаются. У Старых денег нет легко реализуемых активов, но у них есть накопление богатств, зачастую в любом виде, кроме наличных, которые Новые деньги могут лишь скопировать в современном окружении. У Старых денег также есть то, что Новые деньги и Реальные деньги не могут купить. У них есть история, традиции и происхождение. Это может быть очень неприятно для новичка, вроде Меган, потому что единственная вещь, которая может быть трудной для нее - это отношения с людьми, которые из-за своего наследия не воспринимают никого, включая себя, слишком серьезно. Это вступает в конфликт с неофитами, которые гораздо более серьезно осознают себя и неизменно серьезно относятся к себе.
Философские различия между Старыми и Новыми деньгами лежат в основе многих недоразумений. Несколько друзей Гарри подтвердили, что Меган никогда не вписывалась в его старую компанию. Она не только не вписывалась, но и демонстративно не делала никаких попыток сделать это. С самого начала ее позиция была такой: "Я - это я. Я непреклонна. Я никому не покоряюсь". Нелепо, что она придерживалась этого подхода, ведь мы помним, что она сделала все возможное, чтобы покорить верхушку канадского общества, и сделала это успешно, приложив массу усилий, чтобы вписаться в него.
Но между высшими слоями канадского и британского общества есть различия. Канадцы всех сословий больше похожи на своих американских коллег, чем на британцев. Они более просты, чем британцы. Язык, произношение, фразеология, язык тела, явное и неявное поведение радикально отличаются. Если вы американец или канадец, который является самим собой, вы без труда впишетесь во все слои британского общества. Но, если вы личность, чье развитие было столь же самосознательным, как и у Меган, единственный класс в Британии, в который вы будете комфортно вписываться, - это карьеристы, выскочки. Это объясняется тем, что все остальные слои британского населения славятся своей приверженностью нравам миров, в которых они функционируют, и только карьеристы перенимают новые способы поведения и установки, соответствующие их вновь обретенному статусу.
Если бы Гарри был предпринимателем, который начинал в муниципальном доме в Дагенхэме, прежде чем сколотить состояние и приобрести атрибуты богатства, гордясь при этом своими рабочими корнями, Меган в Британии чувствовала бы себя, как дома, и нашла бы простор и комфорт в своем новом образе жизни. Тогда у нее не было бы возможности вернуться на родину в качестве великой звезды, и она, несомненно, устроилась бы так, как никогда не поступала в качестве королевской особы.
Отвращение Меган к друзьям Гарри неудивительно, если учесть ее происхождение и интересы. Хотя на самом деле она принадлежала к категории Безденежных, у нее было достаточно мирского успеха, чтобы приобрести вкусы и взгляды Новых денег. Меган была достаточно умна, чтобы понять, что Старые деньги, хоть в США, хоть в Великобритании, обычно находят Новые деньги вульгарными и грубыми, и поэтому им неприятно находиться рядом.
С другой стороны, Новые деньги считают чопорность и сдержанность Старых денег стеснительным, утомительным и скучным. Их также серьезно смущает то, как внезапно Старые деньги часто впадают в безудержную политическую некорректность, грубо нарушая заветные политкорректные установки Новых денег. Ценности этих двух миров неизбежно сталкиваются, и нет никаких сомнений, что они столкнулись с кем-то столь же догматически разбуженным и политически корректным, как Меган. Особенно ей не нравилось их пристрастие к традиционному деревенскому образу жизни, с его акцентом на кровавые виды спорта; но хуже всего было их отвращение к личной огласке. Столь же отвратительной для любящей роскошь модницы Меган, была их любовь к таким занятиям, как охота, рыбалка, стрельба и преследование, не говоря уже о том, что в их домах было обычно холодно. Это, конечно, было связано с тем, что дома Старых денег настолько велики (маленький дом может состоять из тридцати комнат, большой - из двухсот или трехсот), что постоянно отапливались только комнаты, которые семья использует регулярно.
Даже когда вы останавливаетесь в прекрасно оборудованных замках, таких как Наворт, в одних комнатах тепло, а в других - настоящая Арктика. Старые деньги понимают, что комфорт всегда относителен, и каждый индивидуум должен пожертвовать чем-то из того, что он предпочел бы в идеальном мире, если он хочет сохранить те дары, которые удача предоставила ему в этом мире. Новые деньги не принимают таких компромиссов. Поэтому Новые деньги более требовательны и менее выносливы, чем Старые. То, что Старые деньги принимают непоколебимо, Новые деньги расценивают как личное посягательство на их право всегда чувствовать себя комфортно. Поведение Меган, ставившей свой личный комфорт выше всего, показывало, что она была архетипическим воплощением школы Новых денег.
Это также объясняло, почему она не видела ничего предосудительного в откровенном стяжательстве и ярко выраженном материализме. Новые деньги материалистичны так, как ни какой другой класс в обществе. Они используют всё, чтобы получить то, что они хотят. Они безжалостны, что редко бывает со Старыми деньгами. Они думают, что деньги важнее, чем они есть на самом деле, и что деньги - это волшебная палочка, а не средство обмена. Они слишком часто думают, что другие люди имеют меньшую ценность, чем они сами, и что они могут использовать всё, что угодно, чтобы достичь успеха.
Люди со Старыми деньгами обычно чувствуют себя очень комфортно, если вы понимаете, каковы их ценности. У них есть кодексы поведения, которые восходят к истокам цивилизации. У них есть невидимые границы, которые регулируют их поведение и благополучие от колыбели до могилы. Новые деньги и Реальные деньги гораздо интереснее. Само их незнание этих невидимых границ создает свободу, которая освежает, но только до тех пор, пока вы не поймете, что находитесь в море с кем-то, кто не знает, как управлять лодкой.
Бывший дворецкий принца Чарльза Грант Хэрролд однажды сказал в моем присутствии, что он предпочитает работать на Старые деньги, а не на Новые, потому что люди со Старыми деньгами относятся к своим сотрудникам лучше, чем люди с Новыми. Есть причины, по которым раньше использовались такие выражения, как "необработанный алмаз" или "не отполированный". Новые деньги просто не имеют осознания, которое приходит с наследием, уходящим в прошлое поколений. Но теперь, когда так много Старых денег потеряли известность и так много Новых денег присоединились к празднику, произошло ослабление правил, и это позволило перекрестное опыление между различными социальными группами. Именно позволило даже Безденежным людям занять места в банкетном зале. Вот почему Меган не только получила доступ, но и была встречена с распростертыми объятиями.
Во всех отношениях до замужества с Гарри Меган считалась Безденежным человеком. Несмотря на то, что она заработала приличные деньги после своего успеха в Suits, у нее не было достаточно денег, чтобы даже купить и обставить приличного размера дом, который они с Тревором арендовали, и поддерживать тот образ жизни, который позволил бы ей занять место в стане Новых денег. Она действительно была Золушкой на балу. Это частично объясняет, почему она считает финансовую независимость столь важной.
Следует помнить, что успех пришел к Меган поздно. До этого она полностью зависела от мужчин, обеспечивающих ей крышу над головой и средства на достойное существование. Эта зависимость от мужчин также объясняет, почему она стала такой сторонницей феминизма, как только заработала достаточно денег, чтобы твердо стоять на собственных ногах. Ее любовь к деньгам и симпатии к левому крылу также можно объяснить ее прошлым. Вместе с отцом и матерью она вела мелкобуржуазное существование, обучаясь вместе с детьми зачастую из более богатых слоев общества. С Тревором Энгельсоном ее жизнь значительно улучшилась, но это все еще было только буржуазное существование. Даже в Канаде ее дом находился в районе, где жили представители среднего класса. И только когда она вышла замуж за Гарри, она действительно перешла из среднего класса в высший.
Переход из одного класса в другой, как и смена страны - сложный процесс. Неизбежно должен пройти период адаптации, чтобы переход был успешным. То, что хорошо работает в одной среде, может не работать в другой. В Америке, где класс и классовость имеют явно отличающиеся от Британии коннотации, поведение Меган воспринималось как "классное". Поэтому со своим блогом Tig она могла представить себя в качестве арбитра стиля, вкуса и проницательности, и быть признанной в качестве таковой своими двумя миллионами подписчиков.
Однако в Британии, где "классовость" - это нечто совершенно иное, завышенная оценка Меган всего материального повлияла на то, как люди относились к ней. Они отшатнулись от ее откровенного материализма и манер, которые она считала стильными, в то время, как другие считали претенциозными. Обилие обаяния, которое она использовала, чтобы убедить людей, что она хороший и простой человек, также было контрпродуктивно; часто ее манеры поражали слушателей чрезмерным желанием угодить и неискренностью. В том же самом обвиняли ее и критики "Слонов без границ".
Поначалу отсутствие аристократических корней Меган рассматривалось англичанами как плюс, как это было с Кэтрин Миддлтон и Софи Рис Джонс. Британцам нравятся обычные люди, стремящиеся к величию, до тех пор, пока они не забывают о своих корнях. Самое худшее, что могла сделать Меган, это показать британскому рабочему классу, что она стыдилась своих корней, но она сделала это, показав свое холодное отношение к семье.
Тот факт, что Меган была иностранкой, также должен был помочь британцам проникнуться к ней теплотой, поскольку большинство британцев считают, что американцы настолько отличаются от них, что нормальные британские правила не могут быть применены к ним. Это дает среднему американцу, который переезжает в Великобританию, большое преимущество. Их обычно принимают с распростертыми объятиями, как не приняли бы ни одного британца с подобным социальным происхождением. Все, что нужно сделать, это показать, что они уважают британские обычаи; им даже не нужно подражать им, хотя если они это сделают, британцы оценят. Недавний пример - телеведущая Джули Монтегю.
Девушка со скромным происхождением из Шугар-Гроув, штат Иллинойс, вышла замуж за наследника графа Сэндвича виконта Хинчингбрука, и с тех пор ее естественное обаяние и непринужденные манеры не оставляют никого равнодушным. Она никогда не пыталась казаться "классной", и именно в этом Меган ошиблась с самого начала. То, что было главным торговым центром для Меган в Соединенных Штатах и Канаде, станет жерновом на ее шее в Британии. Если бы она не была столь застенчиво "классной", утверждая, насколько она проницательна и даже опытна в самых тонких вещах жизни, то избежала бы уничижительного ярлыка "обыкновенной", которым Ники Хэслэм так демонстративно пометила ее.
Если бы она была похожа на Джулию Хинчингбрук или хотя бы на Отэм Филлипс, которая вышла замуж за внука королевы Питера Филлипса и сделала очень успешный переход от обычной канадской девушки до члена королевской семьи, отсутствие у нее высокого происхождения не было бы камнем преткновения. Отэм ценится как полноправный член королевского мира и останется им даже после того, как они с Питером расстанутся.
То, что работало на Отэм и Джулию, но мешало приспособиться Меган, было ее нежеланием успокоиться и расслабиться в королевском и аристократическом мире и, перестав быть "классной", стать просто милой и очаровательной, какой она была в Нью-Йорке с Сереной Уильямс или в Канаде с Малруни и Трюдо. Она же считала, что, как только она станет королевским высочеством, это поднимет ее выше ее естественного уровня.
Дядя Меган Майк Маркл, который любит ее и пытается найти объяснение, почему она забыла обе ветви своей семьи, считает, что у нее имеется метка, явно рожденная "серостью" ее личности в юности. Так это или нет, но Меган, безусловно, сложный человек с высокой чувствительностью, который, по ее собственному признанию, должен был проглотить много обид, пока она поднималась по карьерной лестнице. Это способствовало тому, что она создала внешнюю оболочку, которая защищает ее чувства, поскольку она проецирует на мир то представление о себе, которое она хотела бы, чтобы видели люди.
Тем не менее, проецируя такую "стильную" внешность и объединяя ее с сознательно проснувшейся, левой, политически корректной активистской позицией, которая ясно давала понять, что она не одобряет друзей Гарри и их мир, она отталкивала людей, которые хотели любить ее, но чувствовали, что она не считает их достойными дружбы с ней. Это заставляло многих людей чувствовать себя неловко в ее присутствии, заставляя их отдаляться, хотя она действительно поладила с женой Чарли Ван Штраубензи Дейзи Дженкс, поскольку их связывает общая любовь к обуви.
Конечно, есть и другая точка зрения, которую стоит рассмотреть, почему Меган так и не удалось завести друзей в Британии. Она вполне могла с самого начала решить, что не хочет иметь ничего общего с миром Гарри. Хотя она была слишком осторожна, чтобы сказать об этом прямо, всё указывает на то, что задолго до свадьбы всем было ясно (и, следовательно, было бы ясно и такому умному человеку, как Меган), что она не подходит для роли королевской герцогини и что она не вписывается в личный мир Гарри.
Может быть, они никогда и не были бы хорошей парой, хотя бы потому, что они были настолько чужды друг другу, но она определенно приложила достаточно усилий между первой встречей с ним и женитьбой, чтобы перейти от роли подруги к роли невесты, а затем стать его женой, ежедневно укрепляя отношения, пока они не стали неразрывной единицей.
Друзья и родственники очень беспокоились о том, как она впишется в его мир, поэтому они не хотели, чтобы он женился на ней. Некоторые, например, его брат Уильям, его добрый друг Том Инскип, его дед принц Филипп и его бабушка королева, пытались дать совет соблюдать осторожность. Но каждый раз Гарри возмущало это беспокойство, которое он считал необоснованным вторжением в свою жизнь и реагировал очень эмоционально.
Свидетельством того, что между ними огромной силы притяжение, является то, что всего через несколько недель после знакомства с Меган, Гарри был полностью в ее плену и остается там до сих пор.
Очевидно, она тоже хотела его. Она чрезвычайно любвеобильна по отношению к нему, чрезвычайно тактильна, и даже люди, которые не любят ее и сомневаются в ее искренности, признают, что она покрывает его любовью. Те, кто восхищается парой, убеждены, что они идеально подходят друг другу, в то время как противники Меган уверены, что она хочет не его, он - просто трамплин к величию.
Букингемский дворец прояснил тайну, куда удалилась пара, объявив, что они проводят праздничный сезон, наслаждаясь гостеприимством канадского народа и красотой пейзажа. Затем премьер-министр Джастин Трюдо написал в своем Твиттере: "Принц Гарри, Меган и Арчи, мы все желаем вам спокойного и благословенного пребывания в Канаде. Вы среди друзей, и всегда желанные гость здесь".
На время празднования Рождества, Гарри и Меган отстранили от дел ненавистные таблоиды и напрямую общались со своими подписчиками, разместив неофициальную черно-белую фотографию, где они были изображены сидящими перед богато украшенной рождественской елкой, радостно улыбаясь Арчи, который заглядывал прямо в камеру. Под герцогской короной было написано: "Желаем счастливого Рождества и счастливого Нового года от нашей семьи к вашим".
Проблема заключалась в том, что, взяв под свой контроль освещение событий в прессе с такой силой, с какой это делали Меган и Гарри, они не только стали врагами людей, чьим средствам к существованию угрожали, но и выставили себя на всеобщее обозрение больше, чем это было бы, если бы пресс-служба дворца занималась их освещением.
Поскольку к этому времени стало очевидно, что Меган сама лепит из глины скульптуры - она хорошо известна тем, что управляет всем на микроуровне, - и поскольку ее отпечатки пальцев и американизмы были практически в каждом из их постов, пресса начала привлекать экспертов, чтобы выяснить, какой скрытый смысл скрывается за этими высказываниями и даже языком тела.
Некоторые интерпретации были положительными. Например, британский специалист по коммуникациям и языку тела Джуди Джеймс отметила, что их поза на рождественской открытке демонстрировала "тесную привязанность между Гарри и его женой, когда они сидели на полу в зеркальных позах". Она также предположила, что расположение Гарри и Меган заставляло их казаться "довольно потерянными в своем собственном трио любви". Она подумала, что их расположение дает понять, что они "равны", в отличие от рождественской открытки Кембриджей, которая была более традиционной - с Уильямом в центре.
В том смысле, что у Кембриджей традиционный брак, а у Сассексов - бракованный, она была права. Королевские и аристократические жены традиционно являются властью ЗА тронами. Они спокойно владеют своей мощью, они не выставляют ее напоказ. Большинство мужчин гораздо больше уважают своих жен и подчиняются им гораздо чаще, чем это может показаться посторонним или может показаться очевидным тем, кто не понимает традиционного мира. И большинство женщин гораздо лучше способны формировать свою судьбу и судьбу своих семей, чем многие феминистки могут себе представить. В каком-то смысле эти традиционные жены уже давно обладают властью, к которой всю жизнь стремились феминистки, и они продолжают владеть ею по сей день.
Диана Уэльс, например, оказала огромное влияние на свой брак. Ее ошибкой было думать, что она может настолько полностью подчинить себе Чарльза, что превратит его в того мужчину, каким она хотела бы его видеть, после чего он покорно будет следовать за ней. Но Чарльз, вместо того чтобы полностью потерять свою личность, отказался от их отношений, что произошло сразу после рождения Гарри. Но даже тогда Диана оставалась силой, с которой приходилось считаться.
Она была чрезвычайно сильной личностью, а сыновья сильных матерей обычно выбирают себе в жены сильных женщин, что и сделали Уильям и Гарри.
Что касается Кэтрин Кембридж, то те, кто ее недооценивает, сильно ошибаются. Ее сестра Пиппа встречалась с Билли, сыном моих больших друзей Алана и Патри Мор Нисбетт, и поэтому они познакомились с обеими сестрами задолго до того, как те стали такими знаменитыми, как сейчас. Кэтрин может быть милой и традиционной, но она всегда была очень умной и с сильным характером. Она не действует в лихорадке гипер-энтузиазма, как Меган, и не является доминирующей личностью, но тихие воды текут глубоко (but still waters run deep - может быть, английское выражение, наподобие русской поговорки "В тихом омуте черти водятся"???).
Вообразить, что она угнетена в браке или где-то еще, было бы ошибкой. Она, а не Уильям, является более экспансивным партнером. Она также очень конкурентоспособна, особенно в спорте, но она не претендует на победу, даже против своего мужа. Предполагать, что они не равны, было бы бредом.
Меган же, напротив, играет с Гарри самые разные роли. С одной стороны, она является абсолютным авторитетом по всем вопросам. Она - движущая сила их союза, но он счастливо идет в том направлении, куда она ведет. Она - смесь слабой женщины, сильной мамы, лидера, верного последователя, сирены и няни.
В отличие от Кэтрин, которая обладает невозмутимостью, она яростно сопротивляется, выставляя себя в роли жертвы, когда сталкивается с оппозицией любого рода, а затем превращается в Боадицею (Боудикка - королева воинов - прим. пер.), мчащуюся в своей колеснице, когда это работает более эффективно. Поскольку Гарри менее стабилен, менее умен, более эмоционален и более незрел, чем Уильям, Меган заставляет его наступать и отступать, когда она потворствует альфа-самцу, маленькому мальчику, избалованному ребенку, раненому и уязвимому мужчине/ребенку, который все еще не избавился от детских проблем. Отношения Кэтрин и Уильяма всегда были здоровыми. Они равны по человеческим меркам, в то время как некоторые люди считают Меган и Гарри принципиально неравными.
После ошеломляющего объявления о судебном иске Меган против Mail on Sunday пресса и дворец узнали о том, в какой степени она и Гарри намеревались использовать свои онлайн-публикации, чтобы напрямую информировать своих подписчиков, отставив прессу. Одна журналистка сказала мне, что она и большинство, если не все ее коллеги, пришли к выводу, что королевская чета бесстыдно рекламирует свою собственную марку. Как только пресса пришла к такому выводу, они тщательно изучили каждое сообщение Сассексов, чтобы попытаться выяснить, какова их повестка дня и конечная цель. Никто не был настолько наивен, чтобы принимать все, что они говорили или делали, за чистую монету, потому что пресса поняла, насколько хитры и коварны Меган и Гарри.
Поскольку Гарри не особенно интеллектуален, а образ действий Меган лишь намекал на ее планы, их публикации теперь стали богатым источником информации. В качестве примера можно привести их рождественскую открытку. В то время как предполагалось, что Меган и Гарри имели восхитительно счастливый брак равных единомышленников, сама фотография показывала, что Меган была первой среди равных. То, кто является лидером в любых отношениях, всегда имеет значение, когда речь идет о любой паре, но когда вы имеете дело с членом британской королевской семьи и его женой - американской актрисой, которая может заставить его отказаться от своего наследия ради ее счастья, вопрос, кто ведет и кого ведут, становится основополагающим, а для прессы - вопросом подлинных национальных интересов. Рождественская открытка была показателем.
Все фотографии или картины имеют только один истинный фокус. Если где-то есть два фокуса, это либо плохая картина, либо искаженное изображение. На фотографии, которую опубликовали Сассексы, естественным фокусом был Арчи. По всем правилам, образы Гарри и Меган должны были быть одинаково размытыми, поскольку они находились на равном расстоянии от своего сына. Но лицо Гарри, как и следовало ожидать, не в фокусе, в то время как лицо Меган неожиданно и удивительно в фокусе. Это была одна картина, которая стоила тысячи слов. Послание не могло быть яснее. Поскольку Арчи и Меган были центральными элементами, а Гарри - нет, можно было сделать логические выводы. И британская пресса, и интернет-комментаторы сделали их.
Как только шум по поводу публикации рождественской открытки утих, вызвав критику в Британии, хотя Меган и Гарри, очевидно, ожидали только одобрение, они опубликовали следующий пост. В этот раз она была мудрее, и в новогоднем сообщении на Sussex Royal был изображен только Гарри, держащий Арчи у воды на острове Ванкувер, где они остановились в доме стоимостью 14 миллионов долларов, одолженном им благотворителем.
Гораздо менее мудрым был сопроводительный текст: желаем вам всем очень счастливого Нового года и благодарим вас за вашу постоянную поддержку! Если в Америке подобный язык был бы вполне приемлем, то в Британии - нет. Королевская власть не благодарит общественность за ее постоянную поддержку. Это делают только политики и торговцы. И снова культурная несогласованность проливала свет на послание Сассексов.
Когда супруги вернулись в Великобританию из своего убежища на острове Ванкувер, оставив Арчи с няней, они в нарушение дипломатического протокола опубликовали в Instagram, что посетили канадский дом в Лондоне, чтобы поблагодарить Верховного комиссара Дженис Шаретт и персонал за гостеприимство во время их недавнего пребывания в Канаде.
Это создало новый прецедент, который сделал бы жизнь невозможной для всех, если бы каждый раз, когда королевская семья посещает страну, она и принимающее посольство или высшая комиссия должны были бы остановиться для благодарственного звонка. Конечно, истинная цель визита Гарри и Меган состояла в том, чтобы снискать расположение канадцев и тем самым заручиться общественной поддержкой в этой стране для их предполагаемого переезда в Канаду, хотя их пребывание там никогда не предполагалось чем-то большим, чем временная мера, чтобы вернуть Меган к ее истокам в Калифорнии. Однако пресса и широкая публика еще не знали ни об этом, ни о каком-либо другом планируемом шаге, и поскольку ни члены королевской семьи, ни дипломаты не хотели, чтобы их заставляли делать ненужные визиты вежливости, это стало еще одним примером того, что Гарри и Меган были не в ладах с тем, что ожидалось от них как от королевской четы. Несмотря на это, их визит принес им известность, так что в этом смысле это было стоящее занятие.
К этому времени британская пресса и большая часть британской публики пришли к выводу, что супруги играют в какую-то непонятную игру одиночного, двойного и тройного блефа, цель которой состоит в том, чтобы ослепительными улыбками публики и личными ухмылками скрыть то, что, очевидно, является тайной, созданной ими самими. Когда Меган затем опубликовала информацию о "секретном" визите, который она совершила в Лондонскую кухню сообщества Хабб, прежде чем заглянуть с Гарри в канадский дом на Трафальгарской площади Лондона, это не произвело желаемого эффекта. Она ожидала, что ее будут хвалить за то, что она была настолько филантропична и милосердна, что она втискивала визиты поддержки нуждающихся между визитами вежливости дипломатам. Но это было воспринято как циничное привлечение внимания.
Поскольку наблюдателям было очевидно, что Меган лепит из себя и Гарри публичный образ, какой она должна быть в глазах своих поклонников, реакция на раскол, вызванный их публикациями в интернете, заставила сделать вывод, что они играют исключительно для своих сторонников, игнорируя всех остальных в театре жизни.
Теперь стало очевидно, что Меган была грозным пропагандистом, наравне с Дианой, принцессой Уэльской, которую сэр Дэвид Инглиш, глава Ассошиэйтед Пресс, описал как гения саморекламы. Поскольку Диана жила в то время, когда интернета еще не существовало, ей приходилось пользоваться прессой, чтобы донести до людей свое послание. Хотя Меган копировала практику Дианы использовать ее связи с симпатизирующими ей средствами массовой информации, такими как журнал People, она имела прямой доступ к своим сторонникам через интернет, чего никогда не было у Дианы, и умело использовала этот доступ, чтобы сформировать мнение своих подписчиков о ней и Гарри. Что было интересно, так это то, что она обладала тем же коктейлем черт, что и Диана: обаяние и искренность, смешанные с хитростью и оппортунизмом, все это накладывалось на патину уязвимости и самоуверенности.
Развивающиеся параллели между этими двумя женщинами, создающими свои публичные образы, были поистине замечательными. Обе женщины владели одним и тем же приемом: обеспечивали журналистов и фотографов разнообразием и новизной, необходимыми для того, чтобы они постоянно появлялись на первых полосах газет. Даже если представители средств массовой информации не разделяли точку зрения обеих женщин, они, тем не менее, гарантировали им внимание, которое те впоследствии использовали в своих интересах, как алхимики, превращая обычный металл негативной рекламы в золото все возрастающей известности.
Диана ежедневно передавала "частную" и "секретную" информацию о себе таким дружественным журналистам, как Ричард Кей. А Меган обновила эту концепцию в процессе формирования своего имиджа преданного гуманиста, делясь такими вещами, как "тайные" визиты в благотворительные организации.
В одном отношении то, как Меган использовала свои медийные навыки, было больше похоже на королеву Елизавету, королеву-мать, чем на Диану, принцессу Уэльскую.
В браке Елизавета всегда старалась представить себя половинкой супружеской пары, продвигая вперед застенчивого герцога Йоркского, который затем стал королем Георгом VI. В дальнейшем Элизабет стала признана замечательной женой и чудесным человеком. Диана никогда этого не делала. На самом деле она поступала прямо противоположным образом, всегда подавляя принца Чарльза или соревнуясь с ним. Но, к чести ее невестки, это была единственная ошибка, которую Меган не совершала (да ладно!!! а как же вечно летящая впереди мужа Меган?! - замечание переводчика).
Гарри больше не был мальчиком, который не мог сделать ничего плохого в глазах обожающей его публики, но он явно оставался одной половиной Сассексов, всем своим видом сообщающей, что он и Меган - великая история любви, наравне с величайшими влюбленными в истории, такими как Ромео и Джульетта, Абеляр и Элоиза, Тристан и Изольда, Альберт и Виктория, даже Бонни и Клайд.
Когда бы и где бы они ни появлялись, Гарри и Меган держались за руки, их всепоглощающая любовь и привязанность друг к другу были очевидны, когда они разыгрывали воплощение истинной любви. Не должно было быть никаких сомнений в том, что это была подлинная история любви, потому что каждое их движение и действие показывало, насколько сильно они чувствовали друг друга. Однако, к сожалению, британская пресса и слишком большая часть британской публики, видели в них только коварную актрису и ее добровольную жертву. Публичные проявления привязанности Меган рассматривались не как знаки искренности, а как методы контроля, которые не замечал только Гарри.
Для того, чтобы британская пресса и общественность поняли, что Меган подлинный гуманист и искренний человек, ей нужно было преодолеть два препятствия.
Первым препятствием было плачевное состояние ее отношений с отцом, которое возмущало самых разных людей по самым разным причинам, а вторым - явное неуважение к традициям, которыми дорожили многие британцы. Ни пресса, ни публика не знали об этом, но они были близки к тому, чтобы отойти на второй план, как это было с ее отцом и британскими традициями. Она готовилась уйти от своих врагов с решимостью, которая шокировала бы их всех.
Мало кто, кроме Гарри и Меган, знал, что они планируют в начале 2020 года. Я почти уверена, что ни один из них не знал точно, как все обернется. Они знали, каковы их цели, но у них не было четкого плана действий.
Он - невинный иностранец, а она - великий провидец, который стратегически чувствует путь к своей цели, не имея возможности прочитать дорожную карту. Многие из их действий являются спонтанными. Они все выдумывают по ходу дела. Они играют в карты, прижав их к груди, поэтому большую часть времени они на самом деле не знают, что будут делать дальше. Но вот что они точно знают, так это то, где они хотят быть. Меган хочет вести образ жизни миллиардера из списка "А" в Калифорнии, известного в мире кино как великая благотворительница.
Воплощая свой план, Гарри и Меган использовали социальные сети, чтобы изложить свое видение себя тонкими и не очень тонкими способами. Их посты постепенно становились одновременно озорными и соревновательными, вызывая вопрос, не вернулись ли плохие старые времена Дианы. Покойная принцесса Уэльская была готова на все, лишь бы ухватить колонку на несколько дюймов выше Чарльза и других членов королевской семьи, иногда даже королевы. Например, она начала играть на пианино, когда он собирался произнести речь, или сделала новую прическу, сопровождая Королеву на торжественное открытие парламента, или когда позировала в жалком одиночестве перед Тадж-Махалом.
Казалось, что дух Дианы вернулся в тело Меган, и Гарри, который был слишком мал, чтобы оценить обиды, причиняемые его матерью, был слишком горд, чтобы признать, что его жена устроила ненужную и потенциально разрушительную конкуренцию, которая пиарила Сассексов за счет деятельности других членов королевской семьи. В прошлом году было слишком много случаев, когда он и Меган отнимали внимание у других членов семьи, обычно с помощью тщательно выверенных объявлений.
Первая бесстыдная уловка с похищением внимания имела место в апреле 2019 года, вскоре после того, как Сассексы создали свой собственный аккаунт в Instagram. Кэтрин Кембриджская - увлеченный фотограф, которая публикует фотографии своих детей на их дни рождения. Она прислала очаровательную фотографию Луи в его первый день рождения. В течение нескольких часов Сассексы выбили ее из новостей, выложив фотографии дикой природы, сделанные Гарри в честь празднования Дня Земли. Они получили 787 000 лайков по сравнению с 1,2 млн лайков Кэтрин, но королевский писатель Фил Дампир выразил мнение многих, когда сказал: "Это начинает выглядеть так, как будто Гарри и Меган соревнуются".
К фотографии, которую выложили Меган и Гарри, был очень забавный постскриптум. В Mail on Sunday была опубликована необрезанная фотография слона, показывающая, что он был привязан и усыплен, в то время как два других животных также были одурманены наркотиками. Поэтому картины изображали все, что угодно, только не дикую природу.
Гарри пожаловался в независимую организацию стандартов прессы, отрицая, что ввел общественность в заблуждение, но его жалоба была отклонена в конце января 2020 года.
В июне 2019 года Меган вновь успешно принизила появление Кэтрин Кембридж на Уимблдоне. Жена Уильяма - заядлая теннисистка, а также покровитель Всеанглийского теннисного клуба. В этом качестве она вручает призы победителям Уимблдона. Она сделала это, как обычно, но Меган удалось сбить ее и чемпионов с первых полос газет и получить 1,3 миллиона лайков - по сравнению с 670 000 ее невестки - появившись вместе с Гарри на премьере "Короля Льва" и поприветствовав Джей-Зи и Бейонсе, которая назвала ее "Моя принцесса".
Когда Фаррелл Уильямс сказал ей, как много их "союз" значит для цветных людей и как "мы болеем за вас, ребята", Меган поблагодарила его за ободряющие слова и сказала то, что вновь стало известно всему миру: "Они не облегчают задачу".
Что она имела в виду? - спрашивали люди, заинтригованные очевидной аномалией комментария Меган. Неужели она сопротивлялась? И если да, то почему? В нескольких хорошо подобранных словах она сумела втянуть публику в тайну своей собственной выдумки, в процессе превращения себя и своих чувств в историю. Несомненно, Меган была не менее искусна, чем ее покойная свекровь, в том, чтобы отвоевать место в центре внимания у всех конкурентов.
Критики хотели знать, почему Гарри, генерал-капитан морской пехоты, пропустил мемориальный концерт, посвященный 30-й годовщине гибели 11 морских пехотинцев, когда ИРА разбомбила Королевский морской склад в Диле. Ведь Меган могла бы и сама присутствовать на премьере "Короля Льва", пока он был на поминальном концерте. Это вновь было неправильно для людей, которые искренне хотели гармонии, и более того, хотели видеть королевскую семью функционирующей как достойное и единое подразделение, идущее в ногу, и не хотели наблюдать, как одна пара сбивает другую со своего насеста.
Противоречия, однако, заменили единство, и Гарри и Меган затмевали других членов королевской семьи, даже когда это было не в интересах семьи или нации. Дважды за календарный месяц им удавалось затмить королевские туры, первый из которых был их собственным в Южной Африке, а второй - Кембриджским туром по Пакистану в октябре 2019 года.
Это было важное событие, которое долго готовилось, и обе стороны возлагали большие надежды на его успех. Однако оно было полностью затмено сенсационными рекламными роликами предстоящего интервью Сассексов с Томом Брэдби, в результате чего придворный заявил: "Этот шаг, безусловно, затмил визит в Пакистан и испортил много работы многих преданных людей на протяжении нескольких месяцев".
Все журналисты трепетно относятся к соревнованию, и теперь, когда они знали, что между Сассексами и другими королевскими особами в целом, и Кембриджами в частности, действительно существует конкуренция, они сосредоточились на ней. Еще до того, как они обнаружили, что Меган поручила своим американским представителям сделать ее самой популярной женщиной на земле, с самым большим количеством подписчиков в Instagram, они начали отмечать, как Гарри и Меган используют посты, чтобы превзойти своего брата и Кэтрин.
До января 2020 года у Кембриджей было больше подписчиков в Instagram, чем у Сассексов. Отрыв был небольшим (у обеих команд 11+ млн подписчиков) по сравнению с такими звездами, как Криштиану Роналду (187 млн), Дуэйн "Скала" Джонсон (159 млн), Селена Гомес (158 млн), Ким Кардашьян (150 млн) и Кайли Дженнер (148 млн), но сообщения Меган и Гарри систематически сыпались на парад Уильяма и Кэтрин. Несмотря на то, что в конечном счете Меган стремилась задвинуть в тень Роналду, она приурочивала свои посты к мероприятиям Кембриджей с кажущейся конкретной целью выбить своих родственников из гонки.
Например, в тот день, когда Кэтрин выполняла три официальных обязательства, Меган опубликовала свою фотографию, сделанную две недели назад в Лондоне в благотворительном фонде животных Мэйхью, когда она гладила собаку, перенесшую операцию.
Королевский корреспондент Daily Express Ричард Палмер почувствовал себя вынужденным написать в Твиттере: "Вау, какое неудачное время, что в очередной раз, как только старший член королевской семьи возвестил о важной инициативе, в тот же самый момент Сассекский Королевский Instagram-аккаунт ожил PR-фотографиями".
Меган не может не схитрить. Будучи ребенком Голливуда, она знает, что лучше всего привлекает внимание. Собаки и дети делают это всегда, по крайней мере для людей, которым нравится, когда их кумиры показывают своим поклонникам, какие они замечательные, заботливые, чувствующие, гипер-гламурные, но всегда приземленные личности. Фактически Меган Маркл - бесконечно более интересная личность, чем Кэтрин Кембриджская. Люди со стороны всегда более непредсказуемы и занимательны, чем прямолинейные женщины вроде Кэтрин. Уже по одной этой причине неудивительно, что она и Гарри наконец-то догнали Кэтрин и Уильяма в Instagram, хотя их успех был бы недолгим.
Меган одержима конкуренцией, с заявленной целью обладать самым большим количеством последователей Instagram на земле, Кэтрин не хотела соревноваться со своей невесткой. Теперь, когда Меган уехала, герцогиня Кембриджская, как говорят, почувствовала облегчение от того, что атмосфера соперничества улеглась. Что касается ее, то быть герцогиней Кембриджской, которая однажды станет принцессой Уэльской, а затем королевой Соединенного Королевства, для нее более чем достаточно. Ей не нужно лишать Роналду его короны, и ей не нравилась атмосфера напряженности, которую создавала Меган, когда она начинала воровать сцены в своем стремлении к еще большему признанию.
Меган, однако, имела гораздо более американское представление о своем положении. Ее цели противоречили ее наследию, так же как цели Кэтрин Кембриджской противоречили ее собственным.
Целевой аудиторией Меган были не британцы, а американские миры торговли и развлечений. Будучи бизнес-леди, она слишком хорошо понимала, какую денежную ценность может иметь большое количество подписчиков в Instagram. Кардашьян платят сотни тысяч долларов за публикацию, иногда даже миллионы, и ее цель - вытеснить их и получить все финансовые выгоды, которыми они обладают.
Меган понимала, что она не обязана быть популярной среди всех, только среди тех, кому она нравится. Поэтому она могла позволить себе презирать своих критиков, ибо, как ни болезненно было их пренебрежение к ней, они не стоили того, чтобы завоевывать их, потому что не обладали ключами к успеху. Только ее сторонники держали эти ключи, и именно для них она и Гарри играли, снова и снова подчеркивая, что это они - первая пара в Королевском мире, а не Уильям и Кэтрин.
Поэтому неудивительно, что она и Гарри выбрали ночь перед 38-м днем рождения Кэтрин 9 января 2020 года, чтобы показать миру и королевской семье через Instagram, что они намерены играть новые прогрессивные роли.
Они объявили: "После многих месяцев размышлений и внутренних дискуссий мы решили сделать переход в этом году, начав играть новую прогрессивную роль в этом учреждении. Мы намерены отказаться от должности «старших» членов королевской семьи и работать над достижением финансовой независимости, продолжая при этом полностью поддерживать Ее Величество Королеву. Именно благодаря вашей поддержке, особенно в последние несколько лет, мы чувствуем себя готовыми внести эту корректировку. Теперь мы планируем сбалансировать наше время между Северной Америкой и Соединенным Королевством, продолжая выполнять свой долг перед Королевой, Содружеством и нашими патронажами. Этот географический баланс позволит нам воспитывать нашего сына с пониманием королевской традиции, в которой он родился, а также предоставит нашей семье пространство, чтобы сосредоточиться на следующей главе, включая запуск нашей новой благотворительной организации. Мы с нетерпением ждем возможности поделиться полной информацией об этом захватывающем следующем шаге в должное время, поскольку мы продолжаем сотрудничать с Ее Величеством Королевой, Принцем Уэльским, Герцогом Кембриджским и всеми соответствующими сторонами. А пока примите нашу глубокую благодарность за вашу постоянную поддержку".
И снова Меган и Гарри решили использовать социальные сети, чтобы диктовать повестку дня и формировать повествование. В течение последних нескольких месяцев действительно велись дискуссии относительно их желания жить по обе стороны Атлантики, занимаясь при этом коммерческой деятельностью. Они шли не так хорошо, как им хотелось бы. По словам одного из принцев, они были решительно против того, чтобы "съесть свой пирог и съесть его".
______________
You can't have your cake and eat it (too) - Вы не можете есть свой пирог и съесть его (тоже) - популярная английская идиоматическая пословица или образ речи. Как только пирог съеден, его уже нет. Пословицу используют, чтобы сказать, что у человека не может быть двух несовместимых вещей или что не следует пытаться иметь больше, чем разумно. Смысл пословицы аналогичен фразам «нельзя иметь оба варианта» и «нельзя иметь лучшее из обоих миров».
Пословица может показаться сбивающей с толку из-за двусмысленности слова have «иметь», которое может означать «держать» или «иметь в своем распоряжении», но которое также может использоваться как синоним слова «есть» (например, «позавтракать»). Некоторые находят распространенную форму пословицы неправильной или нелогичной.
Из Википедии
_______________
Томас Вудкок, главный герой-оруженосец Подвязки, член Королевского двора, старший герольд и специалист по генеалогии, чья задача состоит в том, чтобы гарантировать, что королевский образ будет сохранен нетронутым и незапятнанным неприемлемым коммерциализмом, сказал: "Я думаю, что это неправильно. Нельзя быть двумя вещами одновременно. Ты либо есть, либо нет".
Меган и Гарри утверждали в своем заявлении, что они намеревались быть в двух местах одновременно. До настоящего времени ни одному члену королевской семьи не было разрешено активно участвовать в коммерческой деятельности, сохраняя при этом свой королевский ранг со всеми сопутствующими привилегиями, обязанностями и конфликтами. Дворец не хотел, чтобы кто-либо из членов королевской семьи занимался коммерческой деятельностью ради собственной выгоды, и уж тем более не при финансовой поддержке государства.
С американской точки зрения, то, что хотели сделать Сассексы, казалось не только полезным, но и достойным восхищения. Это были взрослые мужчина и женщина, которым было далеко за тридцать. Они хотели действовать самостоятельно. Хорошо для себя. Независимость следует поощрять. Желаю им удачи.
Конечно, в Америке нет королевской семьи, и поэтому существующее представление о ее функциях поверхностно. Когда такие люди, как Кейтлин Дженнер, сравнивают свою семью или семью Кеннеди с королевской семьей, они полностью упускают суть. Королевская власть - это не то же самое, что знаменитости. Политиков тоже нельзя сравнивать с королевскими особами. Члены королевской семьи являются представителями своей страны, независимо от того, где и когда они находятся. От них ожидают, что они будут вести себя одинаково во все времена и при любых обстоятельствах. В отличие от знаменитостей, которые различают свою частную и общественную жизнь, к королевским особам это не относится. Вы принц или герцогиня всегда, а не только тогда, когда вам это удобно. Если вы занимаетесь коммерческой деятельностью, то это должно исходить от имени института монархии, а не от вашего имени. Прибыли, которые накапливаются в процессе, должны быть направлены не на ваше личное обогащение, а на благо нации.
Таким образом, то, что предлагали Гарри и Меган, противоречило всему, что было до этого, и было чревато трудностями. Реальность заключалась в том, что их известность, откуда и возникла их коммерческая привлекательность, основывалась на том, что они были членами королевской семьи. Хотя у каждого из них были личные качества, которые подчеркивали их привлекательность, суть заключалась в том, что коммерческая ценность Меган Маркл до замужества была ничтожно мала по сравнению с тем, что она приобрела впоследствии, и при всей привлекательности Гарри как спортсмена, никто никогда не нашел бы его столь же достойным внимания или желанным, будь он просто Гарри Виндзор, а не Принц Соединенного Королевства.
Британская корона, как уже говорилось ранее, очень сложна. Коммерция может быть сомнительным бизнесом. Благотворительность часто служит прикрытием для приобретения респектабельности после получения богатства сомнительными средствами. Теперь, когда активное вступление Меган и Гарри в коммерческий мир было лишь вопросом времени, королевской семье нужно было подготовиться к тому, что произойдет, если что-то пойдет не так. Малейший промах мог привести к потере престижа Сассексов и, как следствие, монархии.
Еще более опасным, однако, было предложение Сассексов смешать благотворительность и коммерцию. Современные благотворительные организации управляются таким образом, что организаторы получают солидное финансовое вознаграждение. Одно дело, когда профессионалы получают зарплату, которая иногда доходит до шести- и даже семизначных цифр, но существует реальная опасность, когда члены королевской семьи начинают получать такие суммы за работу, которую другие выполняют безвозмездно.
Если выяснится, что Меган и Гарри получали финансовую выгоду от своих благотворительных начинаний, то то, что можно было бы считать справедливым вознаграждением по отношению к кому-либо другому, будет расценено как коррупция с их стороны. Результат мог быть токсичным, поскольку Букингемский дворец слишком хорошо знал последствия, когда социалистическое правительство Испании преследовало инфанту Кристину, вторую дочь короля Хуана Карлоса I, и ее мужа Иньяки Урдангарина, герцога Пальма-де-Майорки. Эти испанские кузены были вовлечены в финансовый скандал с участием их некоммерческого института. Какое-то время казалось, что и инфанту, и ее мужа будут судить за мошенничество, но в конечном счете судили только его. Тем не менее, исход был катастрофическим для испанской королевской семьи. Король отрекся от престола, его зять был осужден и в настоящее время отбывает пять лет и десять месяцев в тюрьме Бриева в Авиле, а инфанта вместе с детьми переехала в Швейцарию и теперь является персоной нон грата при испанском дворе.
Из-за прежней деловой активности Меган и того, как тайно супруги закладывали основы для своих коммерческих и благотворительных начинаний, дворец опасался, что в конечном итоге они могут получить "расходы" на свою благотворительную деятельность, которые могут быть истолкованы как взятка. Меньше всего Букингемский дворец хотел, чтобы кто-то из британских королевских особ оказался втянут в финансовый скандал, охвативший испанцев. Они также хотели быть уверены, что коммерческая и благотворительная деятельность, которую начали Сассексы, никогда, даже в далекой перспективе, не могла бы быть использована антимонархическими политиками, чтобы поставить в неловкое положение монарха или королевскую семью.
Придворные гораздо более искушены, чем Меган или Гарри, и видят потенциальные ловушки, попав в которые они могут нанести ущерб монархии, но ни один из них этого не понимает. У Гарри просто нет интеллектуальных способностей, а Меган, при всей ее хитрости, настолько новичок в высшей лиге, что ей не хватало знаний, опыта и проницательности, которые она могла приобрести только со временем, совершая ошибки или не совершая, благодаря мудрости опытных советников монархии.
Конечно, если их целью было получить как можно больше славы и богатства для себя, не думая о благе монархии или интересах британского народа, то это было совсем другое дело.
Она и Гарри не получили бы надежных советов от каких-либо американских организаций, которые абсолютно невежественны и совершенно неопытны в том, что касается британских учреждений, и поэтому не в состоянии оценить риск для Британии или ее монархии, хотя они обладают несомненным опытом захватывать заголовки газет по обе стороны Атлантики.
Это были лишь некоторые соображения, на которые намекнул Букингемский дворец, когда заявил, что желание Гарри и Меган уйти с поста старших членов королевской семьи — сложный вопрос, и поэтому потребуется время, чтобы его решить. Супруги были не очень довольны тем, как дворец пытается его решить. Поэтому, стремясь донести свою точку зрения до своих сторонников и американской общественности, Гарри и Меган заставили «друзей» пожаловаться, что те, кто стоял на их пути, были просто «злобными скептиками», потому что они хотели независимости, а эти злобные противники не хотели ее дать. Чтобы подчеркнуть, что Гарри и Меган были доброжелательны и лояльны к тем противоборствующим силам, которые так отвратительно препятствовали им, эти друзья затем заверили мир, что герцог и герцогиня Сассекские, тем не менее, поступят так, как хочет дворец, хотя Гарри и Меган хотели, чтобы мир знал, что они благородны, несмотря на то, что были жестоко наказаны ни за что.
Хотя никто, кроме супругов, не хотел, чтобы они занимались коммерцией самостоятельно, Королева и ее старшие советники все же согласились с тем, что Сассексы вполне могут построить собственную карьеру, которая, в случае успеха, создаст благоприятный прецедент для их преемников. В конце концов, вторые сыновья и второстепенные члены королевской семьи будут всегда, и если удастся найти способ, при котором такие члены королевской семьи могли бы функционировать в коммерческих целях без угрозы для Короны, то это будет только на пользу последующим поколениям.
Сассексы же считали, что дворец обязан заботиться об их интересах не меньше, чем об интересах монархии. Гарри давал понять, что они с Меган должны иметь абсолютный контроль над своими возможностями. Зачем ему, второму сыну, ставить интересы монархии выше своих собственных — а именно это было целью дворца, — если он никогда не станет первым? Он и Меган, «казалось, не могли рассматривать никакую другую роль, кроме главной, а поскольку они никогда не будут королем и королевой Соединенного Королевства, они должны быть свободными, чтобы стать королем и королевой чего-то другого», сказал придворный.
Они искренне не понимали, почему их планы на будущее должны быть свернуты или контролироваться дворцом. Они не могли понять, почему абсолютная свобода заключать сделки так, как и когда им заблагорассудится, может противоречить их неизменному долгу перед Британской Короной и британским народом. Дилемма о том, смогут ли Гарри и Меган когда-нибудь стать полностью свободными от всякой ответственности перед Короной и ее гражданами, и должны ли они постоянно заботиться об интересах Короны и нации, независимо от того, являются ли они полностью работающими или полностью отошедшими от дел членами королевской семьи, даже дероялизированными, лежала в основе этого вопроса. Этот вопрос все еще остается нерешенным.
Мне сообщили, что Уильям был особенно разочарован поведением своего брата. Он всегда знал, что все они несут ответственность, которая выходит за пределы их личных желаний и даже за пределы их собственного счастья. Гарри, однако, всегда был склонен мыслить в более личных терминах, чем его старший брат, даже когда другие сочли бы более подходящим думать в институциональных терминах.
Это, в сущности, было результатом того, как Диана воспитывала Гарри. Она воспитала его без ограничений, чтобы он думал о себе и своих чувствах, а не объективно, избегал последствий своих действий, делал все, что ему заблагорассудится, считал себя особенным не потому, что он принц, а потому, что он был очаровательным Гарри. Немного меньше персонализма и немного больше роялизма, возможно, исправили бы баланс, потому что некоторые особенности Гарри обусловлены природой, но еще большая часть была обусловлена положением, в котором он родился. Диана сама переступила тонкую грань между потворством своим желаниям и ущербом, который ее действия могут нанести короне, но она, по крайней мере, понимала, что должна действовать осторожно, даже когда пыталась саботировать своего бывшего мужа или смутить королевскую семью. В глубине души она всегда знала, что однажды ее сын унаследует трон. Поэтому она не могла позволить себе слишком сильно раскачивать лодку, и это оказывало на нее сдерживающее влияние. У Гарри не было таких угрызений совести.
Как только он и Меган поняли, что их амбиции будут более достижимы вне королевской семьи, чем внутри нее, они стали вести себя с безрассудным пренебрежением, которое отсутствовало даже у Дианы. Гарри не думал о последствиях, чего никогда не позволяла себе Диана. Он не хотел оставаться в тени Уильяма точно так же, как его жена не хотела всю жизнь играть вторую скрипку при герцогине Кембриджской. Кроме того, между этими двумя женщинами существовал личный элемент, который помогал им оправдывать себя. Меган считает Кэтрин «скованной» и чувствует себя неловко рядом с ней, потому что их стили радикально различаются.
Кэтрин величественно традиционна, а Меган — квинтэссенция калифорнийской неформальности, и Гарри перенял у Меган презрение к традиционализму и теперь также с презрением относится к осторожному и сдержанному подходу Уильяма.
Бесспорно, Гарри и Меган стали мощной парой, которая хорошо зарекомендовала себя в Соединенных Штатах, хотя и не была оценена таким же образом в Великобритании. Они по-прежнему искренне любили делать что-то вместе. У них было много общих целей, ценностей, амбиций и интересов. Каждому из них нравится быть в центре внимания и чувствовать себя суперзвездами, которыми они стали. Они трепещут от осознания своей мечты, воображая себя гуманитарными светилами на мировой арене, признанными и прославляемыми за свои уникальные дары, как единственная королевская супружеская пара, сумевшая добиться независимости от королевской семьи.
Гарри уже давно раздражало, что он играет второстепенную роль. Если бы он женился на такой девушке, как Челси Дэви или Крессида Бонас, и вел традиционную британскую жизнь, то он бы смирился со своей участью, но, как только посторонняя женщина, вроде Меган, поведала ему о других возможностях, его глаза открылись, и любовь к ней ослепила его. Благодаря ей он уловил проблеск образа жизни, который раньше не мог и вообразить, но который позволил бы ему потворствовать себе так, как он до сих пор и представить себе не мог. И хотя он, скорее всего, был бы счастлив остаться в Британии и не разрывать свои связи так, как он это сделал, он понимал, что его брак будет работать только в том случае, если он поддержит Меган в ее видении того, какой может быть их жизнь.
С ее точки зрения, единственный способ реализовать свой истинный потенциал в качестве самостоятельных крупных игроков состоял в том, чтобы перенести театр действий из Великобритании в Соединенные Штаты, и не просто куда-нибудь, а в Калифорнию, где знания Меган в индустрии развлечений были бы активом, который, как мы надеемся, принесет им хорошие дивиденды, не только финансовые, но и с точки зрения престижа и международного признания, которого они хотят.
Поняв, что лучший способ достичь своей цели — создать собственную платформу, а не делить ее с братом и невесткой, Гарри и Меган решили стать свободными. Несомненно, ему предстояло сделать трудный выбор, который он предпочел бы не делать, если бы женился на другой женщине.
Но была и положительная сторона. Они больше не будут ограничены системой, в которой бы всегда оставались второстепенными игроками. Они решили выйти из тени и стать первопроходцами, каковыми они себя и считают и каковыми их признают на родине Меган. Для них, особенно для Меган, было крайне неприятно всегда находиться не в центральном положении, которого требовали их видение и амбиции. Только избрав свой собственный путь, они смогут блистать как центральные игроки, а не делить королевскую платформу с колодой, так явно сложенной в пользу Кэтрин и Уильяма.
Хотя некоторые общественные деятели в Британии, такие как актриса Хелен Миррен и писательница Хилари Мантел, считали, что звезда Меган должна ярко сиять, на национальном уровне их не поддержали. По общему мнению, Гарри и Меган не только покинули британскую королевскую семью и британский народ, но и проявили неуважение, сделав заявление о своем уходе без предварительного уведомления кого-либо из членов королевской семьи или придворных. Этот факт был подтвержден Букингемским дворцом, который сообщил королевскому корреспонденту Би-би-си Джонни Даймонду, что он был разочарован их решением, что «королевская семья была задета» этим заявлением и что «ни с кем из членов королевской семьи не консультировались».
Чтобы довести дело до конца, Букингемский дворец затем опубликовал свое собственное заявление, противоречащее Сассексам: «Переговоры с герцогом и герцогиней Сассекскими находятся на ранней стадии. Мы понимаем их желание принять другой подход, но это сложные вопросы, на проработку которых уйдет время».
Дворец как бы говорил, что «Меган и Гарри пытались протаранить нас, меняя правила игры. Мы готовы уступить дюйм, может быть, даже два, но они захотели пройти милю еще до начала гонки. А теперь они набросились на нас с кулаками и стали швырять нам в лицо песок, а также ухватились за всевозможные привилегии, которые мы не можем им позволить, не повредив монархии, и хотя они не ведают, что творят, мы планируем быть разумными и дать им столько, сколько сможем».
Королева, Принц Филипп и Принц Чарльз, должно быть, испытывали настоящее дежавю, потому что уловка Гарри и Меган напоминала поведение Дианы во время переговоров о разводе, в частности, в отношении ее будущего титула. Как и Меган с Гарри, она начала переговоры с семьей наедине, но когда ей показалось, что они идут не так быстро и не так хорошо, как ей бы хотелось, она обманом заставила Чарльза встретиться с ней, но поспешила без окончательного согласия и солгала, что они с Чарльзом договорились по некоторым вопросам, хотя на самом деле это было не так. Она была готова отказаться от титула Принцессы Уэльской. Поскольку она была матерью будущего короля и, вероятно, могла снова выйти замуж, она хотела стать Ее Королевским Высочеством принцессой Дианой. Это позволило бы ей снова выйти замуж и сохранить королевский титул. С другой стороны, если бы она осталась Дианой, принцессой Уэльской, и снова вышла бы замуж, например, за Доди Файеда, она была бы просто Леди Дианой Файед, а не Ее Светлостью принцессой Дианой, Миссис Доди Файед. Она перехитрила саму себя, и мне сказали, что королева, разъяренная тем, что решила поверить ей на слово, а Диана обманула Чарльза, лишила ее титула Королевского Высочества.
Никогда нельзя забывать о человеческом факторе. Гарри — сын Чарльза, брат Уильяма, внук королевы. Они все его любят. Все они прекрасно понимали, что Гарри был бы счастлив оставаться работающим членом королевской семьи, заниматься благотворительностью и поддерживать военные связи, если бы не женился на женщине, которая хотела воспользоваться своим королевским статусом и начать самостоятельную жизнь вместе с ним. Слова «финансовая независимость» вызывали ужас во дворце. Никто из тех, кто любил Гарри, не верил, что он жаждет финансовой независимости. До женитьбы он был вполне доволен своим материальным положением. Если бы он женился на Челси Дэви или Крессиде Бонас, то он предпочел бы довольствоваться жизнью герцога королевской крови, а не вести жизнь богатого американского предпринимателя. У него было более чем достаточно денег для своих собственных мирских нужд, а также для жены, которая довольствовалась бы жизнью обычной королевской герцогини.
Однако, Меган не хотела вести такой образ жизни. Она не хотела ни скучных обязанностей, ни тяжелой работы. Она предпочитала блеск и гламур мира развлечений. За те полтора года, что они с Гарри были женаты, они близко познакомились со звездным образом жизни таких друзей, как Элтон Джон и Джордж Клуни. Отношение Меган ко всему сибаритскому ничуть не изменилось с тех пор, как она призналась в своем блоге The Tig, как ей нравятся привилегии сверхбогатых людей. Она хотела этого для себя, и Гарри, как всегда стремясь угодить ей, был готов согласиться с ее амбициями.
Хотя никому из членов королевской семьи не нравился план Гарри и Меган стоять одной ногой в королевском лагере в Британии, а другой - на коммерческом рынке в Соединенных Штатах (Канада была признана всеми не более чем удобной ступенькой), тем не менее, Королева, Принц Уэльский и Уильям были готовы работать над достижением modus vivendi, который позволил бы Меган и Гарри с честью покинуть королевскую семью и проложить свой собственный путь.
К этому времени они уже поняли, что Меган была грозной личностью, которая действовала совершенно не так, как они. Она, несомненно, была одной из самых сильных личностей, с которыми кто-либо когда-либо сталкивался, как сказала ее хорошая подруга Серена Уильямс, когда пела ей дифирамбы. Кроме того, ее все время поддерживал муж, непрерывно повторяя мантру: "Чего хочет Меган, то и получает". Поэтому у королевской семьи не было выбора, кроме как смириться с тем, как хотели жить Гарри и Меган.
Как выразилась бывшая фрейлина принцессы Маргарет, Леди Гленконнер, "Меган не задержалась надолго, потому что не понимала, что быть королевской особой - это очень тяжелая работа, а порой и довольно скучная. Это не только веселье и гламур".
Меган не только хотела, чтобы ее стиль жизни был более ярким, возбуждающим и захватывающим, но и, будучи деловой женщиной, она хотела, чтобы он окупался. Этого они с Гарри намеревались достичь, используя свой королевский статус для получения финансовой выгоды, купаясь в лучах королевской славы и полируя глянец голливудскими знаменитостями без скучных встреч с мэрами и прочих скромных, не заслуживающих внимания новостей занятий, которые являются ежедневной рутиной монархий, но которые наскучили Меган так же жестко, как они наскучили Диане.
Как примирить то, что на первый взгляд казалось непримиримым вызовом, стоящим перед королевскими особами. Они прекрасно понимали, что Меган, будучи американкой, хотела наслаждаться жизнью в Соединенных Штатах, оставаясь членом королевской семьи. Положительная реакция на их желание уйти от обязанностей была ошеломляющей. Поскольку американцы не понимали, насколько важно для британской короны и британского народа, чтобы отъезд Гарри и Меган был осуществлен с минимальным ущербом для всех заинтересованных сторон, американские средства массовой информации не затрагивали ни одну из национальных проблем британцев. Американские доклады были по существу поверхностными, не учитывавшими все нюансы, которые волновали англичан, а порой и просто грубо обходившие эти соображения.
К тому же посыпались обвинения в том, что Меган стала жертвой расизма и снобизма. Обвинение в снобизме было просто смешным. Софи Рис-Джонс и Кэтрин Миддлтон тоже принадлежали к среднему классу, и они успешно вошли в королевскую семью, поэтому происхождение Меган не могло быть проблемой. И расизм тоже. На самом деле, раса Меган играла в ее пользу, поэтому Британия была недовольна тем, что за тот радушный прием, оказанный ей первоначально, им отплатили обвинениями в расизме. Ее неспособность счастливо обосноваться в Британии была связана не с ее расой, а с ее отказом приспособиться к новому образу жизни.
Людям по обе стороны Атлантики следовало бы просто признать, что такой зрелой женщине, как Меган, привыкшей жить по-своему и довольной собой, почти неизбежно будет трудно приспособиться к новой обстановке, в которой ценности и ожидания радикально отличаются от тех, к которым она привыкла. Обвинять англичан в предвзятости из-за неспособности Меган ассимилироваться было бы так же необоснованно, как обвинять ее в том, что она это делала злонамеренно. Тот факт, что она не могла и не хотела приспособиться к жизни в Британии, не делал ее злой, так же как неспособность Британии приспособить свои ценности, обычаи, традиции и ожидания к ее удобству не делает нас, британский народ, расистами. Если бы Меган была европеоидной голубоглазой блондинкой, которая вела себя точно так же, как она себя вела, она получила бы такую же реакцию. Скорее всего, это было бы даже быстрее и жестче по тону, по очевидным причинам.
Несправедливое обвинение в расизме вызвало возмущение в Британии. Все больше людей считали, что Гарри и Меган обязаны не только королевской семье и монархии, но и всему британскому народу, который так тепло приветствовал ее. То, что супруги позволяли выдавать обоснованную критику своих действий за расизм, было безжалостным цинизмом с их стороны. Она не сделала ничего, чтобы завоевать любовь британцев, и фактически потеряла их уважение, потому что единственное, чего не могла принять нация, гордящаяся честной игрой, это обвинения в том, в чем она не была виновата. Если Меган не знала старого британского осуждения "Это не крикет" (англоязычная фраза, означающая неспортивное поведение в спорте, в бизнесе или в жизни в целом, - прим. пер.), то Гарри должен был знать. И его молчание не делало ему чести.
Королевской семье пришлось срочно решать, как лучше поступить с супружеской парой, которая стремилась добиться своего, невзирая на проблемы для своей семьи, нации и института монархии. Один из европейских членов королевской семьи рассказал мне, что Королева, Принц Уэльский и принц Уильям с самого начала "перегибали палку, пытаясь прийти к какому-то соглашению" с Меган и Гарри.
Сейчас королевские особы чувствуют, что их предали Сассексы.
Поведение Гарри и Меган с тех пор, как они впервые объявили о своем уходе, имело явно враждебный оттенок. Мне сказали, что Уильям был в ярости на Гарри и Меган за то, что они использовали ее друзей, чтобы унизить Королеву и обвинить семью в злобных действиях, хотя ничего подобного не было. Единственная позиция семьи состояла и продолжает оставаться в том, чтобы найти путь, который позволит Сассексам зарабатывать столько денег, сколько они хотят, не нанося ущерба короне.
Никому не нравится быть обвиненным в преследовании, тем более когда это не соответствует действительности, но семья понимает, что большую роль здесь играет «человеческий фактор», как объяснил член европейской королевской семьи.
Члены королевской семьи оказались в безвыходном положении. Они не отрицают права Меган жить так, как она считает нужным. Они признают, что с их стороны было бы неразумно ожидать, что почти сорокалетняя женщина, которая не может переключиться с одного образа жизни на другой, пожертвует своим комфортом ради их благополучия. Это действительно очень печально, но королевская семья знает, что подобные вещи случаются с миллионами семей по всему миру. Они надеются, что люди поймут и проявят сострадание к их дилемме - и к Гарри тоже.
Эта королевская особа объяснила, что первоначальное заявление Сассексов об уходе было именно тем, что многие в британской прессе и многие во дворце сочли «захватом власти». Это должно было заставить королевскую семью принять то, что они не могут принять. Они (Меган и Гарри) пытались жестко наказать семью».
Во дворце сочли это заявление "дерзостью". И все понимали, насколько Сассексы оторваны от реальности. В самом деле, кто в здравом уме станет делать заявление о том, что они собираются "сотрудничать с королевой"? Это подтверждает, насколько крайне самомнительной, даже бредовой является эта пара. Королева - это Суверен. Она - глава семьи. Она - их НАЧАЛЬНИК. Начальство не сотрудничает с подчиненными. Они сотрудничают с РАВНЫМИ. Единственные равные Королеве - это главы других государств. Как армейский офицер, Гарри слишком хорошо знает, что его Суверен - это его главнокомандующий. Все военные люди уважают субординацию. Как член королевской семьи, он знает, что внук Государя не имеет паритета с Государем.
В Меган начало проникать осознание, что она такой сильный персонаж и такая самоуверенная личность, что считает себя равной любому другому живому человеку, независимо от того, кто он и каково его положение, и что она чувствует себя достаточно сильной, благодаря своей вере в себя, что она будет сражаться с кем угодно, включая Королеву, и будет считать себя имеющей полное право вести переговоры с кем угодно, включая Королеву, как будто они равны.
Хотя такое отношение считается достойным восхищения во многих кругах в Соединенных Штатах, внутри британского истеблишмента оно рассматривается как достойное презрения folie de grandeur (безумие величия, фр., - прим. пер.).
Именно здесь мы видим, как типичная американская точка зрения о равенстве всех совпадает с точкой зрения антимонархистов в Соединенном Королевстве. Они тоже считают всех равными и не могут понять, почему должность главы государства должна быть наследственной. Они хотят, чтобы она была открыта для всех, и республиканцы даже предположили, что Дэвид Бекхэм станет лучшим главой государства, чем королева Елизавета II. Чего они не понимают, так это того, что даже если наследственный элемент будет устранен, равенство останется лишь условным понятием, ибо глава государства в республиканском или даже марксистском обществе занимает уникальное положение внутри этого государства и общепризнанно является выше всех других граждан.
Тот факт, что Меган не уважала своего собственного президента, укрепило ее веру в то, что должность главы государства - это просто еще одна должность, и что она, будучи признанным активистом, имеет полное право оспаривать ее, когда это в ее интересах.
Для людей, которые восхищаются расширением прав и возможностей, не может быть никаких сомнений в том, что Меган превратилась в наделенную полномочиями женщину, которая не уважает ни одного человека или положение так же, как она уважает свое право прокладывать свой собственный путь. Тот факт, что она теперь взяла на себя роль королевы Елизаветы II, мягко говоря, внушал благоговейный трепет. Она заслужила признание за то, что решила относиться к монарху просто как к еще одному обычному человеку. Но такое отношение вызвало удивление во многих британских кругах, не в последнюю очередь в прессе, которая вскоре увидела, насколько сильной и находчивой может быть Меган, когда она надевает свой мыслительный колпак. Едва успев заявить о своем уходе, она и Гарри сделали заявление, в котором объявили, что приостанавливают действие системы Rota. Это было все равно что бросить боевую гранату в СМИ.
Упомянутая ранее система Royal Rota, существовавшая десятилетиями, рассматривалась и прессой, и дворцом как наиболее справедливый и практичный и взаимовыгодный способ сосуществования этих двух органов британской национальной жизни. Назначив одного журналиста и/или фотографа из пула журналистов семи ведущих газетных компаний страны, как королевская семья, так и пресса были уверены во взаимовыгодном освещении с минимальными усилиями, поскольку единственный представитель передавал контент всем другим своим коллегам.
Рота всегда работала хорошо, потому что только аккредитованные журналисты имеют доступ к королевским особам. Это гарантировало им солидное представительство и определенную меру контроля, приемлемую для обеих сторон. Журналисты, которые позволяли себе сомнительное или неэтичное поведение, теряли свою аккредитацию, в то время как члены королевской семьи признавали, что пресса имеет право на справедливую критику, поэтому система всегда имела определенную степень беспристрастности, которая хорошо работает как для королевской семьи, так и для прессы.
На этом этапе следует помнить, что британские королевские особы, как и все другие общественные деятели в Великобритании, признают, что наши средства массовой информации более надежны и критичны, чем любая другая национальная пресса. Все это понимают, большинство общественных деятелей принимают это и смиряются с этим, даже несмотря на то, что все мы в то или иное время боремся с негативом. Общественные деятели, которые слишком громко оплакивают свою судьбу, теряют уважение как со стороны своих коллег, так и со стороны прессы, потому что большинство общественных деятелей в этой стране высоко ценят важность Свободной Прессы.
Хотя Гарри и Меган утверждали, что они тоже уважают право прессы призвать их к ответу, каждое их действие противоречило этим утверждениям, и те, кого они пытались заткнуть за пояс, считали их лицемерными и меритократическими. Они хотели, чтобы британская пресса действовала так же, как американская, освещая знаменитостей. PR-службы пишут сценарий, а газеты и журналы в США либо следуют ему, либо изменяют его с согласия субъекта и/или его/ее пресс-представителей. Именно к этой системе Меган Маркл привыкла, будучи второстепенной знаменитостью, которая была недостаточно достойна того, чтобы журналисты заняли независимую позицию.
Для нее было чем-то вроде шока, когда она столкнулась с тем, как функционирует британская пресса: ее взгляды могли быть оспорены, ее поведение тщательно изучено. И очевидно, что отказ Сассексов сотрудничать с Royal Rota был их решительной попыткой навязать журналистику американского стиля более сильной британской прессе. Политика Меган и Гарри заключалась в устранении всех, кто им не нравился, их альтернативой была замена системы Rota на систему их собственного изобретения.
Меган и Гарри собирались не просто заменить беспристрастную систему той, которая была бы им ближе и легче управляема. Они готовились к еще более драконовскому средству, потому что Гарри питал бешеную и иррациональную ненависть к прессе, обвиняя ее в смерти своей матери. А Меган развила истерическую антипатию к их критике в ее адрес, заявляя, что они основаны на расизме, сексизме, женоненавистничестве, ревности, зависти и всем остальном, кроме справедливой критики. Ее вера в себя была настолько твердой, что она просто не могла смириться с тем фактом, что некоторые из их критических замечаний могут быть правдой.
Теперь Гарри и Меган решили унизить своих противников, представив себя жертвами. Они обвинили авторитетные органы британской прессы в том, что те лицемерные лжецы и мошенники, которые злонамеренно искажают и переворачивают их действия. Они заявили, что "хотели бы изменить и расширить доступ к своей работе" и что они будут "приглашать специализированные средства массовой информации на конкретные мероприятия, чтобы обеспечить более широкий доступ к их деятельности, расширяя спектр освещения новостей".
Для британской прессы это было лицемерным оскорблением, поскольку Сассексы ограничивали доступ, запрещали всех репортеров основного направления, выбирая вместо них только ручных журналистов, которые сообщали бы об их деятельности так, как им было бы приятно. Или, как выразились Гарри и Меган, "заслуживающие доверия средства массовой информации". На самом деле это означало, что они должны делать репортажи в североамериканском стиле, в котором Сассексы поставляли бы им новости, а пресса добросовестно повторяла их слова.
Неудивительно, что основная часть прессы была разгневана этой уловкой, лишавшей их доступа, на который ранее они имели право по давно установившейся практике. Но Меган хитра, и она придумала способ противостоять своим противникам так, как это не удавалось никому из королевских особ. Для людей, которые хотят контролировать то, что о них пишут в прессе, она в одночасье превратилась в нечто вроде героини.
Мне достоверно известно, что Меган и Гарри опасались, и не без оснований, что британская пресса могла саботировать их хорошо продуманные стратегии повышения как финансового, так и репутационного уровня. Они опасались, что средства массовой информации могут указать на потенциально неблагоприятные последствия их коммерческой деятельности для благосостояния монархии. Это бы ослабило их престиж в США, ослабило их бренд и возможности для бизнеса. Поэтому они должны были нейтрализовать такие комментарии еще до того, как они были сделаны. Поэтому наиболее эффективным способом было представить себя жертвами порочных и несправедливых средств массовой информации и взять под полный контроль повествование о себе. Новости должны исходить не из независимых и неконтролируемых источников, а исключительно от самих себя. Только тогда они смогут контролировать лояльный поток информации.
Это был чистый медиаменеджмент. Несомненно, за всем этим стояла Саншайн Сакс. Конечно, все это было не ново, так как любой изучающий историю знает, как важно формирование общественного мнения.
Двумя признанными гениями двадцатого века были блестящий министр пропаганды Гитлера Йозеф Геббельс и Диана, Принцесса Уэльская. Поэтому неудивительно, что ее сын Гарри и его подкованная в общении со средствами массовой информации жена проявили такие способности. Но что было удивительно, так это полное отсутствие границ. Они не только были новаторами, будучи настоящими "силами перемен", но и вели себя с напористостью и безжалостностью, которые были поистине удивительными не только для прессы и общественности, но и для дворца.
Несомненно, их хорошо консультировали настоящие эксперты. Их тактика была направлена на то, чтобы держать британскую прессу на задворках. Поступая таким образом, они ослабляли критику в свой адрес, поскольку пресса уже не могла формировать повествование, а была вынуждена следовать за ним.
Меган и Гарри намеревались изменить отношение к прессе, чтобы общественность в конечном итоге решила, что обоснованная критика Сассексов со стороны прессы - это просто придирки, даже когда пресса действительно выполняла свою ответственность перед нацией, справедливо и точно комментируя их желание изменить заветные национальные обычаи и институты, которые подавляющее большинство британской общественности не хотело менять.
Придумав такую эффективную тактику исключения нежелательной прессы, Меган и Гарри также ясно дали понять в своем объявлении, какого рода комментарии прессы они будут в дальнейшем считать приемлемыми. Они требовали "объективной" отчетности, а также продолжать использовать социальные сети, чтобы делиться информацией с общественностью напрямую. Это поразило британские СМИ как еще более лицемерное ханжество, и каждый журналист, с которым я беседовала, верил, что политика Сассексов всегда будет заключаться в том, чтобы контролировать доступ так жестко и передавать информацию так осторожно, что единственная картина, которую когда-либо увидит публика, будет сильно отцензурирована.
Тем не менее заявления Гарри и Меган получили поддержку в Соединенных Штатах, где существовало мнение, что это они стали жертвами британской прессы, а не наоборот. Эти позитивные реакции показали, что на самом деле существует как реальный культурный, так и поколенческий разрыв. Несмотря на то, что американцы дорожат своими правами по Первой поправке, они не осознают опасности, которую Сассексы представляли для свободы слова в Великобритании. Британцы, к которым в данном случае относятся и канадцы, поняли это.
Молодежь по обе стороны Атлантики приняли два заявления Меган и Гарри за чистую монету. Они считали, что у пары должен быть шанс вести свою собственную жизнь так, как они считают нужным. Если они хотят бросить королевский образ жизни и зарабатывать деньги, пусть делают. Это чувство не разделяла более зрелая часть населения, которая считала королевскую чету жадной, эгоистичной и потворствующей своим желаниям.
Герцогство Корнуолл, принадлежавшее принцу Чарльзу, с тех пор как Меган вышла замуж за его сына, потратило на ее одежду почти миллион фунтов. Ремонт их дома в Виндзорском поместье королевы обошелся налогоплательщикам в 2,4 миллиона фунтов стерлингов. Ни один из них не был перегружен работой. На самом деле, они хотели слишком многого: быть королевскими особами, когда это им выгодно, и частными гражданами, когда это не подходит. Они хотели быть и там, и там, время от времени выступая на королевских мероприятиях, когда это было в их интересах, получая поддержку от налогоплательщиков, и одновременно зарабатывать себе состояние. Им было все мало и мало...
Решение Меган и Гарри уйти с поста старших членов королевской семьи вызвало раскол в обществе, и это было самым интересным.
Для тех из нас, кто имел инсайдерскую информацию о том, что происходит на самом деле, было удивительно наблюдать, как даже высокопоставленные люди, такие как канадский премьер-министр, могут вмешаться и сделать все великолепно неправильно среди этого общественного клубка одобрения и неодобрения. Объявление Гарри и Меган, которое прозвучало, как гром среди ясного неба, и сбило с толку королевскую семью, содержало так много наслоений, которые воспринимались как неуважение или объявление войны, что только наивные, неискушенные или тупые люди могли прочитать его и подумать, что обложка раскрывает содержание книги. Тем не менее, хороший друг Меган и Гарри, Джастин Трюдо, заявил, что Канада не только примет их, если они решат переехать туда, но и разделит расходы на их безопасность с британцами, пока они будут в Канаде.
Последовавшие за этим вопли политиков и общественности ясно дали понять, что канадцы не хотят ничего платить за привилегию жить с Меган и Гарри в одной стране. Они раскритиковали щедрое предложение премьер-министра, а некоторые политики пошли еще дальше, заявив, что канадская монархия потому так хорошо работает, что члены королевской семьи только посещают ее, а не живут там.
Такого никогда не было раньше. Дочь королевы Виктории принцесса Луиза и ее муж маркиз Лорн, впоследствии 9-й герцог Аргайл, жили в Канаде, когда он был генерал-губернатором, а также брат королевы Марии Граф Этлон и его жена принцесса Алиса Олбани, внучка королевы Виктории. Бывший принц Аластер, 2-й герцог Коннотский, внук короля Эдуарда VII, не только прожил в Оттаве три года, будучи адъютантом Лорда Этлона во время Второй мировой войны, но и замерз насмерть, выпав из открытого окна в Ридо-холле, официальной резиденции генерал-губернатора, будучи пьяным. Но многое изменилось с тех пор, как Лорд Этлон покинул пост генерал-губернатора в 1946 году. Канадцы больше не хотели, чтобы члены королевской семьи проживали в Канаде. В редакционной статье, опубликованной в газете The Globe 13 января 2020 года, это было изложено ясно и подробно:
Это четко выражало точку зрения многих канадцев, но в то же время прямо указывало на суть дилеммы. Канадцы сочувствовали Гарри в его стремлении уйти от королевской жизни, но не приглашали его сделать это в Канаде.
Хотя уход Меган и Гарри был огромной новостью, и реакция была достаточно разной, давая каждой стороне пространство для маневра, семья должна была вмешаться, чтобы избежать последствий для монархии и исключить возможность ущерба, даже для самой пары.
Гарри и Меган, конечно, не собирались постоянно жить в Канаде, но, будучи искусными тактиками, понимавшими, что их радикальное бегство из Соединенного Королевства было бы более терпимым, если бы их конечная цель - Калифорния - была скрыта под фиговым листком желания жить в стране Содружества, они позволили всем думать, что собираются жить в Канаде.
Это имело конституционные последствия, но они были незначительными, потому что Гарри был достаточно далеко по линии преемственности. Сначала он был просто запасным, но, как только у Уильяма родился первый ребенок, он перестал быть даже им. К 2020 году он стал четвертым запасным после троих детей Кембриджей. Тем не менее, он все еще был членом королевской семьи, все еще любимым, и все еще тем, чье поведение могло повредить монархии и потенциально ему самому.
Более того, то, что позволяли ему сделать сейчас, создавало прецеденты, которые могут повлиять в будущем на принцессу Шарлотту и принца Луи Кембриджских, поэтому было важно все сделать правильно.
Королева взяла дело в свои руки. В семье она всегда играла второстепенную роль по отношению к принцу Филиппу. Однако в том, что касается ее функций как Суверена, она неизменно ревностно охраняла свою территорию, не допуская вмешательства со стороны любого члена семьи, включая своего властного мужа, которому в других случаях она подчинялась, или властную мать, из тени которой она вышла только после ее смерти в 2002 году.
Несмотря на свою личную скромность, Елизавета II, как королева, всегда обладала поразительной степенью уверенности. Ее личный секретарь достопочтенный (впоследствии сэр) Мартин (затем Лорд) Чартерис был первым, кто обратил на это внимание сразу после ее вступления на престол в возрасте двадцати пяти лет. Он заметил, какой уверенной она становилась, как только ей приходилось исполнять роль монарха.
У нее был подлинный природный авторитет и абсолютная уверенность, возможно, благодаря тому образованию, которое она получила в роли монарха у своего отца, короля Георга VI, и своей бабушки, королевы Марии.
Королева использовала эту царственную уверенность с пользой, когда совещалась с главой семьи, принцем Филиппом, который к тому времени жил на ферме Вуд в поместье Сандрингем, отказавшись от общественной жизни.
Известный в семье своей мудростью, практичностью, гуманностью и непоколебимым королевским подходом к долгу, он, по словам одного европейского монарха, придерживался такой точки зрения: "Самое главное - не дать всему затянуться". Решения должны быть приняты, и приняты быстро, поэтому в понедельник 13 января была назначена встреча между Королевой, Гарри и двумя следующими монархами - Чарльзом и Уильямом. Королева сообщила всем, что решение должно быть принято до чая, а это означало, что не позднее пяти вечера.
Королевские кузены сообщили мне, что принц Филипп был потрясен тем, как Меган и Гарри пытались оказать давление, чтобы добиться своего. Он был рад не участвовать в самой встрече и, подкрепив Королеву своей поддержкой, уехал из большого дома как раз перед началом встречи со своей хорошей подругой Пенни, женой внука его дяди по материнской линии Дики Маунтбэттена Нортона Нэтчбулла, 3-го графа Маунтбэттена Бирманского.
Гарри приехал из Виндзора пораньше, надеясь заранее встретиться с бабушкой, чтобы повлиять на нее, но ничего не вышло. Она оставалась недоступной до назначенного времени, ожидая прибытия принца Уэльского и Уильяма.
Несмотря на то, что королева ясно дала понять, что хочет достичь соглашения до завершения встречи, все вокруг испытывали личную боль. Чарльз был в отчаянии от того, что его попытки включить Меган в свой круг не увенчались успехом и что Гарри бросил им крученный мяч, в то время как Уильям был расстроен тем, что брат, которого он любил и защищал всю свою жизнь, мог вести себя так безрассудно и разрушительно.
Королева была разочарована тем, что все блестящие возможности, которые этот союз дал всему Содружеству, могли сойти на нет, и что теплота, щедрость и гостеприимство, которые семья и общество проявили к Меган, значили для нее так мало.
Сам Гарри чувствовал, что его недостаточно поддерживают, и был расстроен, когда стало ясно, что они с Меган не смогут поехать в Северную Америку, заключать сделки налево-направо, возвращаться в Британию для нескольких фотосессий, которые будут поддерживать их заработок, и вообще делать все, что им заблагорассудится.
Что касается их хорошо продуманных планов по использованию королевского положения, то Гарри сообщили, что им дают испытательный срок продолжительностью в один год.
Помимо того, что супруги получили испытательный срок, семья ясно дала понять Гарри, что они с Меган не будут решать, что делать в отношении своих королевских покровительств, как он и Меган предлагали в своем первоначальном назначении. Ему сообщили, что он должен будет отказаться от своих связей с армией. Это был большой удар для него, потому что "он действительно планировал приезжать, сидеть на корточках с мужчинами, наслаждаться товариществом, которое было одним из самых лучших моментов его жизни, а затем возвращаться в Америку, желательно, на частном самолете друга, чтобы заключить больше сделок, пока Меган увеличивала семейное состояние, став президентом Соединенных Штатов или просто обычной миллиардершей, не важно", - объяснил один из его кузенов.
Гарри не рассчитывал на то, что его вынудят отказаться от должности генерал-капитана королевской морской пехоты, которую он унаследовал от своего деда принца Филиппа и высоко ценил; Почетного командующего ВВС или главнокомандующего малыми кораблями и подводными лодками Королевского Военно-Морского флота. Потеря этих должностей действительно причинила боль, как он признался несколько дней спустя, когда выступал в Челси Айви от имени Sentebale, благотворительной организации, которую он основал и которая поддерживает психическое здоровье и благополучие детей и молодежи, больных ВИЧ в Лесото и Ботсване.
Он также не утратил покровительства над Invictus Games, которые сам же и основал. Тем не менее, единственными действительно значимыми патронажами, которые ему и Меган было позволено сохранить, были должности президента и вице-президента Королевского фонда Содружества. Королева искренне любит Содружество, как знают все ее близкие, поэтому, позволив Гарри и Меган сохранить эти покровительства, она надеялась, что это позволит открыть каналы для более широкого сотрудничества в будущем.
И последнее, но не менее важное: Гарри и Меган также были вынуждены отказаться от использования своих титулов Королевского Высочества. Хотя они не были лишены их, им было запрещено использовать эти почетные звания после того, как они официально ушли в отставку как члены королевской семьи 31 марта 2020 года. Королева, принц Чарльз и принц Уильям передали четкое сообщение: вы не можете быть одновременно и внутри, и снаружи. Это или-или.
Это был еще один тонкий способ установить некоторый контроль над упрямой парой. Если бы они вели себя прилично, то о дальнейших понижениях не могло быть и речи, но подразумеваемая угроза была очевидна: перейди черту, и ты можешь вообще потерять свой королевский ранг.
Вряд ли Меган и даже, возможно, Гарри знали, что существует прецедент, когда королевским особам запрещалось пользоваться своими королевскими титулами. В 1917 году Ее Высочество Принцесса Мод, графиня Саутеск, получила приказ от своего дяди, короля Георга V, прекратить использование стиля и титула принцессы, которыми в 1905 году ее одарил дед, король Эдуард VII. С тех пор она стала известна под своим именем по мужу - Леди Саутеск. Хотя она оставалась принцессой и Королевским Высочеством и ее коронационные одеяния были одеянием принцессы, а не графини, даже в придворном круге о ней упоминали только как о графине. Если бы она продолжала пользоваться своими королевскими титулами, король Георг V лишил бы ее их.
Поскольку Гарри и Меган сейчас находятся в столь же аномальном положении, и никто еще не знал, окажется ли Меган индивидуалисткой в коммерческом и политическом плане, как некоторые опасались, обе двери были открыты. Если она и Гарри будут уважать границы, за которыми члены королевской семьи могут действовать в коммерческих и политических целях, им будет позволено сохранить свой королевский статус. Если они отклонятся от требуемых высоких стандартов, их могут лишить этого права.
Это была не пустая угроза, и конституционалисты, которые утверждают, что парламент должен будет проголосовать за лишение Гарри его королевского статуса, ошибаются.
Хотя пэры не могут быть отозваны иначе как по решению парламента, король Георг V одним росчерком пера в патенте от 20 ноября 1917 года лишил целый ряд своих королевских родственников их королевского статуса. Среди них был внук короля Эдуарда VII принц Алистер Коннотский который стал лордом Макдаффом; братья королевы Марии принцы Адольф и Александр Текские, ставшие соответственно маркизом Кембриджским и графом Этлоном, а их наследники принцы Георг и Руперт были понижены до графа Элтема и виконта Трематона вместе со всеми остальными детьми, которые стали просто лордами и леди; и принцы Баттенберги Генрих и Людовик, чьи браки с дочерью королевы Виктории Беатрис и внучкой Викторией не помешали им стать маркизами Кэрисбрук и Милфорд-Хейвен, в то время как все их маленькие дети стали просто лордами и леди. Королева, возможно, и не сможет лишить Гарри герцогства, не пройдя через парламент, но она, безусловно, сможет лишить его королевского статуса с той же легкостью, с какой ее дед лишил только что упомянутых.
Друг Гарри и Меган сказал мне, что ни один из них не понимал слабости своего положения в то время, когда они делали эти шаги. Как только они осознали опасность, Меган храбро попыталась наглеть. Она заявила, что люди все равно будут считать их королевскими особами, независимо от того, останутся они Их Королевскими Высочествами или нет.
В какой-то степени она была права. В Америке люди по-другому представляют себе, что значит быть членом королевской семьи. Пока ты с ними в родстве, тебя считают королевской особой.
Даже в Британии люди не понимают, насколько узок круг королевской семьи. Сына и дочь принцессы Маргарет часто называют королевскими особами, как и детей принцессы Анны. На самом деле, ни один из них не является королевским. В сущности, королевская семья ограничивается монархом, его детьми и всеми внуками по мужской линии. Это также распространяется на детей наследников в третьем поколении, поэтому Кембриджские дети являются королевскими, но ни один законный ребенок Гарри не является членом королевской семьи до тех пор, пока его отец не взойдет на трон.
Но Меган и Гарри - члены королевской семьи, и, даже если они были понижены в должности и им отказано в использовании титулов их Королевского Высочества, они будут продолжать оставаться королевскими, хотя и полуотделенными, если их не лишат королевского статуса.
Какой бы отдаленной ни казалась эта возможность, она не выходит за пределы понимания. Если они окажутся втянутыми в скандал, как инфанта Кристина и ее муж, то вполне могут оказаться лишенными своего королевского статуса, как Кристина и Иньяки Урдангарин были лишены своих герцогских титулов. Британская монархия оказалась удивительно находчивой и изобретательной, когда в ее интересах создать новые прецеденты. Так что не исключено, что Гарри вдруг перестанет быть Королевским Высочеством. Сомнительно, что люди тогда все еще будут считать их королевскими, но даже если так, то уровень престижа будет бесконечно ниже, чем у королевского герцога.
Все это, конечно, может показаться неправдоподобным, но таково же было и внеправовое постановление, которое не позволяло герцогине Виндзорской именоваться Ее Королевским Высочеством, или изобретение, благодаря которому дети принца Эдварда, которые по праву являются Его Королевским Высочеством принцем Джеймсом Уэссекским и Ее Королевским Высочеством принцессой Луизой Уэссекской, стали известны как виконт Северн и леди Луиза Виндзор.
Самым спорным из всех планов Сассексов, когда они стремились вывести свое каноэ за пределы безопасной гавани британской королевской жизни в бурные моря Америки, была регистрация товарных знаков Sussex Royal.
Невероятно широкая сеть, которую они забросили, когда зарегистрировали более сотни предметов, начиная от чисто коммерческих до чисто благотворительных, вызвала тревожный звон во дворце. Главный герой-оруженосец Подвязки Томас Вудкок, когда его спросили об объявленном Гарри и Меган намерении продолжать использовать слово "Королевский" в своем бренде, сказал "Таймс": "Я не думаю, что это хорошо". Конечно, они потратили много сил и средств на регистрацию товарного знака, и Меган не была бы способной деловой женщиной, если бы не пыталась удержать бренд, на создание которого уже потратила столько времени, хлопот и денег. Однако не могло быть и речи, чтобы они могли выставить себя на продажу, как королевские особы, ибо слово royal имеет ограниченный характер использования.
Но то, что они вообще пытались это сделать, показывает, насколько искренне наивными были Меган и Гарри, или насколько наглыми, в зависимости от вашей точки зрения. Они запросто могли бы поставить под своей торговой маркой что-нибудь другое - свои имена, инициалы, что угодно под герцогской короной, например, малоизвестный Archewell, который они впоследствии придумали, - и не нарушить закон. Но предположив, что они могут запросто эксплуатировать Sussex Royal, они показали, по крайней мере, насколько они оба были невежественны даже в самых элементарных правилах английского общества, или насколько они были уверены, что смогут взять верх как над королевской семьей, так и над законом.
Хотя Томас Вудкок действовал от имени королевы, и именно он в конечном счете помешал Меган и Гарри использовать слово "Королевский" в их бренде, Ее Величество тем не менее была полна решимости сделать все возможное, чтобы заделать как можно больше трещин, несмотря на то, что всегда в течение своего долгого правления всегда ставила благо короны выше своих личных соображений.
В прошлом были случаи, когда личный выбор Елизаветы II был жестким, например, когда она приняла совет сэра Уинстона Черчилля сохранить для своей династии фамилию Виндзор, и тем самым создала проблему в своей собственной семье. Или когда она решительно отказала принцессе Маргарет, когда та хотела выйти замуж за Питера Таунсенда, и это вызвало проблемы между ней и ее сестрой. Гарри должен был понять, что его бабушка не была слабаком.
Несмотря на то, что Королева была непоколебима, когда семья вторгалась на священную королевскую территорию, она, тем не менее, была чрезвычайно снисходительной матерью и бабушкой. Вполне вероятно, что именно это позволило Гарри поверить в то, что его и Меган экстраординарные требования увенчаются успехом.
Королева была полной противоположностью строгих отца и дедушки. Ее критики сказали бы, что она была слишком понимающей. Из всех членов королевской семьи, присутствовавших на этой встрече в январе 2020 года, когда она, Чарльз, Уильям и Гарри решали, как лучше поступить, Королева была наиболее снисходительна, стремясь к тому, чтобы пара достигла как можно большего числа своих целей, не нанося ущерба монархии - даже если это означало бы пересмотр обычаев. Ее позиция была отражена в заявлении, которое она сделала в конце встречи:
Вполне понятно, что пресса рассматривала это заявление со всех точек зрения, включая те, которые никогда не существовали. На самом деле Меган и Гарри плыли в неизведанные воды. Поговаривали об их "отречении", связывая их с герцогом и герцогиней Виндзорскими.
Между Гарри и Меган Сассекскими, Дэвидом и Уоллис Виндзорскими действительно существовали параллели. Меган и Уоллис обе были разведенными американками. Гарри и его пра-пра-пра-дядя отказались от своего королевского положения из-за любви к женщине. Оба они были страстно и одержимо влюблены в женщин, ставших их женами. Оба были зависимы от объектов своей любви, как и брат Дэвида, прадед Гарри король Георг VI от Елизаветы Боуз Лайон, позже королевы Елизаветы, а затем королевы-матери.
Эта крайняя зависимость от женщин была характерной чертой нескольких ганноверских королей на протяжении веков, включая их общего предка короля Георга III и его сына Августа, 1-го герцога Сассекса, который был дядей королевы Виктории. У него было две жены, которые не могли считаться законными, поскольку не было получено согласие монарха: первая - леди Августа Мюррей, мать его двоих детей, и вторая - леди Сесилия Баггин. Став королевой, королева Виктория, как всегда романтичная, сжалилась над своим дядей и его второй больной женой, а поскольку отменить закон о королевских браках 1772 года и сделать тетю Сесилию герцогиней Сассекской не представлялось возможным, то вместо этого она сделала ее герцогиней Инвернесской. Это было поистине удивительно и показывало, до какой степени Виктория была одновременно романтичной и гибкой, и по мнению некоторых придворных, королева Елизавета II унаследовала эти черты от своей прапрабабушки.
На этом сходство между Сассексами и Виндзорами заканчивается. Меган с самого начала хотела выйти замуж за Гарри и добилась этого, став живым воплощением всего, что он когда-либо хотел видеть в женщине. Уоллис никогда не хотела выйти замуж за Дэвида и делала все возможное, чтобы отговорить его жениться на ней. Меган происходила из мелкобуржуазной семьи, в то время как Уоллис принадлежала к высшему классу. Уоллис ценила королевский образ жизни до такой степени, что никогда не желая выйти замуж за короля, хотела оставаться его любовницей, чтобы быть частью королевской системы.
Пренебрежение Меган к королевской системе проявлялось не только в ее поведении, пока она жила в Англии, но и в манере ее отъезда. Меган, по сути, одинокий волк с социальными навыками, в то время как Уоллис на самом деле была человеком социальным. По-своему Уоллис была романтиком, хотя и с широкой откровенно признанной жилкой прагматизма. Ее дядя Сол Уорфилд был одним из самых богатых людей в Америке, и она была его единственной наследницей, пока не пригрозила развестись со своим первым мужем, алкоголиком по имени Уин Спенсер, избивавшим жену.
Дядя Сол предупредил ее, что вычеркнет ее из завещания и оставит свои деньги приюту для падших женщин, если она станет первой из Уорфилдов, кто разведется с супругом. Она развелась, и он выполнил свою угрозу, не оставив ей свое состояние в 2,5 миллиона долларов. Хотя Уоллис любила роскошь и имела свой стиль, ее действия показывают, что, когда дошло до дела, она предпочла чувства, а не деньги. Ее поведение, после того как Дэвид отрекся от престола, также показало, что она действительно была "хорошей и честной женщиной", как Чипс Ченнон называл ее в своих знаменитых дневниках. Несмотря ни на что, она держалась мужественно, была верной и преданной супругой человека, за которого никогда не хотела выходить замуж, создала для них поистине царственный образ жизни во Франции и Соединенных Штатах, публично хранила достойное молчание о реальности своей жизни и со смехом отмечала про себя, как тяжело быть половиной одного из величайших романов в истории.
Многие сравнения между Гарри и герцогом Виндзорским являются причудливыми, порожденными невежеством или непониманием. В то время как оба мужчины были склонны к депрессии и имели проблемы с психическим здоровьем, герцог Виндзорский был архетипом королевской семьи. Ни у кого никогда не было никаких сомнений, что, находясь рядом с ним, ты находишься в присутствии бывшего короля. К тому времени, когда я с ним познакомилась, он, возможно, и был старым занудой, но он всегда был царственным, безупречно одетым и жил в соответствии с королевским этикетом. В нем не было ничего резкого или глупого, чего нельзя сказать о Гарри.
Бывший король не стал бы играть в покер на раздевание в Вегасе, как не стал бы заниматься сексом посреди торгового центра. Он обычно сидел в глубине комнаты, и люди подходили к нему, один за другим, чтобы поговорить с ним, пока он не давал понять, что с него хватит. В Гарри нет ничего королевского. Это, конечно, было одной из его прелестей. В нем определенно никогда не было ничего стильного. У него всегда такой вид, будто он только что вылез из постели или вот-вот ляжет в нее.
Я немного знала герцога и герцогиню Виндзорских в Нью-Йорке, когда была маленькой девочкой, а они уже приближались к концу своей жизни. Она была игривой старой птицей, в то время как он был довольно жалким, с оттенком печали, даже сожаления. Тем не менее он держался очень достойно. Я очень много знала о них по семейным связям. Большой друг моей семьи Джон Прингл, основатель знаменитого Round Hill Hotel, где останавливались Гарри и Меган, когда Том Инскип устраивал там свой свадебный прием, был адъютантом герцога во время войны и был полон историй о Виндзорах. Мачеха моего мужа, Маргарет, герцогиня Аргайл, была их давней подругой. Моя невестка леди Джин Кэмпбелл, чей дед Лорд Бивербрук был одним из самых сильных сторонников герцога, когда тот был королем и собирался жениться на Уоллис, узнала от своего деда множество фактов о них. Если бы Эдуард VIII последовал совету Бивербрука, он остался бы на своем троне, а Уоллис стала бы либо герцогиней Ланкастерской, либо королевой Англии. Однако он так боялся ее потерять, что предпочел отказаться от трона, а не разлучаться с ней, а затем, по иронии судьбы, вынужден был выдержать шестимесячную разлуку, пока она разводилась.
Самым большим отличием между Сассексами и Виндзорами было то, что Уоллис никогда не хотела выходить замуж за Дэвида, в то время как Меган с самого начала хотела выйти замуж за Гарри. Уоллис никогда не хотела быть кем-то, кроме любовницы, в то время как Меган хотела стать принцессой и герцогиней. Уоллис любила своего мужа и хотела остаться миссис Эрнест Симпсон, будучи любовницей короля. В представлении Уоллис, жизнь в изгнании с мужчиной-ребенком (которого они с Эрнестом называли Питером Пэном), осужденным на всю жизнь поклоняться ей у ее алтаря, это ад. Меган же, напротив, поощряла Гарри к жизни в полузабытьи и, похоже, очень довольна тем пьедесталом, на который он ее поставил.
Вопреки распространенному мнению, Уоллис делала все, что было в ее силах, чтобы удержать Эдуарда VIII на троне, но он был так "безумно влюблен в нее", как выразился его двоюродный брат принц Кристофер Греческий, что безрассудно отказался от своей короны, боясь разлучиться с ней. Зная, на какие жертвы он пошел из любви к ней, Уоллис провела остаток жизни с Дэвидом, отвечая на любовь любовью, которую она на самом деле не испытывала, хотя с течением времени у нее появилась глубокая привязанность к нему. Уоллис также обладала достаточным смирением, чтобы понять, что ее путь был не единственным и не обязательно лучшим. Она не была эгоисткой. Она поняла, что королевский мир был более богатым, более древним, многослойным и фактурным, чем тот, к которому она привыкла в Америке. Она верила, что ей есть чему поучиться в более древнем и устоявшемся обществе, чем ее собственное. Она понимала, что они многому могут ее научить, и начала учиться. Маргарет Аргайл часто рассказывала, как Уоллис превратилась из относительно простодушного новичка в начале 1930-х годов в одну из самых утонченных женщин в мире к концу десятилетия. Она стала лучшей хозяйкой в мире, ее званые обеды стали притчей во языцех для обозначения вкуса, стиля и элегантности. Никто не умел развлекаться так, как герцогиня Виндзорская.
Несмотря на все их различия, Меган и Уоллис имеют одну или две общие черты. Уоллис была достаточно благородна, чтобы заплатить за свое положение. Она понимала, что ее принц многим пожертвовал ради нее. Меган же не только не оценила огромные жертвы, которые принц принес ради нее, но даже не прислушалась к тому, что он сказал. Гарри заявил перед сотнями людей в Челси Айви, как он опечален тем, что отказался от своих связей с военными и даже со своей страной, семьей и друзьями. Может ли она действительно верить, что освободила его от уз, которые были не оковами, а ценными швартовами к прошлой жизни, которая, несмотря на все ее несовершенства, была интересной? Может ли она искренне признать, что не было никакой жертвы в замене его великолепного положения, обремененного возможностями для совершения добра, на положение, полное неопределенности?
То, что Меган не считается с жертвами, когда речь идет о жертвах других людей, - одна из многих забот королевской семьи о будущем Гарри с ней. Они понимают его затруднительное положение, даже если им это не нравится и они не одобряют его.
Они понимают, что они бессильны вмешаться, и что река должна впадать в море, а любые попытки повернуть ее вспять могут привести к печальному исходу. По этой причине Уильям старался чинить мост, насколько это было возможно, хотя мне говорили, что сейчас под мостом так много воды, что вряд ли братья когда-нибудь снова будут рядом, как раньше.
Чарльз, как я понимаю, совершенно сбит с толку: он сдвинул горы для Меган, только для того, чтобы они обрушились на него. Именно ему удалось добиться для Меган, такой же разведенной, как и он сам, того, чего он не мог добиться для себя, а именно церковного венчания, которое архиепископ Кентерберийский провел в часовне Святого Георгия.
Уже сейчас очевидно, что британская общественность смирилась с тем, что герцог и герцогиня Сассекские теперь находятся в другой категории, чем остальные члены семьи. "На мой взгляд, - сказал один европейский принц, - они упали в глазах [британской] общественности от королевских особ до знаменитостей".
Если это так, то положение Гарри и Меган не так завидно, как может показаться оптимистичной прессе. Поговаривали, что они смогут зарабатывать $100 млн в год, может быть, даже больше, что они - миллиардный бренд, что они могут стать вторыми Бараком и Мишель Обамой или даже, не дай Бог, вариацией Тони Блэра. Но это не верная интерпретация того, как статус работает на самых высоких уровнях общества.
Гарри никогда не был президентом Соединенных Штатов, как Обама, и он никогда не был премьер-министром, как Блэр, который мог обманул парламент, чтобы вступить в войну, которая сделала его популярным в Соединенных Штатах и на Ближнем Востоке, но заработала ненависть миллионов британцев, как только они узнали о его лжи. Если идти по пути Тони Блэра, Гарри и Меган лучше ковать железо, пока оно горячо. Расцвет Тони Блэра длился всего несколько лет. Дни его славы и зарабатывания денег были окутаны его предполагаемым авторитетом, и как только авторитет испарился, он превратился в обанкротившегося подлеца, оскорбляемого во многих кругах общества и частях мира. К его высказываниям относятся с презрением, а его присутствие смущает до такой степени, что я знаю многих людей, которые отказались встречаться с ним (включая вашего покорного слугу), и еще больше тех, кто даже не хочет находиться с ним в одной комнате (снова ваш покорный слуга), не говоря уже о том, чтобы быть с ним на одной фотографии. Не только политика Тони Блэра разрушила его репутацию (хотя и не помогла). Именно представление о нем как о самовлюбленном, лицемерном жадине похоронило его репутацию.
Одурачивать людей одной рукой, и навязывать свое мнение другой - не самый лучший способ завоевать или сохранить уважение. Как только достаточное количество людей потеряет уважение к такому общественному деятелю, потенциал его заработка начнет резко убывать.
Это то, что Меган и Гарри было бы неплохо знать, потому что никто из тех, кто желает им добра, не хочет, чтобы они пошли по пути Блэра, чей путь на самом деле является поучительной историей.
Тем не менее, Тони Блэр действительно возглавлял страну, и делал это в течение длительного периода времени. Он три раза выиграл на всеобщих выборах и вполне мог бы войти в историю как великий премьер-министр, если бы не вверг парламент и британский народ в войну с Ираком, которую никто в Британии, кроме него, не хотел. И даже тогда он вполне мог бы стать выдающимся государственным деятелем в отставке, если бы не проявил себя таким жадным лицемером, каким его считают сейчас. Тем не менее, Блэра уважали, пусть и недолго. За это время он сумел воспользоваться своей репутацией, своим прежним положением и своим несомненным опытом, чтобы сколотить состояние.
С другой стороны, Гарри никогда не возглавлял страну. Он никогда не избирался на какую-либо должность. У него нет опыта лидера. Он был всего лишь мелким армейским офицером, который оказался вторым сыном наследника британского престола. Да, у него были звездные качества. Да, он был почитаемой фигурой вплоть до своей женитьбы. Да, у него была отличная должность, но он никогда не будет первым номером, не говоря уже о том, чтобы быть президентом самой могущественной нации на земле или премьер-министром Великобритании. Более того, он покинул свой пост, чтобы искать счастья на большом торговом базаре. При этом он потерял самую престижную часть своего положения, свое превосходство над другими людьми. Как сказал главный оруженосец Подвязки, "ты либо есть, либо нет".
Теперь, когда Гарри и Меган отошли от своих королевских ролей, еще предстоит выяснить, повысит ли их откровенный коммерческий подход к жизни их способность зарабатывать. Конечно, они были откровенны в своих объявлениях и своих выступлениях, что продемонстрировал тот знаменитый ролик, на котором Гарри выпрашивает роль для Меган у генерального директора Disney Боба Айгера на премьере «Короля льва».
Гарри не только отказался от благовоспитанной сдержанности, но и заменил ее суетливой техникой, которой позавидовал бы даже Тревор Энгельсон. "Ты ведь знаешь, что она делает озвучку? - неожиданно спросил Гарри у изумленного Айгера, который пробормотал: "Я этого не знал". "Ты, кажется, удивлен. Она действительно заинтересована", - продолжил позориться Гарри. Явно смущенный Айгер повернулся и сказал: "Мы бы с удовольствием попробовали. Это отличная идея", в то время, как его жена, журналистка Уиллоу Бэй, смотрела на него с грозным выражением лица.
Гарри и Меган явно спланировали свою засаду, потому что затем они обратили свое внимание на режиссера Джона Фавро, и Гарри заявил: "В следующий раз, когда кому-то понадобится дополнительная закадровая работа, мы можем помочь", а Меган добавила: "Вот почему мы здесь".
Это сработало. Дисней подписал контракт с Меган на озвучивание в обмен на пожертвование в благотворительный фонд "Слоны без границ". Получила ли она гонорар, возможно, исчисляющийся сотнями тысяч, пока не сообщается, но она выполнила эту работу до отъезда в Канаду в ноябре 2019 года. Когда программа вышла в эфир в апреле 2020 года, отзывы были ужасными, основная часть критиков обвиняла ее в чрезмерном стремлении угодить, хотя меньшинство находило очарование в ее исполнении.
Успех это был или неудача, но когда королевская семья узнала, что Меган и Гарри не только использовали официальное мероприятие для подачи заявки на работу, но и успешно завершили переговоры за их спиной, они пришли в ярость, обвинив пару в заключении контрактов "с фирмами, подобными Disney", без соблюдения процедуры.
Меган не раскаивалась. Она сказала друзьям, что ее работа с Диснеем еще далека от завершения. Закадровая озвучка - это только начало, и впереди еще много совместных работ.
Этот пробный набег в индустрию развлечений был проверкой во многих отношениях. Они и их советники должны были почувствовать свой путь к успеху, что означало максимизацию бренда Сассексов и его потенциального заработка, одновременно повышая престиж пары. Не сомневайтесь, это был один из брендов, где существовал священный союз между деньгами и репутацией. Одно должно было кормить другое, и на заднем плане была целая команда, работающая над тем, чтобы сделать бренд Сассекса успешным во всех возможных отношениях.
Американские советники Меган и Гарри рассчитывали, что они станут наравне с Обамой в плане заработка. Но сравнение с бывшей президентской четой казалось слишком оптимистичным. Точно так же, как Гарри нельзя сравнивать с Бараком Обамой в практическом и личном плане, так и бывшая актриса кабельного телевидения и блогер с политическими устремлениями, но без политического опыта не может идти в сравнение с успешным адвокатом, администратором университета и бывшей два срока первой леди Мишель Обамой.
Обамы были на переднем крае мировой сцены в течение восьми лет. Ими восхищались за их достижения и успехи. Многие миллионы демократов голосовали за него и до сих пор восхищаются им. За восемь лет своего пребывания на этом посту они ни разу не осквернили заветные национальные обычаи и институты. Они не жаловались на то, как тяжело им приходится, не пытались нейтрализовать или контролировать прессу, не прыгали с корабля, чтобы заработать себе больше денег, чем они уже зарабатывали на своих ролях. Несмотря на весь оптимизм своей финансовой команды, Сассексы не были равными Обамам с точки зрения статуса и достижений, а также не обладали богатым опытом и масштабом видения президентской пары. Но у них были огромные амбиции и вера в себя, и они, используя королевский статус, намеревались хорошо играть в Соединенных Штатах, несмотря на то, что потеряли уважение в Великобритании.
Чтобы полностью осознать опасность, в которой сейчас находятся Сассексы, нужно понять, что на всех уровнях общества существуют градации. Это одинаково верно как для местной больницы в Миссури, так и для банка в Сан-Антонио, или дворца в Европе. Статус - это как вино. Это не всегда хорошо, но иногда то, что в одном месте занимает второе или третье место, становится первоклассным в другом.
Меган в этом плане везло. Когда она переехала в Канаду, она оказалась в кругу людей, которые избегали бы ее в ее родной среде обитания. Все повторилось в Британии, как только стало известно, что они с Гарри собираются пожениться. Пресса представляла ее как большую звезду, чем она когда-либо была, а Эндрю Мортон, который повысил репутацию матери Гарри в панегирике, сделал то же самое для Меган в своем бестселлере "Меган: американская принцесса".
То ли все эти преувеличения затуманили ее рассудок, и она забыла о своих корнях, то ли она просто не была достаточно искушенной, чтобы понять динамику ситуации, в которой оказалась, то ли она была безразлична ко всему, кроме своих собственных желаний, но Меган неправильно понимала силу монархии и относительную хрупкость королевской власти внутри системы. Как выразилась Энн Гленконнер, Меган считала, что вступление в королевскую семью гарантирует ей "мгновенную популярность", увлекательную и легкую жизнь, которую она будет проводить, путешествуя в "золотой карете", в то время как на самом деле королевский образ жизни труден и часто скучен в придачу.
Если бы Меган родилась в солидной семье, она бы поняла, что целое бесконечно больше, чем его части. Великие семьи и великие институты ценят индивидуума, но они также знают, что каждый отдельный индивидуум играет очень малую роль. Неважно, насколько вы важны, могущественны, богаты, талантливы, красивы, умны или что-то еще, вы находитесь на этой земле только в течение ограниченного периода времени. Долговечность становится вопросом каждого отдельного человека, вносящего свой вклад в процветание его семьи или института. Когда-то он уйдет, а его семья или институт будут продолжать процветать, и каждый следующий индивидуум должен оставлять вещи в улучшенном состоянии по сравнению с тем, в каком виде он их принял. Это и является самым большим признаком успеха. Именно этот баланс между вашей собственной значимостью и вашей относительной незначительностью, вашей заменяемостью и вашей уникальной незаменимостью дает обладателям высоких должностей чувство меры, необходимое для выполнения их предназначения. Король умер. Да здравствует (новый) король.
Это были нюансы, которые Меган вполне могла понять, но поскольку она не подавала никаких признаков того, что она поняла их, единственным выводом, к которому могли прийти зеваки, было то, что это было выше ее понимания.
"Всему свое время и место" - это один из краеугольных камней, на которых строится здание всех хорошо воспитанных традиционалистов. Например, когда вы посещаете премьеру фильма, а вырученные средства идут на благотворительность, в которой вы участвуете, вы не должны заставлять генерального директора и директора при встрече искать работу для вашей жены. У вас, по крайней мере, должно хватить благоразумия подождать до конца вечеринки. Хотя Гарри и Меган смогли избежать этого вопиющего нарушения этикета, потому что люди в Диснее верили, что они, будучи королевскими особами, просят не сами себя, а в благотворительных целях, и что они выше уровня коммерции. Теперь эта иллюзия была полностью развеяна их признанием в том, что они хотят достичь финансовой независимости. Опасность заключается в том, что теперь, когда они начали продавать себя, их присутствие будет менее престижным, чем это было бы, когда они не извлекали никакой личной выгоды из своих сделок.
В мире, где родилась Меган и куда она вернулась с Гарри, многие люди считают достойным восхищения быть такими же агрессивными, какими Гарри и Меган были с генеральным директором Disney. Однако не все считают такую прямоту желательной. Такие противоречия еще раз подчеркивают столкновение ценностей одного мира с ценностями другого, поэтому у Меган и Гарри всегда будут последователи, особенно на ее родине.
Поскольку Гарри был старшим членом королевской семьи, он, несомненно, занимал высокое положение. Это усиливалось ощущением, что у него есть нечто такое, что нельзя купить за деньги. К тому же добавлялась его репутация простого, приветливого парня. Он также обладал физическими качествами, чтобы блистать в этой роли. Положение плюс личные качества всегда имеют потенциальный эффект, высокое положение преувеличивает личные качества и наоборот. Его мать была тому примером. Диана никогда бы не считалась красавицей, если бы не стала принцессой Уэльской. А принцесса Уэльская, которой не хватало ее стиля, обаяния, индивидуальности и грациозности, не стала бы мировой звездой, какой она стала.
Опасность для Диан и Гарри этого мира возникает, когда они узнают о своих личных качествах, превышающих ценность их высокого положения. Как только они начинают верить в обман, они оказываются на зыбкой почве. Искушение переоценивать свою личную ценность может стать непреодолимым, если вы не примете то решение, которое приняли Королева и принц Филипп в первые дни их брака, ведь после ее вступления на престол, они почитались как самая желанная, гламурная, привлекательная пара на земле. Они решили, что займутся своими делами так, как будто ничего этого не существует. Они чувствовали, что принять похвалу с щепоткой соли было единственным способом избежать того, чтобы не задрать нос. То, как сложилась их жизнь, доказывает мудрость их выбора.
Для Гарри и Меган опасность их первоначальной популярности заключалась не только в том, что они возгордились, но и в том, что они переоценили свою привлекательность. Любой просчет может нанести долгосрочный ущерб их "бренду" и привести к тому, что они будут считать, что могут стать более коммерчески успешными, чем это было возможно.
Тот факт, что Гарри не имел никакого опыта в американском образе жизни, особенно в коммерции, а Меган не имела никакого реального знания о том, как их королевское положение может быть преобразовано в максимальную финансовую выгоду, означал, что они были, в некоторой степени, слепыми, ведущими слепых, и поэтому были подвержены ошибкам.
Тем не менее Меган действительно является блестящим тактиком, стратегом и бизнес-леди, как ее назвала Нелторп-Коун. Она организовала лучшие бизнес-мозги для себя и Гарри и расположила их так, чтобы они стали королевской парой Голливуда.
В Америке Меган и Гарри позиционировали себя как царственных, гипер-гламурных, стильных, приземленных, заботливых и сознательных людей, которые глубоко заботятся о мире, своих ближних, окружающей среде, животных, детях и семейной жизни.
Нет никаких сомнений, что Гарри и Меган сделали смелый шаг, когда покинули Великобританию и отправились в Калифорнию через Канаду. Требуется мужество, чтобы сделать такой шаг. Мне говорили, что амбиции Гарри были достаточно просты. Он хотел иметь счастливую семейную жизнь со своей женой. Амбиции Меган тоже были простыми, хотя и другими. Они были смесью элементов, которые больше обязаны мечтам, созданным Голливудом. Она часто говорит о переменах, но у нее нет целостного понимания, и она никогда не вникает, каковы будут последствия перемен. Какими бы благородными ни были мотивы Меган, на самом деле она новичок в мире реальной политики. Риторика не решает проблем общества, хотя хорошие риторы на протяжении веков могли использовать свой дар, чтобы получить поддержку общественности.
Во дворце понимали, что королевской особе никогда не будет достаточно просто произносить трогательные речи. С их точки зрения, каждое слово, сказанное королем, должно быть тщательно обдумано, чтобы общественные ожидания не были обмануты, поскольку слишком высокие общественные ожидания привели бы к нежелательному разочарованию.
Ценности Меган, будучи ценностями нового и в значительной степени неопробованного мирового порядка, неизбежно вступали в конфликт с испытанными ценностями старого, проверенного и работоспособного порядка. Она, казалось, не понимала, до какой степени поставила себя в противоречие не только с британским образом жизни, но и с более традиционными элементами внутри Америки.
В любом обществе, будь то конституционная монархия, свободная республика, тоталитарный режим, даже коммунистическое государство, имущие всегда делали упор на сохранение и выживание, в то время как те, кто находится в процессе становления, традиционно ценили изменения и приобретения. Одно не обязательно было лучше другого. Каждый из них имел свои достоинства, в зависимости от обстоятельств конкретного человека. Можно даже сказать, что каждый из них был желателен, ибо те, кто испытывал материальный недостаток и стремился к более богатой жизни, не могли достичь этого, не изменив своих обстоятельств. Они должны были стремиться, в то время как для тех, кто уже обладал активами, акцент все больше и больше смещался на сохранение того, что было, не только для себя, но и для будущих поколений.
Очевидно, что черты характера, навыки и образ мышления были разными для каждой группы, но в одном можно было быть уверенным. Как только те, кто стремился, достигали цели, их фокус неизменно расширялся и включал цели сохранения и выживания, которые были характерными чертами имущих.
Интересно будет посмотреть, на каком этапе своего развития Меган перейдет от стяжательства к сохранению. На сегодняшний день Меган переехала из Безденежного мира в мир Новых денег, а затем в мир Старых денег, когда вышла замуж за Гарри. Теперь она и Гарри решили присоединиться к миру Реальных денег. Старые деньги, Новые деньги, Безденежье и Реальные деньги - все они имеют отличительные черты, и каждый из этих миров повлиял на жизнь пары.
У Старых денег есть большие дома, замки и дворцы, набитые движимым имуществом, которое серьезно истощило бы банковские счета Новых денег и даже пробило бы брешь у Реальных денег, если бы они были в состоянии купить предметы, которые редко, если вообще когда-либо продаются. У Старых денег нет легко реализуемых активов, но у них есть накопление богатств, зачастую в любом виде, кроме наличных, которые Новые деньги могут лишь скопировать в современном окружении. У Старых денег также есть то, что Новые деньги и Реальные деньги не могут купить. У них есть история, традиции и происхождение. Это может быть очень неприятно для новичка, вроде Меган, потому что единственная вещь, которая может быть трудной для нее - это отношения с людьми, которые из-за своего наследия не воспринимают никого, включая себя, слишком серьезно. Это вступает в конфликт с неофитами, которые гораздо более серьезно осознают себя и неизменно серьезно относятся к себе.
Философские различия между Старыми и Новыми деньгами лежат в основе многих недоразумений. Несколько друзей Гарри подтвердили, что Меган никогда не вписывалась в его старую компанию. Она не только не вписывалась, но и демонстративно не делала никаких попыток сделать это. С самого начала ее позиция была такой: "Я - это я. Я непреклонна. Я никому не покоряюсь". Нелепо, что она придерживалась этого подхода, ведь мы помним, что она сделала все возможное, чтобы покорить верхушку канадского общества, и сделала это успешно, приложив массу усилий, чтобы вписаться в него.
Но между высшими слоями канадского и британского общества есть различия. Канадцы всех сословий больше похожи на своих американских коллег, чем на британцев. Они более просты, чем британцы. Язык, произношение, фразеология, язык тела, явное и неявное поведение радикально отличаются. Если вы американец или канадец, который является самим собой, вы без труда впишетесь во все слои британского общества. Но, если вы личность, чье развитие было столь же самосознательным, как и у Меган, единственный класс в Британии, в который вы будете комфортно вписываться, - это карьеристы, выскочки. Это объясняется тем, что все остальные слои британского населения славятся своей приверженностью нравам миров, в которых они функционируют, и только карьеристы перенимают новые способы поведения и установки, соответствующие их вновь обретенному статусу.
Если бы Гарри был предпринимателем, который начинал в муниципальном доме в Дагенхэме, прежде чем сколотить состояние и приобрести атрибуты богатства, гордясь при этом своими рабочими корнями, Меган в Британии чувствовала бы себя, как дома, и нашла бы простор и комфорт в своем новом образе жизни. Тогда у нее не было бы возможности вернуться на родину в качестве великой звезды, и она, несомненно, устроилась бы так, как никогда не поступала в качестве королевской особы.
Отвращение Меган к друзьям Гарри неудивительно, если учесть ее происхождение и интересы. Хотя на самом деле она принадлежала к категории Безденежных, у нее было достаточно мирского успеха, чтобы приобрести вкусы и взгляды Новых денег. Меган была достаточно умна, чтобы понять, что Старые деньги, хоть в США, хоть в Великобритании, обычно находят Новые деньги вульгарными и грубыми, и поэтому им неприятно находиться рядом.
С другой стороны, Новые деньги считают чопорность и сдержанность Старых денег стеснительным, утомительным и скучным. Их также серьезно смущает то, как внезапно Старые деньги часто впадают в безудержную политическую некорректность, грубо нарушая заветные политкорректные установки Новых денег. Ценности этих двух миров неизбежно сталкиваются, и нет никаких сомнений, что они столкнулись с кем-то столь же догматически разбуженным и политически корректным, как Меган. Особенно ей не нравилось их пристрастие к традиционному деревенскому образу жизни, с его акцентом на кровавые виды спорта; но хуже всего было их отвращение к личной огласке. Столь же отвратительной для любящей роскошь модницы Меган, была их любовь к таким занятиям, как охота, рыбалка, стрельба и преследование, не говоря уже о том, что в их домах было обычно холодно. Это, конечно, было связано с тем, что дома Старых денег настолько велики (маленький дом может состоять из тридцати комнат, большой - из двухсот или трехсот), что постоянно отапливались только комнаты, которые семья использует регулярно.
Даже когда вы останавливаетесь в прекрасно оборудованных замках, таких как Наворт, в одних комнатах тепло, а в других - настоящая Арктика. Старые деньги понимают, что комфорт всегда относителен, и каждый индивидуум должен пожертвовать чем-то из того, что он предпочел бы в идеальном мире, если он хочет сохранить те дары, которые удача предоставила ему в этом мире. Новые деньги не принимают таких компромиссов. Поэтому Новые деньги более требовательны и менее выносливы, чем Старые. То, что Старые деньги принимают непоколебимо, Новые деньги расценивают как личное посягательство на их право всегда чувствовать себя комфортно. Поведение Меган, ставившей свой личный комфорт выше всего, показывало, что она была архетипическим воплощением школы Новых денег.
Это также объясняло, почему она не видела ничего предосудительного в откровенном стяжательстве и ярко выраженном материализме. Новые деньги материалистичны так, как ни какой другой класс в обществе. Они используют всё, чтобы получить то, что они хотят. Они безжалостны, что редко бывает со Старыми деньгами. Они думают, что деньги важнее, чем они есть на самом деле, и что деньги - это волшебная палочка, а не средство обмена. Они слишком часто думают, что другие люди имеют меньшую ценность, чем они сами, и что они могут использовать всё, что угодно, чтобы достичь успеха.
Люди со Старыми деньгами обычно чувствуют себя очень комфортно, если вы понимаете, каковы их ценности. У них есть кодексы поведения, которые восходят к истокам цивилизации. У них есть невидимые границы, которые регулируют их поведение и благополучие от колыбели до могилы. Новые деньги и Реальные деньги гораздо интереснее. Само их незнание этих невидимых границ создает свободу, которая освежает, но только до тех пор, пока вы не поймете, что находитесь в море с кем-то, кто не знает, как управлять лодкой.
Бывший дворецкий принца Чарльза Грант Хэрролд однажды сказал в моем присутствии, что он предпочитает работать на Старые деньги, а не на Новые, потому что люди со Старыми деньгами относятся к своим сотрудникам лучше, чем люди с Новыми. Есть причины, по которым раньше использовались такие выражения, как "необработанный алмаз" или "не отполированный". Новые деньги просто не имеют осознания, которое приходит с наследием, уходящим в прошлое поколений. Но теперь, когда так много Старых денег потеряли известность и так много Новых денег присоединились к празднику, произошло ослабление правил, и это позволило перекрестное опыление между различными социальными группами. Именно позволило даже Безденежным людям занять места в банкетном зале. Вот почему Меган не только получила доступ, но и была встречена с распростертыми объятиями.
Во всех отношениях до замужества с Гарри Меган считалась Безденежным человеком. Несмотря на то, что она заработала приличные деньги после своего успеха в Suits, у нее не было достаточно денег, чтобы даже купить и обставить приличного размера дом, который они с Тревором арендовали, и поддерживать тот образ жизни, который позволил бы ей занять место в стане Новых денег. Она действительно была Золушкой на балу. Это частично объясняет, почему она считает финансовую независимость столь важной.
Следует помнить, что успех пришел к Меган поздно. До этого она полностью зависела от мужчин, обеспечивающих ей крышу над головой и средства на достойное существование. Эта зависимость от мужчин также объясняет, почему она стала такой сторонницей феминизма, как только заработала достаточно денег, чтобы твердо стоять на собственных ногах. Ее любовь к деньгам и симпатии к левому крылу также можно объяснить ее прошлым. Вместе с отцом и матерью она вела мелкобуржуазное существование, обучаясь вместе с детьми зачастую из более богатых слоев общества. С Тревором Энгельсоном ее жизнь значительно улучшилась, но это все еще было только буржуазное существование. Даже в Канаде ее дом находился в районе, где жили представители среднего класса. И только когда она вышла замуж за Гарри, она действительно перешла из среднего класса в высший.
Переход из одного класса в другой, как и смена страны - сложный процесс. Неизбежно должен пройти период адаптации, чтобы переход был успешным. То, что хорошо работает в одной среде, может не работать в другой. В Америке, где класс и классовость имеют явно отличающиеся от Британии коннотации, поведение Меган воспринималось как "классное". Поэтому со своим блогом Tig она могла представить себя в качестве арбитра стиля, вкуса и проницательности, и быть признанной в качестве таковой своими двумя миллионами подписчиков.
Однако в Британии, где "классовость" - это нечто совершенно иное, завышенная оценка Меган всего материального повлияла на то, как люди относились к ней. Они отшатнулись от ее откровенного материализма и манер, которые она считала стильными, в то время, как другие считали претенциозными. Обилие обаяния, которое она использовала, чтобы убедить людей, что она хороший и простой человек, также было контрпродуктивно; часто ее манеры поражали слушателей чрезмерным желанием угодить и неискренностью. В том же самом обвиняли ее и критики "Слонов без границ".
Поначалу отсутствие аристократических корней Меган рассматривалось англичанами как плюс, как это было с Кэтрин Миддлтон и Софи Рис Джонс. Британцам нравятся обычные люди, стремящиеся к величию, до тех пор, пока они не забывают о своих корнях. Самое худшее, что могла сделать Меган, это показать британскому рабочему классу, что она стыдилась своих корней, но она сделала это, показав свое холодное отношение к семье.
Тот факт, что Меган была иностранкой, также должен был помочь британцам проникнуться к ней теплотой, поскольку большинство британцев считают, что американцы настолько отличаются от них, что нормальные британские правила не могут быть применены к ним. Это дает среднему американцу, который переезжает в Великобританию, большое преимущество. Их обычно принимают с распростертыми объятиями, как не приняли бы ни одного британца с подобным социальным происхождением. Все, что нужно сделать, это показать, что они уважают британские обычаи; им даже не нужно подражать им, хотя если они это сделают, британцы оценят. Недавний пример - телеведущая Джули Монтегю.
Девушка со скромным происхождением из Шугар-Гроув, штат Иллинойс, вышла замуж за наследника графа Сэндвича виконта Хинчингбрука, и с тех пор ее естественное обаяние и непринужденные манеры не оставляют никого равнодушным. Она никогда не пыталась казаться "классной", и именно в этом Меган ошиблась с самого начала. То, что было главным торговым центром для Меган в Соединенных Штатах и Канаде, станет жерновом на ее шее в Британии. Если бы она не была столь застенчиво "классной", утверждая, насколько она проницательна и даже опытна в самых тонких вещах жизни, то избежала бы уничижительного ярлыка "обыкновенной", которым Ники Хэслэм так демонстративно пометила ее.
Если бы она была похожа на Джулию Хинчингбрук или хотя бы на Отэм Филлипс, которая вышла замуж за внука королевы Питера Филлипса и сделала очень успешный переход от обычной канадской девушки до члена королевской семьи, отсутствие у нее высокого происхождения не было бы камнем преткновения. Отэм ценится как полноправный член королевского мира и останется им даже после того, как они с Питером расстанутся.
То, что работало на Отэм и Джулию, но мешало приспособиться Меган, было ее нежеланием успокоиться и расслабиться в королевском и аристократическом мире и, перестав быть "классной", стать просто милой и очаровательной, какой она была в Нью-Йорке с Сереной Уильямс или в Канаде с Малруни и Трюдо. Она же считала, что, как только она станет королевским высочеством, это поднимет ее выше ее естественного уровня.
Дядя Меган Майк Маркл, который любит ее и пытается найти объяснение, почему она забыла обе ветви своей семьи, считает, что у нее имеется метка, явно рожденная "серостью" ее личности в юности. Так это или нет, но Меган, безусловно, сложный человек с высокой чувствительностью, который, по ее собственному признанию, должен был проглотить много обид, пока она поднималась по карьерной лестнице. Это способствовало тому, что она создала внешнюю оболочку, которая защищает ее чувства, поскольку она проецирует на мир то представление о себе, которое она хотела бы, чтобы видели люди.
Тем не менее, проецируя такую "стильную" внешность и объединяя ее с сознательно проснувшейся, левой, политически корректной активистской позицией, которая ясно давала понять, что она не одобряет друзей Гарри и их мир, она отталкивала людей, которые хотели любить ее, но чувствовали, что она не считает их достойными дружбы с ней. Это заставляло многих людей чувствовать себя неловко в ее присутствии, заставляя их отдаляться, хотя она действительно поладила с женой Чарли Ван Штраубензи Дейзи Дженкс, поскольку их связывает общая любовь к обуви.
Конечно, есть и другая точка зрения, которую стоит рассмотреть, почему Меган так и не удалось завести друзей в Британии. Она вполне могла с самого начала решить, что не хочет иметь ничего общего с миром Гарри. Хотя она была слишком осторожна, чтобы сказать об этом прямо, всё указывает на то, что задолго до свадьбы всем было ясно (и, следовательно, было бы ясно и такому умному человеку, как Меган), что она не подходит для роли королевской герцогини и что она не вписывается в личный мир Гарри.
Может быть, они никогда и не были бы хорошей парой, хотя бы потому, что они были настолько чужды друг другу, но она определенно приложила достаточно усилий между первой встречей с ним и женитьбой, чтобы перейти от роли подруги к роли невесты, а затем стать его женой, ежедневно укрепляя отношения, пока они не стали неразрывной единицей.
Друзья и родственники очень беспокоились о том, как она впишется в его мир, поэтому они не хотели, чтобы он женился на ней. Некоторые, например, его брат Уильям, его добрый друг Том Инскип, его дед принц Филипп и его бабушка королева, пытались дать совет соблюдать осторожность. Но каждый раз Гарри возмущало это беспокойство, которое он считал необоснованным вторжением в свою жизнь и реагировал очень эмоционально.
Свидетельством того, что между ними огромной силы притяжение, является то, что всего через несколько недель после знакомства с Меган, Гарри был полностью в ее плену и остается там до сих пор.
Очевидно, она тоже хотела его. Она чрезвычайно любвеобильна по отношению к нему, чрезвычайно тактильна, и даже люди, которые не любят ее и сомневаются в ее искренности, признают, что она покрывает его любовью. Те, кто восхищается парой, убеждены, что они идеально подходят друг другу, в то время как противники Меган уверены, что она хочет не его, он - просто трамплин к величию.
Что делает историю Меган и Гарри такой интересной, так это то, что мнения людей о них прямо противоположны. Поклонники пары считают, что Гарри нашел себе идеальную пару, что они хорошо подходят друг другу и прекрасно уравновешивают друг друга.
Это мнение разделяют даже астрологи. Астролог WASP America Suprema, Мэри Мишель Рутерфур, утверждает, что их карты удивительно совместимы. Меган нравится заботиться о Гарри, а Гарри любит ее материнскую заботу. Очевидная привязанность супругов друг к другу свидетельствует о том, что они будут жить в долгом и счастливом браке.
С другой стороны, их недоброжелатели утверждают, что Гарри - полезный идиот для Меган, тупица, который заслуживает прозвища «Гарри Минетчиков», так как попал под чары более яркой, но в конечном итоге безжалостной супруги, которая его использует и откажется от него, как только сможет выдоить из него все, что возможно.
Их оценка сурова, но они утверждают, что Меган - одинокий волк, который маскирует свои мотивы очарованием, развивая "стратегические" (как называла их Нинаки Придди) отношения для своего собственного продвижения и самовозвеличивания. Они считают, что всякий раз, когда она бросала кого-то, она делала это с такой готовностью, что заставляла сомневаться в искренности свои прошлых чувств. Но до тех пор она была так прекрасна, что казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой.
Ее недоброжелатели утверждают, что ни один искренний человек не может демонстрировать такой экстравагантной любви и самоотречения, как она. Они не верят в ее актерские способности, заявляя, что ее демонстрация чувств настолько театральна, экстремальна, чрезмерна и гиперэмоциональна, что даже когда она осыпает Гарри любовью, она больше похожа на паразита, цепляющегося за дерево, чем на кого-то, кто по-настоящему влюблен. По мнению противников Меган, ее главный талант - не актерские способности, а энергичная безжалостность. Они уверены, что она использует людей для достижения своих целей, и что ее интерес к другим длится только до тех пор, пока их присутствие дает ей возможности и награды, которых она хочет.
Но ее критики не могут не признать, что Меган очень быстро развивает отношения, некоторые из них длятся годами, и что люди, с которыми она дружит, неизменно поют ей дифирамбы в течение всего периода отношений. Но несмотря на то, что у нее есть привычка обманывать людей, когда отношения портятся, ее сторонники считают, что это происходит не потому, что она безжалостная оппортунистка, как считают ее недоброжелатели, а потому, что она милая, чувствительная душа, которая предпочитает прекратить отношения без суеты и неприятностей, а не запятнать себя неприятными объяснениями и взаимными обвинениями.
Независимо от того, нравится вам Меган или нет, вы не можете отрицать, что она способна убедить окружающих, что она теплая, искренняя, самоотверженная личность, которая думает только о других и никогда о себе.
Огромное количество людей, с которыми я говорила, использовали одни и те же слова, описывая Меган. Она очень умная. Она самоуверенная и страстная в выражении своих убеждений. Она может быть жизнерадостной и очаровательной. Она преданна, излучает тепло, интерес и заботу. Она энергична. У нее действительно милые манеры, и она влюбляет в себя людей. Она взрывная и действует эмоционально на пределе своих возможностей. Она и сенсационна, и склонна к сенсациям. Она может быть очень забавной. Она может быть восторженной до исступления, но люди, которым это нравится в ней, верят, что она восхитительна и искренна, хотя другие, наблюдая за Меган, слышат лязгающий звук пустого сосуда, производящего много шума.
Она очень придирчива и требовательна. Она так прямо говорит о том, чего хочет, что ее поклонники считают это похвальной добродетелью, говорящей о ее честности и порядочности, хотя ее критики рассматривают это как прискорбный порок, наводящий на мысль о бесчувственности и надменности. Она так откровенна в своих честолюбивых устремлениях, так гордится своей любовью к вещам, что кажется честной по отношению к тем, кто сочувствует ее суетности, и в то же время отталкивает других.
Нравится она вам или нет, но она харизматична. Она привлекает вас, и те, кто общается с ней, находят ее вполне убедительной, в то время как другие обвиняют ее в притворной искренности опытной актрисы или истинной фальши. Две наиболее часто используемые фразы для ее описания - "сильная" и "твердая, как гвоздь", но люди, которые не принимают ее, также постоянно говорят: "есть в ней что-то неправильное". Когда я пыталась выяснить, что в ней не так, они часто не могли сформулировать ничего конкретного, хотя все говорили, что все, что она делает выглядит фальшиво.
Наедине Меган горько жаловалась на своих критиков. Как подтвердил Гарри в своих сообщениях, им обоим было чрезвычайно больно слышать критические замечания. Мне сказали, что они действительно изо всех сил пытались понять, почему так много людей не признают, насколько благонамеренная и замечательная Меган. Это создавало ощущение несправедливого мученичества, и они винили не только "мерзких людей", которые так думали, но и всех, кто предоставлял им платформу для критики. Это подпитывало их ненависть к прессе, и это, как сказал мне один принц, уже "граничит с паранойей".
Примирить противоположные мнения о Меган практически невозможно. Для тех, кто знает и любит ее, она почти ангел, как называет ее мать. Гораздо более спорным является мнение психолога, с которым я беседовала. В то время как ее поклонники считают ее чрезвычайно чувствительной личностью, каждая мысль и чувство которой свидетельствуют о милой натуре и добром сердце, он пришел к выводу, что в ее описаниях присутствую социопатические, а также нарциссические тенденции. Меган обладает ярко выраженным обаянием, харизмой и социальными навыками, которыми нарциссы и социопаты обладают в большей степени, чем обычные люди. Но решающим фактором, склонявшим чашу весов в пользу мнения психолога, является ее склонность искать сочувствия. Люди с социопатическими наклонностями, очевидно, обладают большой потребностью в сочувствии. Поскольку один из двадцати пяти индивидуумов попадает в этот спектр, и многие из них являются высокопоставленными деятелями, социопаты и люди с социопатическими тенденциями распространены гораздо больше, чем представляет общественность. По мнению психолога, беседа Меган с Томом Брэдби была явным свидетельством не только ее желания найти сочувствие, но и еще одним социопатическим признаком, а именно отсутствием понимания того, насколько неуместным может быть требование удовлетворения ее потребностей при таких обстоятельствах.
Возможно, это не вина Меган. Может быть, ITV ответственна за то, насколько одержимой и жалеющей себя она казалась, когда жаловалась на свою сильную боль, не получая в королевской семье эмоциональной поддержки и внимания, в которых нуждалась. Но ее жалобы казались психологу странно несоразмерными, поскольку они были озвучены, когда она и Брэдби были окружены южноафриканскими женщинами, жизнь которых наполнена ежедневной борьбой за жизнь, свободу, здоровье, еду и безопасность. Эти женщины и эти проблемы должны были стать подлинным фокусом программы. Но вера Меган в себя была так велика, так ярко выражена ее потребность заручиться поддержкой зрителей, завоевав их сочувствие к трудностям, которые она испытывала в своей нелегкой жизни, что она не задумалась о том, должна ли королевская герцогиня, счастливо вышедшая замуж за человека, который ее обожает, у которой есть прекрасный, здоровый сын и привилегированная жизнь, показывать людям, что ее собственные страдания были так велики, что могли заслуживать упоминания наряду с нищетой, изнасилованиями, увечьями, убийствами, голодом, и многими другими вопросами, которые рассматривались программой.
Гарри во время интервью оправдывался с таким же эмоциональным пылом. В то время как его поклонники, возможно, преисполнились сочувствия, когда он признался, что каждый раз, когда он видит вспышку камеры, он катапультируется назад к смерти своей матери, те, кто более взвешенно рассматривает обязанности и привилегии принца, имеют основания задумываться, не начал ли он тоже погрязать в слишком большой гиперэмоциональной жалости к себе.
Интересно, что до сих пор никто не задавался вопросом, есть ли у Гарри нарциссические и социопатические наклонности, соизмеримые с теми, которые имеются у Меган, ведь, как продемонстрировало его поведение на протяжении всей программы ITV, во всех отношениях, кроме интеллекта, он полностью отражал ее. Он тоже был похож на человека, который ищет сочувствия, смешанного с восхищением, и у него напрочь отсутствует понимание того, насколько на самом деле привилегированно его положение. Любая критика в адрес Меган также справедливо касалась и Гарри.
Единственным членом этого триумвирата, который по праву избежал критики, был Том Брэдби. Журналиста, задающего вопрос, невозможно критиковать, как и его продюсеров и редакторов, если такая опытная в пиаре пара, как Гарри и Меган, решает сравнить свои собственные страдания с Голгофой других.
В жизни бывают моменты, когда люди открывают рот и несколькими словами раскрывают больше, чем намереваются. Это случилось с Оскаром Уайльдом во время его второго судебного процесса за содомию. Когда адвокат обвинения сэр Эдвард (позже Лорд) Карсон спросил его, целовался ли он когда-нибудь с мальчиком-слугой, Уайльд, который утверждал, что он не гомосексуалист, честно и откровенно ответил: "О боже, нет! Он был на редкость некрасивым мальчиком, и я жалел его за это". Присяжные пришли к выводу, что ни один гетеросексуальный мужчина не ответил бы на этот вопрос, ссылаясь на внешность мальчика, и поэтому признали Уайльда виновным в преступлении, за которое его судили.
Многие зрители ITV пришли к такому же простому выводу, когда Меган сказала, что она часто говорит Гарри, что цель жизни - не выживать, а процветать. Для своих поклонников она была самой собой - откровенной, честной, четко формулирующей один из главных принципов своей жизни. Ее признание было не просто признаком того, что у нее здоровый аппетит человека, который ценит полностью накрытый стол, но что она честна и откровенна в своем желании иметь все самое лучшее. Поступая таким образом, она также подтвердила, что не считает постыдным хотеть большего. Это не смущает ее поклонников, которые не видят ничего плохого в том, что кто-то хочет иметь все это, если они могут получить все это.
Однако ее недоброжелатели придерживались другой точки зрения. По их мнению, только бессовестный эгоист, да к тому же еще и жадный, мог заявить по телевидению, посреди южноафриканской пустыни, в окружении самых бедных людей, чья повседневная жизнь - это борьба за выживание, что цель жизни - не выживание, а процветание. Многим британцам, смотревшим ее по телевизору, она представлялась не просвещенной женщиной, жалеющей бедных, а бесчувственной мошенницей.
То, что ее поклонники считали здоровым и откровенным самоутверждением, ее недоброжелатели считали капризами избалованного ребенка, не знающего границ, который был воспитан с безграничными амбициями, который демонстрирует безграничную жадность и хочет безграничных прав. Он настолько бесстыден в самовозвеличивании, что вопиюще, почти хвастливо осуждает самых бедных людей на Земле, чья истинная цель жизни порой просто выжить.
Возможно, в заявлении Меган о трудностях, с которыми ей пришлось столкнуться, было больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Она внимательно изучала жизнь Дианы Уэльской. Ее честолюбие состоит не только в том, чтобы подражать ей, но и в том, чтобы превзойти ее.
Точно так же, как Диана использовала книги, написанные мной и Эндрю Мортоном, дружественных журналистов, таких как Ричард Кей, и свое телевизионное интервью с Мартином Баширом, чтобы маневрировать смыслами, так и Меган могла закладывать основу для ее ухода из королевской жизни, создавая почву для сочувствия общественности к ее страданиям и, следовательно, благословения для ее возвращения на родину.
Несомненно, Меган не нравился королевский образ жизни. Ей не нравились его ограничения, его жертвы, его тяжелая работа, его дисциплина и отсутствие финансового вознаграждения. Она никогда не видела причин вставать с постели и отдавать себя бесплатно, чего и требовал от нее королевский образ жизни. Она не хотела никаких встреч с мэром Сурбитона (пригородный район на юго-западе Лондона, расположенный в Королевском районе Кингстон-на-Темзе, - прим. пер.) за спасибо, когда она могла получать сотни тысяч долларов, а может быть, даже миллион или больше, за появление в течение такого же периода времени по другую сторону Атлантики. Если бы она хотела посвятить свое время или себя благотворительным делам, она сделала бы это, но на своих условиях, для своего обогащения, духовного, эмоционального или финансового, а не для того, чтобы приукрасить дело британской монархии.
С тех пор она и Гарри показали, что они намерены зарабатывать, они не только расширили свои финансовые горизонты, но и создали финансовую структуру, которая позволяет им приобрести супружеский котел, который бесспорно является их собственным. Это означает, что в случае развода каждый из них будет иметь доступ к совместному состоянию, которое они создадут. До этого момента Меган не имела доступа к деньгам Гарри, поскольку британская правовая система полностью защищала его состояние. Это многое говорит о любви Гарри к Меган и его вере ей.
В Британии люди, унаследовавшие состояние, понимают опасность развода, поэтому вкладывают свои деньги так, чтобы всякие авантюристки не могли получить к ним доступ. Это стало особенно необходимым с тех пор, как недавние изменения в английском бракоразводном законодательстве превратили Лондон в бракоразводную столицу мира. Были случаи, когда бездетные жены, которые вышли замуж всего несколько лет назад, получали 50% всего состояния своего мужа. За последние 75 лет налоги на наследство и подоходный налог так угрожали Старым деньгам, что их обладатели уже приняли меры, чтобы уменьшить опасность получения жадными супругами значительных сумм при разводе, но даже в этом случае им все еще приходилось принимать новые меры предосторожности, чтобы защитить свои дворцы, замки, движимое имущество в случае развода.
Хотя с нашей стороны было бы недостойно думать, что Меган хотела от будущего супруга чего-то иного, кроме любви, несмотря на признание Лиззи Канди о том, что Меган просила представить ее богатому и знаменитому англичанину. Как только она заполучила Гарри, она оказалась в совершенно новой ситуации.
До сих пор ее мужчины не были денежными людьми. Однако теперь она вышла замуж за представителя одного из старейших и наиболее закрытых семейств Старых денег. Это означало, что в случае развода она останется практически без денег, поскольку имущество Гарри было защищено со всех сторон. Пока они оставались действующими членами королевской семьи, со всеми финансовыми ограничениями, присущими этим должностям, Меган не имела возможности зарабатывать деньги. Поэтому в случае развода, она уедет только с тем, что она принесла в семью. Кроме того, Гаагская конвенция, подписанная Соединенными Штатами, означала, что в случае развода она будет жить в Великобритании, поскольку дети, рожденные в этом браке будут обязаны оставаться в Великобритании, если она и Гарри будут жить там в момент развода.
Поскольку Гарри - преданный отец, Меган знала, что он ни за что не согласится, чтобы она забрала его ребенка или детей обратно в США, если они разойдутся. Но и она чрезвычайно заботлива и предусмотрительна, поэтому у нее была вторая веская причина перенести свое место жительства в США.
С этого момента Гарри оказался в ловушке: он не только будет вынужден жить в чужой стране, если их брак закончится, а он захочет быть там, где растут его дети, но и все деньги, которые они заработают, пойдут в супружеский котел. Меган при разводе получит гораздо большее количество денег, чем она могла бы получить, оставайся бы она работающей королевской особой. Поскольку Гарри так охотно перешел из-под защиты Британии под защиту Америки, он должен безоговорочно доверять Меган; или он на самом деле в отчаянии, считает один из его кузенов.
Их переезд в Соединенные Штаты серьезно подорвал положение Гарри и в других отношениях. Следует помнить, что Меган - гражданка Америки. Гарри не может стать американцем, не потеряв своего титула и королевского звания, от которых ему пришлось бы отказаться, чтобы натурализоваться. Самое большее, что он может сделать, - это стать американским резидентом. Это процесс, который требует времени для большинства людей, а, судя по тому, как оскорбительно он и Меган отзывались о Дональде Трампе, очень маловероятно, что президент сделает для них какие-либо поблажки.
Это означает, что Меган - единственная, кто может зарабатывать на данный момент. Даже если Гарри будет сопровождать ее на мероприятия, он не сможет получать заработанное, пока его статус не будет урегулирован. Поэтому в обозримом будущем Меган будет единственным кормильцем в семье. В случае развода это ставит ее в еще более выгодное финансовое положение.
Меган — специалист по планированию. Она стратегична, основательна и рассудительна. Она ищет и принимает самые лучшие советы.
Задолго до ее и Гарри отъезда из Великобритании, ее бизнес-менеджер Эндрю Мейер возродил в Делавэре Frim Fram Inc., калифорнийскую компанию, которая управляла Tig и была закрыта в 2017 году до того, как Меган вышла замуж за Гарри. Преимущество Делавэра заключается в том, что Мейер мог быть указан в качестве секретаря компании без раскрытия личности ее владельца, но сам факт того, что Меган решила возродить компанию, а не зарегистрировать совершенно новую, показывает, что на каком-то уровне она намеревалась оставить следы, а не ставила своей целью конфиденциальность, которую гарантировало бы новое имя.
Ее поклонники скажут, что это свидетельствует о том, что она очень лояльный человек, и даже сохраняет связи со своими старыми компаниями. А ее недоброжелатели придут к выводу, что она оставляет ключи, по которым пресса сможет установить связь и написать о ней, тем самым помогая ей осуществить мечту стать самой известной женщиной в мире.
Каковы бы ни были ее мотивы, сразу же по прибытии в Соединенные Штаты Меган и Гарри приступили к уточнению своих приоритетов. Их главной целью стал контроль над британской прессой и управление их рекламой в Америке так, чтобы публика видела только тот фасад, который они хотели показать. Это не требовало большого мастерства или утонченности, как могли бы вообразить непосвященные. У Меган в кармане был журнал People, а за ним — Sunshine Sachs.
Американская пресса, как уже говорилось ранее, в основном гораздо более склонна писать то, что хотят знаменитости, чем ее британские коллеги. Меган и Гарри могли кормить People, Page Six и несколько других жизненно важных порталов историями, которые они хотели написать, и об этом заботились их американские репортеры. Они также повторяли Диану, сотрудничая с двумя сговорчивыми журналистами, Омидом Скоби и Кэролин Дюран, которые летом 2020 года опубликуют книгу, в которой подробно изложат свою версию событий. Они не сомневались, что книга станет мировым бестселлером, увеличив их славу и состояние, открыв для них новые возможности.
Британская пресса — совсем другая история. Иррациональная и давняя ненависть Гарри и убежденность Меган в том, что пресса должна писать о ней только то, что она считает справедливым представлением, были подкреплены агрессивной тактикой Саншайн Сакс. Они по-прежнему считали, что могут проложить свой путь к победе, подавляя любое инакомыслие и награждая информацией ручных журналистов. Но они готовились к новой атаке, которая должна была произойти достаточно скоро.
Гарри, все еще находившийся в Англии, обсуждал детали их ухода из королевской семьи, в то время как его жена при первой же возможности вернулась в Канаду. Затем они предприняли вторую яростную атаку на британскую прессу, заявив, что личная жизнь Меган была нарушена папарацци, сфотографировавшими ее, когда она выгуливала своих собак Гая и Оза, с Арчи, привязанным спереди, и двумя офицерами охраны, одним канадцем, другим британцем, замыкающими шествие.
И снова поклонники и недоброжелатели этой парочки были в ссоре: первые сочувствовали бедняжке Меган, которая не могла даже прогуляться со своими двумя охранниками, малышом и собаками без того, чтобы ей не помешали те, кого Кен Саншайн так красноречиво называл «сталкерацци». Вторые решили, что Меган, которая широко улыбалась, позируя перед камерой, должно быть, вступила в сговор с фотографом, поскольку никто не гуляет так, если не знает, что его фотографируют.
Для британской прессы это было похоже на Диану, которая всегда обвиняла их в нарушении ее частной жизни, тайно устраивая фотосессии. Их раздражало лицемерие пары, неуместно пытающейся играть роль жертвы. Королевская семья — это общественные деятели, поддерживаемые государством, то есть британским налогоплательщиком, и когда они находятся на публике, они являются честной добычей для фотографов.
Американцам с их другим подходом к прессе и отсутствием собственной королевской семьи, которая могла бы дать им общую точку отсчета, было трудно понять, в какой степени жалобы Гарри и Меган нанесли ущерб интересам пары. Королевская чета в течение некоторого значительного периода времени успешно избегала любого внимания прессы, которое не они сами организовывали. Поэтому чувствовалось, что они коварно пытаются убить одним выстрелом двух зайцев. С одной стороны, они сами поставляли новости о себе, в то время как сами себя выставляли жертвами — так считают их недоброжелатели. Тот факт, что Меган и Гарри в течение двух месяцев обходились без того, чтобы папарацци нарушили их частную жизнь, наводили циников на мысль о том, что они обманывают не только прессу, но и общественность.
Не успел Гарри вернуться в Канаду, как они с Меган показали, насколько умело они избегают общения с прессой, когда им это нужно. Они незамеченными выбрались из своего убежища на острове Ванкувер, были доставлены в аэропорт, сели на самолет компании JP Morgan Gulfstream, вылетели в Палм-Бич и приземлились в тот же вечер — все в абсолютной анонимности. Это наводило на мысль, что пресса не держит их под постоянным наблюдением, как они хотели показать всем.
Несмотря ни на что, Меган и Гарри старательно защищали свою личную жизнь. Теперь, когда они были частными лицами, а не рабочими королевскими особами, они больше не беспокоились о противоречии, присущем таким экологическим воинам, как они, которые предупреждали мир о том, что «каждое действие имеет значение», и люди не должны делать ничего, чтобы увеличить свой «углеродный след», поскольку «планета в опасности, и это зависит от каждого из нас». Они значительно расширили свой след с помощью частных самолетов. Но у Гарри для его критиков был ответ: этим способом передвижения он должен был защитить свою семью. Это не было роскошью. Это было необходимостью. Их обстоятельства были настолько особенными, что коммерческие путешествия были просто невозможны.
Все еще оставаясь незамеченными прессой, которая явно не отслеживала каждое их движение, Меган и Гарри провели свою первую ночь в Палм-Бич с Сереной Уильямс на ее вилле. На следующий день они отправились в Майами, где присоединились на саммите JP Morgan к 425 гостям, среди которых были дискредитированный бывший премьер-министр Тони Блэр, наполовину грек, наполовину ирландец, наследник судоходной компании Ставрос Ниархос III и его новая жена, экс-супруга Романа Абрамовича Даша Жукова, Алекс Родригес и Дженнифер Лопес, Мэджик Джонсон, британский архитектор Лорд Фостер из Thames Bank и владелец Patriots Роберт Крафт. Саммит проходил в просторном шатре, установленном на территории пятизвездочного отеля «1» на Южном пляже Майами.
Чтобы подтвердить важность тех, кто присутствовал, охрана была более жесткой, чем обычно, была возведена шестифутовая стена, чтобы туристы, которые будут гулять по знаменитой набережной пляжа, не могли заглянуть внутрь.
Это было первое мероприятие герцога и герцогини Сассекских после ухода из королевской семьи, и они не могли выбрать лучшего в финансовом отношении. Независимо от того, действительно ли они зарабатывали деньги на выступлениях, которые собирались делать, Меган и Гарри теперь имели доступ к казне JP Morgan. Не могло быть и речи о том, чтобы они устояли перед соблазном этой наживы в будущем или отвергли предложения других крупных финансовых учреждений, которые были выстроены их представителями. Вот на что они променяли британские ограничения, и по тому, как они себя вели, можно было не сомневаться, что они были в полном восторге от того, что оказались там.
Подруга Меган Гейл Кинг представила ее в теплой, волнующей и дружелюбной манере, присущей настоящему профессионалу. Меган сыграла на струнах сердец зрителей, показывая, как сильно она любит Гарри, который, конечно же, замечательный человек, достойный любви хорошей женщины, и как ее любовь спасла его от ужасов королевской жизни без финансовой независимости. Устроив сцену среди этой кучки мультимиллионеров и миллиардеров, каждый из которых, несомненно, ценит важность денег, но в равной степени понимает значение королевской власти, которая обычно не продается и не покупается, а следовательно, высоко ценится, она представила Гарри. Он произнес страстную, очень эмоциональную речь о психических проблемах, с которыми ему пришлось столкнуться в результате смерти его матери.
Меган, как известно, писала речи Гарри так же, как и свои собственные речи, и конечный продукт был трогательным и ничего не скрывал. Страдания Гарри были выставлены на всеобщее обозрение и сочувствие. Он рассказал о том, как сильно повлияла на него смерть матери, в результате чего ему пришлось пройти терапию в возрасте 28 лет. Он много говорил о своем и Меган решении уйти с поста старших членов королевской семьи, возлагая вину на травму, которую он перенес в детстве, и о том, что он не хочет, чтобы то же самое случилось с его семьей. При этом он сделал нелогичное заключение, поскольку нет никаких параллелей между ситуациями Гарри и Меган и обстоятельствами детства Дианы или даже Гарри, и никогда не было никакой перспективы, что то, что произошло с Гарри в результате ее смерти, произойдет с Арчи. Затем он поделился тем, как болезненно было для него расставание с королевской семьей, но признался, что не сожалеет о принятом решении, поскольку это был единственный способ сохранить его семейную ячейку. При этом он подразумевал, что его брак не выжил бы, если бы он не пожертвовал своей королевской жизнью и родиной ради жизни в Калифорнии. Он утверждал, что они с Меган сохраняют оптимизм в отношении будущего, оптимизм в отношении возможности быть финансово независимыми, работая над проектами, которые много значат для них, и как они будут поддерживать благотворительные организации, в которые они верят. По мнению одного проницательного наблюдателя, «это был аккуратно упакованный спич, несколько нелогичный, но очень эмоциональный, все сводилось к следующему: дайте мне деньги в обмен на мой класс».
Марк Борковский был лишь одним из многих комментаторов, задававшихся вопросом, не приведет ли такое поведение в конечном счете к «удешевлению» и «запятнанию» бренда.
Пирс Морган, потерявший отца, когда он был маленьким мальчиком, осудил Гарри за то, что он «извлекает выгоду» из смерти своей матери, поделившись в коммерческой обстановке интимными подробностями того, как он справился с этим.
Очень большой процент пользователей социальных сетей согласился, обвинив Гарри в том, что он наживается на памяти своей матери. Один из пользователей Twitter резюмировал консенсус: «Я буквально возмущен тем, что Гарри притягивает смерть Дианы, чтобы заработать деньги. Я не думал, что он опустится так низко. Это отвратительно и постыдно. Их титулы должны быть полностью уничтожены».
Но не все разделяли эти чувства. Журнал Forbes, зная, что финансовые соображения обычно стоят выше высоких убеждений, высказал мнение, что «это был очень умный шаг, чтобы войти в контакт с некоторыми из самых богатых людей в мире. Конференция посвящена созданию богатства для будущих поколений и улучшению мира для будущих поколений — теме, близкой сердцу Гарри».
Не было никаких сомнений, что Меган, которая имеет давнюю репутацию превосходного сетевика, понимала, что реальный способ заработать деньги для них — это связаться с самыми богатыми компаниями и самыми богатыми людьми на земле. Ходили слухи, что Сассексы получили 1 миллион долларов за его речь.
С этого момента они наладят отношения с JP Morgan, который будет выставлять их в качестве послов, или гостей, или любого наиболее удобного или подходящего мероприятия. Все это за плату в диапазоне от $250 000 до $ 1 млн+, в зависимости от случая и степени их вклада.
В то время как британские комментаторы осуждают их продажи и считают, что Сассексы неизбежно станут посмешищем, более опытные и искушенные американцы знают, что всегда есть клиентура, готовая и желающая платить хорошие деньги за личности, даже те, которые находятся в упадке, пока они когда-то обладают достаточным авторитетом, чтобы их можно было отнести к категории «звезд».
Одно только присутствие Тони Блэра подтверждает, что JP Morgan не слишком разборчив, ассоциируя себя с людьми, достигшими пика своей карьеры, включая политиков, которых обвиняют в содействии военным преступлениям. В то время как с бывшим премьер-министром не желают общаться в Великобритании, он все еще имеет притягательную силу в США, и заявления Меган подтверждают, что Гарри и она сама будут подражать Блэру не только в зарабатывании власти, но и намерены превзойти его как звезду притяжения в ее родной стране.
Ее мнение, что британские королевские особы будут более ценны и престижны, чем бывший премьер-министр, вполне может оказаться правильным, поскольку Меган и Саншайн Сакс понимают, как работают Америка и американские достопримечательности. И, если они имеют к этому какое-то отношение, герцог и герцогиня Сассекс очень скоро превратятся в главные достопримечательности мира «звезд».
Сассексы, чья принадлежность к королевской семье является их главным достоинством, все еще являются королевскими особами, и поэтому они будут иметь ценность, особенно в Соединенных Штатах, где их репутация остается незапятнанной, в отличие от Великобритании. Трудно представить себе, что они потеряют популярность в Соединенных Штатах в той же степени, в какой потеряли в Великобритании, или до такой степени, что они станут бесполезным товаром. Поэтому, скорее всего, всегда будут люди, которые захотят прочитать о них. Поэтому их коммерческая деятельность будет развиваться, наполнять их казну и увеличить их популярность у их поклонников.
Тем не менее, с течением времени они будут сталкиваться с опасностью постоянно уменьшающейся отдачи. Дилемма для таких общественных деятелей, как Тони Блэр и Сассексы, проста. Чем больше вы продаете себя, тем менее желанными вы становитесь. Но это не значит, что они не будут иметь высокой денежной ценности. Просто лопнувшие пузыри менее ценны, чем они были бы, если бы их репутация оставалась выше коммерческой деятельности.
Для их поклонников гонка Меган и Гарри за богатством - это не постыдная деятельность, а благородное стремление к финансовой независимости. Но для их критиков это просто жадность, ведь они стремятся к финансовой независимости, хотя уже обладают ею. Гарри стоит около 40 миллионов долларов, в то время как их доход от британского государства, не считая расходов, составлявших по меньшей мере еще 2 миллиона долларов, значительно превышал 3 миллиона долларов в год. Сама Меган стоила по меньшей мере 4 миллиона долларов. Учитывая это, они пытались оправдать крайнее стяжательство как стремление к финансовой независимости, когда на самом деле это: первое - жадность, второе - обман.
Если отбросить критику, реальность такова, что Меган и Гарри просто не имеют той суммы денег, которая им нужна, чтобы обеспечить образ жизни, который она, в отличие от него, хочет, или обеспечить свое будущее независимо от того, каким оно будет. Для среднего британца это выглядит как непростительная жадность.
И у Гарри, и у Меган хорошо налаженный послужной список благотворительности, и хотя Сомневающиеся Томасы (возможно, аналог нашего Фомы Неверующего - прим. пер.) отмечают, что ее выходы всегда приносили ей максимальную пользу, его - нет.
Конечно, Гарри занимается благотворительностью, поскольку это неизбежно для королевской особы. Но до того, как в его жизнь вошла Меган, идея совмещать благие дела с личной выгодой даже не приходила ему в голову.
Весной 2020 года они предприняли первые шаги по созданию организации, которую намерены использовать в своей благотворительной и гуманитарной деятельности, наняв в качестве руководителя своего штаба и исполнительного директора Кэтрин Сен-Лоран. Она была директором Pivotal Ventures, фонда Мелинды Гейтс для поддержки женщин и семей. Позже, после отказа королевы разрешить им использовать Sussex Royal, они объявили, что назвали эту организацию Archewell. Они объяснили своим сторонникам: "Как и вы, мы сосредоточены на поддержке усилий по борьбе с глобальной пандемией COVID-19, но столкнувшись с этим, мы почувствовали себя обязанными поделиться историей того, как это произошло. Мы подключились к этой концепции для благотворительной организации, которую надеемся построить в один прекрасный день, и она стала вдохновением для имени нашего сына. Делать что-то значимое, делать что-то важное. Archewell - это имя, которое сочетает в себе древнее слово, обозначающее силу и действие, и другое, которое вызывает глубокие ресурсы, которые мы должны использовать. Мы с нетерпением ждем запуска Archewell, когда придет время".
Это был не первый раз, когда они нашли время и труд объяснить, что их благотворительное предприятие будет не благотворительностью и не Фондом, а организацией, которая будет помогать другим, когда они почувствуют в этом необходимость. Этот подход обеспечит им максимальный простор для маневра, а также обеспечит им финансовую свободу. Хотя Гарри и Меган утверждали, что основной частью их целей всегда будет гуманитарная деятельность, реальность такова, что финансовое вознаграждение было не менее важным соображением.
Если бы альтруизм был их единственной или даже главной мотивацией, они могли бы оказывать гораздо большее влияние и выполнять гораздо более безупречную работу внутри королевской семьи. Но сейчас они будут находиться в другой категории и, как таковые, смогут получать вознаграждение, которое никогда не могло бы быть их, если бы они оставались работающими членами королевской семьи.
Если бы они остались в королевской пастве, Меган и Гарри пришлось бы довольствоваться тем, что теперь они считают относительной нищетой: приблизительный доход из королевской казны в размере $3 млн или $4 млн в год, еще $1 млн или $2 млн в год на расходы, такая же сумма на ее одежду из доходов герцогства Корнуолл принца Чарльза, не говоря уже о бесплатном жилье, которое они получили. Если сравнить королевскую работу с появлением в условленном месте и беседой в течение сорока пяти минут о себе или о каком-то дорогом вашему сердцу деле, и получением четверти вашего годового британского дохода менее чем за час, то очевидно, что выиграет финансовая независимость, как они сказали.
Надеюсь, Меган и Гарри смогут создать благотворительную организацию, которая поможет им достичь благ, которых они не смогли достичь, будучи членами королевской семьи. Но у них появятся проблемы, которых не было бы, если бы они оставались в королевской пастве. Теперь их неизбежно будут подозревать в получении прибыли при занятии благотворительностью. Конечно, у них есть финансовые консультанты и превосходные PR-представители, которые хорошо умеют выдавать одну вещь за другую и громко ругают любого, кто ставит под сомнение их деятельность. Но это не спасет их от подозрений и их последствий. Это не значит, что они не смогут сделать что-то хорошее в своих благотворительных начинаниях, но это значит, что они сделают меньше, чем могли бы сделать в королевской семье. Их цель состоит в том, чтобы в конечном итоге прославиться и быть признанными самой благожелательной парой в мире, и они вполне могут достичь своей цели. Но им придется быть очень осторожными, потому что единственное, что пресса по обе стороны Атлантики любит больше всего, - это когда привилегированные сами себя подставляют.
В Америке, в частности, существует тысяча и один способ, которым благотворительность, филантропия и гуманизм позволяют зарабатывать людям, собирающим средства. Они включают такие стандартные тонкости, как щедрые расходы, налоговые льготы и сделки quid pro quo (услуга за услугу). Это творческие процессы, которых Букингемский дворец всегда избегал и хотел бы, чтобы Меган и Гарри избегали тоже. Эти процессы также принесут Сассексам финансовую независимость, которую они хотят, но с ними придет и множество опасностей, если они не будут осторожны.
Хотя неосведомленным людям могло показаться, что JP Morgan был единственным финансовым учреждением, с которым Меган и Гарри имели дело, но с 2019 года они также налаживали связи с Goldman Sachs, якобы от имени благотворительности, но опять же с финансовой выгодой для пары, и как только фиговый лист гуманизма был отброшен в сторону, обе стороны приступили к реальному бизнесу - финансовой эксплуатации друг друга.
Для проснувшихся активистов, чья забота об окружающей среде настолько велика, что Гарри иногда с трудом встает с постели, выбор Goldman Sachs в качестве их второго институционального благодетеля может показаться странным. Это компания, которую критиковали во время кредитного кризиса за неэтичное поведение, поскольку она выступала против финансовых продуктов, которые сама же рекомендовала клиентам, в процессе зарабатывая миллиарды, в то же время обходясь своим клиентам в соответствующую сумму. Это привело к тому, что они согласились выплатить $5,1 млрд для урегулирования исков о неправомерных действиях в своем бизнесе. Десять лет спустя они снова были оштрафованы за неправомерные действия, на этот раз Британским управлением по финансовому поведению на сумму 34,3 миллиона фунтов стерлингов за искажение информации о более чем 200 сделках за десятилетний период.
Если бы Гарри и Меган по-прежнему работали под эгидой королевской семьи, нет никаких сомнений, что они были бы лишены возможности вступать в постоянные отношения с учреждениями, деятельность которых столь сомнительна. Но теперь, когда они стали свободными агентами, они могут заключать любые сделки, какие пожелают, хотя остается надежда, что они не запятнают себя, как это было с бывшими герцогом и герцогиней Пальма-де-Майорка.
Чтобы получить право вести дела так, как им заблагорассудится, Меган и Гарри закрыли свой королевский офис в Англии. Они собрали весь персонал Букингемского дворца и одновременно уведомили об этом всех пятнадцать человек.
Все они проявили похвальную лояльность и огромную преданность делу, иногда даже перед лицом серьезных провокаций, поскольку именно они были на передовой, имея дело не только с критически настроенной прессой, но и с расстроенной парой, которая не могла справиться с разочарованиями, которые они постоянно испытывали.
С Меган и Гарри было нелегко работать, но их сотрудники легко выполняли поставленные задачи и, когда их нанимали, они ожидали, что останутся на своей должности в течение значительного периода времени. Королевские должности раньше были пожизненными, и хотя сейчас уже не так, они не должны быть временными назначениями. И все же именно такими оказались все рабочие места у Сассексов.
Некоторые из сотрудников, например, как Сара Лэтэм, были спорными, хотя она вела себя настолько безупречно, что была приглашена Королевой для консультирования по специальным проектам, в подчинение непосредственно личному секретарю Ее Величества Эдварду Янгу.
Однако большинство из них, в частности, Фиона Макилвэм, их личный секретарь, откомандированная из Министерства иностранных дел и по делам Содружества, таковыми не являлись.
Дэвид Уоткинс, которого переманили из модного дома Burberry в качестве эксперта по социальным сетям, оказался без работы, как и Марни Гаффни, помощник секретаря по коммуникациям, которая помогала организовывать их туры по Австралии и Африке.
Все они работали отлично, давали конструктивные советы, часто пытались выполнять свои задачи в чрезвычайно тяжелых условиях, не последним из которых было то, что офис за Атлантическим океаном продвигал другую повестку дня и создавал многие из проблем, с которыми им тогда приходилось иметь дело.
Меган и Гарри не хотели слышать, что постоянное общение с такими компаниями, как JP Morgan или Goldman Sachs, было равносильно лишению их королевского статуса. Но, как и все люди, которые работают на самом высоком уровне, Гарри и Меган хотели достичь максимума, и, как сказал мне кто-то из дворцовой администрации: "Меган придерживается такой позиции: все долларовые купюры зеленые, и когда они благополучно лежат в банке, не имеет значения, откуда они пришли. Главное, что они там есть. Гарри полностью поддерживает ее, как и во всем остальном".
В конечном счете, у Гарри и Меган есть только одна вещь, которую не может предложить никто другой: его королевский статус. Ни у одного из них нет никакого другого таланта, кроме того, чтобы выдвигать себя в качестве исполнителей на мировой сцене. Одно дело быть хорошими ораторами, и совсем другое - что они могут сказать? Пока они действовали под королевским зонтиком, они были защищены от обвинений в оппортунизме, но теперь, когда они открыто присутствуют на рынке, они больше не пользуются престижем, которым обладают другие члены королевской семьи. На самом деле они - члены королевской семьи, которых можно купить или нанять, и это непростое положение, при котором необходимо сохранять престиж, который обычно ассоциируется с некоммерческой деятельностью королевской семьи.
Другие королевские семьи на протяжении десятилетий пытались превратить свой престиж в долларовые купюры. В конечном счете, все проваливалось. Был ли это король Румынии Михай, чья бабушка королева Мария пользовалась такой популярностью, что ей устроили парад на Уолл-Стрит, или король Югославии Петр, или потомки русских, немецких и австрийских, итальянских, греческих, датских и испанских монархов, никто из них не смог в конечном счете превратить блеск королевской власти в серьезные деньги.
Конечно, у Меган есть преимущество, которого не было ни у кого из них. Она американка, и к тому же опытная в работе с индустрией развлечений в своих интересах. С другой стороны, она была больше Хоуп Кук, бывшей королевой Сиккима, чем Грейс Келли, покойной принцессой Монако. И, как ясно заметили канадцы, когда выяснилось, что Гарри и Меган надеются переехать к ним навсегда, привлекательность королевской семьи, заключается в том, что она иностранная, не проживающая постоянно и недоступная.
Но у Гарри и Меган был свой план игры, и они его придерживались. Тариф на их услуги был установлен так высоко, что только миллиардеры и им подобные могут себе это позволить.
Единственной парой миллиардеров, которая сделала неоспоримый шаг вперед, были Билл и Мелинда Гейтс.
Обладая международным статусом гуманитариев с авторитетными полномочиями, у Гейтсов было все, что они могли пожелать с точки зрения престижа, за исключением королевской четы в своей конюшне. Теперь у них есть герцог и герцогиня Сассекские, и будет интересно посмотреть, как будут развиваться эти отношения. В какой степени эти четверо будут сотрудничать? У них достаточно общего, чтобы наладить прочные, постоянные отношения.
Ходили даже слухи, что Билл Гейтс может баллотироваться в президенты в 2024 или даже в 2028 году. Если это так, то только вопрос времени, когда какой-нибудь журналист, сочувствующий Сассексам, предложит Меган в качестве напарницы.
Жизнь на вершине не настолько загромождена, чтобы пары, имеющие много общего, могли игнорировать друг друга. Как упоминалось ранее, человеческий фактор никогда не следует сбрасывать со счетов. Мало других пар, разделяющих уровень престижа Билла и Мелинды Гейтс, поддерживающих их политические и гуманитарные симпатии, поэтому неудивительно, что им понравилось общение с парой, чья идентичность в значительной степени отражает их самих. Поскольку эта пара привнесла в свои отношения то, чего им не хватает, они соизмеримо ответили взаимностью.
Тем не менее, в важных отношениях пары явно неравны. Меган и Гарри - нищие родственники Гейтсов. Но это оказалось беспроигрышной ситуацией для всех заинтересованных сторон, подобно отношениям относительно бедного короля Испании Хуана Карлоса и чрезвычайно богатого короля Саудовской Аравии Абдаллы. Когда серьезно богатые считают себя равными с теми, кто значительно беднее их самих, то большая сумма для одной стороны может оказаться пустяком для другой. В определенных кругах шепчутся, что магнат Microsoft помог Сассексам, хотя и в незначительной степени по сравнению с тем, как Абдалла ибн Абдул-Азиз Аль Сауд спас Хуана Карлоса.
Конечно, есть важные различия между обстоятельствами Хуана Карлоса, который был правящим королем со всеми ограничениями, налагаемыми его положением, и гибкостью, которую Гарри и Меган создали для себя, когда начали работу по созданию своего состояния. Тем не менее поучительно узнать, что в 2008 году саудовский монарх приказал своему советнику по внешней политике, а позже и министру иностранных дел Аделю аль-Джубейру выплатить 100 миллионов долларов на счет панамской компании Lucum, принадлежащей испанскому суверену, в швейцарском частном банке Mirabaud.
Это был прямой дар, как подтверждает формуляр, касающийся происхождения средств, и он показывает, насколько щедрым может быть богатый человек к тому, кого он называл своим более бедным "братом".
Конечно, финансовые амбиции Гарри и Меган намного превышают такую ничтожную сумму капитала, как $ 100 млн. Их люди предсказывали, что они могут заработать в два, три, а то и пять раз больше этой суммы в год. Но еще неизвестно, станут ли супруги миллиардерами через пять лет, как надеются они и их советники.
В то же время до сих пор не известно, испытывали ли Билл и Мелинда Гейтс искушение одарить Гарри и Меган таким щедрым подарком, но в определенных кругах говорят, что они облегчили путь этой пары, помогая им, пока они обустраивались в своей новой жизни в Калифорнии.
Конечно, им помогал какой-то благодетель. Даже с учетом частных пожертвований принца Чарльза, расходы Гарри и Меган в Калифорнии намного превышали их средства.
Даже их безопасность была проблемой. У них больше нет статуса "людей, пользующихся международной защитой", и поэтому они не имеют права на государственное финансирование их безопасности. Действительно, счета за обеспечение их безопасности были одной из проблем, из-за которых канадцы не хотели, чтобы Сассексы жили в их стране. Гарри и Меган бежали из Канады в Калифорнию за день или два до того, как канадцы сняли их охрану.
Американцы также отказались взять на себя это бремя, что было неудивительно, учитывая комментарии Меган о том, что Трамп вызывает разногласия и является женоненавистником, высказанные как публично, так и в частном порядке. Гарри также высказал свое мнение русским шутникам, которых он считал Гретой Тунберг и ее отцом, что у американского президента кровь на руках, потому что его политика в области изменения климата не согласуется с их политикой.
Мне достоверно известно, что принц Чарльз ни за что не дал бы 4 миллиона фунтов стерлингов в год на охрану Сассексов, даже если бы у него были лишние деньги – а у него их нет.
Образ жизни миллиардера требует серьезного дохода. Если вы Меган и Гарри, то вы, по крайней мере, в двадцать раз беднее, чтобы покрыть даже самые элементарные расходы миллиардера. Покупка дома в Калифорнии, съест половину вашего капитала. А есть еще
персонал, которому нужно платить, и все остальное, на что дохода уж точно не хватит.
Если не иметь хороших сделок, приносящих минимум $ 30 или 40 млн в год, невозможно поддерживать этот образ жизни без посторонней помощи. Только с благодетелем, который будет столь же щедр к королю Хуану Карлосу, как король Абдалла, Гарри и Меган могут сохранить свой образ жизни и избежать позора, продавая свои товары таким неподобающим образом, что их престиж упадет вместе с их способностью зарабатывать.
Меган и Гарри забросили широкую сеть. Мало того, что их заявки на Archewell предполагают, что они будут агрессивно рекламировать продукт, но что их ассортимент будет настолько всеобъемлющим, что они вполне могут стать миллиардерами, которыми они хотят быть, просто продавая побрякушки, которые могут не иметь реальной значимости, но станут желанными для покупателей, которые хотят иметь немного своей "классной" и гуманитарной мечты.
Конечно, Меган не собирается ограничивать себя подобными занятиями. Несмотря на то, что ей быстро приближается сорок, и у нее очень короткий срок годности в качестве ведущей леди, она заявляет о готовности возродить свою карьеру актрисы в надежде, что сможет убить двух зайцев: выиграть Оскар и заработать огромное состояние.
Ее люди сочинили историю о том, что она получила много предложений, ни одно из которых она не рассматривала, поскольку они были слишком "дрянными" для человека ее положения. Тем не менее, она остается открытой для предложений от серьезных режиссеров из списка А, которые могли бы продемонстрировать ее актерские таланты в образцовом свете кому-то столь престижному, как герцогиня Сассекс. Но ни один из режиссеров из списка А не побежал делать предложение Меган, поэтому время покажет, материализуется ли ее мечта быть принятой всерьез в качестве актрисы и заработать большие деньги в крупной постановке.
Гораздо более верный путь к большой славе и богатству лежит в плоскости взаимовыгодных отношений с миллиардерами-спонсорами и крупными компаниями, чьи бюджеты позволяют себе роскошь тщеславных проектов, выдающих себя за гуманитарную деятельность. Такие изощренные методы помогут Гарри и Меган успешно совершить переход от королевских бездельников к величественным добытчикам.
К Пасхе 2020 года в королевских кругах ходили слухи, что именно по этому маршруту намеревались отправиться Меган и Гарри, поскольку они хотели работать на самом высоком уровне, чтобы сохранить как можно больше королевского престижа и максимизировать при этом свой финансовый потенциал.
Подтверждение пришло, когда Кэтрин Сен-Лоран написала своим коллегам: "После почти девяти лет совместной работы с Фондом Мелинды Гейтс и командами Pivotal Ventures я начинаю новую главу и хочу поделиться своей контактной информацией, чтобы мы могли оставаться на связи. Со следующей недели я буду исполнять обязанности главы администрации и исполнительного директора нового некоммерческого предприятия для Меган М. и Гарри. Они сами вступают в новую главу, и я очень рада возможности сыграть вспомогательную роль в реализации их видения и дать им возможность добиться влияния на вопросы, которые имеют для них наибольшее значение".
Люди, которые считали, что принц Гарри не может поведать ничего, кроме рассказов о его боли после смерти матери, явно недооценивали изобретательность Меган. Гарри не обязательно должен обладать большой глубиной или интеллектом. Как сын одного будущего короля и брат другого, он всегда будет известен.
Если она и Гарри в конечном итоге создадут благотворительную организацию, в которой они собираются в полной мере реализовать свои амбиции, она сделает правильный карьерный шаг, ведь освободившись от королевской паствы, они собираются стать Всемирными королем и королевой гуманизма. Поэтому они не будут нуждаться в одобрении людей в Британии, поскольку будут пользоваться уважением людей всего мира. Сможет ли эта степень успеха когда-нибудь заполнить пустоту, образовавшуюся внутри Гарри, покинувшего свою страну и все, что ему было дорого в ней, - это совсем другой вопрос.
Если им удастся успешно осуществить свой хет-трик, став миллиардерами или даже просто мультимиллионерами, то даже в случае развода Гарри и Меган, она к тому времени будет покрыта такой филантропической славой, что ее преосвященство будет в значительной степени неприкосновенно. В этом случае она будет продолжать ассоциировать себя с благотворительной организацией своего творения, тем самым увековечивая свое выдающееся положение и обеспечивая себе положение на мировой арене на всю оставшуюся жизнь. Вполне возможно, как и Джеки, на палубе какой-нибудь миллиардерской суперяхты.
Если кто-то и останется на обочине, то это будет Гарри.
Если бы Меган не подтолкнула Гарри к этому шагу, они не стояли бы сейчас на пороге возможного величия, которое он никогда не смог бы представить себе до того, как она открыла ему глаза на открывающиеся перед ними возможности. С этого момента, за исключением некоторых серьезных ошибок, двери, которые откроются перед ними, несут не только огромное богатство, но также известность и признание, превосходящие все, что он мог себе представить, когда был всего лишь вторым сыном принца Уэльского. Благодаря дальновидности, целеустремленности и находчивости Меган их возможности теперь могут расти в геометрической прогрессии. Теперь Меган отправится к большим деньгам через порталы славы, независимо от того, рядом с ней Гарри или нет.
Ирония судьбы заключается в том, что пара, столь явно любящая друг друга, породила огромное количество предположений о том, как долго продлится их союз. С самого начала их брака заключались пари, продлится ли он два года, три или пять.
Циники говорят, что Гарри считает, что его ждет долгий брак, но Меган учтет в уравнении возможность быть разведенной герцогиней Сассекской. Она достаточно хитра, чтобы понять, что бывшей жене герцога-принца будет гораздо труднее основать престижную благотворительную организацию и извлечь из нее выгоду, чем сделать это сейчас, когда они женаты.
Бедняжка он или нет, но несомненно верный Гарри поддерживает свою жену до последнего. Они оба знают, что утонут или выплывут вместе, поэтому они бдительны в защите своего "бренда". Это было особенно очевидно в длинном заявлении, которое они опубликовали для своих поклонников, когда поняли, что их королевский статус был опасно поставлен под сомнение в первые дни их "отступления".
Пытаясь укрепить свой престиж после потери права использовать стиль Королевского Высочества, они заявили, что сохранят свою приставку “HRH”, тем самым "формально оставаясь Его Королевским Высочеством герцогом Сассекским и Ее Королевским Высочеством герцогиней Сассекской", но больше "не будут активно использовать свои титулы HRH", поскольку с весны 2020 года они не будут работать членами семьи. Они утверждали, что "хотя монархия или кабинет министров не имеют никакой юрисдикции в отношении использования слова "Королевский" за рубежом, герцог и герцогиня Сассекские не намерены использовать Sussex Royal или любую другую итерацию слова Royal на какой-либо территории (либо в пределах Великобритании, либо иным образом)", с весны 2020 года.
Они жаловались, что "заявки на товарные знаки, которые были поданы в качестве защитных мер и которые отражали те же стандартные запросы на товарные знаки, что и для Королевского Фонда Герцога и герцогини Кембриджских, были удалены", и что в то время как "есть прецеденты, когда другие титулованные члены королевской семьи искали работу за пределами учреждения, для герцога и герцогини Сассекских был введен 12-месячный испытательный срок".
Не было никаких сомнений в том, кто составил это заявление. "Итерация" - это слово, которое редко используется всеми, но не Меган, которая сроднилась с ним со времен ее блогерства. Журнал People также цитировал ее друзей, называя несогласных с ее планами "скептиками" и "злобными", потому что дворец настаивал на двенадцатимесячном испытательном сроке. Ее "друзья" утверждали, что таким образом королевская семья наказывала Меган и Гарри за то, что они хотели свободы.
Для знающих людей заявление Сассексов было не только неуважительным, но и полным неточностей. Оно вводило в заблуждение практически по всем пунктам, и я подозреваю, что оно было сделано, чтобы повысить авторитет Меган и Гарри в Америке, не заботясь о несправедливости претензий или потенциальном ущербе, который оно могло бы нанести монархии в Великобритании.
Во-первых, утверждение Гарри и Меган об их титулах Королевского Высочества было однозначно неверным. Хотя формально они оставались Королевскими Высочествами, им было запрещено пользоваться этим титулом. Это не зависело от их желания или нежелания. Они больше не имели права использовать то, что называли своим "префиксом HRH", ни официально, ни неофициально. Очевидно, что различие между значением слов "технический" и "формальный" было незнакомо тем, кто составлял заявление. На самом деле, они формально сохранили титулы, но технически перестали иметь право их использовать.
Что же касается их утверждения о том, что монархия и Кабинет министров не обладают международной юрисдикцией в отношении употребления слова "Королевский" в той мере, в какой оно применимо к британской короне и всем предприятиям, зарегистрированным в Соединенном Королевстве или связанным с ним, то это было не только фактически неверно, но и воспринималось в Великобритании, как дерзкий и необоснованный вызов праву короны поддерживать свою чистоту. Существует множество юридически обязательных законов, таких как Закон о Компаниях 2006 года, который специально наделяет государственного секретаря по делам бизнеса юрисдикцией над королевскими наименованиями для "любого вида бизнеса".
Это подкрепляет Парижскую конвенцию Об охране промышленной собственности 1883 года, которая защищает все королевские товарные знаки. США и Канада были в числе многих стран, подписавших конвенцию в 1887 и 1923 годах соответственно, поэтому любая попытка Сассексов заявить, что они имеют право использовать слово "КОРОЛЕВСКИЙ" без разрешения Короны, будет нарушать международные законы О товарных знаках.
Канада, будучи страной, главой государства которой является королева, также подчиняется правилам, регулирующим использование слова "королевский", и все просьбы об использовании обозначения "королевский" должны направляться в канцелярию генерал-губернатора по адресу: 1 Sussex Drive, Ottawa.
Еще более абсурдным было заявление Гарри и Меган о том, что они имеют право использовать бренд Sussex Royal на международном уровне.
Их дальнейшее утверждение, что они "тем не менее" потворствуют Британской Короне в ее мелком отказе позволить им продавать себя под брендом Sussex Royal, могло бы показаться великодушием со стороны Сассексов в Соединенных Штатах, но в Британии это рассматривалось как претенциозное и безответственное сведение счетов избалованной и чрезмерно потакающей своим желаниям супружеской парой, не думавшей о том, какой ущерб они нанесли учреждению, благодаря которому они и были известны.
К этому времени британская пресса пришла к окончательному выводу, что Гарри и Меган - закоренелые лицемеры, считающие, что правила распространяются на всех, кроме них самих. На протяжении большей части предыдущего года их критиковали за то, что они не жили по правилам, которые сами проповедовали, но которые, тем не менее, поддерживали все остальные. Они отстаивали свое право нарушать национальные и международные законы и требовали, чтобы пресса уважала другие законы, которые нарушили они и их агенты, а не пресса. В частности, когда друзья Меган слили содержание ее письма отцу в журнал People, а затем подали в суд на Mail on Sunday. Именно ее друзья нарушили ее частную жизнь, заставив ее отца защищаться от обвинений ее "друзей". Это не беспокоило американскую прессу, но беспокоило британцев.
Еще больше обиды в Британии вызвало то, что Гарри и Меган сравнили торговую марку Кембриджей со своим брендом Sussex Royal. Приведя в пример документы Кембриджей, они показали, как искусно Сассекская машина по связям с общественностью умела мутить воду в свою пользу и в ущерб другим.
И здесь снова была очень заметна разница между американским и британским менталитетом. В США люди даже не замечали важности того, что говорилось, в основном, конечно, потому, что британская королевская семья - это не их собственный институт. БКС для них просто источник гламура, восхищения, интереса или безразличия, в зависимости от точки зрения читателя. В Британии, однако, удар был заметен, несмотря на то, что не было никаких оправданных параллелей между ситуациями Сассексов и Кембриджей.
Во дворце никогда не было беспокойства по поводу того, что Кембриджи занимаются коммерческой деятельностью, которая может привести к негативным последствиям для монархии, и эта пара никогда не скрывала своих коммерческих намерений перед властями. То же самое нельзя сказать о Сассексах. Коммерческие планы герцога и герцогини Сассекских в течение последнего года были яблоком раздора в Букингемском дворце. Они хотели получить разрешение делать все, что им заблагорассудится, без привязки к дворцу. Никакого надзора, консультаций и, конечно же, никаких взаимных обвинений, как это произошло, когда дворец обнаружил, что они заключили сделку с Диснеем, и она записала закадровый голос для "Слонов без границ" осенью 2019 года.
На момент написания этой книги Меган и Гарри решили сотрудничать с американскими либеральными миллиардерами, причем, каждая сторона продвигала гуманитарные предприятия другой и получала вознаграждение за свои гуманитарные предприятия. Насколько серьезно Меган и Гарри будут восприниматься в ближайшие годы, зависит от многих переменных.
Я предвижу, что они нескоро уйдут из поля зрения общественности, потому что Меган и Гарри оба понимают, что слава - это товар с ценником, а чеканка монет - это не только деньги, но и слава и возможность использовать свои профили для продвижения своих целей.
Что касается славы и богатства в Америке, Меган права. Америка - это не Великобритания. Ее ценности в чем-то совершенно отличаются от наших, и то, что работает там, не работает здесь, и наоборот. Мне посчастливилось получить образование в Соединенных Штатах и прожить в Нью-Йорке до двадцати пяти лет. У меня там есть друзья и семья, и я часто навещаю их. Поэтому я вижу обе стороны медали.
Британская пресса, возможно, и хотела бы обманывать себя, полагая, что Меган и Гарри зачахнут на корню и умрут без их внимания, но ничто не может быть дальше от истины.
Даже когда рухнет этот брак, Меган и Гарри, или Меган сама по себе, будут по-прежнему иметь привлекательность. Может быть, не так много, как было бы, если бы они сохранили свое положение, хотя это может измениться в зависимости от того, за какого миллиардера она выйдет замуж впоследствии.
Всегда найдутся учреждения, которые хотят, чтобы у них выступали в качестве спикеров знаменитости первого уровня, даже если они больше не принадлежат к первому рангу, кроме как в пиар-кругах. В коммерческом мире есть также компании, которые будут платить хорошие деньги за знаменитостей, таких как Сассексы, чтобы помочь им в маркетинге их товаров или повышении их престижа. Это тоже будет потенциальным источником дохода.
Склонность Меган и Гарри к публичности, а также ее заявленное желание быть самой известной женщиной в мире, несомненно, будут продолжать сливаться с ее амбициями в конечном итоге иметь самую большую в мире аудиторию в Instagram. Она будет использовать свои предпринимательские навыки для максимальной финансовой и репутационной выгоды.
Я, например, буду очень удивлена, если в будущем мы не увидим больше шоу Меган, с Гарри или без него. Она манипулятор высочайшего класса, и я ожидаю, что она сделает все возможное, чтобы работать на самом высоком уровне, так долго, насколько сможет, и за все награды, которые она может получить для Гарри и себя. Она и Гарри на словах будут поддерживать гуманитарные идеи, которые будут апеллировать к их политическим пристрастиям.
Критиков будут называть расистами, антифеминистами и все остальным, что может быть придумано ее командой, а также их поклонниками. Единственная вещь, которую эти люди никогда не признают, - это то, что другие могут не любить Меган просто потому, что не верят ей.
Что касается Гарри, то я сомневаюсь, что он будет продолжать рассказывать о своих страданиях миру. Он, несомненно, придумает другие струны к своему смычку, когда будет петь за ужином и играть мелодию, которую хотят услышать его и Меган поклонники. Вы можете делиться своим горем только до тех пор, пока это не станет скучным. Более того, горе Гарри объясняет только часть его проблем с психическим здоровьем, как сказал мне один принц.
Есть, конечно, и другой взгляд на наследие Дианы. Поощряя Гарри верить, что он, как человек, был особенным, она освободила его от рабства его положения и позволила ему функционировать вне королевского мира. Потребовалось влияние Меган, чтобы показать ему, что он может оставить свой след в мире так, как он никогда не смог бы сделать без ее и Дианы участия.
Поворот, который Гарри сделал под влиянием Меган, поучителен. До встречи с ней у него была некоторая неуверенность в себе, рожденная осознанием того, что он не гений. Теперь под ее руководством он чувствует, что они являются такими могущественными силами, которые могут изменить мир.
Благодаря ее уверенности в себе и тому, что он не должен позволять себе быть "ограниченным" всем тем "дерьмом, в которое его воспитывали", он, кажется, избавился от этих запретов и теперь принимает ее теорию, что они оба намного ярче, чем иеремиады, которые проповедуют осторожность и ценность границ. Они верят, что единственное, чего им следует бояться, - это самого страха, и поскольку каждый из них по-своему бесстрашен, то вместе они составляют страшную комбинацию.
Беспредельность, которую разделяют Гарри и Меган, должно быть, очень волнительна, и должна привести их к некоторым удивительным перспективам.
Беспредельность Меган, в отличие от Гарри, прививалась с раннего детства. Она была воспитана (особенно ее отцом) в убеждении, что она является силой, с которой нужно считаться, и что она имеет право, рожденное не из ранга или привилегий, или даже таланта или достижений, а из ее права "иметь голос". Очевидно, она знает свои сильные стороны, которые больше связаны с решимостью, а не с образованием или даже информацией.
Бесспорно, ее сильные стороны значительны. Но критики, такие как Джина Нелторп-Коун, предполагают, что она так злоупотребляла ими, что они превращаются в слабости. Меган дала волю своему желанию править, контролировать, командовать, добиваться, что она неоднократно демонстрировала с тех пор, как вышла замуж за Гарри.
Она решила взять на себя королевский истеблишмент и победить его в их собственной игре. Она твердо убеждена, что ее путь - наилучший путь, что она имеет право на то, чего хочет, только потому, что она имеет на это право, будучи личностью, которой она является, и что тем, кто стоит на ее пути, не следует позволять одерживать верх. Эта женщина является грозным союзником, а также противником, которого нельзя недооценивать.
Ее критики говорят, что она балансирует на грани мании величия, что она поощряет Гарри становиться более сильным, чем это полезно для него, что ему не хватает ее контроля или интеллектуального мастерства и поэтому он будет подвергаться большему риску, чем она. Какими бы мощными ни были их силы, они нацелились слишком высоко, чтобы быть здоровыми.
Меган и Гарри поддерживают ценности, которые популярны среди большого количества людей, и до тех пор, пока они продолжают это делать, а она остается движущей силой в их отношениях, вероятно, они будут успешно играть в игру славы. Конечно, это может измениться, если она войдет в политику, потому что есть огромные различия между славой и политическими играми, главным из которых является то, что первое в основном связано с презентацией перед фасадом дома, в то время как второе чаще происходит за кулисами.
История Меган поучительна в том, насколько сильной может быть наивысшая уверенность в себе. Она может обеспечить вам место за главным столом, но вы вряд ли окажетесь в выгодном положении, если ваша самоуверенность создаст такую ненависть, что люди при вашем приближении будут бежать из комнаты, как это произошло в Британии.
Безграничная самоуверенность Меган до сих пор приводила к относительному богатству, одобрению и признанию. Королевская обстановка была слишком строгой и тесной для нее. Ее недоброжелатели могли бы сказать, что она похожа на Норму Десмонд из "Бульвара Сансет", реальность такова, что она считала, что положение Королевского Высочества, королевской герцогини и старшего члена самой важной королевской семьи на Земле было просто слишком маленьким для ее амбиций и потребностей.
Она увидела возможность создать новую платформу, которая позволила бы ей использовать свой голос, которая могла бы соответствовать ее собственным требованиям, которая принесла бы ей богатство, власть, признание и одобрение, к которым она стремилась. Достигнув всего этого, она покажет всем, как поклонникам, так и критикам, что она действительно необыкновенная, возможно, даже уникальная личность, и никто никогда не сможет снова отвергнуть ее, как отвергали тогда, когда она была скромным просителем в Голливуде.
Реальность такова, что потребности и амбиции Меган были просто несовместимы с тем, чтобы быть членом королевской семьи. Но она хитра, и хотя она своим уходом заслужила презрение британского народа, тем не менее она сделала это таким образом, чтобы повысить свой и Гарри рейтинг там, где было действительно важно для нее: в Америке.
То, как она это сделала, многое говорит о ней. Она понимала, что ей нужен хороший предлог. Подобно Диане Уэльской, которая понимала, что потеряет сторонников и свои привилегии, если признает, что хочет свободы, и обвиняла Чарльза в крахе своего брака, хотя на самом деле она была виновата больше, чем он, Меган должна была придумать более вескую причину для выхода из ситуации, за которую большинство людей отдали бы руку и ногу. Вместо того, чтобы признать: "Я хочу восхищения людей, а не критики, и я также хочу заработать сотни миллионов долларов, миллиарды, если смогу, а дворец мешает мне это сделать", она начала говорить, что королевский образ жизни "сокрушает мою душу", а также душу Гарри, и что ей нужно вытащить их "для нашего психического здоровья".
В нескольких коротких фразах Меган превратила свое желание сменить ограниченную и сдерживающую королевскую платформу на ту, которая дала бы ей необходимую свободу передвижения, а также возможность контролировать ее, в вопрос жизни и смерти, без решения которого ей и Гарри грозит пожизненная психическая болезнь.
Не все в Британии были слепы к тому, как умеет Меган оборачивать всё в свою пользу. Один придворный, который восхищается тем, что он называет ее «спокойной выдержкой», говорит: «Вы не вырвали бы ее отсюда даже с помощью атомной бомбы, если бы ей дали свободу зарабатывать все деньги, которые она хочет».
Меган хотела иметь свободу извлекать из себя и Гарри максимальную коммерческую выгоду, оставаясь при этом работающим членом королевской семьи. Но даже в этом случае она все равно стремилась бы создать американскую платформу не только потому, что она хотела получить одобрение, в котором нуждалась, но и потому, что она могла бы более успешно контролировать освещение событий с помощью ручной американской прессы, а не неконтролируемой британской.
Во дворце был настоящий шок от того, что Меган "опустится до того, чтобы использовать психическое здоровье в качестве прикрытия тому, что по сути своей является жадностью и
потворством своим желаниям", - сказал один из придворных.
Ее блоги указывают на то, что она всегда была склонна верить, что разочарование от недостижения своих амбиций может повлиять на психическое здоровье. Но дворец неправильно понял ее отношение и полагал, что она только цинично эксплуатирует его, узнав, что Гарри, Уильям и Кэтрин настолько интересуются этой темой, что уже создали движение Heads Together в 2016 году.
В сфере психического здоровья существует понимание того, что вы можете оставаться психически здоровыми даже тогда, когда жизнь бьет ключом по голове, но вы должны адаптировать свои амбиции к реальности. Однако бывают моменты, когда жизнь настолько подавляет вас, что вам нужна помощь. Психическое здоровье - это не то же самое, что поверхностное счастье. Оно хорошо справляется с тем, что происходит, даже когда дела идут не так хорошо, или, может быть, когда они настолько хороши, что нарушают ваше душевное равновесие.
Уильям и Гарри были хорошо известны в придворных кругах тем, что у них были собственные проблемы с психическим здоровьем, вызванные не только смертью Дианы, но и эмоциональными потрясениями их детства. Они были типичными детьми развода, и это дало им понимание того, как несчастье влияет на психическое здоровье.
Кэтрин, напротив, была из счастливой семьи, но ее брат Джеймс Миддлтон страдал от депрессии, демонстрируя, что счастливое семейное происхождение не гарантирует хорошего психического здоровья.
Говоря о психическом здоровье, Меган и Гарри ставили себя в неоспоримое положение, и трактовали свое желание "стоять на собственных ногах" и достичь "финансовой независимости" как проблему "психического здоровья". Это оказывало сильное влияние на молодое поколение, а также на американцев, которые были их конечной целевой группой.
Это также показало дворцу, какими умными манипуляторами они были, превращая свои амбиции во что-то, чему могла бы посочувствовать их целевая аудитория.
По словам одного из друзей Гарри, "Меган счастлива только тогда, когда она может делать то, что ей нравится. Он счастлив в основном тогда, когда его помещали в надежную структуру с четкими границами и ясными ожиданиями, как в армии". По словам его друга, "Гарри не обязательно должен был делать только то, что ему нравилось, чтобы быть счастливым. Он с радостью делал с коллегами любую работу, даже когда задания были не из приятных. Пока они были необходимы и имели смысл в соответствующем контексте, он был "готов к этому".
Меган не столь самоотверженна. То, что ей нравится, ей нравится; в том, что ей не нравится, она не хочет принимать участия.
Что бы вы ни говорили о ней, требуется смекалка, смелость и способность выйти замуж за королевского принца, стать королевской герцогиней, решить, что образ жизни вам не подходит, и суметь сделать то, что никогда не делала ни одна другая королевская жена, а именно убедить его, что есть жизнеспособная и даже более привлекательная альтернатива, которая даст вам все, что вы хотите. Это очевидная самоактуализация в ее самой откровенной форме, гимн эффективности полномочий и решимости. Хотя Гарри со всем этим согласился, на самом деле это творение Меган, и она заслуживает похвалы.
Что ж, они ушли. Меган и Гарри добились своего. Они освободились от системы, которая, по их мнению, ограничивала их возможности, и заменили ее системой собственного производства. Она велела своим друзьям объявить всему миру через журнал People, что она счастлива от того, что они покинули Британию, и взволнована своими перспективами на будущее.
Они сейчас в Калифорнии, закладывают основы для образа жизни, который они хотели. Несмотря на их заявленное стремление к уединению, они переехали в место, где папарацци будут иметь доступ к ним так, как этого никогда не было бы в Великобритании или Канаде.
Правда в том, что и Гарри, и Меган хотят все возрастающей славы; они просто хотят ее на своих условиях. Они хотят голливудскую версию, а не Британскую, королевскую. Они не хотят делать то, что делают другие члены королевской семьи, а именно вставать со своих постелей в шесть тридцать утра, чтобы одеться и быть готовыми к 8-часовому полету на вертолете в срединные земли Англии, где они встретятся с группой рабочих, перережут ленту или две, встретятся с группами школьников, откроют мемориальную доску, пообедают с мэром и местными достойными людьми, после чего продолжат серию бесславных встреч и взаимодействий на протяжении оставшейся части дня, а потом они вернутся домой, чтобы переодеться и отправиться на вечернюю встречу.
Сассексы освободили себя, чтобы иметь то, что они назвали обычной жизнью, хотя обычная жизнь строго относительна, ибо это - обыденность сверхпривилегированных. Они говорят, что любят совершать долгие прогулки, заниматься вместе йогой, много играть с Арчи и готовить. Они хотят иметь много свободного времени, чтобы сосредоточиться на себе и Арчи, которого они хотят воспитать как "обычного человека". Это явно более простая жизнь, с меньшим количеством требований и большей сосредоточенностью на себе, чем это было бы возможно, если бы они оставались рабочими членами королевской семьи.
Но это, несомненно, только часть картины, потому что Меган - это локомотив, который намеревается сделать большое состояние, но она не отказалась и от других своих великих амбиций, включая, желание опередить Диану, стать самой известной женщиной в мире, с самым большим количеством подписчиков в Instagram и, возможно, даже стать президентом Соединенных Штатов Америки.
Поэтому много времени тратится на то, что ее недоброжелатели считают заговорами и интригами, а ее поклонники - творческой и находчивой стратегией действительно экстраординарной личности.
Несмотря на все жертвы, которые принес Гарри, похоже, он чрезвычайно привязан к Меган. Он добровольно, если не с радостью, отказался от своего собственного мира ради того, который, по ее мнению, они могли бы создать вместе. Однако к апрелю 2020 года стало очевидно, что он с трудом справляется с этой задачей. Приматолог и антрополог доктор Джейн Гудолл, подруга этой пары, первой нарушила молчание и подтвердила, что Гарри трудно приспособиться к новой жизни. Другой его друг сказал, что он жаловался, что он "не подписывался ни на что из этого", когда женился и задавался вопросом, "во что он ввязался".
Тревожные колокола зазвенели в Британии, когда он начал сомневаться в целесообразности ухода из армии. Пока он "барахтался", бдительная и озабоченная дворцовая команда начала действовать. К маю мне позвонил безупречный источник и сообщил, что дворец начал строить планы относительно его возможного возвращения. Одного.
Очевидно, сильной личности Меган было недостаточно, чтобы обеспечить ему структуру и безопасность, которые он привык получать от армии, и ее планы на их славное совместное будущее не были удовлетворительной заменой.
Как он в конечном счете будет справляться, имея жену, которая считает внешние ограничения провокацией, которую нужно преодолеть или избежать, еще предстоит выяснить. Неужели Меган совершает ту же ошибку, что и Диана? Жена, которая держит мужа под каблуком и слишком настойчиво требует, чтобы ее муж отказался от всего, что ему дорого, чтобы она была счастлива, может подтолкнуть даже самого услужливого мужа к выводу, что жертвы не стоят того, чтобы сохранять брак.
Наступил момент, когда принц Чарльз понял, что скомпрометирует себя и исчезнет, если не предпримет тактического отступления. Это прозвучало предсмертным звоном брака Уэльских. Могут ли требования Меган разрушить и ее брак?
По ее собственному признанию, она не хочет иметь дело с "любым негативом". Это означает, что слово "нет" она считает неприемлемым. Неизвестно, чем это обернется, если Гарри когда-то отклонится от ее сценария настолько, что перестанет петь с ней в унисон, или даже просто выведет ее из себя, молча не соглашаясь с ней.
В любом браке должно наступить время, когда пара, даже такая подходящая друг другу, как Гарри и Меган, расходится. Станут ли потери Гарри настолько велики, что они сломают хребет браку, - это теперь вопрос, который был бы немыслим даже в январе 2020 года. Хотя Гарри все еще влюблен в Меган, пустота и непредсказуемость их образа жизни уже показали, что у них с Меган принципиально несовместимые подходы. Один из факторов, который мог бы повлиять на то, что он будет продолжать вести такой неопределенный и неустойчивый образ жизни, - это вопрос о том, что произойдет с Арчи, если они с Меган разойдутся. Меган уже сложила карты в свою пользу, переехав с семьей в Калифорнию. Если ему не удастся вернуть себя, Арчи и Меган в Великобританию до развода, она будет иметь право оставить Арчи в Калифорнии. Это обрекает отца и сына на трансатлантические отношения.
У Меган есть грозный союзник в лице ее матери. Дория, очевидно, высказала мнение, что лучшее, что могла бы сделать ее дочь, - это уехать из Британии и начать новую жизнь в Соединенных Штатах. Она утверждала, что беспокоится о психическом здоровье Меган, потому что ей так плохо в Британии.
Дория, с ее образованием социального работника и опытом общения с обездоленными и неадекватными людьми, не имеет опыта общения с людьми привилегированными людьми.
Это мнение не разделяют поклонники Меган. Они считают, что ее влияние на Гарри помогло ему освободиться от его образа жизни, который мешал ему сосредоточиться на том, что действительно важно. Для них он является выгодоприобретателем ее щедрости, но для значительного числа британцев он стал жертвой заговора. И хотя его все больше и больше считают избалованным ребенком, его очевидное желание представить свою жену в выгодном свете, порождает как жалость, так и осуждение.
И снова в дело вступает человеческий фактор. Семья пришла к выводу, что в первые дни брака и, конечно же, до него они не понимали, насколько хрупки с точки зрения психического здоровья Гарри и Меган. Они - котлы бурлящих, перегретых эмоций, которые не только угрожают вспыхнуть, но и часто вспыхивают. Их страдания до переезда в США были осязаемы. Близкие были ошеломлены, увидев, насколько они по-настоящему были несчастны, несмотря на то, что так много для них было сделано и несмотря на то, что они были так влюблены друг в друга.
Эмоциональную нестабильность Гарри удавалось сдерживать до его женитьбы, но под руководством Меган он научился "входить в контакт" и потакать своим эмоциям, давая им полную волю, как это делала она с тех пор, как они поженились, и она обрела компаньона по оружию, который поощрял, а не сдерживал ее. По мере того, как они поднимали друг друга на все более и более высокие высоты честолюбия, решимости и страсти, преобладающей эмоцией была не радость, а несчастье. Этот диссонанс вызывал и беспокойство, и недоумение. Это отношение было кратко выражено Майком Тиндаллом, мужем дочери принцессы Анны Зары Филлипс, двоюродной сестры Гарри, который резюмировал мнение всей семьи, сказав: "Единственное, чего я хочу, чтобы они были счастливы. Они должны найти свой путь, и если они счастливы, и счастлив Арчи, тогда это все, что вы можете пожелать им. Я уверен, что они это сделают".
Отношения Гарри и Меган всего за полтора года превратили их из одной из самых популярных пар на земле в одну из самых оскорбляемых на его родине. У каждого из них есть глубокие резервуары страсти, потворства своим желаниям, правам и агрессии, которые привели их к этому. В то время как никто не беспокоится о том, как будет выживать Меган, близкие Гарри боятся того, что произойдет с ним, если конечность, на которую он забрался при активном содействии Меган, отломится.
Самые поверхностные исследования показывают, что Гарри и Меган испытывают глубокую эмоциональную боль, и которые также значительно более эмоциональны, чем средний человек. Хотя оба они возлагают вину за свои страдания на очевидные вещи - он на смерть матери, она на ее расовую идентичность - их критики утверждают что страдания, в которых они признались, также связаны с более фундаментальными аспектами их идентичности, такими как их чрезмерная эмоциональность и склонность к чрезмерной персонализации.
Гарри всегда считался гораздо более эмоционально неустойчивым, чем Уильям, не из-за смерти матери, а из-за того, что мать избаловала его. Страдание Меган, похоже, больше связано с тем, что ее отец слишком баловал ее с раннего возраста, в результате чего ей даже в детстве было трудно справиться с разочарованием, когда она не могла добиться своего. Как сказала одна из подруг, с которой они расстались после того, как та добилась успеха в Suits:
Конечно, если Меган склонна к самоиронии, о чем свидетельствует ее поведение, ее страдания все равно задевают ее сердце, так что в этой степени она все еще заслуживает сострадания. Недавние исследования показали, что существует небольшая психологическая разница между эффектом реальных и ложных воспоминаний, поэтому тот, кто лжет себе и другим о том, что пострадал в результате придуманного им инцидента, в конечном итоге получает почти такой же сильный эмоциональный шрам, как и тот, кто действительно пережил этот опыт. Это урок, который должна была усвоить Меган, потому что в своем блоге она много говорила о том, насколько эффективно самовнушение.
Если она не сможет понять, что обвинение своей расовой принадлежности в собственных неудачах неизбежно принесет ей страдания, а не утешение, которое она искала, это не сделает ее нынешние страдания менее реальными. Все это означает, что она в конечном счете сама ответственна за ту боль, в которую себя загнала, по крайней мере на одном уровне.
Однако она не более ответственна за то, что была избалована, чем Гарри. Родитель, который балует ребенка, не оказывает ему никакой услуги. Диана и Том-старший заслуживают порицания, и хотя первая так и не дожила до того, чтобы увидеть результаты своего воспитания, второй успел ощутить это на себе. Если бы он воспитал свою дочь с немного более низким самомнением и признал, что безграничное честолюбие не обязательно является дорогой к счастью, она, возможно, добилась бы меньшего, но и избавилась бы от многих страданий. Да, она могла бы стать официанткой, как сказала ее сестра Саманта, без помощи отца, но счастливая и довольная официантка могла бы иметь лучшую судьбу, чем несчастная герцогиня, которой она стала.
Как и многие люди, чьи родители безответственно потакали им, Меган и Гарри склонны винить в неспособности испытать удовлетворение в жизни, к которому они стремятся и считают, что имеют на это право, всех и вся, кроме самих себя и своих собственных недостатков. Никого не должно было удивлять, что они в конечном итоге обвинили британскую прессу в своей неспособности наслаждаться тем изобилием, которое им даровано.
Пресса доставляла им неприятности, и понятно, что это им не нравилось, но она и Гарри так удобно смешивали проблемы, несправедливо обвиняя прессу во всех своих неудачах. Удобный враг - это всегда полезный инструмент для упреков, чтобы не брать на себя ответственность за свои ошибки. Это особенно полезно, когда вы открываете для себя новые горизонты и пытаетесь завоевать популярность среди голливудской элиты, как Меган и Гарри. В то время как сторонники Меган и Гарри купились на их объяснение, что именно британская пресса стала причиной их проблем, более информированные и более осведомленные наблюдатели понимают, что в конечном итоге они сами несут ответственность за свое собственное счастье.
Идея о том, что человек не может вести созидательную и полноценную жизнь, даже будучи негативно освещенным в прессе, является абсурдом. Я - живое тому доказательство. И я не уникальна.
Не может быть никаких сомнений в том, что самым разрушительным действием, которое предприняли Гарри и Меган по прибытию в Калифорнию, было объявление войны британской прессе.
За день до 94-го дня рождения королевы 21 апреля 2020 года, в разгар пандемии коронавируса, когда большая часть мира была в изоляции и повсюду люди умирали или испытывали серьезные трудности, они заставили своих "людей" написать заявление в редакции изданий Sun, Daily Mail, Daily Express и Daily Mirror. На чистом жаргоне Sunshine Sachs им сообщили:
Неудивительно, что это письмо омрачило день рождения Елизаветы II, еще раз доказав, что ни одно событие не могло быть застраховано от того, чтобы деятельность Гарри и Меган не омрачила его. Ни один искушенный читатель не усомнился в том, что ситуация была создана ловкими, умными американскими медиаманипуляторами. Помимо языка, который был чисто американским, тон звучал как нью-йоркские метелки, смоченные в соленой воде Малибу.
Это была демонстрация силы ханжества и лицемерия, главная цель которой заключалась в том, чтобы закрыть те органы печати, которые не проявляли достаточной любви к ним, в то же время сознательно запутывая проблемы и тем самым обманывая публику, заставляя признать, что страдания Меган и Гарри приравниваются к "реальной человеческой цене".
Как одна из тех людей, чья "жизнь была полностью разорвана без всякой уважительной причины" много раз за последние сорок шесть лет, и кто успешно подавал в суд на все четыре газеты и фактически судится с одной в данный момент, - я лучше, чем большинство из вас, могу сказать, что действия Гарри и Меган были неоправданными, необоснованными и опасными для благополучия британского народа и свободы британской прессы. Я была ошеломлена тем, что они и их советники имели неосторожность так цинично приравнивать свою ситуацию к реальным страданиям других, включая меня, как будто сломанный ноготь приравнивается к потере руки.
То, что пытались сделать Меган и Гарри, было не только неконституционным. Это был прямой вызов протоколам, которыми руководствуются два величайших института этой страны, а именно монархия и пресса. Они пытались оправдать создание новой и опасной политики, которая могла бы ослабить все здание, на котором зиждилась наша свобода выражения мнений.
Их заявления о том, что они жертвы, были ложными. Да, они подвергались критике, но в целом эта критика была основана на фактах. Она не была основаны на лжи. Кем они себя возомнили, стремясь опрокинуть и поставить под угрозу устоявшиеся протоколы, которые были тщательно откалиброваны, чтобы защитить всех в этой стране, не только тех, о ком писали, или тех, кто писал, но и тех, кто работал в газетной индустрии? Потому что они чувствовали себя обиженными? Они были безрассудны и не обращали внимания на последствия, которые их действия потенциально могли иметь для нации в целом. В своей чувствительности и, осмелюсь сказать, ошибочном понимании того, насколько они имеют право защищать свои собственные чувства, они отождествляли эти чувства с большим ущербом, которому они подвергали всех остальных, ослабляя прессу.
Неужели они действительно настолько слепы, что искренне верят, что их оскорбленные чувства оправдывают угрозу целой отрасли, когда в систему уже встроены гарантии, с помощью которых пострадавшие могут получить защиту или справедливость?
Что делало действия Гарри и Меган такими ужасными, так это то, что они, казалось, не задумывались о последствиях для чьих-либо интересов, кроме своих собственных.
Ян Мюррей, исполнительный директор общества редакторов, которое стремится защитить свободу СМИ, ответил, объяснив: "Хотя герцог и герцогиня говорят, что они поддерживают свободную прессу и все, что она отстаивает, их действия здесь равносильны цензуре. Диктуя, с какими средствами массовой информации они будут работать, а какие будут игнорировать, они, без сомнения, непреднамеренно оказывают помощь богатым и влиятельным, чтобы использовать их пример в качестве предлога для нападения на средства массовой информации, когда это им удобно".
Хотя мистер Мюррей мог бы счесть их уловку непреднамеренной, но, когда я изучила, как агрессивно, даже оскорбительно, Саншайн Сакс подходит к любому сегменту средств массовой информации, который не падает к ногам их славных клиентов и не лижет подошвы их грязных ботинок, как если бы они были богами, которым следует поклоняться, у меня не было сомнений, что Гарри, Меган и их советники по СМИ намеревались, очень предвзято, оказать помощь богатым и могущественным, чтобы избить средства массовой информации. Как отмечал Мартин Нимоллер, антинацистский пастор, обращаясь к немецкому народу в 1930-е годы, перед тем как попасть в концлагеря Заксенхаузен и Дахау, "сначала они пришли за коммунистами, но я молчал, потому что не был коммунистом...... Потом они пришли за мной, и некому было говорить за меня".
Уникальная попытка Меган и Гарри изменить метод работы британской прессы не принимала во внимание тот факт, что британская пресса является неотъемлемой частью Британской национальной жизни, и тщательное изучение известных личностей является приемлемым. Как выразился Принц Филипп, "роль прессы состоит в том, чтобы быть навязчивой. Это жизненный факт, и мы его принимаем".
Как члены королевской семьи, пусть и проживающие за границей, Гарри и Меган обязаны уважать и соблюдать правила и обычаи той страны, где правит его бабушка и где его отец и брат однажды станут королями.
Уже существуют тщательно разработанные протоколы, гарантии и законы, некоторые из них были приняты совсем недавно, но другие - десятилетиями, иногда столетиями, защищали права тех, кто пишет в прессе, и тех, о ком пишут в прессе. Все британские газеты обязаны брать комментарии у человека, о котором они пишут. Это право отсекает оба пути, защищая не только предмет статьи, но и издательство, публикующее произведение.
Поскольку американские СМИ скармливали истории о том, что Меган стала жертвой из-за ее расы и класса, по ту сторону Атлантики к ней и к Гарри было гораздо больше сочувствия, чем, если бы американцы знали, что факты неверно истолкованы для защиты бренда Sussex. Меня, например, удручало, что манипуляторы так искажают смысл и реальность в ущерб целой нации.
Но мир изменился до неузнаваемости из-за пандемии коронавируса. Вещи, которые казались значимыми до блокировки, просто стали неуместными постами. Естественно, это коснулось Гарри и Меган. В то время как другие члены королевской семьи снискали расположение британской публики разумным, приземленным и уместным поведением, Гарри и Меган было трудно найти правильную ноту во время их временного проживания в Калифорнии.
Когда свирепствовала пандемия, и люди начали умирать тысячами, когда больницы переполнились, а премьер-министр Борис Джонсон заболел и чуть не умер, и во всем мире воцарился хаос относительно того, как лучше бороться с вирусом и избегать его, сообщения Гарри и Меган ничего не сделали для повышения их репутации. Они посоветовали людям, которым еще несколько недель назад говорили, что они должны мыть руки, делать это, а затем торжественно проинформировали мир, что будут предоставлять обновленную информацию о самой лучшей и самой точной информации.
Поскольку даже эксперты не знают, с чем имеют дело, Гарри и Меган обнаружили, что их высмеивают за то, что они претендуют на уровень знаний, которым они не обладают. Затем их сайт был закрыт, а им пришлось полагаться на дружественных журналистов и сообщения своих сторонников. К этому времени они стали казаться неуместными и идущими не в ногу, и те из нас, кто желал им добра, надеялись, что они залягут на дно, пока кризис не закончится.
К счастью, они действительно затихли, но всего на несколько дней, а потом снова всплыли, предлагая свою помощь и поддержку людям. Их профессиональные действия явно были задуманы вместе с их советниками, чтобы капельно поддерживать их авторитет. Каждый из них пообщался с кем-то, кто затем с гордостью поделился своим опытом с широкой общественностью. Поскольку было маловероятно, чтобы кто-то из этих людей самовольно нарушил частную жизнь пары, вывод был один: Гарри, Меган и Саншайн Сакс попросили их сделать это.
Это подтвердилось, когда исполнительный директор проекта Angel Food, благотворительного фонда, любимого Дорией Рагланд, сообщил в Instagram: "В честь Пасхальных праздников герцог и герцогиня провели воскресное утро, добровольно участвуя в проекте Angel Food. А в среду они продолжали развозить еду, чтобы освободить наших перегруженных работой водителей. Это был их способ поблагодарить добровольцев, поваров и персонал, которые неустанно работали с тех пор, как начался кризис Ковид-19. Для нас это большая честь".
Это был гораздо более подходящий тон для Гарри и Меган, чем то, что они получали от британских СМИ, и, конечно же, американская пресса не только освещала эту историю с позитивом, который является особенностью их прессы, но даже сумела получить фотографии Меган в маске для лица и Гарри в бандане, доставляющих еду. Журнал People не только добросовестно сообщал об этих действиях, но и сумел получить одобрение пары, когда опубликовал историю с фотографиями, о том, как они гуляли со своими собаками.
Очевидно, Гарри и Меган брали пример с Кардашьян, ежедневно появляясь в новостях, курируя свои профили, когда им это было нужно. Это вызвало большое возмущение в Британии, потому что люди задавались вопросом, почему Гарри и Меган сочли бы приемлемым, чтобы американские издания фотографировали их выгуливающими собак, но жаловались, когда британская пресса делала то же самое.
Вступая в битву с таблоидами, Гарри и Меган разыгрывали беспроигрышный сценарий. Если бы они победили четыре газетные компании, то достигли бы своей цели - микроуправления освещением себя в прессе, а если бы они потерпели неудачу, они стали бы еще более знаменитыми и воинственными, чем уже были. Исходя из теории, что плохой рекламы не существует, они выиграли бы, даже если бы проиграли.
Их поступки подтверждают эту гипотезу, и Меган, похоже, является движущей силой этой уловки. Иск, который она подала против The Mail on Sunday за нарушение конфиденциальности и авторских прав, продемонстрировал ее решимость противостоять своим противникам, даже несмотря на то, что она выступала и против своего отца. Если дело дойдет до суда, он обещает быть свидетелем. Это будет шоу номер один в городе: город - это весь мир. Но Меган преуспеет независимо от исхода суда.
Как бы то ни было, доказательства, представленные Меган, - это обоюдоострый меч. Это подтверждает утверждения ее отца о том, что она ни разу не ответила на его многочисленные попытки связаться с ней после свадьбы; что она вычеркнула его из своей жизни с решительностью, которая нашла бы отклик у Гарри, не только потому, что он точно так же бросает людей, когда они ему не нравятся, независимо от того, насколько длительными или близкими были их отношения, но и потому, что это также было особенностью действий его покойной матери.
Возможно, Меган перестало волновать то, что о ней думают все, кроме Гарри и ее сторонников. Она знает, что они примут все, что она скажет, поэтому ей не о чем беспокоиться. Или, может быть, ее положение действительно вскружило ей голову, как рассказывает Том Куинн в «Кенсингтонском дворце: интимные мемуары от королевы Марии до Меган Маркл». Может быть, она действительно занималась рукоприкладством, на котором настаивал обслуживающий и наблюдающий за ней персонал. Может быть, они справедливо прозвали ее Me-Gain и Трудной герцогиней, которая хотела быть Дианой 2.0 или Ди Лайт и ожидала, что все склонятся перед ней и примут как Евангелие все, что она скажет?
Ее поведение в судебном процессе против отца, безусловно, оправдывало такое толкование. Она делала самые невероятные и аномальные заявления. Поскольку ее дело не имело бы никакого смысла, если бы она призналась, что попросила своих пятерых друзей слить People содержание письма - в таком случае, она не могла юридически утверждать, что ее личная жизнь была нарушена, когда это было сделано по ее приказу, - она поклялась, что они сделали это за ее спиной, без ее ведома, согласия или одобрения. В любом случае, это невероятное заявление.
Меган явно не обвиняла своих пятерых друзей, которые предали ее доверие. Вместо того чтобы подать на них в суд за то, что они раскрыли ее частную жизнь, где и произошло настоящее нарушение, она подала в суд на газету, которая дала ее отцу, настоящей жертве нарушения, форум для самозащиты.
Недоверие громоздилось на недоверие, когда речь шла о масштабах судебного процесса. Из простого правонарушения оно превратилось в подобие публичного расследования, в ходе которого Mail on Sunday будут судить за каждый проступок, который Меган хотела бы им приписать, независимо от того, какое отношение это имеет к делу.
Конечно, адвокаты обязаны давать советы, но клиент - это тот, кто дает им указания, а поскольку адвокаты получают деньги независимо от того, выигрывает клиент или проигрывает, именно клиент должен проявлять здравый смысл и делать правильный выбор. Меган явно сделала все, что угодно, но только не это, и после заявления Mail on Sunday с просьбой выбросить львиную долю ее иска, мистер судья Уорби должным образом сделал это. Это был лишь первый из многих раундов, который обещает быть проигранным.
В этой игре двойного и тройного блефа остается открытым вопрос, кто действительно выигрывает и кто действительно проигрывает. Журналист Sunday Times Камилла Лонг писала в апреле 2020 года: "Кто победит, не имеет значения - во многих отношениях она уже проиграла. Если она одержит верх после двух, трех или даже четырех недель появляющихся историй о ее чудовищных амбициях и неотвратимой одержимости своим имиджем, то это будет день заголовков. Тем временем она превращает их обоих в корм для желтых журналов, говоря Гарри, что ему становится лучше, хотя на самом деле ему становится хуже. Она выдаст весь процесс как очередную несправедливость, что бы ни случилось".
Лонг не является поклонницей королевской семьи и во многих отношениях она считает, что "они представляют собой бледную, несвежую харизму, но по крайней мере у них есть смирение, чтобы знать, когда остановиться". Но Меган - это та, кто "думает, что она может победить во всем; быть центром всеобщего внимания; иметь моральное превосходство в любом споре. Ее эго ослепляет ее; оно ослепляет даже людей, работающих на нее".
Но так ли это? Англичане и американцы не понимают, насколько каждый из них отличается от другого. Помимо общего языка, у двух национальностей мало общего. В Британии репутация, однажды разрушенная, редко поддается восстановлению, но за океаном это не так. Многое из того, что отталкивает британцев в характере Меган, воспринимается гораздо более сочувственно в ее родной стране. То, что считается шикарным и стильным в США, считается дорогим и претенциозным в Великобритании. То, что здесь считается высокомерием, там называют уверенностью. То же самое относится к напористости, агрессивности и тому, что в просторечии сокращенно называется BS. Поскольку Меган - американка и королевская особа, в ее освещении всегда будут присутствовать элементы местной гордости, если только она не переусердствует настолько, что даже они будут сыты ею по горло. (Что сейчас и происходит. - прим. пер.)
Меган также является бенефициаром неправильного представления о том, что она стала жертвой расизма и снобизма. Она и Гарри были бы счастливы, чтобы эти слухи продолжались, возможно, потому, что сами убедили себя в их истинности, хотя есть все основания предполагать, что они знают, что это фиговые листья, за которые они удобно ухватились, скрывая свои неприкрытый недостатки доступными способами.
Возможно, им действительно не хватает проницательности, и они действительно верят, что у них нет недостатков, что их критики порочны и предвзяты, когда на самом деле они просто видят, что король-то голый. В любом случае, это не должно иметь никакого значения для финала игры славы, пока Меган и Гарри продолжают играть так, как они это делают.
Слава в американском стиле - это гораздо более легкий товар для продажи и поддержания, чем британский. Например, когда Меган и Гарри сообщили миру, что они с Арчи встретились лицом к лицу с королевой, чтобы поздравить ее с Днем рождения, американцы приняли эту новость за чистую монету, а тон историй был таким: "Как мило. Счастливая семья". Однако в Британии их снова обвинили в лицемерии, поскольку королева потребовала, чтобы все общение внутри семьи оставалось в тайне. Меган и Гарри, несмотря на их клятвенное желание сохранять свою личную жизнь в тайне, нарушили не только свою, но и ее личную жизнь.
Но американцы даже не знают о таких нюансах, их пресса не проявляет такого интереса к изучению, как британцы.
На сегодняшний день управление Меган и Sunshine Sachs ее публичным профилем и публичным профилем Гарри, похоже, работает так, как они хотели.
Несомненно, все они помнят о колоссальном успехе, которого достигли Кардашьяны, благодаря тактике захвата внимания сомнительного вкуса, такой как секс-записи, вагинальные показы и ежедневные демонстрации самых ошеломляющих подробностей их эгоцентричной жизни, которая, несмотря на свою врожденную пустоту, вульгарность, грубый материализм и тупость, тем не менее вызывает одобрение их многочисленных поклонников. Если такие оскорбления хорошего вкуса могли принести успех им, то нет никаких причин, почему Меган Маркл и Гарри не могут поднять ставку, торговать своей "классичностью" и титулами и стать королевской версией Кардашьян. Все, что нужно сделать Меган, - это поддерживать уважение к ней ее соотечественников-американцев, а преданный Гарри должен следовать за ней по пятам, пока они остаются вместе.
В настоящее время они, по-видимому, извлекают выгоду в Соединенных Штатах не только из своей поверхностной привлекательности в качестве членов королевской семьи, но и из заблуждения, что Меган стала жертвой британцев. Эта смесь повысила ее профиль на различных уровнях. С одной стороны, все восхищались ее несомненным стилем и красотой, а с другой - ее поклонники сочувствовали тому факту, что она по-женски сражалась и убивала драконов расизма, снобизма, женоненавистничества, ревности, отсутствия признательности и множества других проблем, на которые они с Гарри намекали всякий раз, когда общались со своими сторонниками.
Многие из этих намеков станут явью примерно в то время, когда эта книга будет опубликована, потому что Меган и Гарри повторяют Диану. Они оказали содействие Омиду Скоби и Кэролайн Дюран в подготовке панегирика, который должен быть опубликован этим летом. Если судить по опыту Эндрю Мортона и моему опыту, они будут искажать факты, чтобы приукрасить свои образы и свести счеты с королевской семьей с искусством, невиданным с тех пор, как Йозеф Геббельс пустил в ход свой пропагандистский талант на ничего не подозревающее немецкое население.
Из показаний Меган в ее иске против Mail on Sunday уже явствует, что они с Гарри возложат немалое бремя вины на зловредную британскую прессу. В разрушенных отношениях с отцом она будет обвинять прессу, а не собственную неспособность вступить с ним в контакт. Несомненно, борьба Гарри и Меган будет представлена не как борьба честолюбивой и самоуверенной женщины, которая связалась с беспокойным и благонамеренным, но не слишком умным принцем, а как борьба храбрых человеколюбивых воинов, которые борются за доброе дело и которых несправедливо обзывают жадными, лицемерными, избалованными и потворствующими своим желаниям ревнивые и злонамеренные людишки, желающие свергнуть их и помешать им сделать все возможное, чтобы изменить мир к лучшему. Это сценарий, который будет работать лучше в Америке, чем в Великобритании.
Одним из многих преимуществ славы в Соединенных Штатах является то, что американцы гораздо охотнее восхищаются, не придираясь к мелочам, как это делают британцы. Они готовы принять за чистую монету то, что англичане никогда бы не приняли. Поэтому слава в США намного легче и головокружительнее, чем в Великобритании.
Еще одно, очень важное, но мало признанное различие - это роли, которые таблоиды играют в каждой стране. В США их более или менее игнорируют, как фантастические органы бессмыслицы. Потому, что часто они таковыми и являются. Однако в Великобритании это серьезные издания, к содержанию которых вполне обоснованно относятся гораздо серьезнее. Вот где Sunshine Sachs и Сассекс проявили свое мастерство. Американцы думают, что они ведут борьбу с клеветниками, и поэтому будут игнорировать все, что говорят британские таблоиды. Это изменится только тогда, когда американцы проснутся и поймут, что таблоид не означает того, что они думают.
Несмотря на различия между двумя культурами, и несмотря на жалобы Гарри и Меган на то, как сильно они страдают от пагубных последствий славы, нет никаких сомнений в том, что они наслаждаются своей. Иначе они не стали бы так усердно добиваться огласки. Ни одно событие, которое можно использовать, каким бы мирским оно ни было, никогда не пропадает в мусорном баке тишины. Раньше Гарри был более сдержан в плане "обмена". Разница между ним в прошлом и сейчас заключается в том, что Гарри раньше добывал этот богатый пласт в интересах благотворительных организаций, таких как Sentebale, и стран, таких как Лесото, никогда не думая о личной выгоде. В настоящее время все, что они делают, зависит от того, как это повлияет на их бренд, не только репутационно, но и финансово.
Без сомнения, Гарри и Меган - очень близкая пара. У них есть общие цели и мотивы, которые влияют на все, что они делают. И Гарри, и Меган откровенно говорят о том, что они люди, испытавшие глубокую эмоциональную боль: он - из-за смерти матери, она - из-за ее расовой принадлежности. Но их критики утверждают, что такие страдания, которые они пережили, не являются оправданием на данном этапе их жизни. Несмотря на то, что Гарри потерял свою мать почти в тринадцать лет, у него было больше преимуществ, чем у большинства. Многие другие молодые люди, потерявшие родителей, не просят бесплатного пропуска на основании такой потери, так почему же принц из самой выдающейся королевской семьи в мире должен получить его? А страдание Меган было порождено болью от того, что она не могла получить все, чего хотела, как это было в детстве и внушила себе, что она не может ничего добиться не из-за отсутствия у нее талантов, а из-за расовой дискриминации.
Если она не поймет, что обвинение своей расы в неудачах, не имеющих к ней никакого отношения, каким-то образом избавит ее от последствий страдания, которого она никогда не испытывала, она будет испытывать боль, которая на самом деле является ее собственным творением. Поскольку есть подозрение, что Меган выдумала эту боль, чтобы завоевать восхищение людей, на которых стремилась произвести впечатление, в процессе превращения себя из избалованной цветной женщины в храброго борца за права человека, то ее недоброжелатели остаются равнодушными, поскольку считают это фантазиями для саморекламы.
Эти общие узы боли, кажется, позволили Гарри и Меган оказаться втянутыми в мифологическую борьбу, он против убийственной прессы, которая никогда не была ответственна за смерть его матери, она против расистского и враждебного мира, который отвергал ее, когда ее раса была единственной вещью, которая никогда не играла роли в этом процессе. Они оба попали в котел боли, но они безрезультатно обвиняют вещи, не имеющие к этому отношения, когда решение их проблем лежит в совершенно других и более позитивных направлениях.
Боль или не боль, но Меган и Гарри теперь защищают себя, используя любой ресурс, имеющийся в их распоряжении. На сегодняшний день их сообщники принесли в жертву ее отца, его брата, его невестку и даже его "несогласную" бабушку. В эту игру также играла Диана, и, поскольку это полная противоположность тому, как функционируют члены королевской семьи, Гарри и Меган должны взять на себя ответственность и отговорить своих друзей и партнеров от такой отвратительной, разрушительной игры.
Насколько разрушительной она может быть, я поняла самым решительным образом, когда получила незваный совет, который меня попросили принять, справедливо или несправедливо - это совсем другое дело, - исходил он от самого Гарри. Вероятно, была надежда или ожидание, что удастся привлечь мои симпатии на свою сторону, и, поскольку я уже была известна как беспристрастный комментатор, который болел за них, но сомневался в целесообразности некоторых действий Меган, я должна был заключить, что они или кто-то близкий к ним пытался сформировать повествование от их имени.
В королевских и аристократических кругах не было секретом, что я пишу эту книгу. Сотрудничество, которое я получила, как видно из содержания этой работы, было настолько всеобъемлющим, что я был катапультирована назад почти на три десятилетия, когда я писала биографии Дианы.
Когда январь 2020 года подходил к концу, история повторилась в совершенно нежелательном, но поучительном ключе. После того как британский Пятый канал передал в эфир интервью с Томасом Марклом, в котором он дал понять, что любит свою дочь и расстроен потерей их отношений, и был озадачен причиной, по которой она отказалась связаться с ним, мне поступил телефонный звонок от чрезвычайно известного аристократа с хорошими связями, который общается с Гарри через одного из его ближайших друзей. Хотела ли я знать истинную причину, по которой Меган пришлось разорвать отношения с отцом? Конечно, я хотела.
Затем последовали танцы с бубном, в которых информатор утверждала, что правда была настолько ужасна, что она никак не могла заставить себя произнести эти слова. Я должна была указать, что писатель не может рассматривать, а тем более использовать, утверждения, которые четко не сформулированы.
Затем мне сообщили, что сам Гарри считает эту информацию правдой, как будто это каким-то образом должно было смягчить то, что было настолько таинственно и ужасно, что невозможно было выразить словами.
Затем мне предложили угадать, что самое худшее, что дочь может иметь против своего отца. Не будучи ни простаком, ни трехлетним ребенком, я сразу же понял, к чему это приведет, но все же отказался угадывать, указав, что ответственный автор не строит догадок, а полагается на информацию, которую ему свободно предоставляют. После самого громкого трепа информатор ухитрился выплюнуть гнусное слово interference. Я спросила, что означает это слово в данном контексте, и у меня не осталось никаких сомнений относительно того, что оно означает.
___________
interference - вмешательство, как пояснила мне одна подписчица, в данном случае, interference - синоним слова harassment - "домогательства" . То есть, нет прямого обвинения в изнасиловании, толковать можно как угодно, даже домогательством, по факту не назвать. Вмешательство в личное пространство. - примечание переводчика.
________
Я ужасно сожалею, но любой человек с совестью или сердцем, кому предлагают обвинить человека, чья дочь была полна похвал за его родительские навыки всего за несколько недель до того, как она встретила своего принца, должен был бы быть действительно подлым, чтобы поверить в такую унизительную информацию. Я сочла своим долгом указать информатору, что Гарри не мог поверить ни во что подобное. Если он поверил, то это означало, что он признал Меган наглой лгуньей, которая выдумала по-настоящему любящего отца, чтобы произвести впечатление на читателей своего блога, а также на всех остальных, насколько она достойна любви такого замечательного человека. Либо она сейчас лжет, либо кто-то подстроил все это, чтобы вызвать мое сочувствие.
Это, конечно же, отбросило меня назад к старым добрым 1990-ым, когда писались причудливые истории, которые имели так много перестановок, что их цель часто была неясна, хотя их источник прозрачен, как только что вымытое окно в Кенсингтонском дворце. Конечно, можно признать, что Гарри, несмотря на кажущееся обратное, ничего не знал о телефонном звонке. Несмотря на то, что он в то время находился в Англии, это вполне могло быть совпадением. Его друг, зная, что я не являюсь ни сторонником, ни недоброжелателем, мог попытаться повлиять на повествование таким образом, чтобы у меня возникло искушение более благосклонно взглянуть на отношение Меган к своему отцу.
Нужно всегда сохранять открытый ум, пока не будут собраны все доказательства, но когда ветер сильно дует в определенном направлении, флюгер, естественно, фиксирует этот факт.
Становится все более маловероятным, что Меган и Гарри вернутся жить в Британию в ближайшее время, если вообще когда-нибудь вернутся. Все указывает на то, что они останутся в Соединенных Штатах. Заработают ли они те большие деньги, к которым стремятся, - это уже другой вопрос. Они вполне могут это сделать, хотя есть также все шансы, что они могут заработать меньше, чем надеялись. Так или иначе, Меган разрушила свою приемлемость в британском истеблишменте так же, как это сделала Диана Уэльская, извергая свою желчь Мартину Баширу в надежде, что она лишит Чарльза его права на трон. С тех пор и до самой ее смерти большинство дверей, в том числе, и в ее собственной семье, были закрыты для нее. Еще до этого она стала настолько маргинализированной, что играла в серьезные догонялки с людьми, с которыми поссорилась, в том числе, и со мной.
Гарри попадает в другую категорию. Хотя нет никаких сомнений в том, что Гарри, сбежав, нанес серьезный ущерб своей репутации, но, если ему придется вернуться жить в Британию, он будет вновь принят, с достоинством и даже состраданием. Но репутация в Британии подобна прекрасно сделанной стеклянной вазе. Когда она будет разбита и позже склеена, она никогда не будет держать воду так, как раньше. Его фундаментальная функция изменится, а цена уменьшится.
Известность Гарри как общественного деятеля в Британии закончились не только потому, что он оставил свой пост, но и потому, что слишком многие люди высказали мнение, что он "слаб", "слащав" и "жалок".
Продолжается спор о том, продлится ли брак Меган и Гарри. Как уже говорилось, с самого начала люди во дворце заключали пари, будет ли это два года или пять лет. Даже Джермейн Грир вступила в спор, надеясь, что слова Меган о любви были искренними. Я тоже надеюсь на это, потому что у меня нет никаких сомнений в том, что Гарри искренне любит ее и будет убит горем, если она окажется миражом, а не оазисом, которым он ее считает.
Я также знаю, что семья Гарри надеется, что брак продлится долго, но не будет делать никаких ставок на это. Они были в ужасе от того, как Меган повлияла на Гарри, заставив его отказаться от своих прав по рождению. Королевская власть подобна светской религии. Вы не станете отступником, не заслужив неодобрения всех истинно верующих. Даже самая непредвзятая семья не может быть высокого мнения о том, кто стал причиной ухода любимого члена семьи, и дело в том, что их мнение отражает их потерю.
Даже Королева, которая является самой спокойной из всех, недвусмысленно выразила свое неудовольствие. У нее много друзей, и она открыто выражает свою точку зрения. Два отдельных и совершенно надежных источника сообщили мне, что она считает, что манера Меган вести себя была лишь на голову выше тупицы, а ее поведение не лучше поведения проститутки.
Это не означает, что она считает Меган шлюхой или проституткой, она считает ее человеком, чье чувство долга, ответственности и самовозвеличивания напоминает категорию женщин, которые заботятся о себе так, как не заботятся другие женщины. Эти замечания показывают, как разочарована и обижена королева тем, что Гарри и Меган отступили.
Несмотря на это, политика королевы состоит в том, чтобы держать дверь открытой для них, чтобы они могли вернуться в королевское лоно, если они этого захотят, и если они этого не сделают (что кажется вероятным, по крайней мере, когда речь идет о Гарри на протяжении всего брака), поддерживать их публично, периодически приглашая их на разные события. Идеальный сценарий - чтобы Гарри и Меган изредка возвращались в Великобританию, или время от времени представляли ее в каком-то качестве в Содружестве, тем самым сообщая миру, что все хорошо и Гарри, Меган и Арчи остаются "любимыми членами семьи".
Эта гармония является конечной целью, ибо никто всерьез не ожидает, что Меган и Гарри вернутся на свое место в хоре Королевского театра. Периодические проявления признания придадут им достаточную респектабельность, чтобы они могли стать теми, кем они действительно хотят быть: коммерсантами на самом высоком уровне. Но члены королевской семьи и их советники знают, что истинными бенефициарами этой политики будут Гарри и Меган. Любая патина приемлемости принесет им гораздо больше пользы, чем королевской семье, чей престиж останется незапятнанным, что бы ни случилось с ними.
Нет никаких сомнений, что семья сожалеет об отъезде Гарри и Меган и ужасно беспокоится о том, как и почему они уехали. Финансовая независимость, когда вы стоите десятки миллионов, не нужна людям, которые серьезно относятся к своим обязанностям, но это достаточно веская причина, чтобы отказаться от жизни служения и привилегий ради суеты за реальные деньги и славу в стиле Кардашьян. Тем не менее семья понимает, что они ничего не могут сделать, чтобы повлиять на пару, одержимую идеей делать все по-своему.
Надеюсь, Меган и Гарри докажут, что их критики ошибаются. Надеюсь, они будут честно заниматься благотворительностью, благородно зарабатывать деньги, и в конечном счете она, возможно, даже осуществит свое честолюбивое намерение стать президентом Соединенных Штатов Америки. Надеюсь, они разрешат свою дилемму, когда речь идет о конфиденциальности. Будем надеяться, что они добьются подлинного успеха в своей жизни, не только продемонстрировав, насколько искусно они приобретают славу и богатство, но и исполнив надежды сотен миллионов, а может быть, даже миллиардов цветных людей, которые смотрели на Меган как на маяк надежды, когда она впервые стала герцогиней Сассекской.
Меган и Гарри вышли на новый путь. Я, например, надеюсь, что они добьются успеха. Если бы я была азартной женщиной, я бы не стала делать никаких ставок, потому что Гераклит сказал лучше, чем могла бы я: характер - это судьба.
Предвестники настолько неоднозначны, что единственное, что я могу предсказать с какой-либо уверенностью, - это то, что Меган и Гарри гарантируют, что сегодня, завтра, на следующей неделе, в следующем месяце и следующем году их действия будут держать их в центре внимания всех.
ВСЁЁЁЁ!!!
Последнее редактирование:
