Джон Арлидж сидел в вестибюле отеля Sofitel в Дарлинг-Харбор в Сиднее и чувствовал себя абсолютно выжатым. Шел октябрь 2017 года. Он только что сошел с рейса из Лондона и потрясен: не только сменой часовых поясов, но и непривычным опытом путешествия на 11 000 миль в эконом-классе. Будучи опытным журналистом-путешественником, а также известным автором статей, он больше привык летать бизнес-классом самолета. Он приехал в Австралию, чтобы получить непревзойденный доступ к герцогу Йоркскому для статьи из 3000 слов, которую он пишет для журнала The Sunday Times, поэтому, без сомнения, все это того стоило. После долгих переговоров журнал убедил людей принца Эндрю сотрудничать и помочь в написании статьи, в которой будет рассказано обо всей его хорошей работе.
Да, о хорошей работе: это было задолго до того, как взорвалось дело Вирджинии Джуффре, и в те времена еще можно было — если очень постараться — притвориться, что воспринимаешь Эндрю всерьез. Именно это и делала The Sunday Times: притворялась, что воспринимает его всерьез. Герцог отчаянно пытался явить миру имидж серьезного человека, доказать, что он отважный защитник британского бизнеса, который «меняет мир к лучшему». Его нынешнее большое дело, которое он создал в Букингемском дворце — Pitch@Palace, инициатива, вдохновленная телевизионной программой «Логово дракона». Это сеть наставничества, которая предназначалась для связи предпринимателей с инвесторами и использовала блеск королевского бренда для привлечения некоторых известных имен. Дело стало международным. Поэтому, когда The Sunday Times сделала предложение герцогу, люди Эндрю подумали про себя: почему бы не пригласить Арлиджа в Австралию, чтобы он мог увидеть герцога в действии? Начальство Арлиджа в The Sunday Times подумало, что это долгий и очень дорогой путь, но, возможно, он себя окупит.
И именно поэтому Джон Арлидж, страдающий от смены часовых поясов, сидел в своем лучшем темно-синем льняном костюме с пресс-секретарем Эндрю, Дэвидом Погсоном, в вестибюле Sofitel: он ждал первой встречи с герцогом. В конце концов, он заметил приближающегося Эндрю. Он шел с Амандой Тирск, стройной суровой женщиной, которая является его личным секретарем.
Вот как Арлидж вспоминал их первую встречу: «Первое, что он мне сказал, это: «Зачем ты проделал весь этот длинный путь?» Я посмотрел на него сквозь свою библейскую смену часовых поясов и усталость и ответил: «Потому что ты пригласил меня». Я был так раздражен тем, что он не мог вспомнить, что просил меня лететь через полмира, чтобы встретиться с ним, что я не мог заставить себя называть его «сэр», как мне прямо было велено». И вот, в двух словах, принц Эндрю: грубый, неуклюжий, бесчувственный и совершенно не знающий других людей.
Как сказал Арлидж: «Это говорит о том, что Аманда или Дэвид не сумели вбить ему в голову какую-то базовую информацию». «Его зовут Джон, он из Sunday Times, он проделал весь этот путь, чтобы увидеть вас, вам нужно выйти из этого лифта и сказать: «Привет, я очень рад с вами познакомиться, большое вам спасибо, что проделали такой долгий путь».
Однако нотка королевской грубости была наименьшей из проблем Эндрю. За ней последовало одно из самых катастрофических интервью последних лет, попытка привлечь внимание средств массовой информации, которая была настолько плохо спланирована и неумело проведена, что подняла серьезные вопросы о том, какие советы получал Эндрю. Герцог превзошел себя только два года спустя, когда дал свое печально известное интервью Newsnight и положил конец своей карьере рабочего члена королевской семьи.
Последовавшее после Сиднея интервью в Китайской столовой Букингемского дворца началось с того, что Эндрю описал себя как «фабрику идей». По его словам, благодаря его деловому мозгу он смог модернизировать королевскую семью. Но когда Арлидж попросил привести пример, он затруднился с ответом. Как писал Арлидж: «Долгое молчание. Стон. «Сейчас попытаюсь вспомнить...» Еще более долгое молчание». В конце концов, Тирск пришла на помощь, прошептав что-то на ухо Эндрю. Ах да, технологии. Теперь в Сент-Джеймсском дворце можно пользоваться мобильным телефоном, а Wi-Fi становится все лучше. И все благодаря принцу Эндрю, а, может быть, и нет. Фантастика.
Это было нечто, от чего скручивало пальцы ног. С точки зрения СМИ кажется невероятным, что Эндрю мог дать интервью, представив себя в качестве резидента дворца, не потрудившись заранее придумать пару примеров, подтверждающих его заявление. «Без сомнения, он был самым высокомерным и легкомысленным общественным деятелем, у которого я когда-либо брал интервью, — говорит Арлидж. «Все, что он должен был сделать, он не сделал, и все, что он не должен был сделать, он сделал. . . Это интервью было одним из самых странных, которые я когда-либо брал». Первоначальный план Арлиджа состоял в том, чтобы начать с простых вопросов и перейти к более сложным. «Я с ужасом наблюдал и понимал, что герцог не может ответить даже на простые вопросы. Я разорвал весь план интервью и задал ему серию самых простых вопросов в надежде, что он будет продолжать говорить абсолютную чушь и покажет себя некомпетентным, бесполезным, плохо подготовленным и легкомысленным».
За ночь до того, как интервью было опубликовано в журнале The Sunday Times Magazine в декабре 2017 года, Арлидж отправил текстовое сообщение в пресс-службу Букингемского дворца, чтобы, по его словам, «предупредить их, что это, вероятно, будет не одно интервью... которое будет вставлено в рамку и вывешено в туалете».
Через несколько секунд пришел ответ от высокопоставленного пресс-секретаря: «Мы работаем с тем, что у нас есть».
Да, о хорошей работе: это было задолго до того, как взорвалось дело Вирджинии Джуффре, и в те времена еще можно было — если очень постараться — притвориться, что воспринимаешь Эндрю всерьез. Именно это и делала The Sunday Times: притворялась, что воспринимает его всерьез. Герцог отчаянно пытался явить миру имидж серьезного человека, доказать, что он отважный защитник британского бизнеса, который «меняет мир к лучшему». Его нынешнее большое дело, которое он создал в Букингемском дворце — Pitch@Palace, инициатива, вдохновленная телевизионной программой «Логово дракона». Это сеть наставничества, которая предназначалась для связи предпринимателей с инвесторами и использовала блеск королевского бренда для привлечения некоторых известных имен. Дело стало международным. Поэтому, когда The Sunday Times сделала предложение герцогу, люди Эндрю подумали про себя: почему бы не пригласить Арлиджа в Австралию, чтобы он мог увидеть герцога в действии? Начальство Арлиджа в The Sunday Times подумало, что это долгий и очень дорогой путь, но, возможно, он себя окупит.
И именно поэтому Джон Арлидж, страдающий от смены часовых поясов, сидел в своем лучшем темно-синем льняном костюме с пресс-секретарем Эндрю, Дэвидом Погсоном, в вестибюле Sofitel: он ждал первой встречи с герцогом. В конце концов, он заметил приближающегося Эндрю. Он шел с Амандой Тирск, стройной суровой женщиной, которая является его личным секретарем.
Вот как Арлидж вспоминал их первую встречу: «Первое, что он мне сказал, это: «Зачем ты проделал весь этот длинный путь?» Я посмотрел на него сквозь свою библейскую смену часовых поясов и усталость и ответил: «Потому что ты пригласил меня». Я был так раздражен тем, что он не мог вспомнить, что просил меня лететь через полмира, чтобы встретиться с ним, что я не мог заставить себя называть его «сэр», как мне прямо было велено». И вот, в двух словах, принц Эндрю: грубый, неуклюжий, бесчувственный и совершенно не знающий других людей.
Как сказал Арлидж: «Это говорит о том, что Аманда или Дэвид не сумели вбить ему в голову какую-то базовую информацию». «Его зовут Джон, он из Sunday Times, он проделал весь этот путь, чтобы увидеть вас, вам нужно выйти из этого лифта и сказать: «Привет, я очень рад с вами познакомиться, большое вам спасибо, что проделали такой долгий путь».
Однако нотка королевской грубости была наименьшей из проблем Эндрю. За ней последовало одно из самых катастрофических интервью последних лет, попытка привлечь внимание средств массовой информации, которая была настолько плохо спланирована и неумело проведена, что подняла серьезные вопросы о том, какие советы получал Эндрю. Герцог превзошел себя только два года спустя, когда дал свое печально известное интервью Newsnight и положил конец своей карьере рабочего члена королевской семьи.
Последовавшее после Сиднея интервью в Китайской столовой Букингемского дворца началось с того, что Эндрю описал себя как «фабрику идей». По его словам, благодаря его деловому мозгу он смог модернизировать королевскую семью. Но когда Арлидж попросил привести пример, он затруднился с ответом. Как писал Арлидж: «Долгое молчание. Стон. «Сейчас попытаюсь вспомнить...» Еще более долгое молчание». В конце концов, Тирск пришла на помощь, прошептав что-то на ухо Эндрю. Ах да, технологии. Теперь в Сент-Джеймсском дворце можно пользоваться мобильным телефоном, а Wi-Fi становится все лучше. И все благодаря принцу Эндрю, а, может быть, и нет. Фантастика.
Это было нечто, от чего скручивало пальцы ног. С точки зрения СМИ кажется невероятным, что Эндрю мог дать интервью, представив себя в качестве резидента дворца, не потрудившись заранее придумать пару примеров, подтверждающих его заявление. «Без сомнения, он был самым высокомерным и легкомысленным общественным деятелем, у которого я когда-либо брал интервью, — говорит Арлидж. «Все, что он должен был сделать, он не сделал, и все, что он не должен был сделать, он сделал. . . Это интервью было одним из самых странных, которые я когда-либо брал». Первоначальный план Арлиджа состоял в том, чтобы начать с простых вопросов и перейти к более сложным. «Я с ужасом наблюдал и понимал, что герцог не может ответить даже на простые вопросы. Я разорвал весь план интервью и задал ему серию самых простых вопросов в надежде, что он будет продолжать говорить абсолютную чушь и покажет себя некомпетентным, бесполезным, плохо подготовленным и легкомысленным».
За ночь до того, как интервью было опубликовано в журнале The Sunday Times Magazine в декабре 2017 года, Арлидж отправил текстовое сообщение в пресс-службу Букингемского дворца, чтобы, по его словам, «предупредить их, что это, вероятно, будет не одно интервью... которое будет вставлено в рамку и вывешено в туалете».
Через несколько секунд пришел ответ от высокопоставленного пресс-секретаря: «Мы работаем с тем, что у нас есть».
Последнее редактирование: