Жители села с маленькими детьми и стариками спрятались и жались друг к другу в глубокой канаве, созданной притоком небольшой речки. Только одна молодуха, видимо самая смелая, высунулась было, но, увидев солдат, рванула назад.
Скот как будто тоже понимал опасность. Не блеяли козы, которых люди привязали тут же, под крутым берегом реки, не мычали коровы, только глупые куры вносили хоть какую-то жизненность в беспросветную гарь. А гарь стояла. Шли бои.
На подступах к деревне на опушке леса засели наши артиллеристы. Капитан Батурин был чёрен. Их недавно засыпало землёй от снаряда немецкого танка. Бои были тяжёлые, они вклинивались, танки обступали их сзади. Но они успели. Охметьев – молодец. Подскочил к прицелу, загремел выстрел и немецкий танк споткнулся и замер.
За это время они быстро сменили позицию, и вовремя – на старом месте уже рвались вражеские снаряды. Потом – затишье. Подтягивались наши, в том числе и артиллеристы с "катюшами". Эти так лихо обстреливали район наступления, что там, после этого шквала огня, никого в живых уже остаться не могло. Мощь артиллерии была невероятной.
Они готовились войти в деревушку Обжи, разворачивали орудия. Сейчас обстрел и вперёд. Команды – готовиться уже были получены. Гарь от соседних обстрелов висела в воздухе.
Батурин и Охметьев переговаривались сидя в кустарнике на опушке леса. Деревни видно не было – в воздухе висел белый дым.
– Ты глянь, капитан, – вдруг толкнул его в бок Охметьев.
Из клубов дыма в поле показался старик с белой бородой и клюкой. Белый дым, обволакивающий поле, как будто расступился вокруг него. Он мотал головой и, подняв руку, махал ею, как бы говоря: не стреляйте. Старика увидели и с артиллерийской машины. Его, то скрывали клубы дыма, то он появлялся вновь. И непонятно было движется ли он к ним или стоит на месте.
К ним подбежал один из бойцов с "катюши".
– Надо б спросить у старика, чё там в деревне-то?
– Я сейчас, – вызвался Батурин, натянул снятую каску и направился в поле перебежками.
Ему казалось, что сейчас вот он до старика добежит, но тот исчез. Батурин ещё поберебегал из стороны в сторону, в поисках старика, но его нигде не было. Он повернул назад и вдруг отчётливо услышал со спины старческий голос:
– Здесь только миряне. Не стреляйте, – Батурин схватился за кобуру и резко оглянулся, но никого не увидел. Дым уже отнесло налетевшим потоком ветра, и поле он стал видеть хорошо почти до самой деревни. Но деда не было.
– Ну, чё там, – его уже ждали в перелеске.
– Говорит, что в деревне только мирные.
– А финны? Ушли что ли?
– Наверное!
– Так чё не спросил?
– Да не нашёл я его, исчез старик.
И Батурин рассказал, как искал старика. Куда он делся? И как так быстро ушёл?
В деревню вошли без боя. Проверили все дома и никого не обнаружили, ни скота, ни людей. Только собаки облаивали чужаков. Вскоре через деревню потянулась вереница "катюш". Шло контрнаступление советской армии в Карелии.
Бойцы-артиллеристы капитана Батурина только что обнаружили корову, завязшую в болотистом иле и пытались её вытянуть.
Жители села с маленькими детьми и стариками жались в глубокой канаве, созданной притоком небольшой речки. Только одна молодуха, видимо самая смелая высунулась было, но, увидев солдат, рванула назад. Но её успел заметить острый взгляд Батурина и он с бойцами направился туда.
Из ямы поднимались бабы, ведя за собой скот, дети, старики. Глаза – уставшие от войны, испуганные, непонимающе чего ждать даже от наших.
–
Родненькие вы наши, как же ждали-то мы вас, – бросилась на колени старушка.
Батурин велел ей встать, внимательно оглядел жителей. Одеты они были в фуфайки, на женщинах платки тоже темные.
– А где старик тут у вас, такой в светлой рубахе и с белой бородой?
– Неет, нет у нас такого, – замотали головами жители.
– У нас и стариков-то из мужиков всего трое, да вот они, – и она показала на мужиков. Один был в женском платке, совсем старый – еле стоял, держась за девку. Белой бороды ни у кого не было.
Людям объявили об освобождении и велели идти по домам. Батурин с бойцами, обследовав берег, пошёл следом за ними от реки в деревушку.
Его ожидала женщина - одна из жителей.
– Командир, меня Настей зовут. А позволь спросить – что за дед-то?
Батурин рассказал женщине, почему отменили обстрел их деревни. Если б это случилось, никто из мирных жителей всего бы скорей не выжил.
– А я знаю, кто это был.
Батурин приостановился:
– И кто же?
– Это Адриан Ондрусовский, он небесный покровитель и спаситель наш.
– Это кто ещё такой?
– Святой. Когда-то он здесь отшельником жил, один в дремучем лесу. Давно уж, много лет прошло. А иногда вот появляется. И сейчас нас спас он. А кому ещё? – женщина перекрестилась.
Батурин не верил ни в Бога, ни в чудеса. Но чем больше вспоминал он тот случай, тем больше уверялся, что чудо было. Иначе как старец мог исчезнуть с поля вмиг.
Можно бы решить, что от трёх лет войны в его голове от близкой мощи артиллерийского оружия, от крови и потерь случились необратимые последствия, но старца видел не только он. И когда эту историю Насти он рассказал другу Охметьеву, тот поверил сразу.
– А я ещё подумал, как он там в дыму перемещается так быстро, вроде дряхлый совсем, а то там окажется, то уже тут. Я больше-то тебя выискивал в бинокль, а деда случайно ловил.
Батурин больше об этом никому не рассказывал. В век государственного атеизма, воинствующего коммунизма, во времена тяжёлые послевоенные говорить об этом не стоило.
А однажды, уже далеко после войны, приехали они с женой к её бабке верующей. Смотрел Батурин на иконы в углу, смотрел, и вот нашло на него, рассказал бабке о случае этом, когда вдвоём остались.
– Что это было, баба Анна?
– Знать выхода другого не было у Бога-то. Он ведь действует в мире без чудес, простыми делами. Так повернёт, что и не чудо вроде, а вроде и чудо. А когда все простые средства́ кончаются – посылает чудеса. Вот старец-то и приходил. Иначе погибли б люди.
А жители села Обжи и до сих пор верят, что спас тогда их жителей небесный покровитель их северных мест — преподобный Адриан Ондрусовский.
Жаждет чудес человек. Во все века. Во все эпохи. Господи, не остави и сейчас нас Своим Чудом!