Бесконечное соперничество
Одна из ошибочных предпосылок счастья гласит: «Чтобы быть счастливым, надо быть кем-то». Надо быть известным, уважаемым, а лучше сразу и тем и другим. Добиться этого можно при помощи власти или успеха. Иногда достаточно выступить на телевизионном конкурсе.
Стивен Тайлер, исследовавший роль безрассудного эгоизма и себялюбия в истории человечества, считает, что войны и социальное расслоение — результат излишнего эгоцентризма.
В либеральном обществе люди сильно конкурируют — для них была создана рыночная экономика. Но так дело обстоит не везде. Например, аборигены Австралии и Папуа — Новой Гвинеи не знают сильных лидеров, так как их общество по природе демократично. Благодаря меньшему эгоцентризму они испытывают больше эмпатии к животному миру и уважают природу. Их игры основаны не на состязании.
Когда присланные проповедники попытались заинтересовать жителей Папуа — Новой Гвинеи футболом, они заметили, что победа не радует аборигенов — они играют до тех пор, пока счет не станет равным. Аборигенам была издревле чужда идея победы над другим
[8].
Эгоцентричная погоня за счастьем привела к тому, что наше общество стало слишком соревновательным. Из-за эгоцентризма мы теряем чувство общности и с головой уходим в омут индивидуализма. Мы вынуждены бороться за такие низменные вещи, как власть и успех. Мы учим себя, как достичь более высокой должности и заработать больше денег. Национальная и личная способность к конкуренции стала мантрой «нулевых». Мы внушаем детям, что мир — дарвиновская борьба за выживание, в которой тот, кто получил больше игрушек, и есть победитель.
При этом телевидение, бизнес-консультанты и коучи открыто пытаются внушить нам мысль о том, что мы участвуем в игре, в которой никогда не получим достаточно денег, уважения, побед, красоты и секса. При этом мы заслуживаем больше конфет, чем остальные.
Для обычного работяги такие речи звучат как сигнал с другой планеты. Все говорят о повышении производительности, а потом жалуются, что специалисты стали слишком дороги для экономики. Людей оценивают, им присуждают баллы, устанавливают странные стандарты. Пожарный тушит пожар, но ведь количество пожаров нельзя считать индикатором. Или можно? На все устраивают тендер, но тогда получается, что в Финляндии и ледоколы
[9] тоже должны приносить прибыль, а это не так.
По мнению Роберта Саттона, благодаря этой гонке у нас сегодня больше красоты, больше достижений в искусстве и спорте, медицине и фармацевтике, но в то же время постоянная неудовлетворенность и зашкаливающая конкуренция вредят душевному здоровью людей. Такая ситуация провоцирует высокомерие по отношению к тем, кого мы считаем менее «достойными», и зависть к более богатым и успешным членам общества.
Хуже всего то, что правила бизнес-культуры усиливают основные инстинкты человеческой стаи: мы обезьяны, живем группой, конкурируем друг с другом и постоянно боремся за власть.
Яркий пример помутнения сознания, вызванного чрезмерной конкуренцией, — энергетическая компания Enron. Это одно из самых крупных банкротств в истории экономики. Причиной стала доведенная до абсурда конкуренция и слепая вера в собственное превосходство. Джефф Скиллинг, один из руководителей компании, был очень умным человеком, но ужасным руководителем. Он просто не понимал, как устроен человек. Скиллинг считал, что все действуют, руководствуясь исключительно логикой, хотя на самом деле никто так не поступает, включая его самого.
Он взял на работу умных и креативных теоретиков. Молодым выпускникам МВА дали возможность тратить миллионы на воплощение своих инновационных идей. Скиллинг верил, что жадность — лучший мотиватор. Тот, кто не стремится заработать больше, может уходить. Лояльность тоже покупалась деньгами. Скиллинг нанимал людей, которые умели цепляться за жизнь, людей с «крюками». Одним словом, если работник был талантлив в какой-то узкой сфере, все остальное не имело значения. В результате он получил эгоистов, способных всадить нож в спину ближнего, потому что именно они обладали нужными ему качествами. От сотрудников не требовалось умения находить общий язык друг с другом. Наоборот, внутреннее напряжение в коллективе создавало конкуренцию, которая, думал Скиллинг, ускорит возникновение новых идей. Его подчиненные оказались невероятно высокомерны, они с презрением относились к компании, которая платила им зарплату. При этом каждый сотрудник получил, по принципу Уолл-стрит, хорошую должность.
Скиллинг придумал систему, в которой работников оценивали по шкале от 1 до 5. Его самого не оценивали. Сотрудникам, получившим единицу, давали самый крупный бонус. Те, кто получал оценку «пять», могли готовиться к увольнению, если при следующем ранжировании не улучшат свои достижения. В отелях висели доски с фотографиями сотрудников и оценкой их коммуникативных навыков и умения работать в команде. Если работник получал пятерку за работу в команде, но при этом приносил компании прибыль, его оценивали единицей. В результате ведущую роль в получении высокой оценки играло умение спорить, обосновывать свою позицию и кричать громче всех. Иногда начальники намеренно саботировали кого-то, чтобы поддержать собственных кандидатов. Вся эта система съедала огромное количество времени и денег: оценочная сессия могла начаться в восемь утра, а закончиться в полночь.
Скиллинг думал, что увеличивает умственный, инновационный потенциал и самоотдачу, а на самом деле он увеличил степень жестокости, себялюбия и жадности. Никого уже не интересовали взаимоотношения с клиентами, потому что за удовлетворение заказчиков бонусов не полагалось. Enron постепенно завоевала репутацию компании, которая обворовывает своих собственных клиентов.
В организациях тратят невероятно много времени, придумывая, как эффективнее мотивировать сотрудников на достижение лучших результатов. Разрабатываются системы поощрения, работников оценивают, за достижения дают баллы и регулярно вносят в структуру компании что-то новое. Создаются карты и матрицы результатов, пирамиды, а точнее, «призмы» достижений. За пугающими формулировками теряются цели как таковые и возможность взглянуть на них под разными углами.
Разработанная в Гарвардском университете сбалансированная система показателей, или BSC, была слепо перенесена на Финляндию, в публичный сектор и в бизнес. Но эта «карта результатов» была изобретена в среде патологической конкуренции, нельзя ее взять и в неизменном виде начать использовать в другой культуре. В таких условиях этот метод может создать больше предпосылок для зависти, чем для развития. Проблема кроется в логике внутреннего ранжирования.
Оценку в карту результатов вносят так, чтобы достижения одних можно было сравнивать с достижениями других. Идея в том, чтобы внутренняя конкуренция в организации подстегивала сотрудников. Специалист, получивший высокий балл, имеет право на награду. Но, по мнению социолога Ричарда Сеннета, система вознаграждений в фирмах ведет лишь к внутренним конфликтам и интригам. Если работник придумал, как улучшить свои результаты, зачем ему рассказывать об этом другим, ведь тогда он рискует потерять лидирующую позицию. Если все одинаково преуспевают, все будут равны, не будет лучшего — не будет и оснований для дополнительных бонусов.
Карта результатов должна строиться на дифференцированной оценке. Все не могут и не должны получать хорошие результаты. Математическая модель этого не допускает. Кривая Гаусса, или нормальное распределение, механически делит людей на успешных и лузеров на университетских экзаменах и во многих компаниях, и слишком большое внимание к этой кривой не всегда идет на пользу делу. Кривая Гаусса способствует поощрению того, кто достиг лучших результатов, но это всегда происходит за счет кого-то еще.
Джек Уэлч, директор компании General Electric, превратил теорию нормального распределения в чудовищный инструмент управления. Согласно этой теории, хорошие работники составляют 10%, средние — 80% и плохие — 10%. Каждый год в General Electric увольняли десятую часть сотрудников, за что Уэлч получил прозвище Нейтронный Джек — по аналогии с нейтронной бомбой. Руководители компании заботились о домах, но не о людях. Уэлч в своей биографии объяснял такую жесткую систему ранжирования тем, что люди к этому привыкли: им постоянно, начиная со школьной скамьи, ставят оценки.
Многие крупные компании, особенно в Америке, последовали модели General Electric. Правда, оказалось, что механические увольнения, опирающиеся на кривую Гаусса, подрывают креативность сотрудников компании. Самые пугающие результаты показало применение теории нормального распределения в рабочих группах. Американский журнал Vanity Fair опубликовал критическую статью о корпоративной культуре компании Microsoft: выяснилось, что теория распределения нанесла огромный ущерб инновативности производства. Действительно, если команда из десяти ведущих работников дает хороший результат, то почему не оставить двух, а остальных не уволить? Кривая Гаусса беспощадна. Сотрудники Microsoft стали избегать работы в команде с ведущими специалистами — это увеличивало риск увольнения.
Роберт Саттон особенно критически относится к организациям, которые постоянно ранжируют людей. Системы оценки и поощрение неофициальной иерархии выносят на поверхность наши худшие пороки. Альфа-самцы и альфа-самки превращаются в эгоистов, не уважающих никого вокруг, работники нижнего уровня отходят в сторону и выполняют работу вполсилы. Многие компании поддерживают такую культуру, повышая зарплату «звездам» и относясь к другим как к представителям низшего класса.
Если все время подчеркивать превосходство одних над другими в стремлении получить быструю прибыль, работа команды может обернуться в бессмысленную конкуренцию. При слишком высоких темпах работы в корпорации доверие среди коллег зачастую быстро теряется. По мнению Саттона, это, к сожалению, приводит к тому, что друзья становятся врагами. Из-за внутренней конкуренции работники стараются поскорее избавиться от сложных задач. Борьба за поощрения, страх быть уволенным ведут к тому, что люди перестают помогать и обучать друг друга, не хотят делиться знаниями. В результате внутренняя конкуренция превращает работу в скучную рутину, даже если изначальная цель начальства состояла в том, чтобы поддержать креативность. Организации, которые запрещают непосредственную внутреннюю конкуренцию, не просто мудрее — они достигают лучших результатов. Компании, где не надо бояться увольнения, привлекают таланты. В них сотрудники более свободно делятся своими идеями, они стараются сделать все для того, чтобы их не оскорбляли и уважали. Мнение Роберта Саттона подтверждают статистические данные. Компания Novations Group провела опрос среди 200 работников, отвечающих за подбор кадров в компаниях с количеством сотрудников более 2500, где систематически проводилась оценка персонала. Ознакомившись с материалами опроса, Саттон и Джефф Пфефер из Стэнфордского университета доказали, что обязательная оценка снижает производительность, в команде возникают неравноправные отношения, скептическое, отрицательное отношение к обязанностям, снижается уровень взаимодействия, растет недоверие к руководству.
Какая бы яркая ни была звезда, она не может сиять вечно. Соревнование, победа — это хорошо, только если люди помогают коллегам и относятся к ним с уважением. Если продвигаешься вверх по карьерной лестнице, ступая по головам, результатом, как правило, становится личная трагедия.
Финский нейробиолог Кити Мюллер считает, что дух конкуренции чрезвычайно разрушителен для человеческой психики, особенно если к нему добавляется юношеская неопытность и высокомерие. Среди ее пациентов встречались случаи, когда люди теряли работоспособность в возрасте до 40 лет. Позади у них был стремительный взлет по карьерной лестнице. Рабочему выгоранию предшествует маниакальная фаза, когда ночной сон карьериста сокращается до нескольких часов, на выходных он тоже вкалывает. Зачастую выгоранию подвержены работники, у которых не было опыта неудач: они не осознают границы своих возможностей в достижении результата. Молодость и малый опыт работы только укрепляют веру амбициозного сотрудника в свои способности. Потом таким молодым карьеристам очень трудно вернуться к рутинной работе, так как там их ждут гораздо менее важные задачи.
Мюллер подчеркивает важность эмпатии и самопознания. Понимая себя и свое состояние, я могу поставить себя на место другого, понять, что он чувствует."
