Из сообщения о срочном обмене по военному радио принц Гарри расшифровал новость, которой он так боялся. Через десять недель после его четырехмесячного турне по Афганистану пресса разоблачила его тщательно скрываемое присутствие на передовой. Сердце Гарри упало.
Это был февраль 2008 года, и он дежурил возле бывшего оплота талибов Муса-Кала в северной провинции Гильменд со спартанской командой из семи автомобилей. Операция была частью попытки захватить контроль над деревней и проложить путь к плотине Каджаки, где почти два года назад был убит британский солдат и шестеро получили тяжелые ранения, когда они наткнулись на советское минное поле.
Через несколько минут после того, как Гарри узнал, что секрет его афганской службы раскрыт, его похлопали по плечу. Это был его командир. — Лейтенант Уэльс, собирайте чемодан. Вы уезжаете.
Слова были простыми и понятными. Менее чем через час Гарри пришлось бросить своих людей, собрать все свои вещи и взбежать по трапу вертолета «Чинук», который совершил опасную посадку днем, чтобы забрать его. На борту находились шесть хорошо вооруженных солдат SAS и резервная группа его охраны из столичной полиции, которая осталась в Кэмп-Бастион, пока Гарри был на передовой. Над головой пролетел ударный вертолет «Апач», справедливо названный «летающей крепостью стоимостью 46 миллионов фунтов стерлингов», оснащенный современными ракетами с лазерным наведением для защиты лакомой королевской цели от огня талибов. Оттуда он вернулся в Кэмп-Бастион в пустыне провинции Гильменд, а Гарри вернулся на авиабазу Королевских ВВС Брайз-Нортон в Оксфордшире.
Душераздирающее сокращение его службы в Афганистане было не первым разочарованием Гарри. Десятью месяцами ранее он был готов отправиться в Ирак с Blues and Royals в качестве командира подразделения из двенадцати солдат и четырех бронированных разведывательных машин Scimitar, дислоцированных в Басре. Великобритания находилась в состоянии войны с Ираком с 2003 года, когда, ослепленный идеей Джорджа Буша-младшего, премьер-министр Тони Блэр поручил британским войскам присоединиться к усилиям Америки «отстранить Саддама Хусейна от власти и лишить Ирак его оружия массового уничтожения». Это была крайне непопулярная война, которая, возможно, делала еще более важным то, что драгоценный член королевской семьи рисковал своей жизнью или здоровьем.
Как только министерство обороны в своей бесконечной неразумности объявило о дислокации Гарри в Ираке, «GPS бульварной прессы» выяснила, где он находится. И радикальный священнослужитель Муктада ас-Садр, основываясь на этой информации, выступил с реальными угрозами жизни Гарри. Британские войска уже подверглись усиленным атакам повстанцев. Третий в очереди на трон будет «магнитом для пуль», который может подвергнуть опасности всех окружающих. В мае Министерство обороны резко отменило его командировку в Ирак.
Двадцатидвухлетний принц был расстроен. Все, к чему он готовился, пошло прахом. Он ясно дал понять, как остро чувствует важность активной службы. «Я не стал бы тащить свою жалкую задницу через Сандхерст… Я бы не пошел туда, если бы мне сказали, что я не могу быть на передовой», — сказал он прессе в свой двадцать первый день рождения.
Джейми Лоутер-Пинкертон, сам офицер с наградами, тоже был глубоко разочарован. Он месяцами работал над тем, чтобы Гарри мог отправиться в Ирак.
Личный секретарь считал, что молодому принцу необходимо приобрести “коричневый цвет коленок” в процессе оперативной работы. Велись бесконечные деликатные переговоры с сэром Ричардом Даннаттом, начальником генерального штаба британской армии, чтобы доставить Гарри в Басру. Теперь, когда об Ираке не могло быть и речи, возник опасения, что Гарри вообще уволится из армии. Уильяму пришлось вмешаться отговорить его. Он сказал Гарри, что, если он сейчас уйдет, то уничтожит все, чего он добился в качестве молодого офицера. Если бы не была создана еще одна возможность для поездки — на этот раз в Афганистан, — сказал Лоутер-Пинкертон, «у нас был бы действительно разбитый, недовольный, истощенный — с точки зрения морали — человек, который может взбунтоваться и стать опасным».
Доказательств тому уже было предостаточно. По темпераменту Гарри был самодельным взрывным устройством. В Итоне он регулярно ввязывался в дрязги, которые перерастали в драки, и в конце концов оказался на костылях после того, как ударил ногой в окно во время спора с другим студентом из-за девушки. Бывший директор школы сказал писателю Крису Хатчинсу: «Раньше мы говорили, что Гарри был похож на петарду, и когда другие люди видели, что он приближается, они предупреждали: «Не зажигайте синюю сенсорную бумагу». (Британские инструкции по зажиганию фейерверков).
Гарри был бы намного счастливее в девятнадцатом веке в роли размахивающего пистолетом, буйного аристократа школы Флэшмена (если бы бригадный генерал сэр Гарри Пэджет Флэшмен, герой романов Джорджа Макдональда Фрейзера, хвастливый и трусливый негодяй, не был на самом деле вымышленным лицом). Летописи Спенсера полны описаний невоздержанности и безрассудства его рыжеволосых предков. После жаркого спора сэр Уильям Спенсер в начале 1500-х годов в ярости убил оленя. Вспыльчивый Чарльз Спенсер, третий граф Сандерленд, во время дебатов в палате общин заявил, что «надеется помочиться на палату лордов». Рыжий граф ужаснул королеву Викторию, когда его назначили лордом-лейтенантом Ирландии, и в конце концов он перешел на сторону ирландской независимости. Все их подвиги описаны в красочной семейной истории нынешним графом Спенсером, чей безрассудный панегирик Диане был полностью в традициях его предков.
В то время как Уильям с годами все больше и больше становился Виндзором, в жилах Гарри бурлила кровь Спенсеров. Кажется, он смирился с этим. В десятую годовщину смерти Дианы на поминальной службе, проходившей в гвардейской часовне казарм Веллингтона, Уильям сидел (как он, без сомнения, и должен был) с королевой и принцем Филиппом. Но Гарри предпочел сидеть со Спенсерами. Он признал свою близость к семье Дианы в своем интервью Опре в 2021 году: «Члены семьи сказали: «Просто играй в игру, и твоя жизнь станет проще». Но во мне чертовски много от моей мамы. Я чувствую себя так, как будто нахожусь вне системы, но я все еще застрял в ней».
Справедливости ради стоит сказать, что поступление в армию в 2006 году спасло Гарри от слёта с катушек. Пока Уильям был в Сент-Эндрюсе, а его отец часто путешествовал, Гарри слишком много пил и курил травку со своими товарищами в подвале Хайгроува, где у него и Уильяма было подростковое логово, которое они называли Клубом H. Будучи дома, братья были завсегдатаями близлежащего трактира Rattlebone Inn, паба шестнадцатого века всего в нескольких милях от Хайгроува. Его фирменным напитком был "Укус змеи", коктейль из пива и сидра, который не способствовал трезвости Гарри. Пара любопытных репортеров выпивала в баре в 2001 году, когда еще несовершеннолетний Гарри принял участие в «запирании», незаконной, но не редкой британской традиции, когда выпивохи проводят ночь взаперти в пабе, чтобы продолжить вечеринку. Переутомленный Гарри ввязался в драку с французским служащим, которого предварительно разбуженный принц назвал «гребаной лягушкой». С этого момента все пошло наперекосяк, и Гарри выгнали. Газета News of the World опубликовала об этом хамском инциденте многостраничную заметку. Поздний подростковый возраст и начало его двадцатых годов были отмечены множеством скандалов на первых полосах газет, от избиения фотографа в октябре 2004 года, когда он явно был измотан выпивкой... у ночного клуба на Пикадилли, до ношения печально известной нацистской повязки на рукаве на костюмированной вечеринке в 2005 году за две недели до шестидесятой годовщины освобождения из Освенцима.
Крис Анкл, фотограф, участвовавший в потасовке с папарацци в 2004 году, рассказал Evening Standard, что Гарри внезапно «вырвался из машины» и «бросился» на него, пока он все еще фотографировал его. «Он набросился, а затем намеренно ткнул фотоаппаратом мне в лицо», — сказал Анкл. Офицеры королевской охраны оттащили Гарри прочь, а Пэдди Харверсон искусно представил это как чрезмерное преследование прессой порядочного молодого человека. В довершение королевского столпотворения это произошло как раз в тот момент, когда уволенная из Итона учительница рисования по имени Сара Форсайт заявила в суде по трудовым спорам, что она помогла Гарри с проектом, необходимым для прохождения одного из уровней "А", необходимых для поступления в Сандхерст.
Сандхерст дал ему укрытие от всего этого — “лучший побег, который у меня когда-либо был”, - сказал он о своей военной карьере. Никогда еще темперамент Гарри так хорошо не сочетался с жизнью солдата. Было ясно, что он прирожденный боец, даже в Итоне, где его выбрали командиром парада в Объединенном кадетском корпусе школы.
В пикантном интервью на свой двадцать первый день рождения он сказал, что предпочел армию флоту, где служили его отец и дед, потому что «мне действительно нравится бегать по канаве, полной грязи, стреляя пулями. Я такой, какой я есть. Я люблю это».
Быть солдатом имело решающее значение для самооценки Гарри. Он сказал, что «легко представляет себя» служащим в армии «тридцать пять или сорок лет».
Военная жизнь была его пропуском к анонимности. И Кларенс-Хаус, и Сандхерст ясно дали понять, что с офицером-кадетом Уэльсом будут обращаться так же, как со всеми остальными; тот же изнурительный сорокачетырехнедельный учебный лагерь, те же предрассветные пробуждения, те же хлопоты по чистке ботинок и заправке постели. Как и любой другой курсант, он должен был прийти со своей гладильной доской.
Гарри в любой день предпочитал зону боевых действий предполагаемой безопасности Лондона, где у него за спиной была другая цель. Во время миссий за пределами базы в Афганистане его шлем и очки скрывали его известное лицо. Братские узы, которые он установил с солдатами из скромных семей, были настоящими, а не рекламными. На передовой оперативной базе Дели, богом забытом пустынном аванпосте в пятистах метрах от линии фронта талибов, он делил комнату с постоянно меняющимся контингентом солдат Королевской артиллерии. «Вот в чем все дело», — сказал Гарри журналистам. — Быть здесь с парнями, а не находиться в комнате с кучей офицеров… Приятно быть с обычной кучей парней, выслушивать их проблемы, прислушиваться к тому, что они думают… Ребята, с которыми я делю комнату, делают все это стоящим того».
После Итона для Гарри стало бальзамом на душу то, что в армии ценили врожденные навыки, которые не зависели от академических знаний. Он был отличным стрелком не просто так. «У него необыкновенная естественная зрительно-моторная координация, и, как следствие этого, он справляется со всеми задачами», — сказал мне генерал-майор Бастер Хоуз, бывший военный атташе посольства Великобритании в Вашингтоне. Хоуз вспомнил, как Гарри во время визита в Академию ВВС США в Колорадо в 2013 году получил американский футбольный мяч и сделал два красивых закрученных паса, точно так же, как позже он отбил два бейсбольных мяча, брошенных ему питчером «Бостон Ред Сокс».
Армия была единственным местом, где динамика между Гарри и Уильямом благоприятствовала младшему брату. Гарри стал офицером в Сандхерсте всего через несколько месяцев после того, как Уильям окончил Сент-Эндрюс. Гарри безмерно обрадовался, что старшему брату придется отдавать ему честь.Более опытному Гарри было приятно быть военным наставником брата, который обычно руководил им. По словам биографа Кристофера Андерсена, они сдружились, слыша крики сержанта: «Ты, отвратительный маленький принц!» когда ползли под колючей проволокой и бежали, пока их ноги не начинали кровоточить.
Если для Гарри армия была призванием с самого раннего детства, то для Уильяма изнурительная подготовка была по сути пунктом в резюме, чтобы отшлифовать его репутацию будущего монарха. «Я чувствую, что для меня важно понимать военных и иметь возможность смотреть солдатам в глаза, хотя бы немного зная, через что они прошли», — сказал Уильям репортеру в 2005 году. И все же, как и принц Чарльз на флоте, его раздражали бесконечные тренировки без всякой надежды на реальные действия.
Решение Уильяма присоединиться к поисково-спасательным силам Королевских ВВС в 2010 году было гениальным. Это давало ему оперативные преимущества, не подвергая опасности никого, кроме самого себя. Находясь в Англси в течение трех лет, он летал в Северную Атлантику, спасая яхтсменов, пикируя, чтобы подобрать застрявших альпинистов в горах Сноудонии, и перевозя по воздуху людей после автомобильных аварий на шоссе. В 2015 году он перешел на службу скорой помощи в Восточной Англии, направляя группу врачей и медиков к местам человеческих страданий — несчастным случаям, самоубийствам, пожарам. Это дало молодому наследнику лучшее представление о проблемах и работе Национальной службы здравоохранения, чем любому другому члену королевской семьи до него.
В 2009 году два брата одновременно обучались полетам на вертолете в Королевских ВВС Shawbury и жили вместе в маленьком коттедже за пределами базы. «В первый и в последний раз, могу вас в этом заверить», — пошутил Гарри в совместном интервью. Гарри справлялся так хорошо, что военные разрешили ему готовиться к полетам на «Апаче» — считавшемся самым смертоносным и сложным из летательных аппаратов, весившим почти двенадцать тысяч фунтов. Он получил награду как лучший второй пилот-стрелок в своем классе. «Он действительно блестящий пилот и второй пилот-стрелок», — сказал Лоутер-Пинкертон.
Источник во Дворце заметил, что тип вертолетов, на которых летал каждый из принцев, в значительной степени обобщал их отличительные темпераменты: один - превосходно воинственный, а другой храбро чуткий:
Гарри управлял бронированным ударным вертолетом «Апач», который должен развивать скорость около 200 узлов на высоте 10 футов над землей, выполняя одновременно 39 функций и стреляя из орудий во всех направлениях. В то время как Уильям управлял этим большим зверем — поисково-спасательным самолетом с дополнительными топливными баками, прокладывающим прямой путь к пострадавшим, пробиваясь сквозь шторм. Это классическое описание этих двух парней.
Лоутер-Пинкертон считает, что если бы Гарри уволился из армии после разочарования в Ираке, это было бы катастрофой не только для принца лично, но и для монархии, подорвав его потенциал стать важным активом для короны. Видимо, так думала и его бабушка. Для королевы военная служба была чем угодно, только не декоративной необходимостью. Она — последний глава государства, служивший в армии во время Второй мировой войны, и последний, как выразился Роберт Хардман, «познавший страх, дух и даже песни того поколения». Как только ей исполнилось девятнадцать, она вступила в Вспомогательную территориальную службу — аналог Женского армейского корпуса в Соединенных Штатах — первая женщина королевской крови, которая по указу короля прошла курс обучения с обычными людьми, не имея особого ранга или привилегий. Это позволило ей управлять целым рядом транспортных средств, включая машину скорой помощи, а также разбирать и восстанавливать двигатель. То, что за обедом она серьезно обсуждала поршни и головки цилиндров, стало чем-то вроде семейной шутки. Если с ее Land Rover в Балморале возникала какая-либо механическая неисправность, она выскакивала сама и лезла под капот. (В 2003 году она шокировала наследного принца Саудовской Аравии, когда сама прокатила его по поместью Балморал. Принцу, который во время своего долгого правления никогда не давал женщинам права водить машину, пришлось попросить ее ехать помедленнее. Можно было подумать, что она посылает ему сообщение).
В День Победы в мае 1945 года она и принцесса Маргарет ускользнули с группой молодых гвардейских офицеров и присоединились к ликующей толпе, взявшись за руки с гуляками, толпившимися вокруг дворца. Опыт войны имел основополагающее значение для формирования представления королевы о долге. Форма вооруженных сил всегда вызывала у нее глубокий эмоциональный отклик. До тех пор, пока она не уступила эту ответственность принцу Чарльзу в 2017 году, она считала возложение венка к Кенотафу в День памяти в ноябре одной из своих самых священных и обязательных королевских обязанностей.
Инсайдер с Даунинг-стрит сказал мне, что, по его мнению, именно настойчивость королевы в ее встречах с новым премьер-министром лейбористской партии Гордоном Брауном привела к тому, что у Гарри появился второй шанс отправиться на войну — на этот раз в Афганистан — несмотря на сильное сопротивление военных. Королева, по-видимому, была обеспокоена тем, что Гарри проявлял все признаки недовольства, которое терзает младшего брата наследника. Она видела это в непокорной юности принцессы Маргарет и в бесцельности принца Эндрю. Она знала, как важно для Гарри служить своей стране. «Ее Величество знала об ограничениях, связанных с тем, что Гарри был «запасным», и о неприятностях, которые могут случиться, когда у тебя возникает чувство никчемности, — сказал инсайдер. — Королева изо всех сил старалась найти элегантное решение… Гордон Браун никогда бы никому не рассказал об этих сеансах, но в его карандаш явно был вставлен грифель». Именно королева, как его главнокомандующий, а, скорее, в роли его гордой бабушки, должна была сказать принцу Гарри, что он, наконец, должен осуществить свою мечту служить в зоне боевых действий. Теперь, когда в Афганистане было больше войск, чем в Ираке, а британские солдаты служили в полудюжине мест, армейские начальники полагали, что смогут защитить его — если СМИ будут молчать.
Это казалось бы диковинным предложением. Как заткнуть рот прожорливой и конкурентной стае медийных волков? Единственным способом было попытаться привлечь их к сотрудничеству.
Именно здесь предприимчивая двойная команда личного секретаря Лоутера-Пинкертона и маэстро коммуникаций Харверсона сработала в совершенстве. Сериал Netflix The Crown породил устаревшее представление о дворцовых советниках как о закоренелых реакционерах. Люди склонны считать, что королевским шоу до сих пор правит первый личный секретарь королевы, Томми Ласселлес, которого незабываемо сыграл Пип Торренс, показав его мрачной усатой ищейкой, существовавшей только для того, чтобы сорвать прогрессивную идею. Фактически же, мозговой центр современного Дворца составляет группа опытных стратегов. Дела у членов королевской семьи идут хорошо или плохо в зависимости от того, кто в данный момент времени занят критически важными ролями личного секретаря и коммуникатора.
В июне 2007 года Лоутер-Пинкертон и Харверсон решили отправиться прямо в логово зверя. Они назначили встречи с таблоидом Мердока The Sun и встретились с похожим на пиарщика королевским репортером Дунканом Ларкомбом и седовласым редактором отдела обороны Томом Ньютоном Даном. Как рассказывается в книге Ларкомба «Принц Гарри: история изнутри», Харверсон открыл встречу словами: «Мы хотим знать, считаете ли вы, что Гарри когда-нибудь сможет отправиться на войну».
«Рассматривали ли вы возможность попытаться скрыть от СМИ информацию о любом будущем назначении?» — спросил Ньютон Данн.
— Это сработает? — спросил Лоутер-Пинкертон.
Ларкомб ответил: «Ну, мне кажется, что это единственная возможность для Гарри служить на передовой. Если о его поездке будет объявлено до начала мероприятия, он не сможет поехать. Так что, возможно, это единственный доступный вариант».
Бинго. Стратегия привлечения СМИ сработала, и Дворец даже сделал вид, что ее придумали их главные бульварные мучители. Хотя ни Ларкомб, ни Ньютон Данн не думали, что Дворец когда-либо сможет добиться того, чтобы СМИ замалчивали информацию о королевской особе такого профиля и популярности, как Гарри, Лоутер-Пинкертон, Харверсон и генерал Даннатт перешли к активным действиям, встречаясь с другими редакторами и продюсерами новостей, чтобы продать эту идею.
Решающее значение для успеха этой схемы имел Мигель Хед, в то время главный сотрудник пресс-службы Министерства обороны, который заключал соглашения с прессой, за которые полагалось вознаграждение. Хед честно пообещал, что если удастся убедить газеты молчать о командировке Гарри, принц даст интервью до, во время и после своего турне. Затем с помощью печатных СМИ Хед убедил вещательные СМИ соблюдать запрет на выпуск новостей. Они возражали, особенно ВВС. Генералу Даннатту потребовалось пять месяцев, чтобы убедить их использовать в качестве образца шаблон похищения, когда полиция имеет право потребовать, чтобы средства массовой информации не сообщали о похищении, пока идут переговоры, в случае, если это угрожает заложнику. В свою очередь, полиция берет на себя обязательство регулярно информировать СМИ и делать «разоблачения» на камеру, как только ситуация разрешится.
В интервью The Journalist’s Resource Хед объяснил, как он пристыдил обычно ненасытную прессу, чтобы она отказалась от одной из самых громких королевских историй:
Конкурентная природа СМИ имела обратный эффект: никто из журналистов не хотел быть плохим человеком. Принц Гарри так популярен, а еще и очень молод. Прошло всего 10 лет со дня смерти Дианы, принцессы Уэльской. В стране все еще было очень сильное чувство, что общественность, по сути, заключила двух юных принцев в свои объятия и сказала: «Мы позаботимся о них. А тебе, пресса, лучше держать свои руки подальше от них. Не смей поступать с ними так, как ты поступила с их матерью».
В конце концов, сотни новостных организаций, в том числе американские вещательные компании, оказались в «кругу доверия», как назвал его Мигель Хед. Примечательно, что это было джентльменское соглашение, а не юридическое, поэтому Хед считал, что эмбарго продлится не более сорока восьми часов. Королевские наблюдатели, привыкшие к неустанным новостям о принце Гарри, не были удивлены фотографиям, на которых он разъезжает по пустыне на ржавом мотоцикле в загадочном месте, не указанном в титрах. Уильям принял участие в уловке, записавшись на службу в армию на Рождество 2007 года, чтобы поддержать выдумку о том, что оба брата решили провести день на базе со своими подразделениями. К тому же, принц Чарльз обеспечил полезное новостное отвлечение, когда во время тренировки своей лошади наорал на фотографа: “Уйди с дороги, ты надоедливый маленький придурок!”
Пока остальные члены королевской семьи ели рождественский пудинг, а принцесса Анна собирала мертвых птиц на фотосессии принца Филиппа в День подарков, Гарри ел козлятину с карри вместе с солдатами-гуркхами в пустыне Афганистана. Во многих отношениях судьба сговорилась вырвать его из войны в Ираке, которую люди ненавидели, и отправить вместо этого на театр военных действий — в Афганистан, который в то время был менее противоречивым. В британских вооруженных силах сохранилась народная память об Афганистане, и Гарри, казалось, точно вписался в то место, о котором так красноречиво писали и Киплинг, и Черчилль.
Никто не мог сказать, что его назначение было синекурой. Большую часть этого времени он жил без водопровода и отопления в морозные ночи. Работая передовым авиадиспетчером, он просматривал прямую трансляцию на портативном терминале, известном как «Талибан ТВ» или «Kill TV». Его работа заключалась в том, чтобы обеспечить воздушное прикрытие для войск НАТО, находящихся под огнем Талибана, используя свой позывной Вдова Шесть Семь. Пилоты, настроенные на связь, слышали сообщение «Cleared Hot» (разрешение вести огонь), переданное в итонских интонациях, о которых они и понятия не имели, не зная, что голос принадлежит внуку королевы.
Потребовалось десять недель, чтобы соглашение об анонимности с прессой развалилось, что, учитывая все обстоятельства, было заслугой обычно плотоядных СМИ и свидетельством популярности Гарри. Его прикрытие было почти раскрыто через месяц, когда малоизвестный австралийский женский журнал под названием New Idea каким-то образом узнал о его командировке и, не зная о соглашении прессы, опубликовал на своем сайте небольшую заметку о принце на передовой. (Позже редактор опубликовала извинения и подала в отставку, что не остановило письма с ненавистью и угрозы смертью, которые она получала за разоблачение принца). К счастью для Гарри, New Idea не попала в поле зрения других СМИ, и тайна оставалась нераскрытой еще семь недель. Мигель Хед был прав. У британских СМИ не было особого желания выступать в роли правонарушителя, разоблачающего службу храброго принца-воина своей стране, но американский сплетник Мэтт Драдж из the Drudge Report не испытывал подобных опасений. Он опубликовал это как свою собственную сенсацию, трубя: «Они называют его «Гарри-Герой!». Пост заканчивался зловещей подписью Драджа «Developing…», которую он запатентовал во время скандала с Моникой Левински.
Все было кончено. Когда военно-транспортный самолет RAF TriStar с принцем Гарри на борту приземлился в RAF Brize Norton, тот был воплощением несчастья. На нем была грязная камуфляжная форма и бронежилет, а в ботинках все еще оставался песок из Афганистана. «Он был очень расстроен, — вспоминает Мигель Хед. — Он действительно был подавлен. Я бы не назвал его рассерженным — он гораздо более зрелый человек, и он понимал, почему это произошло. Он просто очень расстроился из-за этого». У него было два с половиной месяца нормальной жизни — и нормальной только потому, что это была война.
Его полет домой был травмирующим. На борту находились два тяжелораненых британских солдата, которые были в искусственной коме под капельницами. Одним из мужчин был Бен МакБин, двадцатиоднолетний морской пехотинец, который потерял правую ногу и левую руку после того, как наступил на самодельное взрывное устройство, установленное талибами. В руке другого солдата была зажата пробирка со шрапнелью, извлеченной из его шеи.
Гарри никогда не забывал Бена МакБина. Пять лет спустя принц пришел подбодрить его, когда тот со своей протезированной ногой соревновался в изнурительном забеге на тридцать одну милю от имени благотворительной организации вооруженных сил. Позже МакБин сказал, что был ошеломлен, увидев там Гарри. Храбрость раненых ветеранов в самолете навсегда оставила след в душе принца. Их безмолвное страдание позже вдохновило его на создание Игр непокоренных, которые позволяют раненым ветеранам восстановить чувство собственного достоинства в соревновательных видах спорта.
В Брайз-Нортоне Гарри встречали отец и брат. Мигель Хед, который также присутствовал, сказал:
Я впервые осознал, что своими глазами увидел близость отношений между двумя братьями. Подумайте о смешанных эмоциях, которые испытывал принц Уильям, которому никогда бы не разрешили отправиться туда. Он знал, что чувствует принц Гарри, и он очень защищал его.
Когда Гарри отправился в командировку, Уильям написал ему письмо, в котором рассказал, как гордилась бы им их мать.
Соглашение со СМИ, о котором договорился Мигель Хед, предполагало невыносимую перспективу для измученного принца. Ожидалось, что он даст интервью на камеру для прессы. В кои-то веки британские СМИ оказались на высоте моральных принципов. Утечка произошла из Америки, а не от них. Гарри поблагодарил их за молчание.
— Это позор! — сказал он с восхитительной уравновешенностью. Я не сержусь – это было бы неправильным словом. Я немного разочарован. Я думал, что смогу довести дело до конца и вернуться с нашими ребятами». Все еще потрясенный видом тяжелораненых солдат в полете, он признался, что испытал шок и «что-то вроде удушья» в горле. «Это и есть герои. Это были ребята, подорвавшиеся на мине, о которой они понятия не имели, они служили своей стране, выполняя обычное патрулирование».
Уильям, наблюдавший за происходящим из дальнего конца комнаты, почувствовал, насколько хрупким был его брат под своим медийным фасадом. Внезапно он встал и провел рукой по шее жестом, говорящим: «Снято».
«Это был просто брат, который понял, что на тот момент не было ничего важнее, чем благополучие его брата, и никакие другие соглашения не имели значения в тот момент», — вспоминал Мигель Хед.
И это кое-что говорит о близости двух братьев и их подлинности. Они не будут притворяться, чтобы просто играть в игру или соответствовать ожиданиям других людей. Они совершенно вежливы и лояльны, и будут соблюдать соглашения до определенного момента. Но наступит момент, когда они скажут: «Ну, на самом деле наша человечность важнее».
Продюсер ВВС, которому обещали полнометражное интервью, был в апоплексическом шоке и кричал на Хеда из-за нарушенного соглашения. Позже братья были настолько признательны за то, как Мигель справился с этой задачей, что попросили Пэдди Харверсона нанять его в качестве их первого совместного пресс-секретаря, что он и сделал.
Гарри, Чарльз и Уильям быстро покинули сцену интервью. Уильям отнес две дорожные сумки Гарри в ожидавший его фургон, и они уехали. Как и любая семья, встречающая любимого солдата в целости и сохранности с войны.
