С уважением, ROYALS
С уважением, ROYALS.
В этот раз среди всех смайлов в реакциях не хватает : плачу
. 
Однако Кентерберийский его благословил совершенно по- особенному , я просто была поражена.!
Йорки и Тиндалы спускались сверху. Лестница выводила прямо к двери. Специальные походы к алтарю были бы просто лишними, они бы создали сутолку. И я предполагаю, что, возможно, они поклонились перед тем, как садились на места. Они как раз проходили мимо алтаря. Нам просто не показывали этот момент, камеры были снаружи. А вот Эйч не мог поклониться алтарю до начала церемонии, так как вход на его место был довольно далеко, поэтому должен был поклониться при выходе. Но этого не сделал. Ибо урод безмозглый.
www.thesun.co.uk
И проходит немного времени, вот тогда накрывает « пустота». Этот момент самый страшный.
Хаз вообще как не знал ,не понимал где он..пока другие кланялись , он поглядывал ,наверно спишет на вновь нервное потрясение и воспоминание о похоронах матери
Лилибет положила свое обручальное кольцо?!...
Хочется плакать, пусть она Королева, но сегодня она потеряла свою половину, опору, мужа и друга
Хотела она этим, возможно , указать, что их брак привел к этим похоронам?
Бинго! Именно так! Особенно если учесть что и их карета на свадьбе была траурным экипажем. Язык дипломатии, однако
Да, ещё и церковь та же самая. У них была там свадьба, теперь там королева простилась с мужем.
Совершенно с Вами согласна леди P.Kanata.
, хотя разве тот кто смотрит не прикрытым взглядом на невесту на свадьбе может быть приятным.
удивительные судьбы...Carina Cockrell-Ferre
"АЛИС В СТРАНЕ ГЛУХИХ ©
рассказ о матери Филиппа Эдинбургского
Женщина в сером монашеском облачении затянулась крепчайшей сигаретой без фильтра и села писать сыну записку. Она знала, что это обращение будет последним. Она не боялась. Все получилось правильно. В записке ей хотелось написать самое важное. Оправдаться за все, но слова не шли.
В лондонском небе гудели «боинги», шумели толпы, машины и автобусы на Пэл Мэлл. Ее небольшая комната почти под крышей Букингемского дворца (она сама ее выбрала) была обставлена очень просто. Какая-то мебель. Иконы. Вид Акрополя. И память. Больше ей ничего не нужно. Даже фотографий.
Небо взрезал реактивный самолет, оставляя пенистый шов, но она его не слышала. Она ничего не знала о мире звуков. Никогда не слышала голоса матери, голосов своих детей, Андреаса. Люди только раскрывали рты и шевелили губами, как всплывающие вдохнуть рыбины. И она читала движения губ. Это первое, чему она научилась. Ей легко было определить, на каком языке говорили – у людей, переходивших с английского на немецкий, на греческий, полностью изменялась нижняя часть лица. А иногда и верхняя. Особенно странно было наблюдать людей, когда они беззвучно играли на фортепиано и других инструментах.
Только один Голос даже не звучал, а вибрировал в голове, но все слова были понятны. Она давно уже никому об этом не рассказывала: это было опасно. Она не могла сказать, на каком языке был Голос.
«Мой дорогой Филипп, будь отважным…» – начала она и остановилась. Что может сказать мать, которая по-настоящему узнала сына только сейчас, в конце жизни?
***
Она родилась в Виндзорском замке совершенно глухой. «Голубая кровь» европейских монархий давно требовала разбавления, но генетика еще проигрывала геральдике. Мать Виктория, затянутая в железный корсет условностей внучка одноименной королевы, просила не повторять для девочки фразы: пусть учится читать по губам с нормальной скоростью. Это было правильным решением. И Алис вскоре уже знала, о чем говорят те, чьи рты она могла видеть. Иногда говорили нелицеприятное о ней, особенно на дальнем конце длинных столов.
К восемнадцати годам высокородная красавица Алис Баттенберг (Маунтбаттен) достигла такой виртуозности в чтении по лицам эмоций и слов, что никто не мог догадаться о ее глухоте, пока она не начинала говорить – гортанно и монотонно. Поэтому больше молчала, росла созерцательной и серьезной.
В восемнадцать лет в ее жизни появился Андреас, сын датского принца - короля Греции- и русской княгини Ольги (внучки Николая I). Андреас страдал близорукостью, что тоже считалось инвалидностью в век, когда важнейшим качеством мужчины- аристократа являлось умение хорошо стрелять. Однако, даже очки не испортили его беззаботного характера, и в 1903 году веселый гусар увез молодую жену в Афины. У них рождались только девочки. Маргарита, Теодора, Сесилия, София. Наследника не было. Алис полюбила шумные, восточные, пыльные Афины, в которых все было иначе. И была свобода.
Надвигался тяжелейший век. Как тектонические плиты, сдвигались представление о нациях, иерархиях, экономике, долге, условностях, свободе, достоинстве, боге, человеке. Отчаянно хотелось перекроить мир по новым лекалам. Режут эти «выкройки» всегда по живому.
Алис, в 1909 году поехавшая к своей любимой тетушке Элле в Россию (Елизавета Федоровна Гессен-Дармштадская, замужем за сыном Александра III), придет в восторг от ее подвижнической деятельности, от основанных ею больниц, прекрасной обители Марфы и Марии. Алис понимает, что хотела бы делать то же, что вот оно, ее призвание.
Когда в Греции разразилась война с Турцией, длившаяся почти десять лет, Алис оставляет детей и едет с мужем на фронт, разворачивает полевые госпиталя, ассистирует на операциях. Она видит такие ужасы, то которых можно сойти с ума. Примитивнейшие условия, в которых происходят ампутации. Куски тел, залитые кровью коридоры. Ее окружают разверстые в диком вое и реве рты. Она не слышит, но от этого еще сильнее чувствует всю эту боль.
Война окончится тяжелейшим поражением Греции. Народ, в поисках виноватых, восстанет, обвинив в катастрофе недостаточно греческую элиту и потребует свержения иностранной монархии. Андреаса приговорят к смертной казни. Алис, беременная пятым ребенком, родит первого сына и наследника престола Филиппа на кухонном столе виллы Монрепо на Корфу в июне 1921 года.
Иллюзий нет. Она понимает, что их может ждать самое страшное. Она тяжело пережила гибель тетушки Эллы. Ей рассказали. Эллу, вместе с ее придворными, привели к какой-то уральской шахте (в это время казнимые пели молитвы), столкнули в шурф, потом бросили в шахту гранату, которая взорвалась столбом пламени пополам с землей... И завалили камнями. Алис уже знает, что вторую ее тетушку, Аликс (императрицу Александру) вместе с супругом -императором и детьми, тоже где-то на Урале, уничтожили большевики.
Беспокойство за детей, новорожденного сына, сводит с ума. Алис в отчаянии просит о помощи короля Великобритании Георга V. Георга до сих пор мучает совесть, и будет мучить всегда. Он дал большевикам погубить родную кровь - Эллу и Аликс... В декабре 1922 года, когда угроза становится критической, Британия отправляет на Корфу канонерку «Калипсо». Это не Екатеринбург, сюда может дойти британский флот.
Под проливным декабрьским дождем, Алис садится в шлюпку. Матросы бережно ставят рядом коробку из-под апельсинов. В ней - импровизированной люльке -пятимесячный наследник престола, принц Филипп. На борту британского корабля. В безопасности.
Отсутствие вины принца Андреаса настолько очевидно даже революционному суду, что казнь ему заменяют пожизненным изгнанием.
Семья из семи человек оказывается в Сен Клу, под Парижем. Их приютила на одной из своих вилл родственница Мария Бонапарт. Ситуация унизительная. Продают драгоценности и перебиваются на подачки от британских родственников. Для Филиппа Мария Бонапарт оплачивает американскую частную школу. Так проходит почти восемь лет.
От всего пережитого Алис начинает погружаться в безумие. Ее религиозность превосходит все мыслимые пределы. Она сообщает, что у нее установились особые, интимные отношения с Иисусом и вскоре, через нее, он сообщит миру новое откровение. Ее уговорят полечиться в «санаториуме» под Берлином, где осмотревший ее доктор Фрейд вдруг изменит обычной практике психоанализа и вдруг пропишет облучение матки и яичников сильными дозами рентгена. Принудительное «лечение» совершенно разрушит гормональный баланс несчастной Алис, которая попытается из клиники бежать . Ее поймают на вокзале и вернут.
К тому времени Андреас самоустранится и поселится с любовницей на Лазурном берегу, а дочерей выдадут замуж за мелких немецких аристократов. Алис на их свадьбы допущена не будет. Более того, ее мать, Виктория, обманом заключит ее в другой «санаториум», уже в Швейцарии. Потом будет еще один, в Италии...
После этого «лечения» Алис будет годами инкогнито странствовать по Европе, жить в маленьких отелях отшельницей и избегать всяких личных контактов с семьей. Правда, будет все же переписываться с матерью, получать маленькое содержание. Тихая, умиротворенная, она будет сидеть на террасах дешевых пансионов и смотреть на небо.
Филипп в это время учится в Англии, дочери живут в Германии.
В 1937 году, в Бельгии, в тумане, упадет самолет. В нем летела ее беременная дочь Сесилия, с мужем и двумя детьми, и Алис, впервые за годы, поспешит к семье. На этих похоронах, в Берлине, все они и встретятся. В черном пальто идет за гробом незнакомый, высокий подросток – Филипп, идут дочери с «истинно арийскими» мужьями (в нацистской форме и сияющих сапогах) и шагает какой-то посеревший, уже совершенно чужой, Андреас. После облучения «фрейдовским» рентгеном Алис пережила неимоверно раннюю менопаузу и тоже выглядит старухой.
Смерть дочери странно пробудит ее. Она переедет в Грецию, где была когда-то так счастлива. Поселится в маленькой квартирке и позовет сына. Но Филипп, вечно бездомный, уже нашел себе приют – он учится в Шотландии, в частной школе Гордонстоун. Ее основал немецкий патриот, участник Первой мировой, еврей Курт Хан, сначала поддержавший нацистов, а теперь – беженец, не ожидавший, что немецкое «вставание с колен» после Версальского мира примет такой оборот…
Школа прекрасная. Филипп не представляет, чем будет заниматься в маленькой афинской квартирке матери и не приедет.
К тому же, вскоре Филипп, по совету дяди и опекуна Луиса Маунтбаттена поступает в элитную академию для военных моряков Дартмут. Вскоре начнется мировая война, разделившая детей Алис, как это часто делают войны. Сын будет сражаться в британском флоте против нацистов, а мужья дочерей - наоборот.
Алис Баттенберская не уедет из Афин во время нацистской оккупации. Она будет собирать деньги и организовывать суповые кухни для голодающих, устраивать приюты для беспризорных детей и сирот, ездить в Швецию за медицинским оборудованием. Когда однажды к ней на виллу наведался немецкий генерал, полагая ее симпатизанткой нацистов и спросил: «Что я могу сделать для вас?», она решительно ответила: «Вывести войска из моей страны».
Когда дальнейшая работа Красного креста станет невозможна, Алис закроет окна ставнями, и нацисты будут знать: тут, в полумраке, живет глухая, полубезумная аристократка. Эта репутация очень ей поможет, когда она укроет в подвале своей запущенной, полной сквозняков, трехэтажной резиденции еврейскую семью. Это была семья члена парламента Хаймаки Коэна. Сам он к тому времени уже умер, и его вдове с четырьмя взрослыми детьми грозила депортация в Аушвиц. Мужчины Коэны решили бежать морем в Турцию и Египет, а для матери и сестры, слабого здоровья, такое путешествие они сочли слишком опасным. И попросили Алис их укрыть. За укрывательство евреев грозил расстрел. Вряд ли для Алис сделали бы исключение. Как раз наоборот, могли сделать из нее пример для назидания. Когда к ней наведывалось гестапо, она, прекрасно читая немецкий по губам, притворялась, что не понимает их вопросов.
Внучка Рахили, Эви Коэн – сейчас художница в Париже - инициировала присвоение Алис звание «Праведницы мира». Принимать это звание от имени покойной матери в Яд Ва Шем, в 1994 году, приехал принц Филипп, первый представитель британской монархии, посетивший Израиль.
Но это будет потом, а пока – после оккупации, Алис, в память о зверски уничтоженной большевиками тетушке Элле, которая произвела на нее в России неизгладимое впечатление, Елизавете Федоровне Гессен-Дармштадской, решит основать на острове монашеский орден Марфы и Марии. Орден будет помогать больным, кормить голодных, поддерживать тех девочек и женщин, кому не на кого рассчитывать.
Во время войны, в Монако, от сердечного приступа, умрет ее давно уже номинальный супруг Андреас.
На свадьбу Филиппа и британской принцессы Елизаветы, в 1947 году, Алис Баттенбергская привезет в подарок невестке, по обычаю, кольцо с большим бриллиантом, сделанное из своей последней, оставшейся от прежних времен, тиары. Чтобы британская королевская семья не думала, что принимает бедного родственника. И, после свадьбы сына, Алис с достоинством возвращается к себе в монастырь.
В 1967-м году, когда в Греции произошел военный переворот, и пребывание там Алис опять стало опасно, уже королева Елизавета прислала за свекровью самолет.
Так Алис Баттенбергская поселилась в верхних покоях Букингемского дворца, носила облачение марфо-мариинской абаттиссы, и ее приближение все угадывали по неистребимому запаху крепчайших сигарет. Внуки ее обожали именно за то, что она была так непохожа на всех остальных. Она больше никому и ничего не рассказывала о Голосе, который всю жизнь ее вел. Иногда глухими казались ей другие...
***
Наконец, нужные слова пришли. Алис Баттенбергская записала их, медленно перечитала вслух и осталась довольна.
***
Теперь они с сыном вместе, там, где не бывает разлук.
Вот и все
=AZWjOBrDdbymXc23C8ePa40gBQhUShoEdYt_Z-aLOVjrrsc06enj6aK_hhHgox0WC6SNfAGMVd1JKqcVulB8N8Pu0JiTavOjm4gqU9Jgn5MIcnzhEm22AN_9-oLVykaVVP1KxBfvR5Vp_02qcFE5Gy3kniobcCnQs_PApXuq6trisg&__tn__=*bH-R']Родственники спасенной еврейской семьи
